Текст книги "Рыцарь астрального образа"

– Вы так искренне врете, что во мне просыпается надежда, – пробормотала Марьяна. – Что ж, счастливого сыска и до встречи на празднике.

Кудесников спустился вниз и проверил, на месте ли ключ от двухкомнатного люкса. Ключа не было, значит, троица все еще в номере. Отлично, просто отлично. «Если они снова поедут в Москву, увяжусь за ними, по дороге позвоню Малахову, и он организует маленькую драку парочки головорезов с Вовой и Гришей. – Драться с ними лично он раздумал. – А я поговорю с Лужиной сам». По рассказу Траскевича оказалось невозможно понять – лгала ему Ксения или же говорила правду. Чтобы решить такой сложный вопрос – врет или не врет, – нужно видеть человека собственными глазами.

Однако планы его неожиданно изменились, и изменил их не кто иной, как Николай Петрович. После того как он узнал, что Арсений вась-вась с заместителем мэра и запросто ужинает с ним в ресторане, его душа преисполнилась гаденьких опасений. Вдруг ему отомстят за то, что он выманивал деньги у столичного хлыща? Сталкиваясь с Кудесниковым, Николай Петрович теперь всячески демонстрировал ему свою лояльность. Впрочем, тот и сам разжигал в нем огонь подобострастия. Как говорится, хочешь быть холуем – будь им.

– Меня Лебедев не спрашивал? – важно поинтересовался Арсений, облокотившись о конторку. – Или Сачков на худой конец?

– Н-нет. То есть да, – ответил портье, стремительно краснея. – То есть Константин Николаевич здесь был, а потом уехал.

– Куда? – спросил Кудесников монаршим тоном, словно заместитель мэра обязан был отчитываться перед ним за каждый свой шаг.

Николай Петрович выскользнул из-за конторки и, понизив голос, затараторил:

– Я тут стоял, а он как раз из лифта выходил, по телефону разговаривал. Со своей сестрой. Это я точно знаю. Потому как сестру его зовут Ариной, а имя, сами понимаете, штучное. Сердился… Подай его, говорит, мне прямо сейчас! Я его, говорит, паршивца, за подштанники подвешу! – Рассказчик хихикнул. Ему нравилось представлять, как кого-то подвешивают за подштанники.

Кудесников и виду не подал, что его интересует услышанное. Он только слегка замедлил шаг перед дверью на улицу и нетерпеливо уточнил:

– А кого, кого за подштанники-то?

– Думаю, племянника своего, Димку, – высказал предположение Николай Петрович. – Тот еще фрукт. Его в городе не любят: дрянь, а не человек. Скандальный, вечно участвует в каких-то митингах, лежит на рельсах, голодает в знак протеста против всякого произвола, и его в ментовку забирают. А дядя, вишь ли, выручай! – Николай Петрович остановился на пороге своих владений: на улицу ему идти было не с руки. – Вот и рванул Константин Николаевич туда. Шофер прямо с места как дал… В общем, уехали… – Кудесников занес правую ногу над порожком. – На Рябиновую… – Кудесников ногу опустил.

– Да ладно, – пренебрежительным тоном заметил он, поворачиваясь к портье лицом. – Откуда тебе знать, что на Рябиновую? Тебе так и доложили?

– А че мне докладывать, когда я раньше там жил, – в голосе Николая Петровича проскользнула досада. – На месте моего родного дома теперь супермаркет стоит. Там латиноамериканцы всем распоряжаются, – пробормотал он. – По крайней мере, выглядят они как латиноамериканцы.

А рядом, в пятиэтажке – Димка Гречишников проживает, в однокомнатной с балконом. Он на этом балконе постоянно дрянь какую-то вывешивает – то плакаты, то флаги непонятных организаций, то идеологически вредные подштанники с фотографиями видных деятелей на заду.

– А лет сколько племяннику?

– Лет двадцать шесть, кажись. А зачем вам?

– Интересно, – ответил Кудесников. – Даже приятно. Оказывается, у руководителей города те же проблемы, что и у простых смертных. Значит, пятиэтажка, говоришь? Какая – слева или справа от магазина?

