Текст книги "Возвращение Грифона"

– А что такого? Ну пусть знают… ты что, постыдное что-то сделал?

– Маш, ты слышала меня? Ты хорошо меня слышала? Я что сказал?! Ни слова, ни полслова никому, даже во сне, даже там, где ты думаешь, что нет ушей!

– Ну поняла, поняла я… зачем кричишь, – лицо Маши скривилось, и стало ясно, что она сейчас заплачет. Тогда я разжал кулаки и глубоко вздохнул:

– Не плачь. Просто это очень, очень важно, и если ты сделаешь, как я сказал, – все будет нормально, а если нет – непредсказуемо. Точнее – мы можем пострадать. Я еще не до конца восстановился, хотя и все-таки обрел кое-какую целостность. Мне к этому еще нужно привыкать. Понимаешь? Ты же врач-психиатр, должна понимать!

– Вань, а как же с прослушкой здесь? Ты говоришь все в открытую… а если нас слышат?

– Не слышат. Я выжег все подслушивающие устройства. Перегрузил их электроэнергией. Видела, какие молнии били? Фактически я сделал настоящую грозу. Этими молниями можно и прибить кое-кого, ежели понадобится…

– Ладно, Вань, я поняла… а если снова поставят… жучки, так они называются?

– Да хоть паучки. Я каждый день буду проделывать такую штуку. Буду выжигать все, что они тут наставят. Пока им не надоест это делать. А вон и они, легки на помине!

В дверь позвонили, звонок чего-то жалобно прохрюкал, похоже, что ему досталось при электроатаке. Поджарился слегка. Посетовав про себя о судьбе звонка, пошел открывать. Спрашивать: «Хтой-то там?!» не стал. И так понятно.

И не ошибся: трое, одинаковы с лица. Незнакомые. Вежливые. Попросились войти, сразу глазами по сторонам – зырк-зырк, зырк-зырк! Осведомились вежливо:

– У вас все в порядке? Жалоба от соседей поступила, якобы у вас тут что-то громыхнуло, будто граната. Вы целы? Что тут произошло?

– Товарищи… не знаю, как вас звать, такое будет происходить каждый день. Мы с моей женой (краем глаза я увидел, как Маша вздрогнула и потупила глаза) имеем право на личную жизнь. И не хотим, чтобы нас беспрерывно подслушивали и пуще того – подглядывали. Поэтому каждый день я буду заниматься выжиганием ваших приспособлений для вмешательства в личную жизнь. Вы поняли меня?

– Понять-то поняли, – усмехнулся один из пришельцев – вот только мы-то ни при чем. Есть приказ – мы выполняем. А как вы разбираетесь дальше – это не наша проблема. Вот мы убедились, что с вами все в порядке, что вам ничего не угрожает, и уходим. Спокойной вам ночи.

– И вам не храпеть! – добавил я умиротворенно. – И передайте вашему начальству: сколько поставят жучков, столько я и спалю. Даже если при этом разнесу полквартиры. Хватит нам уже в задницы заглядывать!

– Это уж не нам решать – кому и куда заглядывать, – хихикнул один из мужчин, выходя из квартиры, а старший его поддержал:

– Да, это не наше дело. Но ваши слова мы доведем до сведения, не сомневайтесь.

«Гости» ушли, а мы остались вдвоем с Машей, грустно собиравшей осколки фарфора с натертого до блеска пола. Я посмотрел на ее монотонные манипуляции веником и предложил:

– Давай прислугу наймем?

– Прислугу… наймем… – безжизненно вторила Маша и неожиданно спросила: – Вань, ты мне расскажешь о том мире, откуда прибыл?

– Хмм… расскажу. Позже.

– Это хорошо, – снова безжизненно сказала Маша и, держа в руках веник, тихо заплакала. Слезы текли по щекам часто, как осенние дождевые капли, и, падая на паркет, исчезали в осколках…

Я беспомощно смотрел на мою подругу и не знал, что сказать. Мне нечего было сказать. Все и так ясно…

Глава 8

Утро нас встретило хмуро – накрапывал дождик. Немудрено – осень уже. Хотя лето и умудрялось держать свои позиции – днем было довольно жарко, но ночью холодало, и похоже, что начинался сезон дождей.

