Текст книги "Третий фланг. Фронтовики из будущего"

Разговор двух друзей

– …Несмотря на частичный успех в Северной Африке, перспектив у итало-германских войск никаких. Даже блестяще проведенная операция по окружению Тобрука, предпринятая Роммелем, – весьма сомнительна в стратегическом плане. В любом случае потерь было намного больше – если бы не князь Боргезе. Его ребята хорошо поработали в Александрии, в Фамагусте и Хайфе. Пока бритты устраняли последствия диверсий – мы и итальянцы нанесли удар. Судя по всему, от их первоначальной апатии и бездействия не осталось и следа – они хорошо сражались. По некоторым данным – Уго Кавальеро, ставший начальником генштаба, немало поспособствовал этому. Также дуче назначил уже официально Энцо Гальбати вместо Этторе Бастико командующим войсками в Африке, а CSIR командует Убальдо Содду, вместо пропавшего без вести Джованни Мессе.

– Итальянцы как порох – быстро вспыхивают и быстро же тухнут. Вспомните герцога Аосту – первоначальный успех, потом контрудар англичан, оборона и поражение в Керенском сражении. Хотя остальные силы сдались быстро – герцог держался до последнего, но капитулировал из-за нехватки воды. И вы полагаете, что на этот раз ситуация изменилась? Не тешьте себя напрасными мечтаниями, коллега…

– Я слышал, в «Свободной Франции» разброд?

– Да, де Голль настаивает на борьбе против нас, ему возражают – «…чем же англичане лучше немцев? Немцы воевали в открытом бою, бритты нанесли удар в спину. Ничего для улучшения нашего положения они не сделали – наоборот, потихоньку прибирают к своим рукам наш флот, наши земли в Африке…» – это из письма адмирала Дарлана соотечественникам.

– Похоже, нам не придется воевать с французами в Алжире, Сирии и Ливане.

– Боюсь, что все это нереально – у де Голля хорошая поддержка среди местных, и англичане ведут свою игру, науськивая аборигенов против наших войск.

– Далее фюрер выразил обеспокоенность сложившимся положением с топливом в рейхе – если дело так пойдет и дальше, нам будет нечем заправлять машины в фатерлянде, что тут говорить о технике на Восточном фронте. При таком раскладе генерал Роммель обречен – да, он взял много трофеев, но надолго ли их хватит? Бритты железной хваткой держат Средиземное море, а итальянский флот застрял в базах, и ничем, кроме эпизодических вылазок, не отличился. Транспорты для Африканского корпуса регулярно топятся «Ройял Нейви». Если бы итальянцы вместо Греции взяли Мальту…

– Сладок сон мечты, коллега. Нам надо думать, как выкрутиться из положения на Востоке – иначе выкрутят уже нас. Вы готовы к подобному?

– Недавно был опубликован некролог в «Фелькишер беобахтер» – скончался в госпитале обергрупеннфюрер Эйке. Если так дело пойдет и дальше – рейхсфюрер Гиммлер останется без соратников. А вызвавший особое недовольство фюрера своими действиями гауляйтер Кох заменен на Карла Ханке. Ходят упорные слухи о создании единого экономического управления ОКХ, ОКМ и СС – кто-то подложил некоторые финансовые документы в папку с докладами для фюрера – на место начальника пророчат Освальда Поля.

– На Сицилии объявлено военное положение – Энцо Рози и Артуро Боччини по приказу дуче чистят остров. Бенито Муссолини, похоже, решил засучить рукава и навести порядок в стране. Гвидо Буффарини-Гуиди стал министром внутренних дел и начал разгребать авгиевы конюшни. Артуро Риккарди и Антонио Скуэро отправлены в отставку. Также проведена реорганизация правительства. В отношении лиц, уволенных или арестованных после тридцать восьмого года, действует амнистия.

– Каудильо в неудобном положении, – засмеялся кто-то, – столько пинать дуче в своих речах и оказаться перед фактом. Более того, наиболее радикально настроенные офицеры армии и флота, видя успехи Италии, начинают все громче требовать от Франко сделать решительный шаг.

– Он уже отправил в Россию «Синюю дивизию» из самых радикальных…

– Ему придется создавать еще одну – дабы успокоить общество, иначе рискует оказаться в роли Ларго Кабальеро.

Олег Соджет

Вернувшись из поездки по лагерям, я опять начал работать с танками.

