Текст книги "Деньги и коварство"

Фрэнсин Паскаль
Деньги и коварство

1

– Нy и как ты себя чувствуешь, превратившись за одну ночь в сына миллионера? – спросила Оливия Дэвидсон у Роджера Баррета.

Было время ленча, и они сидели в переполненном кафетерии школы Ласковой Долины, не обращая, впрочем, особого внимания на еду.

Отбросив русые вьющиеся волосы с лица, Оливия посмотрела на Роджера. Хрупкая и симпатичная, она была художественным редактором школьной газеты «Оракул» и предпочитала более богемный стиль одежды, чем большинство ее одноклассников. В тот день на ней был большущий свитер из хлопка, опоясанный индийским кушаком, и отделанная бахромой юбка.

Роджер покачал головой.

– Я не могу поверить, что мы впервые одни с тех пор, как все это случилось, – сказал он. – У меня такое чувство, что я не мог выкроить минуту для себя за все это время!

– Я знаю, – посочувствовала Оливия, положив руку на ладонь Роджера и с нежной улыбкой глядя в его серые глаза.

И она не могла поверить, что уже больше недели прошло с тех пор, как мама Роджера умерла от сердечного приступа, и Генри Уилсон Пэтмен, один из богатейших людей Ласковой Долины, объявил о подлинном происхождении Роджера. Это было в день возвращения юноши в школу.

– Как-то все очень странно, – делился с подругой Роджер. – Еще мгновение назад я был Роджером Барретом, полным ничтожеством из ужасной семьи. Вдруг маме становится плохо и мистер Пэтмен – ой, я хотел сказать, дядя Генри – отправляет ее в Хьюстон на операцию. А потом она умирает. И как только заканчиваются похороны, все эти адвокаты начинают крутиться вокруг меня, и в конце концов выясняется, что я не Роджер Баррет, а сын Пола Пэтмена. – Роджер посмотрел на недоеденный хот-дог, лежащий на подносе с ленчем и покачал головой. – Лив, я просто не знаю, что об этом думать.

Оливия сжала руку друга и минуту помолчала. Она была так же ошеломлена событиями последнего времени, как и он. Их отношения имели долгую историю. Девушка поддерживала своего парня, когда другие высмеивали его за то, что он подрабатывал уборщиком, чтобы помочь матери заплатить ренту за жилье. А потом случилось так, что эти двое полюбили друг друга.

«Но наши отношения – все равно что езда под гору на велосипеде, – подумала Оливия. – Сначала я должна была убеждать его, что для меня абсолютно не важно, насколько бедна его семья, и что мне наплевать на его происхождение. И вот тебе раз – он стал миллионером, живущим в особняке Пэтменов! Да он даже выглядеть стал по-другому, – отметила Оливия. – Контактные линзы вместо очков, вельветовые брюки вместо старых джинсов». Оливия даже не могла себе представить, на что было похоже переселение Роджера из крошечной квартирки, где он жил со своей матерью, в огромный особняк Пэтменов. Зато она могла представить, как одиноко было Роджеру сейчас, – ведь он отрезан от всего, к чему привык.

– Я только хочу, чтобы ты знал: я всегда буду рядом, когда понадоблюсь тебе, – неуверенно прошептала Оливия.

Роджер улыбнулся ей, и она почувствовала себя немного лучше. «Он все еще тот же старина Роджер, – подумала девушка. – Пэтмены могут быть ужасными снобами, но они не смогут изменить его. Никто не сможет».

– Роджер, не расскажешь ли ты мне историю твоей матери и… Пола Пэтмена? – попросила Оливия. – Я знаю только то, что ты рассказал мне в день смерти твоей мамы, и с тех пор я слышала так много сплетен, что совсем запуталась в этой истории.

– Ну, по словам дяди Генри, история такова. Когда моя мама впервые приехала в Ласковую Долину, она нашла работу у Пэтменов. Это было до того, как дядя Генри женился и завел семью. Он жил со своим старшим братом Полом, который был женат на женщине, которую ненавидели все. Ну, я думаю, мама влюбилась в Пола Пэтмена, и они проводили все больше и больше времени вместе, ну и… – Роджер остановился, и его лицо залила краска смущения.