Грустная пора, эта самая осень. И все у нас грустное и тусклое. Маша замкнулась в себе, после вчерашнего «эксперимента» и моего «прозрения» она ждала, что я в любой момент могу сбежать, бросив ее одну, беременную, мутировавшую в странное существо с зеленой кожей и обладающее единственной способностью – внушать любовь и вожделение к своей особе. Впрочем – это ведь тоже оружие. Даже я не мог противиться ее зову, если, конечно, на мне не было изумруда. Вот когда он был, да еще и специально заговоренный, что усиливало его действие в несколько раз, тогда ее магия ничего не могла против меня.

Я прекрасно понимал, что, если я брошу ее вот так, как есть, и сбегу – судьба ее незавидна. Подопытный кролик, не более того. А ребенок? Если родится ребенок? Хмм… почему – если. Родится, конечно, и я его… отец?! Очуметь! Вот это я накрутил проблем… как-то не могу себя представить отцом. Это что получается – у меня здесь жена с ребенком, там жена… пока без ребенка, и я буду летать между мирами, чтобы время от времени посещать своих жен? Лихую игру творит со мной моя судьба, моя жизнь. Ну что поделаешь – разве я виноват? Я обрел свою личность только вчера, и надо сказать спасибо судьбе, что я все-таки ее обрел. Могло быть совсем иначе – прожил бы жизнь тут, с Машей, растил бы детей… Кстати, она все-таки на это надеялась, очень надеялась на то, что я останусь с ней навсегда.

Этой ночью мы не занимались любовью. Просто лежали и молчали, думая каждый о своем. Среди ночи, проснувшись, я услышал, как Маша тихонько всхлипывает. Хотел ее приобнять… но не решился. Люблю ли я Машу? Сложный вопрос… такой всеобъемлющей, искрящейся страсти, как к Василисе, к Маше у меня нет. Спокойная, размеренная приязнь… любовь? Можно назвать это и любовью. Мне с ней комфортно, она красивая женщина, мне хорошо с ней в постели, хорошо по жизни – она умненькая, веселая и просто хороший человечек. Да, делаю вывод – я ее люблю. По-другому, чем Василису, но все-таки люблю. Интересно, как восприняла бы Василиса весть о том, что у меня в другом мире жена, да еще и с ребенком. От нее можно ждать чего угодно – от просьбы познакомить с соперницей до удара кулаком в глаз, чтобы не прелюбодействовал. И проверить, как это все будет выглядеть, можно только тогда, когда я к ней прилечу. Женщины существа непредсказуемые, и во что это выльется – бог его знает.

Мы сидели за столом, пили чай – машина придет за нами только через час, так что было время и позавтракать, и собраться. Я поглядывал на Машу, сидящую с отсутствующим видом, прихлебывал из фарфоровой кружки и в конце концов не выдержал:

– Маш, давай объяснимся?

– А чего нам объясняться? – помолчав, угрюмо ответила Маша. – Все и так ясно. Улетишь к своей рыжей красотке и бросишь меня одну, с ребенком на руках. Да не беспокойся – проживу. И ребенка подниму. Лети, развлекайся там.

– Зря ты так… я не развлекаться лечу. Выручать друзей из беды. И кстати – кто тебе сказал, что я тебя бросаю? Почему ты это вбила себе в голову? В любой момент я могу прилететь. И буду прилетать постоянно. В чем проблема?

– Проблема в том, что мне нужен муж, постоянный муж, а не прилетающий любовник. Ты что – одну ночь будешь проводить с Василисой, а вторую со мной? Сам-то веришь в такую жизнь?

– Прими все как есть. Ты знала, что так может быть, но надеялась, что так не будет, что я никогда не вспомню своего прошлого. Я вспомнил. И теперь факт есть факт. Еще раз заверяю тебя, я сделаю все, чтобы ты и наш ребенок были обеспечены, находились в безопасности – навсегда. На все времена. Пока я этого не добьюсь – не улечу. Тем более что пока у меня проблемы – не все восстановилось, не все вспомнилось. Может, я вообще еще не могу перемещаться между мирами…

– Да?! – посветлела Маша. – А мне казалось, ты сейчас скажешь: «Прости-прощай» и улетишь в дальние края. Что получается – личность ты обрел, а способности еще не все?