Через неделю меня послали на железнодорожную станцию принимать партию новых экспериментальных танков с Харьковского завода. Их прислали всего десять штук для проверки в боевых условиях. И вот когда я их узрел… В общем, я был в ауте. На платформах стояли Т-55 (их, правда, по году выпуска Т-42 обозвали, но суть от названия не изменилась) со стомиллиметровым орудием в башне. Командирская башенка тоже была не забыта, люк мехвода убрался на крышу бронекорпуса, курсовой пулемет пропал. На башне, кроме спаренного с орудием пулемета, стоял и зенитный крупняк с сектором обстрела в 360 градусов. Кроме того, на башне стояли по пять дымовых гранатометов с каждой ее стороны – скопировали-таки то, что в свое время Олегыч наваял в немецком тылу. Бронезащитой новый танк, конечно, уступал разрабатываемым тяжелым, но был намного защищенней, чем Т-34.

Мы стали гонять полученные танки. Ну, что тут сказать. После недели на полигоне из десяти машин у меня остались только три. Остальные с Доком и перечнем дефектов поехали на доработку. На трех машинах «умерли» двигатели. Причем, как говорится, «с концами». На первой мотору пришла хана через три минуты после запуска. На двух других – «погибли» коробки передач. Еще на одной после семи выстрелов заклинило затвор у орудия. Но больше всего меня потряс танк с бортовым номером «шесть». У него на третьем выстреле сдвинуло с погона башню. Кроме этого обнаружилась еще куча мелких недоделок, которые были не так критичны.

Из донесения командующего Северным флотом

– 22 декабря 1941 года, выполняя задачу по прикрытию конвоя PQ-5, следующего в Мурманск, поисковая группа капитана первого ранга Рыбатченко, в составе эсминцев «Куйбышев» (флагман), «Урицкий» и СКР «Буря», обнаружила в квадрате 45–63, в ста двадцати морских милях от мыса Нордкап, оставленный экипажем линкор «Дюк оф Йорк». С помощью обнаруженного СКР «Буря» спасательного буксира «Л’акорт» сил «Свободной Франции» под командованием лейтенанта Анри Турве, подняв на линкоре флаг ВМС СССР и оговорив по «морскому праву» долю, причитающуюся экипажам кораблей, начали буксировку линкора в Молотовск.

Согласно докладу адмирала флота Его Величества Брюса Фрезера, 22 декабря после атаки линкор «Дюк оф Йорк» оставлен командой и затонул в районе мыса Нордкап. Вчера об этом объявило Берлинское радио.

Два часа назад караван встречен силами ОВР военно-морской базы Молотовск.

– Товарищ Кузнецов, как это может быть, англичане бросили линкор, как вообще это возможно?

– Так точно, товарищ Сталин, они бросили, а мы подобрали, в точности как с эсминцем «Хантер» в Барселоне в тридцать седьмом.

– И что вы планируете делать с этим линкором?

– Вернуть за вознаграждение, товарищ Сталин. Ремонт и использование нам не потянуть, да и обидятся англичане.

– Почему не потянем?

– Ремонтировать негде, запчастей и боеприпасов нет, даже металла подходящего для ремонта нет. А в качестве страховки нам должны около пяти миллионов фунтов плюс расходы на буксировку. Международное морское право, дело выверенное годами, не отвертятся.

– Хорошо, а французам сколько?

– Как договорились, изначально четверть, прошу разрешения использовать полученные деньги для нужд ВМФ.

– Хорошо. Действуйте!

Офис в Лондоне

– Здравствуйте, мисс, могу ли я видеть кого-нибудь из старших партнеров вашей адвокатской конторы?

– Как прикажете доложить?

– Военно-морской атташе посольства СССР в Лондоне, капитан третьего ранга Николай Розанов, дело связанно с морской страховкой.

– Присаживайтесь, коммандер, я доложу.

– Здравствуйте, коммандер, моя фамилия Морриган, и я в этой скромной обители занимаюсь морской страховкой.

– Здравствуйте, мистер Морриган, в ваших предках не было богини войны?

– Нет, но я рад встретить человека, знающего наши легенды. Что привело вас к нам?

– Правительство СССР хотело бы заключить с вами отдельный договор на предоставление юридических услуг по морской страховке.

– Нет проблем, вы, наверное, уже знакомы с нашими условиями? Вот договор.

