Электронная библиотека » Евгений Шерстобитов » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Акваланги на дне"


  • Текст добавлен: 28 октября 2013, 14:24


Автор книги: Евгений Шерстобитов


Жанр: Детские детективы, Детские книги


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Евгений Фирсович Шерстобитов
Акваланги на дне

Часть первая. СУМАТОШНЫЙ ДЕНЬ


Им не везло с самого утра.

Еще с вечера договорились ехать на весь день в Голубую бухту. Собрались утром в шесть у дома Ромки.

Но оказалось, что в это утро бригада рыбаков в море не пойдет да и вообще ни одна фелюга с рейда не снимется. То ли им «добро» пограничники на дали, а может быть, вообще сообщение пришло: нет рыбы в ставниках, незачем зря фелюги гонять, горючее жечь.

Одним словом, рыбалка срывалась. Решили добираться машиной до винкомбината в Лучистое, а там спуститься к морю и берегом выйти к бухте. Но, как нарочно, машины в Лучистое не шли. К Морскому шли, к Лебединому шли, даже в Приветное шли, а к винкомбинату нет.

Они прождали час, а может, и полтора, и ждали бы еще, да Степа Бараболя вспомнил, что сегодня воскресенье и машины, которые в обычный день идут к винкомбинату каждые десять минут, сегодня тоже отдыхают. Ребята могли в лучшем случае дождаться только рейсового автобуса, но это будет около одиннадцати.

Да, рыбалка срывалась.

А там, в Голубой бухте, отлично ловились и пучеглазые бычки и губастые отчаянные ерши, там хорошо шла на морского червя кефаль.

В прошлом году Захар Лукашкин вытащил даже двухкилограммовую камбалу.

Это было в прошлом… А в этом? Только-только началось для них лето, только-только на целых три месяца расстались со школой… И вот надо же такое невезение в самом начале…


Тимка предложил пойти до бухты пешком, через перевал и дорогой на Веселое.

Вообще– то в этом предложении не было ничего необычного. В любой другой день, конечно, пошли бы. Ну, потратили бы на дорогу час… ну, час с небольшим. В любой день, а в этот… в этот они словно сговорились не сговариваться.

– Вот еще, – сказал мрачно Захар, – слышал песенку у студентов «Умный в горы не пойдет…»?

– Охота была, – поддержал Сенька Пичужкин, – туда тащись, оттуда тащись…

Бараболя ничего не сказал, но и так было видно, что он против.

Один Ромка согласился, но только он сказал об этом Тимке, как тому расхотелось.

– Жара будет, – протянул он лениво, – а в Голубую мы всегда успеем… впереди все лето…

И тут Степа предложил:

– Айда на причал, Может, там что возьмем.

Всем было известно, что на причале, кроме самых тощих, самых жалких в мире зеленух, и брать-то нечего, но в конце концов зеленуха тоже рыба.

Еще от правления рыбоколхоза они увидели, что причал облеплен рыбаками. В основном это были взрослые и, конечно, курортники. Ну, какой уважающий себя местный житель, будь он взрослый или «малявка», пойдет ловить рыбу на причал?

И вконец расстроенные неудачным утром ребята решили больше судьбу не дразнить, никуда больше не ходить, ничего больше не искать, а просто поваляться на пляже.

Найти свободное место на общем пляже, да в десятом часу в воскресенье, да еще на пятерых оказалось не таким уж легким делом. Однако недаром они были здесь своими, местными. Не прошло и получаса, как они отлично устроились возле забора, отгораживающего общий пляж от пляжа санатория «Колос».

Мальчишки быстро разделись. Сложили в сторонке свои рыболовные снасти и с удовольствием разлеглись на горячем песке пляжа.

– Ну, – подгребая под себя песок, спросил весело Тимка, – играем?

– Играем, – сдвинулись мальчишки.

– Сколько человек стукало в волейбол слева, как мы сюда бежали? Чур, не смотреть.

Никто и не собирался смотреть.

– Шесть, – сказал уверенно Степа, – четверо ребят, двое девчат.

– Шесть, – подтвердил Сенька.

– Шесть, – согласился Захар Лукашкин.

– Семь, – сказал твердо Ромка, – трое девчонок.

– Семь, – заключил Тимка, – девчат трое. Смотрим?

Вместе, разом оглянулись.