– Так и получается, – угрюмо буркнул я, глядя на радостную Машу.

Врал я. Наглым образом. И от этого испытывал чувство стыда. Впрочем, не очень так жгучего. Ложь во благо…

– Маш, я тебе вот что хотел предложить, а давай попробуем, можешь ли ты творить волшбу?

– Как это? Колдовать, как ты? Да у меня способностей нет.

– А ты проверяла? Тут штука вот какая, смотри – я сильный маг, да. Это проверено. Мои заклинания проходят без использования магических ингредиентов, то бишь катализаторов. Но если ты обладаешь магией, пусть даже и в малой степени, то при использовании специальных средств можно добиться вполне приличного результата. У нас есть листок бумаги? Авторучка? Принеси, пожалуйста.

Маша пожала плечами, встала, принесла толстую тетрадь в коленкоровом переплете, расчерченную квадратиками, шариковую авторучку и выжидающе посмотрела на меня:

– Еще что-то?

– Погоди… секунду… вот! – Я написал на первом листке несколько слов и подал Маше. – Теперь возьми вот (поковырял в ухе зубочисткой, вытер о вырванный листок бумаги), слезу дай!

– Чего?!

– Слезу, говорю, надо! Заплачь, что ли, или ущипни себя и капни вот сюда, на бумажку.

– С ума сошел… ладно. – Маша замерла, закрыла глаза, потом из-под ее века выкатилась слеза, она подхватила ее пальцем…

– Сюда, вот сюда – на серу! Ага. Замечательно. Теперь читай вот это!

Она вгляделась в слова, недоуменно поморщилась, затем стала читать эти несколько простых слов. Я отвернулся и закрыл глаза, зная, что может произойти…

БАБАХ!! Вспышка! Бумажка на тарелочке исчезла, превратившись в серый пепел, а в воздухе разнесся запах горелой бумаги.

Маша стояла, ошеломленно открыв рот, и смотрела на блюдечко с пеплом. Потом дрожащим голосом спросила:

– Что это было? У меня перед глазами круги – как фотовспышкой ослепило!

– Простая магия огня. Ушная сера, слеза, бумажка, несколько слов – и готова огненная вспышка. Я доказал, не правда ли?

– Что доказал?

– То, что ты магичка.

– Я – магичка?!

– Маш, не тупи, а? В общем, так – прямо с сегодняшнего дня мы приступаем к твоему обучению. Я дам тебе все основные заклинания низшего порядка, которые тебе пригодятся в жизни. Например – заклинание усыпления. А еще заклинание чистоты – сказала, бросила порошочек на объект, и с него сошла вся грязь. Только тут нужно быть очень внимательной и ограничивать действие заклинания только телом. Голову не трогать. Иначе будешь лысой, как коленка. У этого заклинания есть побочный эффект – оно уничтожает все волосы на теле. Не навсегда. Но как будто тебя побрили. Зато не надо делать эпиляцию. Будешь чистенькая, как младенец. Заклинания будешь записывать в эту тетрадку, я буду диктовать. Заклинаний высшего порядка я тебе не даю – все равно бесполезны, ты не сможешь их применить, мало того, можешь ими навредить. Заклинание омоложения вообще выше высшего – им могут воспользоваться только магические существа.

– А ты магическое существо? – недоверчиво осведомилась Маша. – Это что, я зачала от магического существа? Надеюсь, родится человек, а не «не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка»!

– Маш, при чем тут это? Физически я человек. А магически… в общем, это не важно. Ты все поняла насчет обучения?

– А зачем оно мне, Вань?

– Чтобы быть сильнее, чтобы ты в этом мире имела большее влияние, чем сейчас. И самой, что, не интересно, что ли? Быть магиней – разве не интересно?

– Интересно… только я как-то не могу в это поверить… даже после наглядного эксперимента.

– Поверишь… вот начнем работать – поверишь. Там и оздоровительное заклинание есть, только ингредиентов надо для него до фига. А еще – магу нужна малия. Ее надо будет сделать.