– Да, вот мои бумаги на подписание договора…

…Ну что ж, вот вы и наш клиент. Теперь давайте о деле. Какие у вас проблемы?

– Проблемы у флота Его Величества. Правительство СССР хотело бы получить страховые выплаты за потерянный линкор «Дюк оф Йорк». Он спасен нашими кораблями и отбуксирован в Архангельск. Помимо страховки мы хотели бы по стандартной формуле «нет спасения – нет вознаграждения» получить компенсацию за спасательную операцию…

Степан

«Домой, домой, пора домой». На самом интересном месте нас перебрасывают обратно. Нас – это спецгруппу из Москвы, по-другому не скажешь. А жаль, тут такие дела готовятся… Сталинград не Сталинград, но что-то близкое – Смоленск. Но – уже без нас. А наш путь лежит в Москву, а там – по городам и весям, ибо КБ и заводы, работающие по нашей тематике, разбросаны по всей стране. То, что будет после войны, – после войны и будет, а пока – работаем.

У нас не соскучишься. Получив с ноутбуков трехтомник Роскилла, Наркомат ВМФ начал кипеть и булькать. Что-то там затевалось. В начале октября флот срочно затребовал четыре комплекта РУС-2К сверх плана. Зачем они были нужны флоту при наличии ленд-лизовских РЛС, совершенно непонятно. Однако адмирал Кузнецов стоял насмерть. Дайте комплекты к десятому октября – и точка. Жалобы на недостаток мощностей ленинградских заводов его совершенно не беспокоили. Девятого октября комплекты отгрузили флоту. И они как испарились.

А десятого ноября на аэродроме в Жуковском появились четыре контейнера, которые морские пехотинцы охраняли с большим рвением, чем люди Власика охраняют «ближнюю дачу». Самолеты со складными крыльями – ни на какие другие не похожие. Даже на стоящие рядом американские «кошаки». Вообще, на флоте творится что-то непонятное – отчего-то там сильно озаботились авианосцами вообще и палубной авиацией в частности. Как итог – колоссальный шухер. И ведь логичный, не подкопаешься.

В рамках этого шухера зацепили и нас: флоту нужен был сорокапятимиллиметровый автомат, корабельный вариант 61-К его не устраивал. Такие пушки испытывались до войны, были приняты на вооружение, но впоследствии от них отказались, если я правильно помню, по причине низкой надежности. Здесь же, по настоянию флота, работы были возобновлены. По результатам расследования установили, что причиной задержек был материал гильз сорокапятимиллиметровых выстрелов. После анализа количества этих выстрелов на складах было принято решение о переходе на новый материал. Выпуск боеприпасов просел, но был в значительной мере скомпенсирован за счет запасов флота. Параллельно велась доводка автомата. Впоследствии в серию пошли и автомат, и новая сорокапятка с удлиненным стволом и дульным тормозом.

Потом более плотно занялись наконец-то зенитными автоматами. Здесь было не очень, так скажем. В серии находились тридцатисемимиллиметровые пушки 61-К. В принципе, не самые плохие, но имеющие уйму недостатков и не удовлетворяющие не только флот, но и армию. Трогать их пока не стоит, пусть остаются в серии, для отработки производства, попутно упрощая и удешевляя его. А вот сравнительно мало выпускаемый двадцатипятимиллиметровый автомат 72-К позволял немного похулиганить. Хулиганство сводилось к доработке пушки ВЯ-23 и созданию ее зенитного варианта с удлиненным стволом. Работа шла нелегко, да и не бывает все просто, но приз в конце пути ожидал весьма впечатляющий – не только нормальная авиапушка, на фоне которой ШВАК смотрелась… не очень, но и максимально с ней унифицированный зенитный автомат с ленточным питанием и высокой скорострельностью. Проблема, как и в случае с сорокапятками, была не столько в орудии, сколько в боеприпасах – требовалось поднимать качество изготовления. Возни с этим оказалось как бы не больше, чем с новой счетверенной установкой. Но, так или иначе, в январе «счетверенка» успешно отстрелялась на полигоне. А еще через два месяца четыре переживших испытания образца ЗСУ-23-4 на шасси Т-34 (два полуоткрытых, два закрытых) отправились в распоряжение нашего Медведя. До своей тезки им было как до Китая ползком, но некоторые навороты оттуда (например, схема стрельбы) таки использовались.