– Я понимаю, Роджер, – произнесла Оливия мягко.

– Ну, я думаю, что мама уехала, когда поняла, что у нее будет ребенок. Пока она готовилась к отъезду, Пол пытался развестись со своей ужасной женой, чтобы жениться на моей матери. Но никто не знал об этом, потому что он погиб в авиакатастрофе на пути в Мехико, куда летел по делам.

– О, Роджер, бедная твоя мама, – прошептала Оливия.

– Она ни слова не сказала мне об этом, – сказал Роджер. – И никто никогда не рассказывал. Дядя Генри уверял, что пытался уговорить ее взять деньги, но она отказалась. Единственное, о чем она действительно не знала, было то, что Пол – мой отец – оставил все деньги до последнего цента мне. Он специально оговорил в завещании, что я не должен знать ни о чем, пока мне не исполнится двадцать один год, или пока что-нибудь не случится с моей мамой.

– Как ты думаешь, почему он не хотел, чтобы ты знал?

Роджер пожал плечами:

– Я сам точно не знаю. И мне ужасно хочется это понять. Может быть, он боялся, что мама расстроится из-за этого, ведь ты же знаешь, какая она была гордая. Или, возможно, он думал, что мне стыдно будет узнать правду, – ведь они не были женаты… Но ты знаешь, Ливия, единственное, чего я не чувствую, так это стыда.

Оливия посмотрела на него с уважением.

– Да, именно так, – произнес Роджер. – Я горжусь своей матерью и знаю, что она всегда поступала, как считала правильным, как бы трудно ей ни приходилось. Вот почему… – Его голос внезапно оборвался, и он снова посмотрел на поднос.

– Вот почему – что?

Роджер покачал головой.

– Я просто чувствую себя немного странно, вот и все, – сказал он мягко. – Мне очень хотелось бы знать, как она посоветовала бы мне вести себя сейчас. Я бы хотел, чтобы она рассказала мне, как в одночасье можно превратиться из Роджера Баррета в Роджера Пэтмена.

Оливия с трудом подняла глаза. Она любила Роджера, и ее сердце разрывалось от сознания того, что ему пришлось потерять все родное за такое короткое время – мать, дом, даже имя. Она смотрела в родное, взволнованное лицо, но ничем не могла помочь, и лишь хотела узнать, какое место девушка Роджера Баррета будет занимать в жизни Роджера Пэтмена.

Ласковая Долина гудела, словно потревоженный улей, от новостей, которые сообщили адвокаты Пэтменов после смерти матери Роджера. Кто мог себе представить, что так много нераскрытых тайн кроется за величественными стенами особняка Пэтменов, что бедный сирота без признаков аристократизма вдруг превратится в одного из самых состоятельных людей города – столь же богатого, как новоявленный кузен Роджера, Брюс, сын Генри Пэтмена. Ученики школы Ласковой Долины теперь обсуждали только эту тему. Вопросы и слухи сыпались со всех сторон. Изменится ли Роджер, став таким богатым? Действительно ли Брюс возмущен тем, что Роджер переехал жить к Пэтменам? И правда ли, что миссис Пэтмен на дух не переносит своего племянника? Пока Оливия и Роджер завтракали, все взгляды были обращены на них.

– Мне кажется, он выглядит почти так же, как и всегда, – сказала Джессике Уэйкфилд Лила Фаулер, рассматривая Роджера, сидевшего напротив.

Джессика хихикнула.

– А ты уверена, что не ревнуешь слегка, а, Лила? – спросила она, глядя в том же направлении, что и подруга.

Та покраснела. Когда-то Роджер сильно увлекся ею, и они даже встречались. Но Лила испугалась, когда узнала, сколь бедна его семья. У нее был такой же богатый дом, как и у Пэтменов, и она привыкла общаться с мальчиками, у которых были машины и кредитные карточки, а не с мальчиками, работающими после школы уборщиками. Но Лила изменила свое мнение о Роджере, когда он выиграл приз Барта в ежегодных соревнованиях по легкой атлетике. В одно мгновение Роджер стал героем, и Лила делала все возможное, чтобы разделить его радость. Но Лила опоздала – к тому времени Оливия уже завладела его сердцем.

