Книга: Стихотворения - Федор Тютчев

Молодая Лена, Леля, как ее звали , могла бы прожить долгую и счастливую жизнь , на это у нее были все шансы :"Черноволосая, с выразительными глазами, остроумная и страстная, она выделялась среди утонченных смолянок. Леля рано начала выходить в свет - на всех балах ее окружали поклонники. Что ей светило? Отличная партия, богатство, вращение в высших кругах .Лелю заметили при дворе - императрица собиралась сделать ее одной из своих фрейлин."

Но , не бывать этому! Ведь она полюбила , да еще как полюбила! "Ради любви к Тютчеву она принесла в жертву все: свой социальный статус, расположение семьи, уважение окружающих. " "От самой же Елены отказались почти все родственники и знакомые, а отец проклял дочь"

Родственники отвернулись, из Института с позором выгнали, друзей больше нет практически , а у ее любимого,обожаемого Тютчева ради которого она все принесла в жертву есть и  жена ,и дети .....

Я очи знал, — о, эти очи! Как я любил их, — знает Бог! От их волшебной, страстной ночи Я душу оторвать не мог. В непостижимом этом взоре, Жизнь обнажающем до дна, Такое слышалося горе, Такая страсти глубина! Дышал он грустный, углубленный В тени ресниц ее густой, Как наслажденье, утомленный И, как страданье, роковой. И в эти чудные мгновенья Ни разу мне не довелось С ним повстречаться без волненья И любоваться им без слез. Ф.Тютчев

Но она любила его, что она могла с этим сделать?Жизни не стало, вся жизнь ее заключалась в нем одном , она жила в квартире , которую он для нее снимал, а сам он  жил с женой . Он страстно любил Лелю, но при этом очень уважал и боготворил жену, которая все ,что было в ее силах делала для него-и полностью его содержала, и прощала все измены, и уезжала ,чтобы не смущать его совесть, и дочерей его от первого брака воспитывала и любила как родных.... Эта святая женщина достойна преклонения!

Но Тютчев не понимал , или ,что еще хуже , понимал , но ничего но делал, чтобы спасти ту, которую он любит , ведь он сам этой двойственностью убивает Лелю. Именно убивает. Медлено и мучительно.

Ему было удобно с богатой ,доброй, любящей женой и очень хорошо со страстной, молодой, красивой любовницей. Он причинял страдание и жене и Леле. Он обоих мучил. Мучил, мучил.... Одну до смерти довел своей любовью . Второй горя столько причинил ,что и не счесть.

"Денисьева, измученная страстью и неопределенностью, чахла на глазах. Связь длилась уже почти 14 лет - никакого выхода из сложившейся ситуации не предвиделось. У Лели диагностировали чахотку." В 1864 году Леля вновь была беременна.

От ненормальности своего положения, открытого презрения общества, часто посещавшей нужды, она страдала чахоткой, которая медленно, но верно сводила еще молодую женщину в могилу. Подрывали ее здоровье и частые роды. Своего последнего ребенка Леля родила за два месяца до смерти. От былой красоты, веселости, жизни остался только призрак — бледный, почти невесомый.

Жизнь отреченья, жизнь страданья! В ее душевной глубине Ей оставались вспоминанья… Но изменили и оне. И на земле ей дико стало, Очарование ушло… Толпа, нахлынув, в грязь втоптала То, что в душе ее цвело. И что ж от долгого мученья, Как пепл, сберечь ей удалось? Боль, злую боль ожесточенья, Боль без отрады и без слез! Ф.Тютчев

Ее не стало. Все жизнь ее была несчастно-счастливой , очень странная и страшно-поэтичная жизнь , целиком и полностью запечатленная в стихах . Страшного и горестного было много в этой молодой жизни ,слишком много.... Смерть любимой была ударом, от которого поэт долго не мог оправиться. «…Только при ней и для нее я был личностью, только в ее любви, в ее беспредельной ко мне любви я сознавал себя…»

«Все кончено, — вчера мы ее хоронили... Что это такое? Что случилось? О чем это я вам пишу — не знаю... Во мне все убито: мысль, чувство, память, все... Я чувствую себя совершенным идиотом. Пустота, страшная пустота. И даже в смерти — не предвижу облегчения. Ах, она мне на земле нужна, а не там где-то...

Сердце пусто — мозг изнеможен. Даже вспомнить о ней — вызвать ее, живую, в памяти, как она была, глядела, двигалась, говорила, и этого не могу. Страшно, невыносимо. Писать более не в силах, да и что писать?.. Ф. Тчв.» ( Из письма Тютчева Георгиевскому от 8 августа 1864 г..

Я готов сам себя обвинять в неблагодарности, в бесчувственности, но лгать не могу: ни на минуту легче не было, как только возвращалось сознание. Все эти приёмы опиума минутою заглушают боль, но и только. Пройдёт действие опиума, и боль всё та же…»