Текст книги "Связной"

Глава 17
Сдать оружие!

– Что по Неволину? – спросил старший лейтенант у немолодого оперативника с неброской внешностью. Звали его Сан Саныч, фамилия была – Лещ, всецело подходившая к его заурядной внешности. Среднего росточка, сухощавый, с трехдневной щетиной на впавших щеках, он выглядел заметно изможденным и мало чем отличался от мужчин, оставшихся в городе, поэтому как никто другой подходил для оперативной работы.

– Стал встречаться с одной девицей, ее зовут Людмила, фамилия Одинцова. Живет на окраине Люберец, снимает квартиру в частном доме. За время наблюдения дважды наведывалась в барак на Коммунистической. Встречал ее какой-то мужчина, кто он для нее, сказать пока не могу. Нужно пару дней, чтобы присмотреться. Но вроде бы ничего особенного… Сама же она работает на автобусной станции диспетчером.

– У Неволина были еще какие-нибудь встречи?

– На мой взгляд, ничего такого, за что его можно было бы упрекнуть, – пожал плечами Сан Саныч. – Просто шатается по городу, пьет пиво, потом возвращается домой.

– Может, у него были какие-то незначительные контакты, которые мы упустили?

Призадумавшись, оперативник ответил:

– Дважды он покупал цветы. Ходил в магазин в соседний дом за продуктами. Но это как бы не в счет… Людей, с которыми он контактировал, я знаю лично. В городе они проживают давно и ни в чем таком замешаны не были. Одним словом, ничего необычного.

– Будь повнимательнее, уверен, за ним наблюдают и обязательно попытаются выйти на связь. – Стрелки часов приблизились к половине восьмого, через полчаса радиосвязь. По договоренности Неволин должен сам подъехать к месту эфира. Расстояние неблизкое, потом ему еще минут пятнадцать топать пешком. Так что в это самое время он должен находиться на полпути. – Кто сейчас наблюдает за Неволиным?

– Степан Вересов и Федор Колисниченко. Второй за старшего, – назвал Сан Саныч своего сменщика.

– Они справится? – засомневался Тимофей.

– У Вересова опыта, конечно же, поменьше, но парень старается. А когда они в паре, то проблем нет.

– Доложишь мне о Неволине завтра.

– Есть! Разрешите идти?

– Иди.

Романцев вышел следом. У подъезда, притягивая взгляды прохожих, стоял «Хорьх-108». Подле дверей, не решаясь расположиться в салоне, топтались старшина с сержантом Муртазиным.

– Чего стоим? – гостеприимно распахнул дверцу Тимофей. – Поехали! Или вам какое-то особое приглашение нужно?

Добрались до места радиосвязи минут за двадцать. Копылова еще не было, хотя до радиосвязи оставалось десять минут. Почему-то у Романцева была убежденность, что Копылов должен был подъехать пораньше, и вот теперь он испытывал разочарование.

– Подождем… У нас есть еще несколько минут, – нервно закурил Тимофей.

Старшина с сержантом понимающе кивнули и, составив старшему лейтенанту компанию, задымили самосадом.

Прошло двадцать минут, но Копылов не показывался.

– Что-то мне не нравится его опоздание, – угрюмо произнес старший лейтенант. – Уж не проявили ли мы милосердие, отпустив его из-под стражи?

– Может, с ним что-то случилось? – предположил Сидорчук.

– Что с ним может случиться? – раздраженно бросил Тимофей. – Он вчера ночевал дома и был живым и здоровеньким.

– А может, он просто выпил?.. – подсказал сержант. – Такое нередко с мужиками бывает. А потом прилег ненадолго, ну и проспал.

– Это не оправдание. Если это действительно так, то придется с него спросить строго… Подождем еще немного и поедем обратно.

Тимофей не желал признаваться себе: Копылов не явится – и продолжал цепляться за призрачную надежду. Неужели Геннадий оказался столь подготовленным немецким агентом, что сумел перехитрить его, а заодно и все руководство «СМЕРШа»? А ведь где-то он полагал, что сумел просчитать Геннадия, и сейчас оттого чувствовал себя невероятно уязвленным. Возможно, что Копылов уже давно покинул город и перебирается через линию фронта.

Вот что значит поверить в искренность!

Когда ожидание перевалило за час, Тимофей отдал команду:

– Все, возвращаемся! Может, он действительно находится в квартире… В таком случае придется его разбудить.