– Рябиновая, дом восемь, квартира пять, – быстро подсказал Николай Петрович. – Мой старший брат с ним в одной футбольной команде был. Дружили они… раньше. А сейчас с Димкой никто не дружит. Одиночка он, как есть.

Сыщик сел в машину и отправился на пресловутую Рябиновую улицу, благо дорогу туда он уже знал. Он еще не думал, как подступиться к Гречишникову, но поговорить с ним было просто необходимо. «Сдается мне, – думал Арсений, – что племянник Лебедева имеет некоторое отношение к Роману Сливке. А заместитель мэра и Сачков об этом знают». Информацией о том, состоит ли Гречишников в какой-нибудь неформальной организации, в секте или в кружке, портье, к разочарованию сыщика, не располагал.

Позже Кудесников не мог объяснить самому себе, почему он тогда не замаскировался – не надел свой паричок, не вставил фальшивые зубы, супинаторы в ботинки… Поддался порыву и поехал как был. Без труда отыскал нужный дом, нашел нужную квартиру и долго стоял под дверью, прислушиваясь. Звуков ссоры слышно не было – вообще ничего не было слышно, и он как раз раздумывал, звонить ли в квартиру. Или все-таки Лебедев внутри? Если заместитель мэра увидит его здесь, случится нехорошее. «Я, конечно, мастер по части выкручивания из неприятностей, – думал Арсений, – однако в данном случае потребуется не мастерство, а скорость».

В то время как он размышлял, соседняя дверь приоткрылась и оттуда высунулась голова в бигуди. Бигуди лежали на голове плотными рядами и напоминали футуристический шлем. Носившая его пожилая дама сдвинула густые брови и строго спросила:

– Опять будете пикет организовывать?

– Нет, – заверил ее Арсений. – Я, собственно, совершенно по другому делу. По поводу неформальной организации, – наобум ответил он.

– Тогда идите в клуб, – посоветовала или, вернее, даже приказала голова. – Они там репетируют.

– Кто это – они?

– Как кто? Поборники справедливости.

– Это что, общество так называется? – Кудесников решил, что здесь он получит новую информацию, причем совершенно бесплатно.

– Сброд они, а не общество. А если их в Дом культуры и пускают, то только из-за Димкиного дяди. И то – какой он там дом? Сарай, да и только. Артистов теперь в новый возят, а этот скоро рассыплется.

– А как мне его найти? Дом культуры?

– Вон он прям за супермаркетом, – пояснила дама и злорадно добавила: – На задворках.

Кудесников поблагодарил ее, вышел на улицу и мгновенно сориентировался на местности. Не прошло и десяти минут, как он уже подъезжал к Дому культуры, где надеялся отыскать Гречишникова. Машины заместителя мэра с меланхоличным шофером поблизости видно не было – уже хорошо.

Здание действительно оказалось старым, и пахло в нем тленом и гнилым деревом. Арсений открыл большую дверь, гулко захлопнувшуюся за ним. В мрачном холле, выложенном плиткой, никого не было. Кудесников аукнул – безрезультатно. Тогда он решил отыскать зал: по его разумению, все репетиции должны происходить на сцене.

Из обшарпанного фойе в зал вели два входа, дверь одного из них оказалась приоткрыта. У Кудесникова по спине прошел холодок. Стараясь ступать тихо, он приблизился и заглянул внутрь. Зал был темен. Длинные ряды кресел казались грядами холмов, между которыми зияли черные бездны. Зато на сцену из-под потолка лился жиденький свет, окрашивая ее в грязно-желтый цвет.

На сцене стоял молодой человек – худой и узкоплечий, с шапкой кудрявых волос на голове и довольно длинными баками. Круглые очки на унылом лице делали его похожим на замученного учебой студента. В руке он держал щетку, которой энергично чистил плюшевый занавес, даже издали казавшийся несвежим.

– Ау, – позвал Кудесников, не особенно повышая голос, чтобы не напугать энтузиаста. – Вы Дмитрий Гречишников?