– Ой, перестань, Джес. Это было сто лет назад, – сказала Лила. – Меня абсолютно не волнует ни Роджер Баррет, ни Роджер Пэтмен. И мне кажется, что более привлекательно он выглядел в потертых штанах.

Джессика слушала подругу вполуха. Она с беспокойством высматривала свою сестренку Элизабет, чтобы попросить отвезти ее домой после школы.

Джессика и Элизабет были абсолютно похожими близнецами, прямо-таки зеркальным отражением друг друга, даже маленькие ямочки на левой щеке у них были совершенно одинаковы. У них были слегка выгоревшие на солнце светлые волосы до плеч, сияющие зеленовато-голубые глаза и идеальные стройные фигурки. Обе они носили изящные кулончики на золотых цепочках – подарок родителей к шестнадцатилетию. Только люди, знавшие близнецов особенно хорошо, отмечали, что Элизабет носила часы, а Джессика – нет. Ее никогда не волновало, сколько времени, пока ей не хотелось, чтобы кто-нибудь скорее пришел (как сейчас, например).

– Куда же подевалась сестра? – проворчала она.

Джессика очень не любила ждать и, как правило, ей этого и не приходилось делать.

– Джес, ты даже и не слушаешь меня, – обиделась Лила, отбрасывая назад свои волнистые русые волосы…

Джессика вздохнула, пытаясь вслушаться в слова подруги. Но она не была уверена в том, что согласна с мнением Лилы о Роджере. Раньше она никогда не воспринимала его всерьез, но Джессика подумала, что сейчас он действительно выглядит привлекательным, ведя серьезные беседы с Оливией, подперев лицо руками.

– Джессика, о чем ты мечтаешь? – громко напомнила о себе Лила. – Я хотела спросить тебя о том, с кем ты собираешься идти на вечеринку?

При слове «вечеринка» Джессика мгновенно очнулась. Больше всего на свете она любила вечеринки, а та, о которой упомянула Лила, обещала быть еще и необычной. Она сулила стать величайшим событием сезона, если не всего года. Пэтмены решили устроить танцы в честь своего новоявленного племянника в загородном клубе Ласковой Долины, самом элитарном на многие километры вокруг.

– Еще не решила. – Джессика заметила, как Оливия положила свою руку на ладонь Роджера.

Странная дрожь пробежала по телу Джессики. Долгое время Пэтмены приводили ее в восторг. Ей бы очень хотелось, чтобы ее семья жила в огромном доме на холме, с вершины которого открывался вид на Ласковую Долину. К тому же Брюс Пэтмен был одним из очень немногих парней, в которых Джессика была по-настоящему влюблена. Этот роман давно закончился, и теперь Джессика с трудом выносила Брюса. Но так получилось, что на горизонте появился еще один Пэтмен, и он был симпатичен.

«Интересно, – подумала Джессика, долго и пристально глядя на Роджера и Оливию, – а что, если я приду на танцы с самим виновником торжества, – самым богатым молодым человеком Ласковой Долины?»

– Еще не решила – что? – требовательно поинтересовался пронзительный голос.

Джессика и Лила увидели любопытное лицо Кэролайн Пирс, которая давно заработала себе репутацию первой сплетницы школы.

– Ничего, Кэролайн, – сказала Лила твердо, вставая и унося поднос, чтобы избежать дальнейших расспросов настырной девицы. – Я позвоню тебе вечером, Джес, – бросила она, уходя.

Внезапно Джессика вскочила со стула: Роджер Пэтмен и танцы в клубе были моментально забыты, так как она наконец-то заметила свою сестру в другом конце зала. Удивленная Кэролайн пристально посмотрела на нее.