Неподалеку играли в волейбол молодые люди. Их было семеро. Четверо парней, три девушки.

– Отвернулись? – Тимка что-то снова придумал.

Послушно отвернувшись, напряженно ждали вопроса.

– Какого цвета у ребят плавки?

– У ребят?

Переспросил, конечно, Степа. Он даже зажмурился. Цвет он всегда путал.

Первым захотел отличиться Сенька Пичужкин. Он даже рот раскрыл, но Тимка вовремя пригрозил ему кулаком.

– Ну, – требовательно повернулся он к Степе, – ну же…

Степа молчал, отчаянно сжимая веки.

Ромка перевернулся на спину и тоже закрыл глаза. С тех пор, как у них в отряде начались занятия по наблюдательности, ребята по совету дяди Вали постоянно тренировали свою память: дома, на улице, в горах, на рыбалке или, как сейчас, на пляже.

У троих плавки почти одинаковые, вспоминал Ромка: не то черные, не то темно-коричневые, а может, и темно-темно-синие. А вот у высокого плавки голубые, с белым пояском и с вышитой рыбешкой на боку. Из особых примет Ромка запомнил очки у худощавого, пробивающуюся лысину у высокого и широкополую соломенную шляпу у третьего. А какие купальники у девчат? Тут как ни силился Ромка, а вспомнить не мог. Не обратил, значит, внимания. «Смотрел, но не видел», – сказал бы в таком случае дядя Валя.

Ромка приподнялся, чтобы посмотреть, проверить себя. Но увидеть играющих ему помешали крепкие мускулистые – ноги, густо заросшие черными волосами. Прямо перед носом Ромки покачивались желтые ленточные сандалеты и спортивная сумка. Ромка посмотрел вверх.

Перед ним стоял загорелый мужчина в плавках, в темных очках. Он оглядел пляж, очевидно выискивая для себя место, потом вздохнул и опустился на песок.

Мальчишки с откровенной завистью наблюдали, как он деловито доставал из сумки и раскладывал снаряжение для подводного плавания: трубку с желтым загубником, маску из зеленой резины и такие же зеленые перепончатые ласты.

Мальчишки по достоинству оценили это богатство. Ведь они вот уже месяц, как учатся на спасательной станции плавать в комплекте номер один – так на спортивном языке назывались вместе и ласты, и маска, и трубка.

Все это бралось напрокат на спасалке. Еще ни у кого из ребят не было комплекта полностью.

Но это их нисколько не огорчало: если у тебя были только ласты, трубку мог дать один приятель, маску другой, а если им нужны были ласты, то они брали их у тебя.

Тем временем сосед расстелил на песке большое махровое полотенце, но не лег, а, застегнув молнию сумки, резко пружинисто поднялся. Потом снял темные очки, бросил их на полотенце, подцепил трубкой маску, ласты и собранной, деловой походкой пошел к морю.

Ромка и Тимка переглянулись.

– Дяденька!

– Часы-то забыли!

Мужчина остановился и посмотрел на левую руку. Видно было, что он какие-то секунды соображал, что делать, потом повернулся к ребятам, крикнул весело:

– Спасибо, пацаны! Они у меня пылевлагонепроницаемые!

И той же уверенной, деловой походкой зашагал дальше, навстречу гудящему прибою.

– А разве такие бывают? – спросил Степа, когда Ромка и Тимка снова повернулись к мальчикам.

– Значит, бывают, – пожал плечами Ромка.

– А что, ребята, если он киношник?… – вдруг таинственно зашептал Захар Лукашкин. – Слышали новость? Кино у нас скоро снимать будут!

Вот так новость!

Вообще– то кинофильмы в их районе снимались гораздо чаще, чем в самой Москве, все студии старались проводить натурные съемки именно на Крымском побережье.

Но всегда это было где-то рядом, где-то близко, но только не у них в Прибрежном. Мальчишки Лебединого хвалились:

– Это у нас снимали «Трое в горах».

Задирали носы мальчишки Морского:

– А у нас снимали «Шумит прибой» и «Вторые сутки напролет».

Особенно воображали мальчишки и девчонки Рыбачьего. У ник снималось по крайней мере картин шесть, и среди них такие, как «Паруса поднять в пять», «Случай на рейде» и «Причал будет свободен».