Тот опустил щетку и повернулся на голос. Во всем его облике читалось раздражение.

– И что вам, идиотам, постоянно нужно? – устало спросил он. – Отстаньте от меня.

– Да я, в общем-то, еще и не приставал, – весело откликнулся Кудесников, приближаясь по центральному проходу к сцене. – Меня зовут Арсений, и я пришел спросить о Романе Сливке.

– О, черт! – Гречишников отбросил щетку, и она поскакала по полу, издавая оглушительный грохот. – Я тут ни при чем, уже устал говорить! Я не видел его черт знает сколько времени! Ему все у нас не нравилось – иерархия, наши еженедельные отчеты, доверительные беседы… Я не знаю, какого черта он поперся на Рябиновую улицу и кто его грохнул!

– Не нужно волноваться, – успокоительным тоном сказал Кудесников, мгновенно поняв, что человек этот неуравновешен да и вообще находится на грани срыва.

Речь его была торопливой, захлебывающейся, а тон – определенно злобным. Он зыркнул на Кудесникова и скрылся за кулисами – левая половина занавеса заволновалась, играя складками.

– Эй! – крикнул Арсений, испугавшись, что этот тип сейчас улизнет через какой-нибудь тайный ход, а он сам снова останется один, да еще с кучей вопросов. – Подождите, я хочу вам помочь. Я могу вам помочь! А вы можете помочь мне!

Говоря это, Арсений добрался до лестнички, ведущей из зала на сцену, и взбежал по ней наверх.

– Дмитрий, вы где?

В ответ раздался короткий вскрик, как будто Гречишников обо что-то ударился или споткнулся. Занавес закачался с новой силой. И в этот миг из холла донесся сильный баритон Константина Лебедева:

– Дима, это я! Дима! Где ты, бестолочь? Немедленно сюда! Ты слышишь меня?! Еще одного твоего медиума порешили – ножом в живот! Сейчас сюда за тобой милицейские примчатся.

– Кого убили? – вырвался у Кудесникова вопрос.

– Панову, а ты думал кого? Дима! Что, трудно два шага пройти? – Кажется, Лебедев был уже возле двери в зал.

Кудесников немедленно нырнул за волнующийся занавес и вдруг увидел, что тот закручивается с изнанки примерно так, если бы внутри его образовался таинственный вихрь. Не успел он понять, что происходит, как из этого плюшевого вращения прямо на него вывалился Гречишников с бумажным лицом и глазами, которые, кажется, собирались выпрыгнуть из глазниц. Рот у него был разинут в немом крике.

Арсений поймал его двумя руками, прижав к себе в невольном объятии, и сразу же почувствовал горячее. Он оторвал одну руку, глянул на нее и охнул: рука была черной от крови. Гречишников тем временем издал предсмертный хрип и начал падать на пол. Арсений не дал ему рухнуть и осторожно опустил вниз. Под сердцем Димы зияла рана, и смерть уже набросила на его лицо невесомое покрывало.

Убийца был где-то здесь, рядом с ними. Может быть, их разделяла только старая потертая ткань занавеса, через которую так легко можно нанести второй удар ножом. А может быть, он уже ускользнул, не замеченный никем, и идет по улице, а сердце его стучит как сумасшедшее.

– Дима! – Лебедев был уже в зале: его шаги приближались, и у Кудесникова потемнело в глазах.

Если заместитель мэра застанет его над трупом своего племянника, случится страшное. Сыщик отпрыгнул в сторону и рванул за сцену, рассчитывая на то, что в старом Доме культуры есть двери, не запертые на замки.

– Эй, кто здесь? – окликнул Лебедев. – Стойте! Эй, вы!

И тут он наткнулся на Гречишникова. Закричал, потом бросился на колени, стал щупать ему пульс и потерял на этом целую минуту. Кудесников мчался, как ветер. Мягкие ботинки помогали ему двигаться почти бесшумно. Он рванул по какому-то коридору, распахнул одну дверь, ударился всем телом в другую, снова бежал, потом прыгал по железной лестнице и наконец вырвался на улицу.