Автомобиль, уверенно преодолевая рытвины, выехал из потемневшего леса и по проселочной дороге заколесил в город. Когда подъехали к конспиративной квартире, Романцев распорядился:

– Оба за мной! Еще непонятно, какие там могут быть сюрпризы.

Поднявшись на этаж, прислушались. За дверью было тихо. Старшина и сержант вытащили пистолеты и в ожидании замерли. Вставив ключ в замочную скважину, Тимофей открыл дверь. Ничего не произошло: никто не закричал, не бросился на него с оружием. Квартира была пуста.

– Проклятье! Его здесь нет! Где же он может быть?

Спрятав «ТТ» в кобуру, старшина Сидорчук предположил:

– Парень он молодой, может, познакомился с какой-нибудь кралей, загулял! Оно так бывает… Он ведь под нашим присмотром на сухом пайке сидел, а тут до женщин дорвался…

– Выходим!

Закрыв квартиру, быстро спустились по лестнице, где тотчас столкнулись со Степаном Вересовым, проводившим оперативное наблюдение.

– Где Неволин? – хмуро спросил Романцев.

– Так… Оно это… У себя должен быть, – вымолвил наконец Степан.

– Ты один здесь стоишь?

– Нет, – отрицательно покачал тот головой. – С Колисниченко.

– Где он сейчас?

– В магазин пошел, жена ему наказала чего-то купить.

– Бегом за ним!

– Есть! – живо откликнулся Степан и метнулся за угол, в сторону ближайшего магазина.

Ожидание не затянулось. Через несколько минут из-за угла, как ошпаренные, выскочили оперативники и скорым шагом подошли к рассерженному Тимофею.

– Товарищ старший лейтенант, сержант Колисниченко по-вашему приказанию прибыл! – бойко доложил боец.

От него дохнуло свежим хмелем.

– Вы за пивом по очереди, что ли, бегаете? – посмотрел Романцев на Степана Вересова, разом ссутулившегося.

– Совсем не так, товарищ старший лейтенант. Мы вообще… как это… трезвые. Так… немного решили пивка попить.

Тучи над головой Степана все более сгущались, и он невольно вжал голову в плечи, как если бы ожидал разряда молнии. Но вместо грома прозвучал твердый голос старшего лейтенанта Романцева:

– Тогда почему вы не можете мне доложить, где сейчас находится Неволин? Если вам велено глаз с него не спускать!

– Мы и не спускали, товарищ старший лейтенант, – уверенно произнес Колисниченко. – Он как зашел в подъезд, так больше и не выходил.

– Залили тут пивом зенки и ни черта вокруг себя не видите, – процедил Тимофей. – Сдать оружие!

Вересов и Колисниченко покорно извлекли из карманов пистолеты и протянули Романцеву.

Забрав пистолеты, старший лейтенант распорядился:

– Старшина, отведи этих субчиков на гауптвахту! Пусть с ними трибунал разберется. Пивка они решили попить!

– Есть! – вытянулся Сидорчук и угрюмо шагнул вперед, давая понять, что теперь между ним и бывшими сослуживцами образовалась огромная пропасть. Вытащил пистолет и, направив его на ошарашенных бойцов, скомандовал: – Двигай давай!

Бойцы послушно двинулись в сторону комендатуры.

– Вот что, Муртазин, давай беги в отдел и скажи, чтобы весь личный состав подключился на поиски Неволина. Я еще тешу себя надеждой, что он где-то в городе завис или в одном из близлежащих поселков у какой-нибудь бабы остался. А мне тут по делам отлучиться нужно.

– Слушаюсь, товарищ старший лейтенант! – ответил сержант и едва ли не бегом заторопился исполнять приказание.

Дернув дверцу машины, Романцев плюхнулся в жесткое кресло, недовольно скрипнувшее пружинами, и завел двигатель.

Людмила оказалась на рабочем месте – отмечала у водителей маршрутные листы. Увидев подошедшего Романцева в форме, старательно спрятала удивление за дружеской улыбкой.

– Я вот по какому делу, – произнес Тимофей, присаживаясь на стул. – Вы не знаете, где Геннадий?

– Не знаю, – ответила девушка. – Мы договаривались с ним, я прождала целых полчаса, а он так и не появился. Вы тоже не знаете, где он?

– Нет.

– Мне он показался таким серьезным и обязательным. Может, с ним что-нибудь случилось? А почему вы спрашиваете?

– Мы должны были у пивного ларька встретиться. Знакомство продолжить… Но он не пришел. И я подумал: не случилось ли с ним чего-нибудь?