Но на этот раз ходили упорные слухи, что кино будут снимать именно в Прибрежном, что будут приглашены для съемок и рыбаки, и дети, и пограничники, потому что фильм будет морской, детский и со шпионами.

Да какие там слухи, если только вчера Тимка, Ромка и Степа своими собственными глазами видели, как отъехала от гостиницы голубая запыленная «Волга» с таким многообещающим словом на ветровом стекле «Киносъемочная».

Какие там могут быть слухи, если опять-таки вчера к вечеру попался им навстречу Костик Мазурук и рассказал удивительный случай, приключившийся с ним прямо в центре поселка. Шел он будто бы в булочную, как вдруг остановила его тетенька. «Сама молодая, – рассказывай Костик, – а волосы белые-белые, просто седые. Остановила и говорит: „Не хочешь ли ты, мальчик, в кино сниматься?“»

Костик поклялся, что она именно так сказала. А он ответил, что, мол, не знает, получится ли у него. А она будто бы сказала, что он им очень подходит и у него обязательно получится. Записала адрес Костика, пообещала найти, когда понадобится, и ушла.

А в скалах Голубой бухты рабочие с киностудии уже строили небольшой домик с усадьбой. Это будет такая декорация для съемок. Там должны будут по фильму жить старый рыбак с внучкой и огромная сторожевая собака Разбой.

В самом поселке киношники выбрали для съемок дом Телятниковых. По этой причине Борька Телятников третий день ходит сам не свой, никого не узнает и вообще важничает.

Бегали ребята к этому дому, у забора постояли. А почему у забора стояли? Да все потому, что Борька Телятников никого за калитку не впустил. «Кто вас знает, – говорит, – возьмете еще чего, казенное все – студийное».

И в самом деле, весь двор был завален досками, рейками, какими-то щитами. Отдельно лежали плиты ракушечника, рядом с ними стояла только что выструганная, только что сбитая собачья будка, а за ракушечником красовалась новенькая, свежевыкрашенная голубятня.

– Будка-то зачем? У вас же есть.

– У нас старая, – гордо отвечал Борька, – а в кино все должно быть новое.

– А голубятня?

– Голуби должны жить, ну будто бы он, кто здесь живет, голубей разводит.

– А голуби будут?

– А как же, – важно объяснял Телятников, – а когда кончат снимать, мне пару подарят. Я уже договорился. Не верите?

Чего уж там не верить, каждый знал – Телятников у любого сможет выклянчить.

Вспомнив сейчас об этом, ребята опять позавидовали Борьке. Жила жилой, а везет же человеку!

– Внимание! – сказал вдруг Захар. – Киношник возвращается.

Сосед осторожно опустил на песок маску и трубку, бросил ласты и, аккуратно надев очки, с удовольствием растянулся на полотенце, подставив солнцу без того уже загорелое тело. Капельки воды дрожали на стекле и золотом корпусе часов.

– Простите, пожалуйста, – заинтересованно пододвинулся к мужчине Ромка, – какие такие у вас часы? Мне говорили, морская вода проникает в любой механизм.

Мужчина медленно повернул голову к мальчикам, темные очки его долго и как-то грозно смотрели на Ромку, потом тонкие губы разжались.

– Много будешь знать, мальчик, скоро состаришься, – ответил он резким, но доброжелательным тоном.

Ромка отвернулся к друзьям. Те недоуменно переглянулись. Кажется, вопрос был задан вежливо, деликатно.

Тут Степа что-то придумал. Он перелез через Сеньку Пичужкина и вплотную придвинулся к маске соседа, даже рукой прикоснулся, пощупал резину.

– Вы не разрешите, – как можно жалобнее, как можно протяжнее попросил Степа, – только разок нырнуть…

Мужчина привстал. Всегда неприятно, даже немного страшно, когда нельзя увидеть глаза человека, с которым разговариваешь.

– Вам что – делать нечего, – сказал сосед откровенно грубо и притянул маску к себе, – может, милицию для порядка позвать?

Теперь уже никто не сомневался в том, что это не киношник, а самый обыкновенный курортник. Во-первых, настоящий киношник не стал бы так грубо разговаривать с ребятами, тем более если он снимает детский фильм. Во-вторых, если киношники уже приехали, то совсем недавно – ну день, ну два назад. А этот успел так загореть, как будто он на море уже целый месяц.