Спокойный тихий вечер прыгнул на него сверху, как дымчатый кот. Арсений открыл рот и хватнул воздуха, потому что в легких он, похоже, внезапно закончился. Свою машину Кудесников по старой привычке оставил в таком месте, откуда можно удобно удрать. Дома он уходил бы пешком, но здесь машина с московскими номерами – все равно что оброненная визитная карточка. А по звонку заместителя мэра милиция прибудет сюда с минуты на минуту.

Он завел мотор и нажал на газ, заставив автомобиль прыгнуть с места. Лебедев где-то замешкался. Может быть, заплутал в переходах или выбрал не ту дверь, но тем не менее в зеркальце заднего вида Арсений его не увидел. Неужели пронесло?

На ближайшем светофоре автомобиль заглох и не желал заводиться. Поминая всех чертей по имени, Арсений включал и выключал зажигание, стучал по рулю ладонями и наконец все-таки оживил капризное транспортное средство.

По лицу его тек пот, испачканную в крови руку он наспех промокнул тряпкой, которой протирал стекла машины, но она все равно была какой-то клейкой, и от одного этого Кудесникова то и дело бросало в дрожь.

А вдруг Лебедев все же видел его? Хотя бы мельком? И узнал? Нужно смываться из города. Прятаться. Пускаться в бега. Ну, да. И признаться Виктории, что он не только не смог отыскать убийцу ее мужа, но и поставил себя под подозрение. Разгром на всех фронтах.

* * *

У Кудесникова было такое ощущение, будто он ходит по некой заколдованной дороге, которая каждый раз, куда бы он ни направлялся, таинственным образом приводит его обратно к тому месту, откуда он начал путь. Этим местом была «Дубовая роща». Арсений вошел в гостиницу, стараясь шагать размеренно и дышать не слишком бурно.

За время пути растерянность и смятение уступили место злости. Да что же это такое? Дело напоминает мохнатый клубок с торчащими во все стороны кончиками ниток. Однако как только пытаешься ухватиться за какой-то из них, они выскальзывают из пальцев.

Большие надежды Арсений по-прежнему возлагал на Ксению Лужину. То, что два бандита не спускают с нее глаз, в сложившейся ситуации – даже благо. Если он все правильно понял, убиты уже три контактора, в том числе и Люда Панова. Ну почему, почему она ничего ему не рассказала? Почему никто из всех троих не попросил о помощи, если эта помощь была им нужна? Или они не ожидали нападения?

Судя по тому, что в гостинице его не встретили милиционеры с наручниками, Лебедев его все же не видел. Однако желание уехать куда подальше было таким сильным, что Арсений несказанно обрадовался, столкнувшись в коридоре со знакомой троицей, которая вытаскивала из номера вещи. Они опять куда-то уезжали. Уезжали, но не выписывались.

«Я их не упущу. И провалиться мне на месте, если это не так!» Кудесников был зол, жесток и решителен. Мерседес, чувствуя настрой хозяина, прятался где-то под ванной и на глаза не показывался. Но это не спасло его от неотвратимо надвигавшегося стресса.

– Собирайся, едем! – закричал Арсений, врываясь, как ураган, в номер, и быстренько стал запихивать вещи в рюкзак. Гостиничный номер он решил оставить за собой, зная, что в город так и так придется возвращаться. Позвонил портье и потребовал, чтобы к подъезду подогнали такси. Его собственная машина, починенная Сливкой, явно барахлила, и отправляться на ней в дорогу было рискованно.

Следовало быстро спускаться вниз, но ему никак не удавалось выловить зловредного кота, именно сегодня не желавшего идти в руки и добровольно размещаться в сумке. Наконец Мерс сдался, и Арсений спустился в холл с сумкой в руках и сумбуром в голове. Куда и, главное, на чем поедут Лужина и ее «дружки», представляло интерес, но узкопрофессиональный – здесь Кудесников предпочитал действовать по вдохновению. Единственным препятствием для него мог стать лишь неожиданно появившийся вертолет, который, взмыв в небо, унесет всю троицу в неизвестном направлении.