– Не знаю… Я думала после работы его проведать…

– Не переживайте, – попытался успокоить старший лейтенант, – возможно, его отправили по каким-то армейским делам. Если он все-таки объявится, то вы дайте мне знать об этом.

– У него могут возникнуть неприятности?

– Думаю, что да, если он не появится вовремя. Он ведь должен отметиться в комендатуре, отпуск у него заканчивается.

– А может, все-таки с ним что-то случилось? – встревоженно произнесла Людмила.

– Не будем переживать раньше времени. Я так думаю, что сейчас он где-нибудь сидит за столом с друзьями и водку глушит! Такое тоже случается с мужиками.

Попрощавшись, Тимофей быстро вышел и, сев в машину, укатил в городской отдел НКГБ. О случившемся нужно поставить в известность полковника Утехина, но сначала нужно срочно проверить все комендатуры, органы милиции, больницы, морги…

Устроившись за телефонным аппаратом, Романцев достал телефонную книгу и набрал номер ближайшей больницы. Дождавшись ответа, произнес:

– Девушка, к вам вчера не поступал пострадавший Неволин Геннадий Анисимович?

– Такого не было, – звонко ответила девушка.

Сделав пометку, Романцев принялся набирать номер следующей больницы. Некоторое время трубку не брали, а потом на его вопрос мужской беспристрастный голос объявил, что такой больной не поступал. В течение часа Тимофей обзвонил все ближайшие клиники. По четырем адресам ему так и не ответили – придется ехать туда на машине.

Затем, номер за номером, он обзвонил военные комендатуры, отделы милиции и морги. По восьми адресатам дозвониться не удалось, предстоит ехать и туда.

Еще через полчаса Тимофей Романцев собрал экстренное совещание, куда, кроме его заместителей и сотрудников НКГБ, были приглашены начальники подразделений милиции.

– То, что я сейчас вам скажу, является строжайшей государственной тайной и не должно уйти дальше этого кабинета, так что за ее разглашение будут самые суровые последствия… – Выждав должную паузу так, чтобы присутствующие смогли в полной мере прочувствоваться важностью момента, продолжил: – Вчера вечером пропал вот этот человек, – показал Тимофей фотографию Геннадия. – Его зовут Неволин Геннадий Анисимович. Это немецкий перевербованный агент, которого на время операции было решено отпустить из-под стражи. Нам нужно немедленно его разыскать! Он задействован в оперативных мероприятиях государственной важности. Сотрудникам, что будут вести его поиски, объясните, что это дезертир, но вести себя с ним подобает предельно корректно. Как только состоится задержание, немедленно доставить его ко мне! Без большой огласки, по-тихому, попробуйте отыскать его через все свои связи. Сейчас мы его ищем в близлежащих поселках. Если поиск ничего не даст, придется расширить розыск по всему Подмосковью.

– А если и это ничего не даст? – спросил начальник районного отдела милиции Марусев.

– Тогда придется объявить его во всезоюзный розыск. Но это крайняя мера, на которую очень не хотелось бы пойти. Надеюсь, мы меня понимаете.

– Все-таки меня интересует степень его важности, а не общие слова, – сказал заместитель начальника городского НКВД майор Прутников.

– Очень важен… Скажу так… Чтобы освободить Неволина из-под стражи, полковник Утехин лично обращался к руководителю Главка товарищу Абакумову.

Майор Прутников удовлетворенно кивнул. Уровень был высокий. А точнее, выше некуда.

– Я все понял. Сделаем что в наших силах.

Вытащив из ящика пачку фотографий, Романцев положил их на стол:

– Разбирайте, товарищи! Сейчас нам дорога каждая минута. Поспрашивайте у патрулей, может, им встречался этот человек. Свяжитесь с нарядами милиции, возможно, они его видели где-то или задержали. Может, Неволин торчит где-то в комендатуре среди задержанных. Возможно, находится среди пострадавших от несчастных случаев. И прошу вас докладывать о результатах дежурному, я все время буду с ним на связи.

Разобрав фотографии, офицеры вышли. От души не отлегло. Если сегодня к вечеру результатов не будет, то придется обо всем доложить полковнику Утехину. Вряд ли следует ждать от него ободряющих слов.

Забрав оставшиеся фотографии, Тимофей вышел за остальными. Сейчас все усилия органов безопасности и милиции будут направлены на то, чтобы прочесать западное направление – не исключено, что Копылов решил пробираться через линию фронта. Оставался и другой вариант – он мог отправиться на восток, где на российских просторах легче всего затеряться. Беженцы и раненые солдаты сейчас повсюду, так что на мужичка, вернувшегося с фронта, мало кто обратит внимание. А потому военной контрразведке не следует упускать и это направление.