– А что, хлопцы, – предложил Ромка, – не пора ли окунуться? – И с веселыми криками наперегонки они бросились к воде.

«Окунались», наверное, минут двадцать, а то и все полчаса, а когда вернулись, их сердитого соседа не было, однако сумка, полотенце с темными очками, сандалеты оставались на месте.

Потом купались еще и еще.

Вернулись посиневшие, озябшие, а хозяина сумки и сандалет все не было.

Ромка забеспокоился.

– Вот еще, – сказал пренебрежительно Захар, – нашел о ком волноваться… Здесь же где-нибудь встретил приятелей и «козла» забивает…

– Конечно, – как всегда, поддержал друга Пичужкин, – или в «дурака» режется…

Они лежали на спине, блаженно раскинув руки, и спокойно рассуждали.

– А может, у ларька пиво глушит, – с удовольствием потянулся Слепа, – что ему…

Да, мог, конечно, человек повстречать дружков, и заговориться с ними, и в «козла» мог поиграть, и в «дурака» мог…

А мог и…

– Задержка дыхания, – вспомнил Тимка слове инструктора Тимофея Васильевича, – и все… Мгновенная потеря сознания…

Мальчишки уже готовы, были бежать на «спасалку», поднимать тревогу, но тут на песке появилась короткая тень, и около сумки легли знакомая овальная маска, зеленые перепончатые ласты и трубка с желтым загубником.

– Я же говорил, – облегченно вздохнул Степа и, потянувшись, повернулся снова на спину.

Мужчина нагнулся к очкам, надел их и, тяжело дыша, опустился на полотенце. Посидев спокойно с минуту, потянулся к сумке, привычно расстегнул «молнию».

Ромка посмотрел на него и тихо ахнул.

Это был совсем не тот, совсем другой человек.

Такого же роста, такого же сложения… Только волосы другие. У того, у первого – длинные, черные, спадающие на лоб, а у этого какие-то коричневатые, очень короткие, подстриженные ежиком.

Однако неизвестный спокойно, деловито копался в сумке, отлично зная, где что лежит. Вот достал из бокового кармашка зеркальце, посмотрелся, спрятал зеркальце. Вытащил трусы и майку. Отложил майку в сторону, тяжело поднялся и пошел к кабине для переодевания.

– Это же не он, – тихо сказал Ромка.

– Как не он? – не понял Захар.

– Почему не он? – деловито справился Степа, не открывая глаз.

– А ведь верно, – только что сообразил Тимка, – у того ноги были, помните, волосатые… И весь он какой-то был лохматый…

Степе приподнялся и сел. Как же, ноги и он запомнил… Такие заросшие… А у этого?

– И еще часы, – вдруг встрепенулся Сенька Пичужкин, – помните? Он же их не снимал, а этот совсем без часов.

Тут Ромка сделал знак ребятам – тихо!

Неизвестный, уже в трусах, выжимая на ходу плавки, подходил к ним.

К морю полоскать плавки он не пошел, а прямо бросил их на полотенце и спокойно стал натягивать майку.

Тут Ромка не выдержал.

– Гражданин, – поднялся он и даже побледнел, – это не ваши вещи. Зачем вы их надеваете?

Мужчина даже дернулся. Чего-чего, а этого он на ожидал.

– Как это не мои? А чьи же?

– Не ваши! – закричал нарочно громко Тимка. – Это другого гражданина…

– Он на минуточку отошел, – тоже громко, тоже напористо кричал Захар, – на минуточку…

– Что же, отойти нельзя, – возмущался Степа, – он, может, пиво пить пошел.

Громкий крик сделал свое дело.

Заинтересованно подняли головы, обернулись на шум пляжники. А проходивший мимо молодой, спортивного склада парень остановился.

– Зачем не свое трогаете! – кричал Сенька Пичужкин.

– Вы что-то путаете, ребята, – мужчине теперь приходилось оправдываться не только перед мальчишками. – Ребята путают… Это мои вещи… я ходил купаться… вас не было, ребята, когда я раздевался,…

– Это вас не было! – отвечал Ромка. – А мы видели того гражданина. Это его сумка…

– Его очки!

– Его полотенце!

– В самом деле, гражданин, – вмешался один из подошедших, седоватый усатый дядька. – Чем вы докажете, что это ваше? С какой стати ребята будут обманывать?