– Подожди, Лиз! – окликнула Джессика сестру, когда та выходила из коридора вместе с Тоддом Уилкинзом, ее постоянным парнем.

– У меня такое впечатление, что ты зачем-то понадобилась Джессике, – сухо сказал Тодд, и в его карих глазах зажглась насмешка.

– Лиз, не могла бы ты отвезти меня домой после практики по домоводству? Нейл не смог взять сегодня машину, а я поклялась маме, что уберу комнату до обеда.

Элизабет тяжело вздохнула.

– Ну, тогда следовало бы выехать прямо сейчас, если ты действительно хочешь, чтобы кто-нибудь смог переступить порог твоей комнаты к обеду, – сказала она с сомнением.

По поводу порядка у Джессики в комнате в семействе Уэйкфилдов всегда любили пошутить. Девушка настояла на том, чтобы стены ее комнаты выкрасили в шоколадно-коричневый цвет. И поэтому ее обитель называли «Херши-баром», в который обычно невозможно было войти из-за того, что все содержимое шкафов было разбросано повсюду.

– Хорошо, – сдалась Элизабет, рассмеявшись над молящим выражением глаз сестры, которой она редко могла отказать. – Мне надо поработать в офисе «Оракула», и я встречу тебя, когда закончу.

Элизабет была автором колонки сплетен в школьной газете, и ее рубрика называлась «Глаза и уши». Она надеялась, что эта работа поможет воплотить в жизнь ее главную мечту – стать писательницей.

Элизабет и Тодд смотрели вслед уходящей Джессике, когда он вдруг рассмеялся:

– Это чистое везение, что мне досталась разумная половина. – И он поцеловал Элизабет в кончик носа.

Элизабет улыбнулась:

– Проводишь меня в класс?

– Эй, «Мисс «Глаза и уши», – начал Тодд, когда они шли по коридору к кабинету английского. – Что ты думаешь по поводу всего происшедшего с Роджером Барретом-Пэтменом?

– Не знаю, – ответила Элизабет, став серьезной. – Ты знаешь, я всегда хорошо относилась к Роду. Мне было так жалко его, когда заболела его мама, и, кажется, первым моим чувством, когда я услышала новости, было облегчение – ведь у него появилась семья. Но…

– Но теперь у тебя сомнения по поводу этой семьи, – закончил Тодд за нее.

Элизабет вздохнула:

– Хоть это и не мое дело, мне очень хочется, чтобы у него было все в порядке. Ведь ему так много пришлось пережить.

Тодд кивнул в знак согласия:

– Можно еще один вопрос?

– Что на этот раз? – Элизабет остановилась и лукаво посмотрела на своего возлюбленного.

– Мне просто интересно, – проговорил Тодд, – заметила ли ты, что происходит что-то необычное?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты не заметила, что что-то странное творится с Региной Морроу?

Регина Морроу была новенькой в школе Ласковой Долины. На протяжении первых недель учебы ее окружала загадочная аура – частично из-за того, что она была очень богата и красива, частично из-за того, что Регина была почти совсем глухой. Она отказалась от специального курса обучения. В Бостоне она научилась читать по губам и была в состоянии воспринимать все, чему учили в школе. Она действительно с честью справлялась со всеми уроками. Очень скоро большинство одноклассников перестали обращать внимание на ее глухоту. Но никто не мог забыть о том, что Регина очень красива.

– Тодд, о чем ты говоришь? – поинтересовалась Элизабет.

В девушке взыграло ее репортерское любопытство.

– Тебе пора идти, – ушел от ответа Тодд, быстро кивнув ей на прощание. – Я позвоню тебе вечером! – крикнул он, и в его голосе ей послышалась невероятная загадочность.

Элизабет смотрела ему вслед, хмуря брови. Что же могло произойти с Региной Морроу? Она не могла поверить, что Тодд просто решил оставить ее в неведении. А тут еще этот английский!.. Ой, похоже на то, что придется терпеть до вечера.

2

Особняк Пэтменов стоял высоко на холме Ласковой Долины, разместившись чуть в стороне от дороги, которая шла через самые дорогие владения в округе.