Где-то в окрестностях Бреслау. Небольшое загородное поместье

– Вам не кажется, господа, что повторяется ситуация в Восточной Пруссии?

– Август четырнадцатого, коллега?

– Именно, мы в состоянии нанести еще немало ударов по русским, несмотря на временные перебои в снабжении. Но стратегически война уже проиграна. Можно отсрочить дату неизбежного проигрыша, но насколько и какой ценой – вопрос весьма сложный.

– Пока мы воюем с Советами – Англия и Америка втихомолку решают свои проблемы – во всяком случае, Иран и Ирак нам точно не грозят, – невесело хохотнул один подполковник.

– И заметьте, большинство солдат и офицеров в действующей армии втихомолку задумываются о дальнейших перспективах. Во всяком случае, военная цензура отмечает повышенный негативный фон в письмах с фронта. Что же касается «древесных лягушек» – от их методов, применяемых к русским военнопленным, крайне негативное впечатление. Я опасаюсь того, как бы эти методы ожесточившиеся солдаты и офицеры противника не стали использовать ко всем нам.

– Недавно поступило известие, господа, – от ранения в голову скончался «Папа». Прямо какая-то повальная смертность.

– Потери всех родов войск намного превысили предполагаемые. Некрологи, печатаемые в газетах, скоро вытеснят собой все другие материалы. К лету следующего года нам придется снимать дивизии из Европы, чтобы хоть как-то восполнить убыль личного состава.

– Из всех более-менее приличных офицеров на Восточном фронте остался лишь «Зепп».

– «Приличный» – это не то слово, скорее «толковый».

– Действия «черных» на оккупированных территориях играют против всех нас – у местного населения все более враждебное отношение.

– В тылу все большее значение имеют карточки и светомаскировка. «Томми» все активнее применяют тяжелую ночную авиацию, несмотря на противодействие люфтваффе.

– План действий в черновом варианте готов – дело лишь за участниками. Большая часть пока колеблется. Боюсь, как бы дело не закончилось Сенатской площадью. Как у русских.

– Не будьте столь оптимистичны – в любом случае, кроме обговоренного, нам всем грозит Гревская площадь.

Саня Букварь

Утром второго января меня вызвали в особый отдел фронта. Народу на месте почти не было, и дежурный провел сразу в кабинет начальника. За столом сидел абсолютно седой, несмотря на достаточно молодой возраст, майор ГБ.

– Здравия желаю, товарищ майор госбезопасности. Капитан Бондаренко прибыл по вашему вызову.

– Присаживайтесь. Глушко Сергей Константинович, – представился он.

– Разрешите узнать цель вызова?

– Ваш опыт. У меня есть сведения, что вы уже участвовали в борьбе с бандитами… Там и тогда…

– Так точно.

– Оставьте официоз. Мы с вами в одной большой лодке. Я думаю, о проблеме с татарским населением здесь вы наслышаны.

– Там читал что-то, здесь только слухи…

– Ну, большая часть бродящих слухов – правда. Желаете поучаствовать?

– Нет.

– Спасибо за честность, я тоже не хочу, но приходится. Приказываю выступить с ротой сержанта госбезопасности Слесарева. Задача ему поставлена. Вас и представителя обкома введут в курс по дороге.

– Есть, разрешите выполнять? – поспешил отделаться от дальнейших предложений я.

– Идите. Слесарева найдете через дежурного.

Поиск сержанта, который будет руководить операцией, занял немного времени. Он был возле грузовиков, где ставил задачу водителям.

– Доброго утра, товарищ сержант!

– Кому доброе, а кому, может быть, и последнее, – буркнул он, не оборачиваясь.

– Ну и настроение у вас…

– Извините, товарищ капитан! – наконец повернулся он. – Так и живем. Вы, наверное, член «тройки» будете?

– Наверное. Куда едем-то? И что делать?

– Селение одно тут. Татары. Есть информация о рабах.

– Ого!

– Сейчас дождемся из обкома товарища и поедем.

К приезду представителя обкома сводная рота была в сборе. Основу ее составляли выздоравливающие из госпиталей, было также несколько солдат в форме НКВД и даже несколько ополченцев. Всего сто двадцать человек, в основном с винтовками, но также я заметил пару ППД и три пулемета. От руководства области прибыла женщина лет сорока, своим видом напоминавшая плакатных красных комиссаров времен Гражданской, в сопровождении двадцати кавалеристов на лошадях. Такой состав сводного отряда был в диковинку даже мне.

