Текст книги "Связной"

Глава 18
Пропавший диверсант

Геннадий договорился встретиться с Людмилой около кинотеатра. Так что с некоторых пор можно было считать, что это их место. Судя по тому, как бурно развивался их роман, место было счастливым. Уже спустившись на улицу, Геннадий вспомнил о том, что позабыл взять свои документы, но возвращаться не стал – скверная примета! До встречи оставалось двадцать минут: нужно было зайти на базар, чтобы купить цветы. Уже переходя улицу, Геннадий не заметил, как из-за угла прямо на него выкатил грузовик. Скрипя резиной, машина остановилась, ударив его бампером. Копылов отлетел на обочину и потерял сознание…

Телефонный звонок раздался среди ночи в тот самый момент, когда Тимофей Романцев сидел за своим столом и выслушивал очередное сообщение о безрезультатных поисках Копылова. За последний час прозвучало более тридцати телефонных звонков, исходивших из различных частей Подмосковья. Однако ответ был один: «Неволин не обнаружен». Тимофей приказывал двигаться дальше, после чего подходил к карте, висевшей на стене, и красным флажком отмечал очередной проверенный населенный пункт.

Трудно было сказать, чем именно этот звонок отличался от прежних, но то, что он исходил из Третьего управления, Романцев не сомневался. Была в нем какая-то затаенная энергетика – может, звуковые колебания какие-то особенные, может, еще что-нибудь, не поддающееся объяснению, но он был другим! И пойми, в чем тут дело.

В какой-то момент Романцев даже хотел пренебречь звонком – мало ли где он может оказаться в это самое время, но благоразумие взяло вверх, и Тимофей уверенно взял трубку:

– Старший лейтенант Романцев слушает!

– Что у тебя там, Тимофей? Новости есть?

Голос полковника Утехина прозвучал устало. Встреча с начальником Главка не прошла для него бесследно.

– Пока никаких результатов.

– У тебя имеются какие-то соображения, как следует улучшить поиски?

– Нам катастрофически не хватает людей, чтобы прочесать все ближайшие окрестности.

– Что ты предлагаешь?

– Здесь от нас неподалеку расквартирована двести семнадцатая пехотная дивизия, я бы попросил ее в помощь, но мне нужно ваше содействие.

– Что ты собираешься предпринимать с этой дивизией?

– Неволин вполне мог стать жертвой преступления. Его могли ограбить и убить… И сейчас он лежит где-нибудь под кустами. Нам нужно прочесать все лесные массивы, прилегающие к населенным пунктам. Осмотреть все нежилые помещения, в округе их тоже предостаточно. В лесах полно заброшенных землянок… Если Копылов живой и ведет какую-то свою игру, то не исключено, что он скрывается именно там и пережидает, когда операция по его поиску придет к завершению… А еще нужно усилить патрулирование на всех дорогах и проселочных пунктах в радиусе ста километров. Уверен, что такие масштабные поиски принесут желаемый результат.

– Хорошо. Я поговорю с Павловым, командиром дивизии. Мы с ним давние приятели, думаю, он не откажется помочь нам. Если к вечеру мы не отыщем этого Неволина, придется объявлять его во всесоюзный розыск.

– Значит, операция «Связной» будет свернута?

– Не хотелось бы доводить до этого, но получается, что так.

Следующий звонок был от старшины Сидорчука.

– Я тут с фотографией Неволина обошел городские окраины, стучался в каждый дом, спрашивал о нем у каждого встречного, но его никто не признавал…

– У тебя есть что-то конкретное? – несколько раздраженно спросил Романцев.

– По Неволину пока ничего нет, но я вот что подумал, товарищ старший лейтенант: может быть, еще раз пройти по больницам? Вдруг его доставили попозже? Знаете, как у нас это нередко бывает, стукнули человека трубой по голове – и лежит он себе где-нибудь в посадке, пока на него кто-нибудь не наткнется. В больницу его привезут, а как звать его, откуда он родом, не помнит.

– А документы на что? – буркнул Тимофей.

– Разное случается, – неопределенно сказал старшина. – Может, и документов при нем не было. А может, забрал кто? И потом, мы ведь просто созванивались с больницами, а вот если в каждую из них прийти, да еще фотографию показать, может, кто-нибудь и признает.

– Предложение разумное. Тогда давай не откладывай в долгий ящик и займись этим прямо сейчас.

– Есть!

– Хотя вот что… Где ты сейчас находишься?

– На Карла Маркса.

– Там, кажется, первая районная больница находится?

– Именно так.

– Подходи к ней, и я сейчас туда подъеду. А потом по остальным больницам проедемся.

– Хорошо, товарищ старший лейтенант, – обрадованно воскликнул старшина.

Сняв с вешалки фуражку, Романцев вышел из кабинета.

«Хорьх-108» подъехал в тот самый момент, когда старшина с двумя бойцами подходил к центральному входу больницы. Открыв дверь, втроем прошли в здание, где их встретил дежурный врач. Любезно, как и подобает разговаривать с сотрудниками НКГБ, представился:

– Я – дежурный врач Фридман… Вы кого-то ищете, товарищи?

Достав из планшета фотографию Копылова, Романцев протянул ее врачу.

– К вам в больницу случайно не поступал вот этот человек?

Взяв снимок, дежурный врач довольно долго всматривался в его лицо, после чего ответил:

– Увы, вижу его впервые… Хотя, знаете… Он мне напоминает одного больного. Загляните в военный госпиталь. Пару дней назад я был в травматологическом отделении у своего однокурсника, нужно было кое-что уточнить… Так вот, как мне кажется, в это самое время в больницу завезли красноармейца, он очень похож на этого человека. Только за достоверность я все-таки не ручаюсь. Я не особенно-то и приглядывался, а потом, он был весь распухший и в кровоподтеках. В общем, парню сильно досталось.

– А что с ним случилось, можете сказать?

– Кажется, он попал в какую-то автомобильную аварию.

– Хорошо, – забрал Тимофей фотографию. – Мы туда заедем.

Попрощавшись, они вышли из больницы.

В военном госпитале дверь им открыл молодой парень, по всей видимости сторож. На выцветшей гимнастерке орден Красной Звезды, вместо правой ноги – культя, которой он деловито постукивал по дощатому полу.

– Дежурный врач здесь? – спросил Тимофей, шагнув вовнутрь.

– Он на втором этаже. Его кабинет сразу у лестницы. Вы его увидите, он никогда его не закрывает. Там свет горит.

Прошли по скрипучей, голосившей на все лады лестнице и зашагали к приоткрытому кабинету, из которого в темный коридор падала узкая полоска света.

За небольшим письменным столом, заваленным тетрадями и книгами, сидел немолодой мужчина в военной форме, поверх которой был накинут белый халат, на крупном носу едва держались очки в тонкой металлической оправе. Ему было немногим за пятьдесят, и он бережно пролистывал какую-то потрепанную книгу. Увидев вошедших, поинтересовался:

– Вы кого-то привезли?

– Мы к вам по-другому вопросу, – ответил Романцев и вытащил фотографию. – Военная контрразведка «СМЕРШ», старший лейтенант Романцев, – представился Тимофей, показав удостоверение. – Вам знаком этот человек?

Поправив сползшие очки, доктор произнес после некоторого молчания:

– Он лежит в нашей больнице.

– Вы уверены? – стараясь сохранять спокойствие, спросил Тимофей.

– Абсолютно, – вернул врач фотографию. – Этот красноармеец поступил к нам два дня назад. Его сбил грузовик. Скажу так: ему очень повезло, все могло быть значительно хуже. Все его лицо было в крови. Ссадины, порезы. Перелом правого запястья, черепно-мозговая травма. Так как он был в военной форме, то его сразу же доставили к нам в госпиталь.

– Почему же вы тогда не сообщили о его местонахождении? – сурово спросил Романцев.

– Товарищ старший лейтенант, я бы советовал вам более уважительно обращаться к старшему по званию… Между прочим, я подполковник… А что касается вашего замечания… При нем не было никаких документов. Была какая-то записная книжка, но что в ней написано, совершенно непонятно. Какие-то точки, черточки, знаки… Такое впечатление, что он просто ее зашифровал. А сам этот человек находился в бессознательном состоянии и ничего не мог о себе сообщить. Он, кстати, до сих пор толком не пришел в себя… Очнется на какое-то время и опять уходит в беспамятство. Впрочем, я вас могу к нему проводить, вы сами все увидите. Пойдемте со мной.

Доктор уверенно вышел из кабинета и зашагал по гулкому коридору. Остановившись у одной из дверей, подождал поотставших гостей и открыл дверь. На ощупь длинными хирургическими пальцами отыскал на стене выключатель и зажег свет. Ярко вспыхнула люстра, на какое-то время ослепив присутствующих. В палате лежали шесть человек. Двое проснувшихся настороженно посматривали на вошедших. Сон больного человека чуткий, тут любая скрипнувшая половица разбудить может, а уж ночная делегация из трех человек во главе с дежурным врачом – почти событие! В углу на металлической панцирной кровати лежал тяжелобольной. Голова его была перевязана, рука и нога – в гипсе, лицо в многочисленных ссадинах и кровоподтеках. Выглядел он незнакомым. Только повнимательнее всмотревшись, можно было понять, что на кровати лежит Геннадий Копылов.

Крепко ему досталось!

– Когда, по-вашему, он должен прийти в чувство?

– Мы делаем все возможное для этого. Но для быстрейшего восстановления потребуются лекарства, которых в настоящее время у нас просто нет в наличии.

– Напишите мне список нужных лекарств, мы доставим их в кратчайшие сроки, – пообещал Романцев.

– Хорошо, – согласился военврач, – я так и сделаю.

– И все-таки меня интересуют сроки его восстановления, хотя бы приблизительные.

– Мозг у него не поврежден, но сотрясение довольно сильное, на полную реабилитацию уйдет значительно больше времени. Но неделя – вполне реальный срок, когда он может хоть как-то ходить и адекватно оценивать ситуацию.

– Неделя – это слишком долго, мы даем вам три дня! За это время он должен быть если уж не здоров, то, по крайней мере, удовлетворительно себя чувствовать.

– Молодой человек, – строго посмотрел подполковник поверх очков на Тимофея. Столь необычное обращение выдавало в нем человека штатского, мобилизованного в действующую армию из какой-нибудь столичной клиники, – я, конечно, не господь бог, но постараюсь сделать все, что в моих силах. Но три дня… – покачав головой, добавил он, – это крайне сомнительно.

– И еще у меня просьба, личная… Создайте ему приемлемые условия, где он мог бы побыстрее восстановиться. Может быть, отдельную палату.

– У нас очень тяжело с помещениями… Хотя, что-нибудь придумаем. Есть одна палата, где у него будут всего лишь двое соседей.

– Спасибо, доктор. Откуда у вас можно позвонить?

– Сейчас? – удивленно спросил подполковник, невольно глянув на настенные часы, показывающие четверть третьего.

– Именно.

– В моем кабинете есть телефон. Пойдемте.

Доктор выключил свет и вышел из больничной палаты.

– Пожалуйста, – показал он на аппарат, когда они вернулись в кабинет. – Можете воспользоваться.

Тимофей быстро набрал номер и с волнением стал вслушиваться в гудки.

– Да, – наконец прозвучал начальственный голос полковника Утехина.

– Товарищ полковник, мы нашли Неволина. Он оказался в военном госпитале, его сбила машина.

– Хоть что-то… С ним что-то серьезное? Он нужен нам для дальнейшей работы.

Романцев многозначительно посмотрел на военврача, деликатно отошедшего в сторонку, и произнес:

– Военврач меня заверил, что дня через три… ну, может быть, через четыре он будет в полном порядке.

– Почему Копылов не дал знать о себе раньше?

– Находился в бессознательном состоянии.

– Если его сбила машина, почему в таком случае нас не проинформировала милиция?

– При нем не было документов.

– Ах вот оно что… Но почему тогда в этот день по городу не было зафиксировано аварийных происшествий?

– Мне сложно на это ответить.

– Вот что, старший лейтенант, с этим делом нужно разобраться немедленно. Виновных накажем! Как разберешься, доложишь мне о выполнении. А то, что нашел Копылова, – молодец! Будет о чем докладывать заместителю комиссара обороны.

Связь прервалась.

– Где произошла авария? – спросил Тимофей у военврача.

В своем кабинете военврач уже не чувствовал себя хозяином – сидел на шатком стуле в самом углу и, видимо, мысленно торопил гостей убраться восвояси.

– На пересечении Комсомольской и Кирова, – ответил он.

– Это, кажется, четвертый отдел милиции? – посмотрел Романцев на старшину.

– Не совсем так, товарищ старший лейтенант, – возразил старшина. – Это могут быть и четвертый, и шестой отделы. Улица Комсомольская как раз на границе находится.

– Точно так, – подтвердил военврач.

Вытащив из кармана записную книжку, Тимофей отыскал телефон начальника четвертого отдела майора Черкизова, присутствовавшего на совещании в его кабинете, и уверенно набрал его номер.

– Слушаю, – отозвался низкий мужской голос.

– Это старший лейтенант Романцев, военная контрразведка, – представился Тимофей. – С кем я разговариваю, с майором Черкизовым?

– Точно так, товарищ старший лейтенант, что-нибудь случилось?

– Случилось. Вы можете сказать, что произошло два дня назад около шести вечера на Комсомольской?

– Ничего такого, что могло бы вызвать ваш интерес, – осторожно заверил майор.

– А я вот так не считаю… В шесть часов вечера на пересечении улиц Комсомольской и Кирова был сбит Неволин, однако в вашем журнале происшествие зафиксировано не было. Это как надо понимать, товарищ майор?

– В шесть часов вечера?

– Точно так.

– Э-э… это случилось во время пересменки. Может быть, дежурные по отделению милиции позабыли записать?

– Что значит «позабыли»? – В голосе Романцева послышался металл. – Назовите мне фамилии дежурных.

– Я разберусь собственными силами, товарищ старший лейтенант, они у меня долго еще об этом помнить будут.

– Ничего, я вам помогу, – мягко произнес Романцев. – Итак, я жду.

– Это лейтенанты Лукьянов и Смуров.

– Эти двое немедленно должны прибыть в городской отдел НКГБ, лично ко мне! Мне интересно послушать, что они расскажут.

– Они будут у вас незамедлительно, товарищ старший лейтенант!

– Вам известно, что за все произошедшее вы несете персональную ответственность?

– Так точно, – твердо произнес майор. – Ответственность с меня никто не снимал.

– Вы верующий?

– Никак нет!

– Жаль… А то могли бы помолиться, чтобы вся эта история закончилось для вас благополучно.

Тимофей с некоторым облегчением положил трубку телефона.

– У вас есть еще какие-нибудь вопросы ко мне? – заинтересованно спросил военврач.

– Пока нет…

– Это список с медикаментами, – протянул подполковник листок бумаги, – которые могут понадобиться Копылову в самое ближайшее время.

Романцев взял листок бумаги и аккуратно положил его в нагрудный карман. Посмотрел на часы: стрелка показывала четыре часа утра. Странное дело, но спать совершенно не хотелось.

– В девять утра вам принесут все необходимые лекарства. Чего стоим, старшина?

– Так я…

– У нас еще много дел!

Попрощавшись с военврачом, они спустились по лестнице. Терпеливо дождались, когда колченогий сторож откроет дверь, и вышли в прохладу нарождающегося утра.

К городскому отделу НКГБ Романцев подъехал в тот самый момент, когда два лейтенанта милиции – Лукьянов и Смуров – стучались во входную дверь. На стук вышли два бойца:

– Чего колотим?

– Пропустите их, – сказал он охране. – Они ко мне. – И, не оглядываясь на поотставшего старшину, вошел в прохладный вестибюль. Быстро поднялся в свой кабинет. Еще через минуту в дверь негромко постучали.

– Входите, – сухо произнес Романцев.

Дверь приоткрылась, и в кабинет один за другим протиснулись два лейтенанта. Один – тощий, как трость, брюнет, другой – приземистый и широкий в плечах, русоволосый. В ожидании застыли у порога, поглядывая на строгое лицо старшего лейтенанта Романцева. Вид у обоих был повинный. Один из них, тот, что был покрепче, заискивающе улыбнулся.

Сесть Романцев не предложил – никаких воспитательных мер, благосклонность военной контрразведки нужно заслужить. Разговор предстоит непростой.

– Здравия желаем, товарищ старший лейтенант, – произнес крепыш, – нам сообщили, что вы нас вызывали.

– Кто вы?

– Лейтенант Лукьянов, – произнес коренастый.

– Лейтенант Смуров, – представился тощий.

– Вызывал.

Наверняка обоих подняли прямо с постели, и вот сейчас они ломали головы: для какой такой надобности их вызвали в военную контрразведку «СМЕРШ». Пусть еще немного постоят, подумают, глядишь, станут более откровенными. А может, еще чего припомнят…

– Меня интересует, вы были дежурными по району два дня назад?

– Точно так, товарищ старший лейтенант, – обрадованно заговорил плечистый, располагающе улыбнувшись. Вот только радоваться ему пока еще рановато. – Я заступал, а вот лейтенант Смуров, – показал он на брюнета с запавшими щеками, – как раз сдавал дежурство.

– Это так, Смуров? – строго посмотрел старший лейтенант на худого.

– Все так, товарищ старший лейтенант. А в чем, собственно, дело? Нас подняли с постели среди ночи, ничего не объяснили. Вы нас в шпионаже, что ли, подозреваете? – Его тонкие почти бесцветные губы тронула ироничная улыбка.

Зря он так…

Тимофей Романцев попытался отыскать в себе нечто похожее на сочувствие. Не нашел.

– Не подозреваю, – со всей серьезностью отозвался он. – Если бы подозревал, то разговор протекал бы иначе… Но повода для шуток в вашем положении я тоже не вижу. Дело куда серьезнее, чем вам может показаться. Аварию на Комсомольской помните?

– Что за авария? – удивленно спросил здоровяк.

Похоже, что он в самом деле не помнит. Придется освежить его память.

– А та самая, где грузовик сбил сержанта. И приключилась она как раз во время вашей пересменки. Около шести часов вечера. – Сухощавый судорожно сглотнул. Крепыш напрягся. Пробрало! – И вот в связи с этим у меня к вам такой вопрос: почему эта авария не была зафиксирована в журнале происшествий?

Лейтенанты озабоченно переглянулись. Взгляды у обоих были весьма красноречивы: при чем здесь военная контрразведка?

– Товарищ старший лейтенант, но мы даже не знаем, как это произошло, – сказал Лукьянов. – Свидетелей не было, водитель все честно рассказал, а этот сержант переходил дорогу в неположенном месте. Этот эпизод в тот день был для нас всего лишь рядовым событием. Мы между собой хотели решить, кому из нас заниматься этим делом, а потом просто как-то позабыли о нем в текучке. Тем более что у этого сержанта не было с собой документов. Может, он дезертир, кто знает?.. Помню, что тот день был очень тяжелый: банда Матерого ограбила склад с мануфактурой, на запасном пути какие-то неизвестные пытались разграбить товарняк с углем, – принялся перечислять лейтенант. – Было еще три убийства гражданских лиц. Два трупа обнаружили в лесопосадке, а третье – в овраге. Мы занимались и этим.

– Вижу, что вы очень занятые ребята, – посочувствовал Тимофей. – Вот только из-за вашей халатности у многих едва погоны с плеч не полетели! Думаю, что передовая вас научит уму-разуму! Сдать оружие! – Здоровяк без промедления вытащил из кобуры табельный «ТТ». Тощий, чуть помедлив, расстегнул кобуру и неохотно протянул пистолет Романцеву. – Дежурный! – На оклик Романцева вошел молоденький младший лейтенант, какую-то неделю назад закончивший ускоренные офицерские курсы. – Вот что, младший лейтенант, этих двоих офицеров под охрану. Пусть с ними трибунал разберется!

– Есть! – Вырвав пистолет из кобуры, тот бойко скомандовал: – Пошли к двери!

Поставлена точка еще в одном деле, так что будет о чем доложить Утехину. Полковник любил порядок. Некоторое время Тимофей вслушивался в рваную поступь в коридоре, а когда здание погрузилось в торжественную тишину, подошел к зеркалу и внимательно всмотрелся в свое лицо. Молодое. Спокойное. Волевое. Ни тени усталости. А ведь двое последних суток вообще не спал. Только под глазами, слегка воспаленными, можно было заприметить небольшие темные круги.

Добравшись до дома, Тимофей негромко постучал в дверь. Буквально через какую-то секунду она широко распахнулась, и он сразу же шагнул в объятия встревоженной супруги. Зоя долго не хотела его отпускать, уткнувшись лицом в его пропахшую потом гимнастерку. Когда наконец расцепила руки, слегка отстранившись, посмотрела на мужа снизу вверх:

– Ты, наверное, голодный? Я сейчас разогрею картошку, а еще у нас есть куриный суп.

Только оказавшись дома, Тимофей понял, как невероятно устал, – просто чудо, что он не свалился где-то по дороге! Усталость ощущалась в каждой клетке измученного бессонницей тела, бетонной плитой наваливалась на его плечи. Самое меньшее, о чем он сейчас мечтал, – это добраться до постели и забыться глубоким сном до самого обеда.

– Нет, ничего не хочу… Все потом… А сейчас только спать. Разбуди меня через четыре часа… Нет, лучше через три. С утра я должен быть на работе.

– Так уже утро, Тимоша. Может, поспишь еще?

– Нельзя.

Доковыляв до кровати, Тимофей стянул с себя сапоги, снял гимнастерку, а потом ему показалось, что кто-то невероятно сильный потянул его вниз за плечи. Поддаваясь недюжинной силе, он закрыл глаза и плюхнулся на кровать прямо поверх одеяла.