– Конечно, конечно, – торопливо согласился неизвестный, – зачем ребятам врать? Они просто путают… Их просто не было… А какой-то гражданин действительно с таким же полотенцем, попался мне навстречу…

Ребята переглянулись.

Тем временем мужчина вытащил из сумки помятые серые брюки и протянул их седоватому.

– Вот, пожалуйста, возьмите… – смущенно улыбнулся он, – там в заднем кармане пропуск в дом отдыха…



Дядька немного порылся в брюках, не сразу нашел задний карман, не сразу вытащил оттуда синенькую картонку с фотографией.

Неизвестный уже веселее продолжал:

– Вот там написано, что я – Сухоруков… Иван Кондратьевич. Так, да?

Усатый, не отрывая глаз от картонки, согласно кивнул.

– Проживаю в корпусе 6, палата 114, так?

– Действительно так, – развел руками дядька и передал пропуск остальным.

– А чего на общий пляж пришли? У вас свой есть… отгороженный.

Неизвестный виновато улыбнулся, развел руками, мол, так захотелось, так уж получилось…

И вдруг, вспомнив что-то, обрадовался.

– Там же, на пропуске, фото мое есть… Как, похож? – он снял очки.

– Похож.

– Еще у меня в брюках записная книжка есть, – продолжал неизвестный, – достаньте ее…

Дядька достал и книжку.

– Желаете проверить? – Неизвестный вел себя, как фокусник, у которого удачно прошли самые опасные номера и теперь можно быть уверенным в успехе. – Могу перечислить всех моих родных и знакомых, записанных там от «А» до «Я».

– Чего там, – сказал седоватый, – ясное дело, ошиблись хлопчики, перепутали… А, граждане? Какое будет мнение?

Граждане, убедившись, что скандала не будет, возвращались к прерванным занятиям.

Остались только мальчишки. Опустив головы, они ждали, что скажет напрасно заподозренный ими человек. А тот спрятал пропуск и записную книжку, надел тенниску и насмешливо поглядел на ребят.

– Извините, – сказал первым Ромка.

– Чего там, – неизвестный добродушно похлопал мальчика по плечу, – хорошо, что вы хоть смотрите, а то, правда, соседям всегда все равно, кто рядом, чье добро… Подходи, одевайся и уходи, – и подмигнул ребятам. – Только уж надо выбирать, чтобы добыча покрупнее да пожирнее была, а то старенькие брюки да потертая сумка…

– Извините, – еще раз произнес Ромка.

– Извините, – хором повторили мальчишки.

Рассмеявшись, неизвестный сложил комплект номер один, закинул сумку за плечо и, махнув мальчишкам на прощание, пошел с пляжа.

Ребята опустились на песок и долго смотрели вслед.

– Здорово обознались, – вздохнул Бараболя, – а все на меня… я не запоминаю, а выходит, все путают…

Спорить с ним никто не стал. Молча поднялись и побрели к морю.

Когда же они, накупавшись всласть, усталые, улеглись на мелкоте, Ромка вдруг сказал:

– Нет, мы не ошиблись.

Вот тебе не! Да все уже забыли об этом.

– Я сандалеты эти хорошо запомнил, – продолжал Ромка, – новенькие, желтые, и полоска на подошве «Маде ин Чехословакия». Понял? – сурово спросил он у Степы.

– Мало ли их, одинаковых?

– А загубник? – внимательно заглядывая в глазе каждому, спросил Ромка. – Тот?

– Тот, – ответил Тимка.

– А маска? А ласты? Степа, ты их трогал. Они те же?

– Те же, – согласился растерянный Степа.

– А сумка? А полотенце? А очки? Нет, мы-то не ошиблись… Вещи те же, а человек другой.

– А пропуск в дом отдыха? – вспомнил Сенька. – А записная книжка? Что же это, нарочно подложено?

– А что ты думаешь, – сказал Тимка, – может, и нарочно. О чем нас дядя Валя предупреждал?

Все замолчали. Как это они не подумали сразу, как это они не смогли догадаться, что это, может быть… человек совсем с другого берега… Чужой человек. И хоть полной уверенности не было, однако на душе у каждого стало тревожно и тоскливо.

А над головой все тек же нестерпимо жарко светило солнце, совсем рядом неумолчно, неторопливо шумело море и так же неудержимо, так же властно, как всегда, набегал прибой. Невдалеке на волнах покачивались чайки и кричали о чем-то своем, птичьем. А совсем далеко, на горизонте, шло белое пассажирское судно.