Колонна из пяти «ЗиСов» и двадцати верховых добралась до нужного места к полудню. Поселение, насчитывавшее два десятка мазанок с пристройками, окружили постами и кавалерийскими патрулями. Человек двадцать вошли внутрь кольца. Нас уже встречали трое старейшин.

– Что угодно красным командирам? – начал самый великовозрастный из них.

– У нас есть сведения о противозаконных действиях ваших односельчан, – заговорила «комиссар». Однако старик полностью ее проигнорировал.

– Чем наш скромный поселок привлек внимание красного командования?

– Мы прибыли для проверки… – продолжила было женщина, но на нее даже не взглянули.

– Значит, так, дед! – взял разговор на себя я. – Всех людей выводи на окраину, а бойцы пока осмотрят дома. Если найдем что-нибудь интересное – пеняй на себя. Если признаешься сразу – последствия будут меньше. Если пострадают наши или какие еще бойцы Красной Армии – поселка не будет… Совсем.

– Зачем так говорить, командир? Все у нас хорошо. Может, не надо людей на улицу? Холодно ведь.

– Выводи! А то я сам костерок разведу! – пресек пререкания сержант.

Люди вышли. Одеты они были довольно тепло. Голодными не выглядели. Мужчин было очень мало. Группа из десятка бойцов во главе с сержантом приступила к досмотру подворий. Искали тщательно, заглядывая в каждый уголок. Я стоял и курил в стороне от основного народа. Старейшина подошел ко мне и тихо проговорил:

– Командир, ну все у нас нормально. Тихо здесь. Никто никого не обижает. Давай разойдемся по-доброму? Я тебе девку отдам. От беженцев отбилась, мы и приютили. А сейчас думаю, не накликать бы беды. Всякое рассказать могут…

– Ну, дед, а почему ты думаешь, что я тебе поверю? Что еще интересного скажешь?

– Деньги есть… Много. До войны передовики мы были, премии получали, – подмигнул он.

– Уже интересно. Теперь, что хочешь?

– Хватит искать, все равно ничего у нас нет…

– Ну, я пока думаю… Про девку расскажи? Только не то, что уже сказал, а правду, тогда есть шансы, что я замерзну минут через пять, заберу ваше пожертвование в фонд помощи фронту, только расписку мне писать не на чем, соберу бойцов и уеду…

– Ай, какой хороший командир.

– Какие дома надо не заметить? И что с девкой? С деньгами?

– Вот те три, – показал он, – деньги сейчас принесу. Девка непорченая, жена спрашивала. У нас никто не трогал. Я сам присмотрел. Документы ее нужны?

– Давай.

Дед сходил в один из не осмотренных еще домов и принес оттуда вещмешок. Заглянув в него, я убедился, что там были действительно деньги. Также он протянул мне аттестат об окончании семилетки – единственный документ девушки.

– Веди саму девку сюда. Хотя нет, вон в тот проверенный дом. До тех, на которые ты показал, я успею еще остановить солдат. – И мы потихоньку двинулись к указанному мной строению.

– Ой, командир, а подчиненные что скажут?

– Молчать будут, если в окопы не хотят. А если не будут, то под расстрел за трусость и клевету…

– Страшный ты человек, командир.

– Стараюсь. Слушай, дед, советские скоро Крым оставят. Придут немцы. А мне надоело в холоде и сырости бегать. Видишь с нами бабу? Она шпионов-коммунистов много знает. Я бы ее потерял по дороге… Есть кому отвезти, только срочно?

– Нету.

– Ну да ладно. Еще в других местах поспрашиваю…

Еще минут через пять старейшина вывел из толпы девушку, лицо которой было тщательно спрятано за шалью, и проводил в дом с глиняным полом и маленькими окнами, где я уже ждал его. Многозначительно кивнув, он оставил нас наедине.

– Ну что, девочка-красавица, распутывай свой платочек. Не прячься, тут тепло. Знакомиться будем.

– Пожалуйста, не надо! – прошептала она.

– Что не надо? Сколько тебе лет? Как зовут?

– Оля, шестнадцать. Я вас очень прошу, не надо…

– Еще слово не в тему – ремня дам! Как здесь оказалась? Что здесь происходит на самом деле?