– Чего это такое? Что за малия?

– Жидкость такая. Как чернила на вид. Представляешь то, что хочешь увидеть, говоришь нужное заклинание – и видишь в жидкости, как в телевизоре. Правда – недолго. Длительность зависит от магических способностей.

– А как определить, на каком уровне у меня способности?

– Только экспериментируя. И еще – чем больше ты пользуешься магией, тем больше она развивается. До определенного предела. Это как мышцы тренировать. К примеру, я что-то вроде олимпийского чемпиона, а ты физкультурница «Трудовых резервов».

– Мда. От скромности ты не помрешь.

– А зачем ложную скромность? Я просто объяснил положение дел, и все.

– Ладно. Учиться, учиться и учиться – так завещал нам великий Ленин.

– И никакой он не великий. Это для вас он великий, а у нас уже давно поговаривают, что надо вынести его из мавзолея и закопать в землю. Надоел уже.

– Мдааа… придется тебе многое рассказать о вашем мире, – задумчиво протянула Маша, – чувствую, кое-что мне в нем решительно не понравится.

– Что-то понравится, а что-то не понравится – иначе и не может быть. Здесь, в этом мире, есть много такого, что очень бы хотелось иметь в нашем мире.

– Что именно? Уж не цветной телевизор, это точно. У вас есть там цветные телевизоры?

– У нас трехмерные цветные визоры. Даже с запахами – полный эффект присутствия. Дело-то не в том. Стабильность – вот главный конек этого мира, понимаешь?

– Нет, а что стабильного-то? В мире войны, нам США угрожают – какая тут стабильность?

– Стабильность в обществе. Тебе не дадут умереть с голоду, и ты знаешь, что будет через год, через пять, через двадцать лет. У нас этого нет. Все может перемениться со сменой правительства, со сменой президента. А они выбираются каждые четыре года. Ладно, не до того сейчас. Машина небось уже стоит у подъезда. Быстренько вползай в платье и погнали.

– Чего это вползай-то? Как змея, да? Товарищи, он меня змеей назвал! – Маша хихикнула и ушла в спальню, а у меня отлегло на душе – вроде как успокоилась. Человеку надо придать осмысленность существования, тогда он чувствует себя более уверенно. Маше намечен путь магички, а почему бы и нет? Единственная магичка в этом мире – да на нее молиться будут! Беречь! Холить и лелеять! Особенно когда я осуществлю то, что планирую… вернее, если осуществлю.

– Приветствую вас, – импозантный мужчина в белом халате внимательно посмотрел мне в глаза и с легкой насмешкой спросил: – Значит, вы тот… колдун, о котором мне говорили? А вы… нимфа? Мдааа… что же это делается, – мужчина вздохнул с сожалением и постучал по столу пальцами рук, – то Розу Кулешову обследуем, то еще каких-то мошенников… Итак, чем докажете, что вы обладаете особыми способностями? То, что мне рассказывали – это все ерунда. Пока я сам не увижу – не поверю. Ну, давайте ваши фокусы…

– Маш, дай ему фокус, – попросил я, желая сбить спесь с этого академика, профессора и всякое такое супер-пупер прочее.

Маша коварно усмехнулась, облизнула губы… я ничего не почувствовал, а вот профессор покраснел, на лице выступил пот, а взгляд его глаз впился в бедра моей подруги, обтянутые тонкой тканью. Еще минута, и, похоже, его или бы хватил удар, или мне пришлось бы снимать профессора с моей жены. Он так сжал авторучку, что та треснула и чернила залили стол.

Я помотал головой, и Маша убрала свой Зов. Профессор сразу обмяк и, откинувшись на спинку кресла, с горечью посмотрел на вымазанные в чернилах руки:

– Ручка с золотым пером. «Паркер». Подарок коллег. В хлам. Ну что же сказать – впечатляюще. Вы бы могли выступать на арене цирка. Гипноз ваш очень силен. Только вот на колдовство никак не тянет. Еще доказательства есть? Только не такие, без гипноза…

– Без гипноза, говорите? – я привстал с места, а Маша жалобно пискнула:

– Вань, не надо, а? Вань… ай!