– Дежурный, – обратился Романцев к старшему сержанту, стоявшему у входа. – Двоих бойцов ко мне в машину.

– Есть! – бодро отозвался дежурный и заторопился в сторону казармы.

Тимофей вернулся на службу поздно вечером, заметно раздраженный и угрюмый. Местность была прочесана в радиусе пятидесяти километров, но поиски ни к чему не привели. Тщательные проверки по всем военным комендатурам, отделениям милиции, по районным и городским больницам, моргам также не принесли результатов.

В крайне подавленном состоянии старший лейтенант Романцев прошел в свой кабинет и, набравшись решимости, взял телефонную трубку.

– Товарищ полковник, разрешите доложить!

– Слушаю тебя, Тимофей. Что там?

– У нас пропал Неволин.

– Что значит «пропал»? – выдохнул на том конце провода полковник Утехин.

– Вчера он должен был явиться на радиосвязь, однако не пришел. Мы искали его по всем больницам, отделениям милиции, военным комендатурам, моргам, но, к сожалению, безуспешно.

– Ты представляешь, что это для нас с тобой означает?

– Так точно, товарищ полковник, готов понести ответственность!

– Ответственность, говоришь… Ты думаешь, что с нас погоны снимут и на этом все закончится? Ничего подобного! Тут одними погонами не отделаешься! Это не просто оперативный просчет, нас могут… и в пособничестве немцам упрекнуть. Так что даю тебе двенадцать часов, чтобы разыскать его, живого или мертвого. Если у тебя не получится отыскать его к утру, я должен буду доложить о случившемся Абакумову. Тебе все ясно?

– Так точно, товарищ…

Связь оборвалась. Тимофей аккуратно и в глубокой задумчивости положил телефонную трубку на рычаг. Впереди ожидала бессонная ночь. Следовало во что бы то ни стало отыскать Копылова.

Всю ночь, собственно, как и все сотрудники военной контрразведки, Романцев не спал. Но поиски беглеца результатов не принесли. Несколько раз в отдел звонили и сообщали о том, что видели похожего человека, но как только оперативная группа прибывала на место, выяснялось, что это был совершенно другой человек. Утром, не дождавшись обозначенного срока, позвонил Утехин. Ночь для него тоже не прошла бесследно.

– Что у тебя там? Докладывай! – сурово потребовал полковник.

– Ищем, товарищ полковник. Всю ночь провели в поисках. Подключили всех, кого возможно, в том числе и правоохранительные органы, но пока безрезультатно.

– Не может быть, чтобы его никто не видел!

– Самое странное, что никто. Он как будто сквозь землю провалился! Его нет ни на железнодорожных станциях, ни на дорогах, ни на вокзалах. Нигде!

– Так не бывает. Ищи! О поисках докладывай мне каждые два часа, – сурово приказал Утехин.

– Есть докладывать!

В трубку ударили короткие гудки, не сулившие ничего хорошего.

Полковник Утехин подошел к зеркалу, пристально всмотрелся в него, но не обнаружил никаких перемен в своем лице. Взгляд по-прежнему прямой, острый, не передававший переживаний, что буквально изодрали всю его душу. Вот только губы сжались в прямую и упругую линию. Через час он должен докладывать Абакумову об операции «Связной». Вот только сказать ему особенно нечего, разве только сообщить о том, что диверсант, за которого он поручился погонами, вдруг самым неожиданным образом пропал.

Следует как-то убедить начальника Главка, что еще не все потеряно и военная контрразведка делает все возможное, чтобы отыскать беглеца.

Утехин вышел из квартиры и быстро спустился по лестнице во двор, где его уже поджидала служебная машина.

– Куда ехать, товарищ полковник? – спросил водитель.

– Давай в Главк!

В просторной приемной Абакумова, где вдоль стен были расставлены стулья и стоял небольшой кожаный диван, было светло и как-то вызывающе празднично. Поздоровавшись с двумя подполковниками, терпеливо дожидавшимися своей очереди, Утехин спросил у адъютанта, что-то искавшего в синей папке с грифом «Совершенно секретно»:

– Виктор Семенович у себя?

– У него сейчас полковник Зеничев.