Воздух был словно соткан из солнечных лучей и морских брызг… Жизнь была все такой же яркой, праздничной, ликующей…


Через территорию санатория «Колос», потом через строительную площадку новых корпусов дома отдыха «Шахтер» ребята довольно быстро выбрались на главную улицу поселка, улицу имени Ленина. Отсюда до заставы оставалось каких-то метров шестьсот, может, семьсот. И если припуститься вовсю…

Но припуститься вовсю не удалось.

Путь им преградила целая процессия, целая кавалькада машин, да таких, что не остановиться, не посмотреть на них мог только самый нелюбопытный, самый скучный, самый равнодушный человек.

Первой вывернула из-за поворота и, натужно гудя, пошла на подъем грузовая машина ЗИЛ-150. Ее большой, странной формы, крытый кузов был выкрашен в необычный для машин серебряный цвет, а по борту алела надпись: «Киносъемочная».

Вторым шел обыкновенный автобус горьковского автозавода. Но это только казалось со стороны, что обыкновенный. Зоркие мальчишеские глаза рассмотрели за развевающимися занавесками открытых окошек какую-то аппаратуру, серебряные динамики, красные лампочки, желтые переключатели.

Следом ревел мотором, беря подъем, самый простой, обычный грузовик, заполненный ящиками. Необычным был лишь прицеп. Позади грузовика на жестком креплении катилось какое-то огромное металлическое чудовище, сплошное переплетение желтых и красных ребер. Чудовище во время движения вздрагивало, поводило из стороны в сторону своей не по росту небольшой головой.

– Кран какой-то, – догадался главный специалист по технике Сенька Пичужкин.

Замыкали шествие две пятитонные машины с переполненными кузовами, которые были надежно закрыты брезентом. Однако под хлопающим от ветра куском брезента мальчишки увидели большие черные, сверкающие линзами прожектора.

Оживленно обсуждая свалившееся на них счастье, мальчишки свернули на Зеленую, чтобы через двор Лукашкиных проскочить прямо к заставе.

– Мальчики, – вдруг услышали они вежливый девчачий голосок, – как тут у вас на почту пройти?

Мальчишки остановились и обернулись.

С противоположной стороны улицы к ним шла девочка их лет, сразу видно, приезжая, сразу ясно, что городская.

И это не особенно удивило ребят. В курортное время они видели у себя в поселке много городских девочек с косичками, с бантиками, в ярких летних платьях. Они восхищенно, восторженно смотрели на все, что здесь их окружало: на море, на скалы, на чаек, на рыбацкие фелюги. Держась за маму или папу, они ходили на пляж и изредка с подружками бегали в местный кинотеатр на первый сеанс.

А в этой девчонке все было необычно, даже вызывающе. Во-первых, ни косичек, ни бантиков, а коротко подстриженные волосы с небольшой челочкой. Во-вторых, изящные темные очки. В-третьих, в-четвертых и в-пятых, одета она была совсем щегольски, просто пижонски, как определил Ромка. В самом деле, разве не пижонство носить в жаркий июньский день кожаную зеленую короткую курточку на «молниях», серые узкие брючки и белые туфельки.

Было видно, что девчонка только-только приехала на юг, загар не тронул еще ее лицо.

– Ну что же вы, – нетерпеливо и даже кокетливо переспросила она, останавливаясь около ребят. В руках она держала по меньшей мере десяток запечатанных конвертов. – У вас есть почта?

– Уже соскучились? – съязвил Тимка, которого тоже возмутило такое «пижонство». – Дорогие подружки, Люсечка, Лесечка, Лялечка… доехала хорошо, встретили хорошо, живу хорошо, жду ответа, как соловей лета.

– Дурачок! – насмешливо ответила девочка.

– Ого! – сказал Ромка. – Разве так вежливо?

– Зато справедливо, – отрезала она.

Завязывалась содержательная, культурная беседа.

– У вас в городе, – сдержанно попытался выяснить Степа, – все такие справедливые?



– Не то, что у вас в деревне, – был ответ.

На это мальчишки обиделись.

– У нас не деревня, – отчетливо произнес Ромка, – у нас морской поселок.

– Рыбацкий поселок, – добавил Бараболя.