– Входи в свой сладенький домик, мой маленький братик, – саркастически произнес Брюс Пэтмен, уверенно ведя свой черный «порше» по крутой подъездной дорожке к гаражу, рассчитанному на пять машин.

Роджер с трудом проглотил обиду. Ему бы очень хотелось знать, когда он начнет себя чувствовать уютно в этом огромном доме. Однако Брюс и не пытался облегчить его жизнь. Он никогда особо хорошо не относился к Роджеру, а с тех пор как последний перегнал красавчика Пэтмена и выиграл соревнования, их отношения испортились окончательно. Брюс захлопнул дверь со стороны водителя и направился ко входу в дом.

– Пошли, – крикнул он, не оборачиваясь. – К обеду приглашены гости, ты помнишь?

Роджер медленно последовал за своим новым кузеном. Конечно же он помнил. Но мысли его были заняты другим. Вчера вечером миссис Пэтмен позвала его к себе в спальню. Она сидела перед зеркалом, нанося крем вокруг глаз.

– Роджер, – произнесла она холодно, глядя в зеркало, – завтра вечером к нам придут важные гости. Их фамилия Фергюсоны, а мистер Фергюсон – очень важный клиент твоего дяди. Очень важно, – добавила она, – чтобы ты произвел на них хорошее впечатление.

Роджер вспомнил, какую неловкость и смущение чувствовал он, стоя в спальне миссис Пэтмен. С тех пор как он перебрался к Пэтменам, его новая тетя все время твердила ему о том, что надо производить хорошее впечатление. Оказалось, что он ничего не умеет делать правильно. Он носил не ту одежду, говорил не о тех вещах, обращался со слугами, как с друзьями, а не как с наемными работниками.

– Что у тебя на ногах, дорогой? – неожиданно спросила миссис Пэтмен, и в ее холодных голубых глазах мелькнуло презрение.

Роджер посмотрел вниз на свои старые спортивные тапочки, а потом вновь поднял глаза на тетю.

– А, ничего особенного, – ответил он быстро, сильно покраснев. – То, что я обычно ношу.

– Я вижу, – с усмешкой произнесла миссис Пэтмен. – Я думала, дядя уже позаботился о твоей одежде. Мы должны избавиться от этого старья и купить тебе приличные ботинки, – добавила она, вновь повернувшись к зеркалу, чтобы наложить крем на шею. – А пока, дорогой, может, ты попросишь Брюса подобрать тебе что-нибудь к завтрашнему обеду? Брюс так хорошо разбирается в одежде. Помни, – она повернулась, пристально посмотрев на Роджера, – мы должны произвести на Фергюсонов хорошее впечатление.

– Да, мадам, – пробормотал Роджер, уставившись на толстый ковер кремового цвета.

– И не забудь, – крикнула она ему, когда он пошел к двери спальни, – смотри на Брюса, если в чем-то неуверен. Он всегда знает, что делать. Надеюсь, что ты справишься. В конце концов, мы рассчитываем на тебя. Ведь ты носишь фамилию Пэтмен.

И теперь, когда Роджер поднялся по лестнице внушительных размеров и закрыл за собой дверь новой спальни, ему вдруг ужасно захотелось стать родным в своей новой семье. Он все еще не мог привыкнуть к этой комнате. Его старая спальня была меньше его новой гардеробной. А эта спальня заняла бы, наверное, половину его прежнего дома. В центре комнаты стояла огромная четырехспальная кровать. В одном углу громоздился письменный стол из красного дерева, над которым висели полки с книгами в кожаных переплетах. Роджер не слышал и половины этих названий. Комната была обита звукоизолирующим материалом. Но, несмотря на размер, в ней не было многого из того, к чему привык Роджер, – ни стерео, ни игр, ни спортивного инвентаря. Пусть и маленькая, его комната была намного уютнее этой.