Я выкрикнул заклинание, которое применил чуть раньше для выжигания подслушивающих устройств. Только там я нагнетал электрическое поле, в облаке которого сгорели все жучки, и молнии при этом были чистой случайностью. В этот раз, нагнетая электрическое поле, я направил молнии туда, куда нужно.

Стол профессора буквально взорвался, расщепленный ударами трех ветвистых, толстенных молний. Со стороны это было похоже на Зевса, мечущего молнии с Олимпа (это уже Маша мне потом сказала). Воздух трещал, удар грома шибанул так, что уши заложило. В воздухе запахло как после грозы, только к запаху озона добавился запах горелого дерева и расплавленного мебельного лака.

Профессор остался цел. И надо отдать ему должное, стряхнув с себя осколки стола, пыль, сажу, он встал и, почесав указательным пальцем щеку, важно изрек:

– Наконец-то! Если бы вы знали, как мне надоели эти аферисты, пытающиеся присосаться к государственной кормушке! Наконец-то мне в руки попали настоящие, неподдельные люди, обладающие особыми способностями. Поработаем! – Он радостно потер руки и, не обращая внимания на вбежавших в комнату людей в темных костюмах, предложил:

– Сейчас мы пройдем в лабораторию, сделаем анализ крови, просветим рентгеном, ну и так далее. Все, что нужно. А потом… потом будем с вами экспериментировать дальше. Товарищи, все нормально! Это был эксперимент, он немножко вышел из-под контроля, но все в конце концов нормально разрешилось.

– Андрей Степаныч, уважаемый, ставьте свои опыты в более безопасном месте, хорошо? – настойчиво попросил один из мужчин, видимо, главный среди нашей охраны. – Лучше в подвале. Там стены крепче.

Меня крутили, вертели, прослушивали, брали кровь, залезали во все дырки инструментами и какими-то приборами, заставляли чего-то глотать, чего-то пить. В конце концов, мне это надоело, и я заявил:

– Все. Достаточно. Я вам что, морская свинка? Достали уже!

– А мы уже и закончили, – ласково улыбнулся профессор, лучившийся радостью от попадания в его загребущие руки двух таких объектов.

– Ну и что нашли?

– А ничего не нашли. Вы оба удивительно здоровые даже для ваших лет молодые люди. Если бы мне сообщили, что Марии по паспорту тридцать лет – сказал бы, что они нагло врут. Ей восемнадцать-двадцать лет, у нее беременность – первый месяц, вроде как. Точнее не скажу. Ей виднее. Ну что еще… никаких магических штук в вас не обнаружено. Одно только но – ваша кровь не желает умирать. У Марии это выражено не так явно, она ближе к обычному человеку, а вот вы, Иван… кровь не умирает очень долго. Даже без сохранения в холодильнике. Сколько часов мы тут с вами занимаемся, а ваша кровь в пробирке такова, как будто ее туда только что налили. Вот это странно. Будем еще изучать, есть простор для научных исследований.

– Без фанатизма. Если честно, мне ваши исследования до лампочки. И позволю нас исследовать только потому, что нас об этом настоятельно попросили и я обещал.

– Ну да, да, конечно, – рассеянно ответил профессор. Похоже, что он даже не понял, что я сказал, занятый своими мыслями.

– Профессор, вы выяснили, каким образом магические способности передаются от человека к человеку? Почему моя жена «заразилась» магией?

– Хмм… вопрос очень интересный. С моей точки зрения, имеется некий механизм переноса – например, если в организм попало достаточное количество генетического материала – крови или спермы. Вы ведь с ней вступали в интимные отношения, вот перенос и произошел. И этот генетический материал запустил процесс мутации. Теперь все ваши потомки, и потомки потомков, будут нести способность к колдовству. И если этот процесс продолжится, через несколько десятков лет весь мир будет захвачен магией! Интересно было бы посмотреть на этот мир… Совсем забыл – тут в кабинете рядом вас дожидаются двое товарищей «оттуда», – профессор показал вверх и похлопал ладонью по плечу, что, вероятно, должно было означать принадлежность этих самых товарищей к носителям погон с самого верха власти.

То есть какие-то высокопоставленные гэбэшники. Само собой – я насторожился и собрался перед разговором. То, что разговор будет непростым – сомнений не было. У меня даже слегка участился пульс… Посмотрим, все ли идет так, как я задумал.

Двое мужчин – лет по сорок каждому, в хороших, но неброских костюмах. Слегка недовольные, что пришлось ждать, но спокойные, как танки. Служба есть служба. Посмотрели на нас, вошедших в кабинет, поднялись навстречу. Рукопожатие твердое, руки какие-то холодные, как у зомби. Глаза испытующе смотрят – как бывает у старых ментов или гэбэшников, будто пытаются просветить тебя на предмет нарушений и преступлений. Обычный взгляд профессионалов своего дела. Их потом даже на пенсии можно узнать по этому взгляду.

– Здравствуйте. Мы бы хотели с вами побеседовать на очень важную тему. С Иваном. Вы можете остаться, не мешаете.

Маша недовольно сжала губы и села в кресло рядом со мной. Я успокаивающе взял ее руку и слегка сжал – не суетись. Всему свое время…

– А вы кто? Как вас звать? – поинтересовался я, как бы невзначай.

– А что вам дадут наши фамилии и имена? – усмехнулся один из мужчин. – Допустим, я Петр Иванович. А он – Михаил Иванович. Конечно, это не наши имена. Но так положено. Итак, вот для чего мы хотели с вами встретиться. Сразу к делу, делу государственной важности и государственной тайны. В ближайшее время вы встретитесь с очень важной персоной, которому нужна помощь. Помощь мага, каким вы являетесь. Ваша задача сделать так, чтобы он мог нормально жить, работать… думать. Не скрою – недавно у него был обширный инсульт, после чего товарищ поправился, но… здоровье медленно, но верно ухудшается. Стране нужен этот человек. Очень нужен. И вы должны ему помочь.

– Вы говорите…

– Да, – перебил второй мужчина, – речь идет о Генеральном секретаре. Нашем Леониде Ильиче. И задача очень, очень ответственная. Прежде чем мы продолжим беседу, предлагаю вам подписать необходимые документы – вот: подписка о неразглашении, предупреждение об уголовной ответственности. Вот тут распишитесь… так. Хорошо. Теперь я могу говорить откровенно. Если хоть слово из того, о чем мы тут говорим, выйдет наружу – вы будете осуждены за подрывную деятельность в пользу иностранных государств. Итак: Леонид Ильич медленно, но верно сдает позиции по здоровью. Он сильный человек, но последний инсульт его подкосил. Его умственная деятельность нарушена, мозг ослаблен и не может далее функционировать в прежнем режиме. Что вы можете сделать для него?

– Дело сложное, – слегка подумав, ответил я, – первый путь – просто слегка оздоровить. Слабым заклинанием. Восстановить его до уровня, присущего его возрасту здоровья. Конечно, оно улучшится, но надо понимать, что это будет только средний уровень здоровья, присущий пожилому человеку. Понятно, да? Понятно. Путь второй: я полностью перестраиваю его организм так, что к нему вернется возраст двадцать лет. Будет просто молодой двадцатилетний Брежнев – все в нем будет соответствовать двадцатилетнему человеку. Абсолютно здоровый, молодой, свежий. В том числе и его лицо – лицо двадцатилетнего парня. Но как воспримет это страна? Не будет ли это воспринято так, что настоящего генсека подменили на какого-то молодого парня?

– Это неприемлемо, – в один голос ответили мои собеседники, – руководитель страны не может быть двадцатилетним парнем. Исключено.

– Есть и третий путь. Но он довольно неприятный. То есть я могу провести полное омоложение, а затем придать лицу генсека те черты, которые присущи… ну, например, сорокалетнему мужчине. То есть получится, что он где-то полечился, слегка омолодился, и снова на своем месте. Но для этого мне нужен его портрет – портрет сорокалетнего Брежнева, чтобы я смотрел на него и переделывал его черты. А еще куча всяких ингредиентов, в том числе пол-литра крови Леонида Ильича. Свежей крови, взятой не позже, чем за несколько часов до операции.

Мужчины долго молчали, фиксируя меня взглядами, затем один из них спросил:

– Вы гарантируете результат?