И мальчишки даже подтянулись, расправили плечи, чтобы увидала она, эта городская девчонка, их просоленные тельняшки, чтобы поняла, наконец, какой крепкий, мужественный народ здесь живет.

– У нас даже кино здесь снимать будут, – не мог не похвалиться Захар.

– Ну?! – сказала девочка. – Не может быть! Что же здесь снимать?

Это было уж слишком! Это вывело из себя даже Пичужкина.

– Не может, да? Не может? – разгорячился Сенька. – Да у нас море какое? Да у нас скалы…

Девочка засмеялась.

– Особенные?

– Да что с ней говорить, – заторопился вдруг Ромка, – пошли, ребята, время…

– Так где же у вас почта? – снова спросила девочка, словно ничего не произошло. – Неужели вам трудно сказать?

– Почта? – задумался Пичужкин.

– Почта? – попытался вспомнить Бараболя.

– Почта? – переспросил Захар.

– Почта? У нас? – развел руками Тимка.

Туг обиделась девочка, поджала презрительно губы и гневно сверкнула глазами. Она хотела сказать что-то обидное, ядовитое, но не успела, послышался шум подъезжающей машины и короткие требовательные сигналы уйти с дороги.

Мальчишки отскочили в одну сторону, девочка в другую.

На том месте, где они стояли, резко качнувшись на тормозах, остановилась голубая «Волга» все с тем же знакомым и таинственным словом «Киносъемочная».

– Оксана! – высунулся из окна шофер. – Ты куда?

Девочка обрадованно кинулась к машине.

– Почту я ищу, дядя Володя, – сказала жалобно, – письма надо отправить…

Шофер показал на сиденье рядом.

– Садись, подброшу.

Девочке перебежала перед радиатором машины, потянула на себя ручку, но дверца не открылась.

– Каши мало с утра ела, – засмеялся шофер, – сильней, сильней давай.

Оксана сердито дернула еще и еще рез, однако дверца не поддавалась.

Мальчишки откровенно рассмеялись. Оксана как-то беспомощно, как-то жалобно оглянулась на них.

Ромка решительно шагнул к машине, схватился за ручку и с силой рванул на себя. Дверца, как будто ждала именно такого обращения, покорно распахнулась.

– Спасибо, – весело сказала девочка, проворно и привычно забираясь не сиденье.

Хлопнула дверце, машина заурчала и мягко покатилась вниз.

– Спасибо, мальчишки! – донеслось издалека.

Друзья молчали, с интересом ожидая, как будет оправдываться командир.

– А она крашеная, – вдруг сказал Ромка и засмеялся.

– Кто? – не понял Степа.

– Ну, Оксане, – рассердился от такой непонятливости Ромка. – Я думаю, почему у нее волосы какие-то странные, ну, не натуральные, слишком уж белые… А они же просто покрашены…

– Так она, наверное, снимается? – ахнул Захар. – Артистка!

– И как давно это произошло? – первое, что спросил Никифоров, когда Ромка рассказал все, что случилось на пляже.

– Минут сорок назад, – тихо ответил Ромка, прекрасно понимая, что скажет начальник заставы дальше.

– Ты столько добирался с пляжа?

Ромка покраснел и виновато опустил голову.

– Были всякие препятствия…

В дежурной комнате заставы Ромку слушали трое пограничников: начальник заставы капитан Никифоров, младший лейтенант Суходоля и старшина Тарас Порфирьевич Лощук.

– Были всякие препятствия, – повторил Ромка.

– Эх, Ромка, Ромка, – Никифоров встал и прошелся по кабинету, – да за это время он, знаешь, как далеко уйти может…

– Тревога, товарищ капитан? – отошел к двери Суходоля. – В ружье?

– Тревога! Оповестить соседей, сообщить в отряд. Перекрыть дороги на Веселое, Степное и Лучистое, приметы запомнили?

– Так точно, – отозвался лейтенант, – разрешите выполнять?

– Действуйте, – разрешил капитан.

Лейтенант вышел, и сейчас же за дверями гулко прокатилась боевая команда:

– Тревога! Застава! В ружье! Тревога!

А капитан уже давал распоряжения старшине.

– Наряды на автостанцию, на перекресток, на причал! Сообщите солдатам приметы.

– Слушаюсь, – старшина торопливо пошел к двери.