Но все оказалось прозаичнее – они вышли из гостиницы с вещами и уселись в подъехавшее прямо к подъезду такси.

– За ними, – коротко приказал Кудесников меланхоличному дядьке, сидевшему за рулем машины, которую Николай Петрович для него быстренько изыскал. Хорошо бы этот тип не рассказал Лебедеву об их последнем разговоре.

Шофер молча включил двигатель, и они неторопливо последовали за такси. Минут через двадцать езды по каким-то улицам оба автомобиля выехали на хорошо освещенную и довольно оживленную площадь. Такси остановилось возле большого стеклянного здания.

– Что это? – поинтересовался Арсений.

– Городской автовокзал. Междугородный, – неторопливо пояснил водитель и спросил: – Так вы выходите или еще куда поедем?

– Выхожу, выхожу, – быстро ответил Кудесников, не упуская ни на мгновенье из виду три знакомые фигуры. Протянул деньги и выскочил из машины – Ксения, Вова и Григорий уже вошли в здание автовокзала и вот-вот могли исчезнуть.

Он нагнал их в зале ожидания, причем Лужина и Веселовский сидели в пластиковых креслах, а Синьков направился к кассам. Кудесников, на некотором расстоянии, последовал за ним. Пока неожиданностей, слава богу, не случилось ни одной. Зато некоторым сюрпризом стал пункт назначения – небольшой городок, районный центр в Московской области. Кудесников на всякий случай взял себе билет до конечной остановки – до Москвы. Отходил автобус из Аркадьева в 23.30.

Пять с половиной часов тряской дороги в допотопном «Икарусе» – испытание не для слабых. Больше всего Арсений переживал за Мерса – как он перенесет это приключение. Но тот с честью выдержал экзамен. Чего нельзя было сказать о Ксении Лужиной и ее попутчиках. По их милости автобус останавливался четыре раза: дважды Ксению укачивало и потом долго тошнило на обочине. А ее сопровождающие по одному разу отметились в придорожных кустах. Немногочисленные полусонные пассажиры «Икаруса» ворчали, но, видимо, сочувствовали молодым людям, особенно девушке.

В пять утра, поеживаясь от утреннего холода, троица вышла из автобуса – это был тот самый подмосковный городок. Вместе с ними, к счастью, вышло еще несколько пассажиров, так что Кудесников не был очень заметен. Он быстро огляделся и нырнул в кафешку, открытую круглосуточно. Дремавшему за стойкой мужчине сказал: «Кофе, и покрепче!», а сам уселся за столик у окна и стал наблюдать. Лужина со спутниками все еще топтались недалеко от остановки, их объемистые сумки стояли рядом на тротуаре. Остальные приезжие уже рассосались.

Прошло минут пятнадцать томительного ожидания, когда к ним подошел мужчина, за плечами которого был внушительных размеров рюкзак. Они обменялись несколькими фразами, мужчина сделал приглашающий жест, и они гуськом направились в сторону видневшегося невдалеке леса.

Допивавший довольно противный кофе, Арсений вскочил и, бросив на столик купюру, вылетел на улицу. Мерс в сумке недовольно ворочался, но хозяину было не до него. Как преследовать довольно большую теперь уже группу на открытой местности, Кудесников пока не представлял. А если они еще и в лес углубятся – вообще караул! Тут нужно было нестандартное решение.

События стали развиваться по самому неблагоприятному для Кудесникова сценарию. Подозрительную троицу и их спутника с рюкзаком пришлось преследовать по сильно пересеченной и совершенно незнакомой местности. Сначала они шли через поле, изредка встречая на своем пути жиденькие оазисы низких кустарников. Кудесникову, чтобы не быть замеченным, приходилось прятаться за грязными валунами, продираться сквозь колючие заросли и едва ли не ползком перемещаться по открытым участкам, пыльным и усыпанным щебенкой. К походу он явно оказался не готов – его экипировка годилась для города, но не для леса и не для скачек по пригоркам.

«Вот это повезло, – думал он, сидя в очередном кусте, отдуваясь и сплевывая меленькие камушки и пыль. – Что, интересно, дальше будет?» Судя по косвенным признакам, Мерседес от происходящего был в шоке.

Преследуемые тем временем не торопясь продвигались вперед, изредка перебрасываясь какими-то фразами (слов Арсений разобрать не мог, так как приблизиться на необходимое для этого расстояние не было возможности, а спецтехнику он не взял во избежание всяких неприятностей с законом), дважды останавливались и о чем-то совещались. Кудесников дорого бы дал, чтобы узнать о чем!

Затем погоня продолжилась в лесу, темном и густом. Этот лес не видел профессионального лесника, наверное, последние лет тридцать: бесчисленное количество валявшихся в траве старых сгнивших стволов, о которые Арсений без конца спотыкался; туристические стоянки, могущие поспорить по количеству оставленной там дряни с городскими свалками средней руки; свежие пеньки – явные следы не санкционированной никем вырубки…

Кудесников медленно, но верно становился похожим на отставшего от своих лешего: его одежда местами превратилась в лохмотья и была теперь равномерного грязно-зеленого цвета. Как, впрочем, и лицо. В волосах торчали веточки и листья, с плеч свисала паутина с запутавшимися в ней и уже дохлыми насекомыми. Единственное, что радовало Арсения, – титанические усилия и жертвы не пропали даром, ему удалось пока остаться незамеченным.

Преследование длилось уже более трех часов. Солнце припекало вовсю, и в лесу, невзирая на густую тень, становилось жарко. О том, что творилось в сумке у Мерса, Кудесников старался не думать. Наконец путешественники под предводительством неизвестного мужчины вышли, как показалось Арсению, на опушку леса. Они немного прошли по ней и…стали исчезать, словно проваливаясь сквозь землю. По одному, но как-то очень быстро. Кудесников на секунду зажмурился и потряс головой – не померещилось ли. Нет, впереди действительно никого. Тогда он, нарушая все законы конспирации, рванул к тому месту, где еще минуту назад маячили эти мерзавцы. Он успел сделать несколько гигантских прыжков по опушке и – едва не рухнул вниз. Это была не опушка. Это был берег реки, высокий и довольно крутой.

Затормозив на самом краю, Арсений мысленно перекрестился – свались он вниз, неизвестно, чем вообще вся история обернулась бы – он мог не только обнаружить себя, но и сломать что-нибудь, после чего расследование прекратилось бы по естественным причинам. Внизу раздавались приглушенные голоса – видимо, там шло очередное совещание.

Кудесников лег на живот, осторожно подполз к краю и, высунув голову, посмотрел вниз, в надежде узнать, что там происходит. Местность казалась пустынной. Вдоль берега, насколько хватал глаз, никого, кроме преследуемых, не было. На реке также не наблюдалось никакого движения.

Собственно, берег реки представлял собой крутой склон, не земляной, как можно было ожидать, а каменистый и выглядевший при ярком свете солнца почти белым.

Стремительно промелькнувшая в голове Кудесникова цепочка ассоциаций привела сначала к слову «известняк», а потом – «Москва белокаменная». Это, видимо, были какие-то забытые за ненадобностью знания – то ли школьные, то ли почерпнутые из научно-популярной книжки или радиопередачи.

Чуть правее виднелась такая же каменистая, узкая (вдвоем не пройти) тропинка, по которой Ксения Лужина и трое мужчин спустились вниз. Однако, как оказалось, не к самой воде.

Где-то на середине склона тропинка имела ответвление, оно шло горизонтально, практически параллельно реке, однако на значительной высоте. Высунувшись еще больше, Арсений увидел, что, пройдя примерно метров тридцать по этой горизонтальной тропе, объекты его наблюдения сгрудились на маленькой, чуть утопленной в склон площадке. Они переговаривались, а незнакомый мужчина с рюкзаком оживленно жестикулировал и постоянно протягивал руку по направлению к чему-то, чего Арсений из-за их спин и голов разглядеть не мог. Неожиданно Кудесников подумал, что сейчас он со стороны похож на какого-нибудь Чингачгука, которого вождь племени послал выведать коварные планы бледнолицых собак.

Дебаты внизу затягивались, а Кудесников тем временем лихорадочно соображал, как ему поступить с Мерседесом – если беготня по склонам будет продолжена, то он без надлежащей альпинистской подготовки рискует не только сам расстаться с жизнью, но и лишить жизни ни в чем не повинного четвероногого друга.

Воспользовавшись неожиданной паузой, Кудесников начал действовать. Не придумав ничего лучшего, он решил спрятать сумку с котом где-нибудь на дереве. Оставить ее просто в кустах он опасался – вдруг нападут волки, лисицы или какой-нибудь барсук. Не то чтобы он боялся за Мерса, который, при желании или в случае угрозы, мог, наверное, завалить и лося. Но зачем лишние проблемы и хлопоты?

Немного пошарив по окрестностям, Арсений нашел идеальное место – в стоявшем на краю леса огромном дубе обнаружилось прекрасное дупло. Оно находилось на уровне человеческого роста, так что даже лезть никуда не пришлось. Пристроив мяукнувшего от злости кота, Кудесников пулей понесся обратно к реке. И вовремя – он увидел странноватую, но забавную картину. Вован (про себя Кудесников предпочитал именно так называть наглеца Веселовского), встав на четвереньки и толкая перед собой походную сумку, пытался влезть в какое-то темное отверстие, находившееся прямо в каменистом и почти отвесном месте берега. Отверстие это Арсений не мог видеть, когда на площадке их было четверо. Зато теперь стало понятно, почему они так долго совещались – видимо, решали, каким образом залезть в эту дыру. «Интересно, – подумал Кудесников, – что это – пещера, подземный ход, шахта какая-нибудь? Ладно, сейчас посмотрим, чего они туда полезли». Он был рад, что успел к финалу необычного действа.

Тем временем Вова Веселовский, похожий на огромного таракана, волокущего в родную щель украденную на кухне добычу, продолжал штурмовать узковатый и для сумки, и для него лаз. Арсений позволил себе немного расслабиться, с наслаждением наблюдая за мучениями неприятного типа.

Когда наконец Вовин зад скрылся из вида, настала очередь Кудесникова принимать стратегическое решение – следовать ли за ними или поджидать здесь. Но здесь он мог никого и не дождаться – пещера, забой, или что бы там ни было, вполне могли иметь второй выход совсем в другом месте. К тому же существовал риск пропустить самое интересное – вряд ли эти четверо полезли сюда, чтобы устроить пикник. Любые другие – сколько угодно, но эти – нет.

Кудесников бесшумно спустился по тропинке до развилки и далее – до самого входа в пещеру. Он опасался, не высунется ли вдруг оттуда чья-нибудь голова осмотреть окрестности, но все было тихо. Прежде чем лезть в эту дыру, Арсений убедился, что потайной фонарик, зажигалка и нож на месте. Затем присел на корточки и прислушался – было тихо, даже шуршания не слышно. Тогда он полез внутрь, для начала на ощупь, боясь светом привлечь к себе внимание. Лаз был узкий, приходилось двигаться практически ползком. Через пару метров пол довольно резко пошел вниз, и наступила кромешная тьма.

Боясь провалиться куда-нибудь, Кудесников продвигался медленно, тщательно ощупывая дорогу перед собой. Постепенно лаз становился все шире, а тьма как будто поредела. Скорее всего, это иллюзия – просто лаз расширился до размеров приличного тоннеля, а тот, в свою очередь, закончился небольшим, пещеристого вида образованием, то ли естественного, то ли искусственного происхождения. Арсений наконец-то выпрямился во весь рост, а то спина затекла так, что в какой-то момент он испугался – сумеет ли разогнуться? Здесь никого не было, и оставалось неясным, куда делись те четверо вместе с вещами.

Вдруг послышались голоса. Кудесников на мгновение замер – действительно, голоса были, но создавалось впечатление, что разговаривают где-то наверху, над его головой. Он посветил вокруг себя фонариком: тоннель, откуда он только что вылез, находился за его спиной, а впереди и сбоку в стенах пещеры, будто вырубленной в белом камне, виднелись еще дыры – проходы в другие подземные помещения.

«Катакомбы, не иначе, – подумал Кудесников, – отличное место для сокрытия награбленного. Или трупа». Но, отринув мрачные мысли, решил разобраться, откуда доносились голоса и как поближе подобраться к источнику звука. Получасовые поиски увенчались успехом – из маленькой пещерки, куда Арсений попал через проход в боковой стене, наверх вел наклонный желоб, судя по всему – творение рук человеческих. Когда Кудесников попытался по нему подняться, голоса стали слышнее, но слов разобрать было еще нельзя. Тогда он очень осторожно пополз дальше, стараясь не производить шума. С каждым метром голоса становились отчетливее, а в какой-то момент Арсений стал хорошо слышать, что говорят люди наверху.

Как он и ожидал, это были Лужина, Синьков, Веселовский и незнакомец. Его голос Кудесников никогда не слышал, но быстро понял, что сейчас говорит именно он:

– …пройдем по этой выработке еще приблизительно сто метров, затем двинемся направо, пройдем столько же и увидим лаз в еще одну вертикальную выработку. По ней спустимся вниз, на глубину где-то метров десять, там большая пещера, из которой есть вход прямо в тот тоннель, который нам нужен. Искать будем там.

– Не заблудимся, Николай Никифорович? – поинтересовался Синьков.

– Со мной – нет, – уверенно бросил мужчина. – Без меня – запросто.

«Ага, теперь хоть имя известно, – отметил лежащий под наклоном Арсений, замерший в своем желобе на манер человека-паука: зацепившись одной рукой и одной ногой за какие-то невидимые ему выступы. – И цель тоже. Значит, что-то они ищут. Клад, что ли?»

– А что, – поинтересовался Веселовский, у которого уверенности в голосе как-то поубавилось, – много тут народа бывает?

– Многие залезают, да не все вылезают, – последовал загадочный ответ.

– Это как? – встрял Синьков.

– Да вот так. Выработки тут по округе километрами под землей тянутся. Здесь же первые каменоломни аж в четырнадцатом веке появились. За сотни лет столько нарыли лабиринтов, добывая известняк для строительства! И ведь ни карты нет, ни описания приличного. Так что если сдуру сунуться – можно и заблудиться. А найдут ли, нет – как повезет. В прошлом году целую туристическую группу здесь потеряли. Пять человек.

– Ого!

– Вот тебе и «ого»! Из МЧС приехали, да местные краеведы помогали – не нашли.

– То есть мы можем на них наткнуться? В смысле – на трупы… – Интонации у Синькова были испуганно-вопросительные.

– Вряд ли, нам тут, в сущности, недалеко. А кто-нибудь обязательно наткнется.

– Слушайте, я как-то сразу не подумал, – снова заговорил Вован. – Здесь случайно нет этих… ну… привидений всяких? Или как в метро – крыс двухметровых?

– Таких крыс вообще не бывает. Обычные попадаются. Насчет привидений не уверен, но лично я их не встречал. Правда, стоны слышал, но это, по местным легендам, души тех, кого здесь замуровали заживо.

– Господи, как это? – кажется, окончательно расстроился Синьков.

– Ну, в общем, лихие люди любили скрываться здесь, добычу прятать. Сначала Екатерина велела засыпать входы в каменоломни, потом еще Александр Первый. Не один раз засыпали – а народ все равно потом откапывал. Последним Сталин отметился – в сорок седьмом году специальный указ издал – о взрыве входов в бесхозные каменоломни.

– А этому-то что было за дело?

– Ну, как же! В те годы в этих местах дезертиры в основном прятались, но и криминал не обходил их вниманием. Так что здесь, наверное, есть кому стонать.

– А вы откуда столько знаете про эти каменоломни? Местный?

– Нет, просто интересовался. Еще студентом и в горы ходил, и в пещеры спускался, много где побывал. Ладно, кончаем трепаться, надо двигаться, а то до вечера не успеем. Дело-то, в принципе, несложное, а мне завтра в столице ответ держать – что да как. Готовы?