– На девяносто девять и девять десятых процента. Самое главное, чтобы те ингредиенты, что нужны для осуществления заклинания, были настоящими. Если это слезы девственницы – то она должна быть настоящей девственницей, то есть девственная плева цела, но есть и другие способы заняться сексом. Так вот – чтобы она была абсолютно чиста в этом отношении, невинна, как росток пшеницы. Если произойдет ошибка – результат не гарантирован. Может совершиться неконтролируемая мутация. И что получится – я не знаю.

– Вот черт! Чем мы занимаемся, мы, атеисты и коммунисты! – буркнул один из мужчин и потер лоб тыльной стороной мосластой руки. – Слезы девственницы! Представляю, как мы приходим в школу…

– Хватит! – прервал его второй мужчина. – Важен результат. Нам нужен результат, и мы его добьемся. А как – это подумаем потом. Иван, продиктуйте нам необходимые ингредиенты. Мы все добудем. Записываю.

Я начал диктовать, и по мере того, как мужчина записывал мои слова, брови его поднимались все выше и выше. Поставив точку, он вздохнул и сказал:

– Представляю, как я буду ЭТО докладывать начальству… Ладно – ерунда, ничего невозможного тут не вижу. Нацедим мы этих слез и отстрижем когти у сапсана, наши возможности если не безграничны, то простираются очень, очень далеко. Главное, чтобы результат был. Вы ведь ни разу еще не делали операций по изменению внешности человека?

Глаза мужчины буравили меня, как два сверла, и я как можно более невинно улыбнулся и ответил:

– Нет. Внешности – не делал. Но я знаю, что это можно сделать. Во всяком случае – ведь ничего не изменится? Если уж совсем приспичит, вы сможете гримировать Леонида Ильича каждый раз, когда он выходит к людям. Есть костюмеры, есть гримеры – сделают из него старика за милую душу.

– Может, это и выход, – задумчиво сказал мужчина, – зачем нам тогда его изменение внешности?

– Ну а вдруг пудра осыплется, кто-то заметит? И что тогда будет? – с усмешкой заметил второй мужчина. – Нет уж, если делать, то с умом. Как следует. Только вот что, товарищ маг – мы официально вам заявляем, что если генсеку будет нанесен вред, а тем паче вы попытаетесь как-то взять его под контроль – вы за это ответите головой. Вашей и головой вашей жены. Вы это понимаете? – глаза мужчины снова буравили меня, как электродрелью, и я с содроганием представил все, что может произойти, если они меня расколют. Ну я-то еще, может, и выберусь, а вот Маша… могу и не успеть. Могу не успеть. Но и не попытаться было бы просто глупо.

– Все понятно. Когда мы встретимся с товарищем Брежневым?

– Имеете в виду, когда вы сможете начать лечение? Когда мы соберем нужные вам ингредиенты, не раньше. Мы вас известим об этом.

– Скажите… а Леонид Ильич в курсе происходящего? Дело в том, что необходимо его согласие. Он – согласен на операцию такого рода?

– С ним беседуют на эту тему, – уклончиво ответил комитетчик, – предварительно скажу, что Леонид Ильич очень ответственный человек, в высшей степени ответственный, и всегда делает то, что необходимо для Партии и страны. А сейчас необходимо, чтобы он был здоров. Вы с ним встретитесь завтра, в одиннадцать утра. Вам назначено. Обоим – я же знаю, что вы против того, чтобы ходить куда-либо без своей супруги. В общем – завтра вы встретитесь с генсеком и все обговорите. Да – вот еще что – не беспокойтесь, что вас всегда будут сопровождать охранники. Всегда и везде. Вы слишком важны для страны, вас нужно должным образом охранять – мало ли что случится… (Сбежим, например! – с усмешкой подумал я.) И вот еще что – за операцию вы получите сто тысяч рублей – премия. За работу… и молчание. Страна умеет ценить тех, кто работает на нее. И умеет наказывать тех, кто ей вредит. Учтите это.