– Не надо ремня… – Слезы покатились из глаз. – И это не надо, пожалуйста…

– Значит, так, если ты не ответишь сейчас быстро и четко на все вопросы… то я что-нибудь нехорошее придумаю.

– Я отстала от поезда. В Джанкое. Я сама из Николаева. Работала на заводе. И училась. С войной поехали в эвакуацию через Севастопольский порт. На станции, пока ходила за водой, подбежали эти, зажали рот и уволокли куда-то. Связали, тряпьем сверху завалили и сюда привезли. По дороге руками везде трогали… Мне очень стыдно… – разревелась она.

– Ладно, с этим ясно. Дальше давай.

– Когда приехали, меня больше не трогали, но держали хуже собаки…

– Еще кто-нибудь тут есть? – не дал договорить я.

– Нет, сейчас уже нету. А раньше они откуда-то двух раненых матросов привозили. В сарае держали. Но я точно ничего не знаю…

– Понятно. Где их держали?

– Через четыре дома, – ответила она, а я подумал, что это здание я как раз не должен был заметить.

– Хорошо, если вдруг вспомнишь что-то еще – сразу говори мне, ну или любому солдату, чтоб позвал меня. А теперь прекрати плакать, утри слезы и иди к грузовикам с гордым видом. Бояться тебе уже некого. Садись в любой и жди.

Я вышел из дома и направился с тремя бойцами к указанному девушкой строению. Дед недоуменно посмотрел мне вслед. Войдя внутрь, мы стали осматривать помещение, но ничего не нашли. Озадаченный, я стоял на крыльце, когда один из бойцов, осматривавший пристройки, доложил, что в сарае тоже ничего нет, кроме пары крупных свиней. Мы уже покинули было дворик, как меня словно облило холодной водой. «Свинина! Татары – мусульмане. Зачем им свиньи? Разводят и продают? Тогда почему только две? Непорядок, надо срочно осмотреть загон…» – размышлял я, а руки уже потянулись к кобуре с ТТ.

– Выгнать свиней, осмотреть их загон. Все необычное – на улицу! – скомандовал солдатам, а потом обратился к жителям: – Кто хозяин дома?

– Я! – отозвался довольно молодой татарин.

– Где матросы?

– Какие матросы? Здесь нет никого…

– Сейчас тебе будет весело, – проговорил я, приставляя пистолет к его голове.

– Нет здесь матросов!

– Где они? – продолжал настаивать я.

– Не было никого.

– Ты уверен? – Я переместил пистолет от его головы к промежности. – Или лучше повесить? Аллах не пустит в рай душу висельника, правда? Она же не через рот выйдет… Проклята будет, правда?

– Командир, тут кости! Обглоданные! Кажется, человеческие! Ну, нет у коров и свиней таких костей! – закричал солдат из сарая.

– Вот и все. Допрыгались, козлы. Сейчас будем веселиться. Сержант! Дели толпу! Мужской пол, старше десяти лет – отдельно, остальных отдельно. Баб и компанию построить и маршем на Феодосию, как и приказано, а козлов карать будем!

– Товарищ капитан, нельзя их здесь… Под суд попадем… – тихо проговорил Слесарев.

– Думаешь… – ответил я. – А мы их убивать специально не будем. Просто не дойдут. Замерзнут по дороге… Они же неодетые выбежали, в одном исподнем…

– Понял! – улыбнулся сержант. – Обидно, правда? Столько лесорубов пропадет! И как они одеться не догадались?

– Обидно… – согласился я.

В процессе дальнейшего обыска были найдены останки шестерых человек, в том числе одного ребенка. Несколько единиц оружия, документы двух матросов и железнодорожника. Хоронить погибших мы решили в Севастополе. Из второй колонны, которую мы заставили сдать теплые вещи в грузовики, до Феодосии не дошел никто, а первую сдали коменданту сортировочного пункта.

Больше на операции я не выезжал, но каждый день участвовал в подведении итогов. И оформлении судебных решений, принятых «тройками», подобными той, в заседании которой я участвовал. Правда, заседания в столь очевидных случаях происходили на ходу и представляли собой просто оформление документов…По окончании операции начальник особого отдела лично повез в наркомат папку с документами о результатах. В одном с ним самолете покинул Крым и я.