– Тарас Порфирьевич, – вскочил Ромка, – Алексей Дмитриевич, – повернулся он к капитану, – там, на автостанции, ребята наши есть, из отряда… Степа Бараболя и Сенька Пичужкин… я послал…

– Вы поняли, Тарас Порфирьевич? – снова обратился начальник заставы к старшине. – Чтобы наряд обязательно связался там с ребятами.

– Понятно, – отозвался Лощук и от двери спросил у Ромки: – А на перекресток догадался послать, командир?

– Ага, – покорно кивнул головой Ромка, – там Захар Лукашкин и Тимка Коробко, вы их знаете, Тарас Порфирьевич.

– А на причал? – спросил уже капитан.

– Нет, – вздохнул Ромка, – на причал не догадался…

– Действуйте, Тарас Порфирьевич, – приказал Никифоров старшине, – проинструктируйте наряды, и обязательно – связь с ребятами. Идите.

Старшина вышел, а в комнату торопливо вернулся лейтенант Суходоля и остановился у дверей.

– Все в порядке, Валентин, – сказал капитан, – первое серьезное испытание твои хлопцы выдержали, я бы сказал, на «отлично»…

Лейтенант удивленно повернулся к нему.

– А что ты думаешь? Я серьезно… – продолжал капитан, подходя к столу и снимая трубку телефонного аппарата. – Как полагаешь, собака что-нибудь сможет там сделать?

– В такой обстановке, – помедлил Суходоля, – только панику на пляже.

– Да, панику нам устраивать нет никакого смысла, – думая о чем-то своем, говорил капитан, – верно Роман?

– Переодевайтесь, младший лейтенант, форма одежды пляжная, возьмете с собой Романа и обследуйте там все на месте… Поняли? Немедленно!

– Слушаюсь! – Суходоля торопливо направился к двери.

– Эх, Роман, Роман, – вздохнул Никифоров. – В одном ты, брат, ошибся, в главном. Понимаешь? – Он притянул мальчика к себе. – Ведь как мы вас учим: ваше дело – заметил, запомнил, если возможно, понаблюдал, вовремя сообщил – и все. А ты?…

– Что же надо было делать? – Ромка даже обиделся. – Человек чужое надевает…

– Это, конечно, – капитан был расстроен, – конечно, если чужое, а ты молчи… Ты наблюдай. Пограничник, брат, должен иметь терпение.

– Но я же еще не пограничник, – растерялся мальчик.

– Конечно, ты должен был сказать… возмутиться… – И совсем другим тоном: – Теперь он, сукин сын, знаешь, как насаливает пятки отсюда? Ты думаешь, он не испугался того, что произошло? Думаешь, не сделал для себя выводы?

Действительно, из того, что случилось на пляже, неизвестный сделал вывод: случайно это получилось или подстроено, но одеться и уйти с пляжа незаметно ему не удалось. Значит, надо торопиться, надо сейчас же уходить из поселка в областной город, там больше народу, там легче сбить след, затеряться, стать незаметным, слиться с толпой.

Конечно, если бы все шло так, как было задумано и подготовлено, то он имел бы хоть небольшую передышку, необходимую ему после трехчасовой прогулки под водой. Его ждали в одном из домов на Проточной улице, там была смена одежды, там можно было перекусить, отдохнуть.

А сейчас, после этой нелепой истории с мальчишками, когда он оказался на виду почти у всего пляжа, сейчас он не имел права тянуть за собой след на Проточную… Не имел права даже думать об отдыхе и еде… Сейчас надо было уходить.

Неизвестный уверенно вышел к центральной площади поселка. Остановился перед огромным стеклом витрины раймага и незаметно стал рассматривать улицу.

Нет, кажется, за ним не следили. Во всяком случае, ни одной подозрительной фигуры; народу на улице и площади было совсем мало. Да и кто будет околачиваться в такую жару на улице, когда рядом море, пляж. Солнце стояло в зените, на небе ни облачка.

Он немного успокоился. Хотя… Может, это ему только кажется, что все в порядке? Он хитрый, ловкий, хорошо обученный, подготовленный… Но ведь и они здесь тоже обучены, тоже подготовлены, тоже имеют опыт. Он здесь чужой, а они – дома… И потом – все инструктора обращали на это внимание – надо особенно осторожно относиться к так называемым «простым людям».


Страницы книги >> 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации