Текст книги "80-е. Эпилог"

Ежи Сосновский
80-e. Эпилог

Мне не хотелось браться за такую тему, и я чуть было не ляпнул: кому это теперь нужно, – но вовремя прикусил язык, вспомнив, что шеф как-никак был видным оппозиционером и такого нахального выпада мог и не простить. Я лишь позволил себе ядовито рассмеяться, когда мне сообщили, что героиня моего репортажа живет по соседству с Ярузельским, в полусотне метров от его виллы, и что в 1988 году она вышла замуж за Зигмунта Е., экономиста, который с «Солидарностью» – вот уж точно – имел мало общего. Хватит болтать, поезжай, пресек возможные возражения главный. У Зигмунта Е. сейчас выходит книга, это будет событие, я видел верстку. В конце концов, каждый имеет право изменить взгляды. Халину не в чем упрекнуть, в свое время она была замечательная девушка, и ей есть что рассказать. На годовщину подписания «Соглашения» будет в самый раз. В крайнем случае представим ее как жену и точное определение моего положения были настолько неожиданны, что я только спросил, разыгрывая дурака: Вы… ты была журналисткой? Она кивнула: Я окончила журналистику. Но по специальности работала недолго. А сейчас, понимаешь, я нужна Зигмунту дома. Он делает карьеру. По-честному, по-настоящему, добавила она поспешно и с нажимом. Впрочем, не думаю, что сейчас я сумела бы найти себе место во всем этом… Как посмотришь на бывших товарищей, на то, что с ними стало… Довольно тягостное зрелище, даже по телевизору.

Я задумчиво потягивал из бокала. Она сказала: Поэтому спрашивай о том, что тебе действительно интересно. Не без колебаний я произнес: При каких обстоятельствах ты вышла из игры, почему ты пропала? Она пожала плечами: Я научилась отказываться от себя во имя чего-то большего. – Ты имеешь в виду карьеру мужа? – наверное, в моем голосе прозвучало слишком искреннее удивление, потому что она поджала губы, а потом сказала просто: Я не хочу этого касаться. Мы собирались говорить о прошлом… о далеком прошлом. Я понял, что настаивать бесполезно, поэтому заглянул в блокнот, будто у меня там и вправду были какие-то записи, и спросил: Когда ты начинала, в самом деле все было так плохо? Она помолчала, казалось, теперь настал ее черед разглядывать кота. Я уже собирался повторить вопрос, когда она отозвалась: Это зависит от того, что ты имеешь в виду. Если человек растет в определенных условиях, он воспринимает их как нормальные. Поэтому могу ответить – нет, так уж плохо не было. Не чувствовалось, что плохо. – Так зачем же… я на мгновение задумался, как тактичнее выразить свои сомнения. Так зачем было в это влезать? Жажда приключений? Она рассмеялась: Знаешь, когда ко мне первый раз пришли с листовками, это было сродни введению контрастного вещества. Ну, когда делают УЗИ брюшной полости. Внезапно я осознала, что всегда боялась. Позже мне приходилось испытывать страх гораздо чаще, но это был страх осознанный, а тот – нет, хотя родители, включая «Свободную Европу», всегда оставляли меня караулить, не подслушивает ли кто за дверью. До меня вдруг дошел смысл этой предосторожности, унизительной страшно, если уже соображаешь что к чему. Еще до меня вскоре дошло, что не существует такой обязанности – ходить на выборы, по конституции – нет. А мы всё равно ходили, чтобы потом проблем не возникало. Вдруг стало ясно, что мы множество вещей делаем по принуждению, непонятно откуда исходящему. Что все время живем с оглядкой на какой-то идиотизм, даже не отдавая себе отчета, что это идиотизм. Мои новые знакомые хорошо разбирались в таких вещах, а мне это было внове. Я перестала дергаться. Думать, как преуспеть в жизни и не замараться. Чувствуешь, что жизнь проходит зря, что везде красный свет, но тебе спокойно. Потому что уже не обязательно жить двойной жизнью, можно говорить то, что думаешь, делать то, что хочешь. То, что считаешь правильным. Это было прекрасно.

Теперь она казалась мне совсем другой, чем минуту назад; такой же энергичной, но как будто моложе, свежее, веселее. Глаза у нее заблестели, жесты стали оживленнее – любопытно, я почувствовал, что она начинает мне нравиться как женщина. Прекрасно, подумал я, воспоминания ветерана в качестве афродизиака… Только что-то вроде дежа вю мешало мне: подобные слова я где-то уже слышал.

– Я сделала выбор и ни разу не пожалела об этом, – продолжала она. – Наша деятельность означала для нас гражданскую смерть. Мы находились как бы вне закона, хотя ничего противозаконного не делали. Бывало тяжело, но и довольно забавно, когда привыкнешь…

– Забавно? – повторил я с сомнением.

Халина встала и принесла бутылку водки с пакетом яблочного сока. Я взял их у нее и стал разливать, а она закурила сигарету.

– Забавно, мой дорогой. Случались ситуации очень забавные. И при этом, не забывай, работаешь и общаешься с замечательными людьми. Забавно дурачить топтунов. Ничего не бояться – тоже приятное ощущение, просто кайф. Сидишь в обезьяннике и думаешь: «Ну что мне сдел

...

конец ознакомительного фрагмента