Роджер открыл дверь гардеробной и попытался решить, что надеть к обеду. Он чувствовал себя страшно неловко, перебирая новую одежду, которую купил ему дядя. Бедняге пришлось пять раз перевязывать галстук, чтобы он нормально смотрелся. И, независимо от того, сколько воды он извел, приглаживая волосы, один непокорный вихор все равно торчал. Роджер подошел к зеркалу во весь рост и внимательно изучил себя со всех сторон. Перед ним стоял незнакомец – отутюженные брюки со складками, темно-синий блейзер, шелковый полосатый галстук и накрахмаленная рубашка.

Кто-то постучал в дверь его спальни, и не успел Роджер произнести слова, как дверь с шумом распахнулась, и Брюс, выглядевший безукоризненно и при этом совершенно раскованно, вошел в гардеробную.

– Надеюсь, ты готов к встрече со стариной Ферги, Род? – произнес он весело, прислонившись к дверному косяку. – Знаешь, он может быть по-настоящему ужасен.

Роджер тяжело вздохнул. У него было такое чувство, что лучше бы ему остаться в комнате на весь вечер.

– Ну-ну-ну, – сказал Брюс, подходя ближе к Роджеру. – Не будь сегодня надутым. Я уверен, что это не тот Роджер, которого мы знаем.

Роджер вспыхнул.

– Не обращай внимания, Брюс. – Он старался говорить спокойно. – Я чувствую себя еще более странно, чем выгляжу.

Брюс фыркнул.

– Должно быть, это и вправду трудно, – пробормотал он.

Роджер последовал за Брюсом в парадную столовую, где должны были подать обед.

«Смешно, – подумал он, – но я испытываю почти облегчение рядом с Брюсом. По крайней мере, он действует открыто и не прячет своей ненависти ко мне».

Миссис Пэтмен была намного более лживой, и каждый раз, когда она называла его «дорогой», он вздрагивал.

Роджер чуть не расхохотался, увидев всего шесть обеденных приборов на огромном столе, где без труда могли бы разместиться тридцать человек; казалось, что между тарелками расстояние не меньше километра.

Но Роджеру стало не до смеха, когда миссис Пэтмен бросила на него ледяной взгляд.

– Вы помните Брюса, – сказала она двум гостям, которые стояли между ней и мистером Пэтменом. – А это, конечно же, Роджер.

Бедняга Род перевел взгляд с одного Фергюсона на другого. По его мнению, мистеру Фергюсону было где-то около шестидесяти. Его седые волосы были зачесаны назад, и у него было запоминающееся загорелое лицо. Глазки были маленькими и черными, и он смотрел на нового Пэтмена как на собаку, взятую из приюта для бездомных животных.

– О да, я вижу, – сказал он, несколько раз быстро кивнув.

Миссис Фергюсон была намного моложе своего мужа. Роджер посмотрел на ее руки и понял, что никогда в жизни не видел ни таких огромных бриллиантов, ни столь длинных ногтей.

– Рад познакомиться с тобой, мальчик, – произнес мистер Фергюсон, протягивая ему руку. Роджер неловко ее пожал.

– Очень рада, – выговорила миссис Фергюсон, глядя куда-то мимо Роджера, и голос выдал ее мысли. Роджер собрался пожать руку и ей, но она посмотрела на него с удивлением. Роджер быстро засунул руку в карман.

«Поражение первое», – подумал он.

– Роджер, почему бы тебе не сесть сюда, дорогой, – произнесла миссис Пэтмен.

Мистер Пэтмен сел во главе стола, его жена – с другой стороны. Роджер сел напротив Брюса, справа от миссис Фергюсон.

«О боже!» – подумал он, глядя на стол перед собой.

Несчастный никогда не видел столько серебряной посуды. Он насчитал четыре – нет, пять – видов разных вилок.

«О боже, что же с ними делать?»

Реджинальд, официант Пэтменов, торжественно внес в комнату графин и разливал по бокалам вино, пока Миранда раскладывала гостям салат. «Поскорей бы все это кончилось», – взмолился Роджер.

Казалось, никто не обращал на него внимания, и он начал надеяться, что ему удастся выдержать это тяжелое испытание.