Домой мы ехали молча. Маше ужасно хотелось поговорить, она все время пыталась раскрыть рот, что-то спросить, но я показывал ей пальцем – молчи! И она разочарованно затихала. Машина, само собой, была нашпигована подслушивающей аппаратурой, так чего тут распинаться? Неожиданно пришло в голову:

– Меняем маршрут. Отвезите нас в ресторан.

– Какой ресторан? – спокойно спросил водитель, невозмутимо державший баранку пальцами, похожими на сосиски. Похоже, что он мог ими завернуть в трубочку лезвие штыковой лопаты.

– «Арагви». Я другого-то и не знаю, – усмехнулся я.

– Хорошо. Едем в «Арагви».

Маша удивленно посмотрела на меня, подняв брови – знала, что я не особенно люблю походы по увеселительным заведениям, чего это мне взбрело в голову? Я тихо ответил на незаданный вопрос:

– Поедим. Проголодался я. На людей посмотрим. Поговорим…

Она понимающе кивнула и расплылась в улыбке – все-таки женщины обожают хождение по ресторанам, а еще больше – по магазинам. А я ненавижу магазины. Ненавижу рассматривание барахла, примерки, ощупывание и оглаживание купленных вещей. Не мужское это дело – шастать по магазинам.

Швейцар у входа надменно посмотрел на нас с Машей, так, как будто перед ним появились две гниды и пытаются проползти в общество людей. Только я собрался положить его сонным заклинанием, как нас обогнал один из охранников, пошептал что-то, и халдей склонился в угодливом поклоне. (Теперь мне сам черт не брат! Так и тянет побеспредельничать – ведь я обслуживаю небожителей! Шутка, конечно, но не люблю угодливых халдеев. Сталкивался с этим явлением на службе и вне службы.)

Роскошно, только и скажешь. Советский ампир, или сталинский ампир – так, что ли, это называется? Цены смешные, на мой взгляд – в наше время… Впрочем, если пересчитать на деньги и зарплаты – не такие уж и смешные. Это нам сейчас смешно – при наших доходах, а человек, получающий сто пятьдесят рублей зарплаты, точно не может сидеть в таком ресторане. Впрочем – может. Пару часов. Оставив тут всю зарплату.

Нам стеснять себя не в чем. Заказал столько, сколько и не съем. А уж Маша тем более. Только тут почувствовал, как проголодался – сметал все, как снегоуборочная машина, даже не разбирая вкуса. Потом заказал пива и сидел, наслаждаясь ледяной жидкостью из запотевшего высокого бокала. Хорошо! Нет – с деньгами можно жить при любом режиме, это точно. Если тебе это позволяют.

Столики в ресторане заняты лишь наполовину – вечер еще на начался, сейчас только около пяти вечера. Маша ела мало – поковырялась в салатах, размазала по тарелке черную икру, рисуя с ее помощью какие-то неведомые дали, и в конце концов изобразила домик с высокой трубой. Интересно, что бы сказал по этому поводу психолог? Что означает этот самый домик с крышей и трубой? Не жажду ли семейного очага?

Вдруг она подняла на меня глаза и спросила совершенно не то, о чем я подумал:

– Вань, а ты не боишься, что нам изгадят все дело?

– Каким образом?

– А если в Системе не все желают возвращения здорового, энергичного генсека? Если они специально испортят тебе операцию?

– И как, например?

– Запросто. Вместо слез девственницы – подсоленной водички. Вместо кости летучей мыши – кошачью кость с помойки. Вместо щепотки могильной пыли, взятой в полночь, – горстку земли из фикуса. Ты не допускаешь это?

– Допускаю, – угрюмо ответил я, скатывая из хлебного мякиша кусочек с ноготок. Потом приделал к нему головку, ножки, ручки – что тут сказал бы психолог?

– А если допускаешь – как ты можешь пускать это дело на самотек? Ведь на кону стоит не только наше благополучие, а возможно, жизнь нашего ребенка!

– Как, кстати, себя чувствуешь? Не тошнит? Говорят, беременных начинает тошнить, а еще – что они хотят чего-то странного.

– Я каждый день хочу странного – тебя, к примеру. И это не от того, что я беременна, – хмыкнув, парировала Маша, – ты не отвлекайся! Что ты сделал для того, чтобы изменить ситуацию? Чтобы защитить нас всех?