Утехин понимающе кивнул. Полковник ГБ Зеничев Дмитрий Семенович возглавлял 5-й отдел «СМЕРШа», работавший в военных округах. Они симпатизировали друг другу и на совещаниях у руководства старались садиться вместе. Всегда любезный, как старорежимный профессор, он располагал к себе людей, умел нравиться – весьма не последнее качество для контрразведчика. Его можно было бы принять за человека мягкотелого, едва ли не бесхребетного, а некоторые и вовсе выражали удивление, каким образом его занесло в такую серьезную организацию, как военная контрразведка, но мало кто знал, что в действительности он был весьма жестким руководителем.

Дверь отворилась, и из кабинета вышел Зеничев. На первый взгляд столь же спокойный и собранный, как в обычные дни. Вот только мочки ушей, выглядевшие раскаленными угольками, выдавали его внутреннее состояние.

– Как оно там? – спросил Утехин.

– Лучше не спрашивай, – невесело отмахнулся Зеничев, – сам все поймешь, – и скорым шагом вышел из приемной.

– Заходите, – сказал адъютант Утехину и, посмотрев на сидящих офицеров, добавил: – У товарища полковника срочное дело.

Слегка постучавшись в массивную дубовую дверь, Утехин вошел в огромный кабинет.

Комиссар ГБ 2-го ранга Виктор Семенович Абакумов сидел за широким столом и что-то быстро писал. Едва взглянув на вошедшего полковника, показал на стоявший рядом стул и принялся пролистывать какие-то документы с печатями, заметно помрачнев.

Отложив в сторону ручку, произнес невесело:

– Ладно, попозже разберусь… Что там у тебя по операции «Связной», давай докладывай.

Утехин невольно сглотнул: вот так сразу, без каких бы то ни было вступлений.

– У нас возникли некоторые проблемы. Пропал радист… Копылов. Мы сейчас предпринимаем…

– Что значит – пропал? – Брови Абакумова удивленно взметнулись на середину лба. – Ты же меня лично заверял, что ничего не произойдет, если снять с него охрану. Заверял, что он предан советскому народу и Сталину куда больше, чем мы с тобой, вместе взятые. – Голос комиссара суровел с каждый произнесенным словом.

– Смею возразить, товарищ комиссар 2-го ранга, насчет преданности Копылова я не заверял, – невольно сглотнув, сказал полковник. – А сказал я о том, что он осознал свою ошибку и вполне надежен и что его освобождение весьма полезно для дальнейших оперативных комбинаций.

– Послушай, разве не ты в этом кабинете меня убеждал, что он никуда не денется? Готов был погоны с себя сорвать, если пойдет что-нибудь не так. Или я чего-то путаю? – Утехин благоразумно промолчал. – И что ты теперь предлагаешь? Мне самому сорвать с тебя погоны за твое головотяпство, а, Георгий Валентинович? – Голос Абакумова перешел на рык. Комиссар умел распекать.

Полковник невольно вскочил, сильно двинув стулом, и вытянулся, отчего его долговязая фигура стала выглядеть еще выше.

– Готов ответить по всей строгости…

– Садись, – строго произнес Абакумов.

Утехин сел и посмотрел на начальника Главка в ожидании. После такого разговора можно было ожидать чего угодно. «В окопы? Значит, в окопы! Честь не замараю», – мимоходом подумал он.

– Вот что я тебе скажу, товарищ полковник, твоя ситуация очень серьезная. Если этот диверсант не просто пропал… как ты говоришь, а уже перебрался за линию фронта, значит, все то, что мы отправили через него, не будет стоить и ломаного гроша! И Генеральному штабу придется пересматривать свои планы. Возможно, отменять предстоящее контрнаступление… Так что в твоих интересах найти его как можно быстрее. И теперь мне совершенно неважно, в каком он будет виде… Живым или мертвым. Тебе все понятно?

– Так точно, товарищ комиссар 2-го ранга!

– А теперь иди. У меня и без тебя сейчас по горло работы.

Поднявшись, полковник Утехин вышел из кабинета в крайне удрученном состоянии. Прошел мимо офицеров, удивленно на него посмотревших, и зашагал по коридору.

Громко хлопнув дверцей, сел в машину.

– Куда едем, товарищ полковник?

– Давай рули к дому, – распорядился Утехин.

– Есть рулить к дому, – оживленно проговорил водитель: конец рабочего дня, это всегда приятно.

Утехину хотелось спрятаться от всех хотя бы на несколько часов. Жахнуть стакан водки и уснуть. Завтра его ждет новый день, столь же драматичный.