– Никак не могу поверить, что вы купили эти акции, хотя я говорил, что их нужно продавать, – сказал мистер Фергюсон мистеру Пэтмену, и они углубились в деловую беседу.

Миссис Фергюсон игнорировала Роджера и сосредоточила внимание на Брюсе.

– Как дела, дорогой? – спросила она строго. – Ты погрузился в мир искусства немного глубже за эти дни?

– Ах, не настолько, как хотелось бы, – ответил Брюс, улыбаясь ей вполне неискренне.

Роджер старался сохранить спокойное лицо. Брюс погружается в искусство?

«Интересно, говорит ли она о том, что Брюс возит девушек смотреть кино прямо из машины», – подумал он.

Только ведь Брюс не выдерживает дольше первых десяти минут сеанса.

Миранда поставила тарелку с салатом и перед ним, Роджер внимательно ее изучил и снова пересчитал вилки. «Должно быть, эта», – решил он, беря вилку, ближайшую к тарелке.

– Нет, Род, – подсказал ему Брюс, наслаждаясь вниманием зрителей. – Первую с другой стороны.

Роджер сильно покраснел. «Поражение второе», – отметил он, быстро схватив нужную вилку, ближайшую к миссис Фергюсон, которая посмотрела на него со смесью удивления и ужаса.

– Как ты думаешь, смогу ли я получить немного хлеба? – В голосе ее слышались насмешка и презрение.

– Конечно же, – сказал Роджер.

Он потянулся за хлебницей и, подавая ее миссис Фергюсон, задел рукавом блейзера полный стакан красного вина, который мгновенно залил всю белую скатерть. Капли вина полетели в сторону миссис Фергюсон.

– О боже, какой ужас, – громко сказал мистер Фергюсон, вскакивая со стула. – С тобой все в порядке, Марджори?

– Роджер, какой ты неловкий, – с раздражением произнесла миссис Пэтмен.

– Ничего страшного, ну разлилось немного вина, – примирительно прогудел мистер Пэтмен, звоня в маленький колокольчик, чтобы вызвать Миранду с кухни.

– Это уничтожило мой туалет, – сказала миссис Фергюсон мужу, ожесточенно скребя малюсенькие красные капельки, попавшие на платье.

Роджер посмотрел на расползающееся по скатерти рубиновое пятно, и его лицо запылало до корней волос.

– Я… ах, простите меня, пожалуйста… – Он заикался.

Вскочив со стула, пока никто не успел произнести ни слова, бедолага выскочил из столовой и стремглав бросился по огромной лестнице. Он мог слышать, как миссис Пэтмен извинялась за его поведение, но ему это было безразлично. Он просто хотел побыть один, без Пэтменов, Фергюсонов, слуг и десятка вилок. Роджер взлетел по лестнице и захлопнул за собой дверь спальни. Он подбежал к огромному окну, из которого была видна подстриженная трава поместья Пэтменов и прижался пылающим лбом к холодному стеклу. За всю жизнь ему еще никогда не было так стыдно и так ужасно одиноко.

– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась Элизабет. Джессика растянулась на полу в спальне сестры, делая упражнения Джейн Фонды под видеозапись ее уроков.

– Что? – спросила Джессика, снимая наушники.

– Не то чтобы меня не устраивала твоя компания, – сказала Элизабет сухо, – но я жду звонка Тодда.

– Но у меня в комнате совсем нет свободного места, Лиз, – пожаловалась Джессика.

– А я думала, что ты приведешь ее в порядок сегодня днем, – напомнила ей Элизабет.

– Знаю, но я разрисовала тенниски для распродажи в гараже, и теперь они все висят и сохнут, – объяснила Джессика. – Разреши мне остаться по крайней мере до звонка Тодда, – заканючила она.

– Ладно, – согласилась Элизабет. Джессика отложила наушники в сторону и начала поднимать свои длинные стройные ноги.

– Элизабет, – начала она между подъемами ног, – тебе не кажется, что Роджер по-другому стал выглядеть в последние дни?

– Для меня он не изменился, – ответила Элизабет.

– Я думаю, что он привлекателен.

– Подозреваю, что так. – Элизабет смотрела на телефон.

– Что ты собираешься надеть на вечеринку у Пэтменов? – поинтересовалась Джессика.

– Еще не знаю, – ответила Элизабет.

Куда мог запропаститься Тодд? Весь день ее занимало то, что он хотел сказать о Регине Морроу.

– Я полагаю, что Роджер пригласит на вечеринку Оливию, – продолжала Джессика, легко поднимая ноги и любуясь ими, держа их перед собой.

– Я тоже так думаю, – согласилась Элизабет.

Джессика встала с пола и пошла к зеркалу у туалетного столика сестры, взяла щетку и провела ею по своим длинным светлым волосам.

– Кажется, лицо у меня стало круглее, – критически произнесла она.

– У тебя лицо той же формы, что и было раньше, – рассмеялась Элизабет. – В точности, как у меня. И оставь его в покое.

– Может быть, я куплю новое платье к вечеринке, – сообщила Джессика. – Что-нибудь по-настоящему элегантное.

У нее уже начал вырисовываться план. Она представила себя в легком платье до пят, медленно танцующей в объятиях Роджера Пэтмена, остальные гости смотрят на них и аплодируют.

«Оливия Дэвидсон, – подумала она про себя, – вряд ли относится к тому типу девушек, которые подходят Роджеру Пэтмену. Возможно, она и хороша для Роджера Баррета, но Роджеру Пэтмену нужен кто-то более впечатляющий».

Джессика ухмыльнулась своему отражению в зеркале. У нее появилась отличная идея по поводу того, кем бы эта впечатляющая девушка могла быть.

Зазвонил телефон, и Элизабет прыгнула к нему, посмотрев на сестру так непреклонно, как только смогла:

– Возвращайся к своим теннискам! Джессика весело запела разбитную мелодию и громко хлопнула дверью, которая за ней закрылась как бы навсегда.

– Где ты пропадал, Тодд? – спросила Элизабет. – Как ты посмел заставить меня умирать от любопытства весь вечер?

Тодд захихикал.

– Извини, но я был в ремонтном магазине. У меня такое ощущение, что они достанут запасные части к «датсуну» не раньше следующей недели. – Машина Тодда сломалась по дороге к дому Элизабет на прошлой неделе.

– Хорошо, так о чем ты хотел мне сказать сегодня днем? – напомнила Элизабет, усаживаясь на свой любимый стул и подгибая под него ноги.

– Лиз, я волнуюсь за Регину, – сказал Тодд. – Ты не заметила ничего странного в ее поведении?

– Что ты имеешь в виду под словом «странное»? – спросила Элизабет. Ее любопытство росло.

– Ну, во-первых, она рано ушла из школы. Она в моей английской группе, которая была создана недавно. Так вот – вчера она уже третий раз за последние две недели пропустила занятия. Я видел ее во время ленча, но к концу дня она ушла. А вчера после гимнастики я видел, как она стояла у автомобильной стоянки и при этом сильно нервничала. Я направился к ней, но она, увидев меня, заторопилась прочь.

– Куда она пошла? – поинтересовалась Элизабет.

– Точно не знаю, – признался Тодд. – Я пошел за ней, и спросил, что случилось. Тут она сильно покраснела и быстро ушла, сделав вид, что не смогла прочитать по моим губам.

– Это странно, – прокомментировала Лиз. – Интересно, куда же она все-таки направилась?

– А во-вторых, – продолжил Тодд, – позже она вела себя еще более таинственно. Казалось, что она хочет побыть одна.

– Это точно! – воскликнула Элизабет. – Я видела, как сегодня она ела ленч в одиночестве. Как ты думаешь, что происходит?

– Не знаю, – признался Тодд. – Но у меня есть идея, как мы это выясним. Ты сможешь взять завтра машину?

– Не уверена, – ответила Элизабет, сдвинув брови. – Она может понадобиться маме, но я спрошу. А зачем это, Тодд?

– Если ты сможешь взять машину, завтра я расскажу тебе мой план действий.