Текст книги "История борьбы Московского государства с Польско-Литовским. 1462–1508"

Геннадий Федорович Карпов
История борьбы Московского государства с Польско-Литовским

© ООО «Кучково поле», 2015

© Морозова Л. Е., вступ. ст., 2015

Карпов Геннадий Федорович: черты биографии

Предлагаемая читателям книга «История борьбы Московского государства с Польско-Литовским» представляет собой переиздание магистерской диссертации известного историка XIX в. Геннадия Федоровича Карпова (1839–1890), носящей одноименное название. Она была защищена в 1866 г. и в этом же году опубликована на страницах «Чтений Императорского Общества истории и древностей российских». В следующем 1867 г. текст диссертации вышел в свет в виде отдельного тома. Ныне эта книга представляет собой библиографическую редкость.

Биография Г. Ф. Карпова примечательна. Он родился в небольшом волжском городке Углич в семье мелкого государственного чиновника. Курс начального образования он получил в Борисоглебском духовном училище, потом учился в ярославской гимназии. Желая получить университетское образование, Карпов пешком отправился в Москву, поскольку не имел средств на дорогу. Ему удалось поступить на Юридический факультет Московского университета. Здесь его усердие и пытливый ум привлекли внимание прославленного историка С. М. Соловьева, автора многотомной истории России. Он стал наставником Геннадия Федоровича.

Закончив обучение в университете в 1861 г., Карпов под руководством С. М. Соловьева начал работу над магистерской диссертацией на тему «История борьбы Московского государства с Польско-Литовским. 1462–1508 гг.». В 1866 г. он успешно ее защитил, и был направлен в Харьковский университет для преподавания в должности доцента. Здесь в 1870 г. он защитил докторскую диссертацию на тему «Критический обзор источников по истории Малороссии. 1651–1672 гг.».

В 1871 г. Г. Ф. Карпов вернулся в Москву и занялся научной деятельностью. Был избран членом Общества истории древностей российских, затем членом Археографической комиссии и, наконец, Русского исторического общества. Писал научные статьи, книги, издавал архивные документы. Под его редакцией вышло четыре тома «Сборников Русского исторического общества», в которых были опубликованы важные дипломатические документы XV–XVII вв.

После смерти Карпова в 1890 г. его вдова (родственница известного фабриканта и мецената Саввы Морозова) пожертвовала в фонд «Общества истории древностей российских» значительную сумму денег. Из нее следовало выплачивать премии ученым, занимавшимся историей Малороссии.

Фундаментальный труд Г. Ф. Карпова «История борьбы Московского государства с Польско-Литовским. 1462–1508 гг.» посвящен детальному исследованию на основе многочисленных исторических источников очень важного периода в истории Русского государства – времени его возрождения и формирования после ордынского ига. Поэтому главными героями в исследовании являются великие князья Московские: Иван III и Василий III.

Эти московские государи провозгласили себя наследниками великих князей Киевских и начали собирать древнерусские земли вокруг Москвы. Данная задача стала основной целью их внешней и внутренней политики. Такой вывод был сделан в трудах многих советских историков: Л. В. Черепнина, В. Т. Пашуто, А. А. Зимина, С. М. Каштанова и многих других.

В книге Г. Ф. Карпова такого заключения нет. Дореволюционный историк полагал, что великие князья Московские стремились только к искоренению удельной системы, а бесконечные войны с Польско-Литовским государством вели лишь для того, чтобы занять излишне воинственных служебных (служилых) князей.

Начавшийся на рубеже XV–XVI вв. процесс перехода многочисленных литовских князей на русскую службу Карпов объяснял не укреплением Московской Руси, а только слабостью польско-литовских правителей, которые не занимались защитой княжеских интересов. Обращая внимание на внешнюю сторону отдельных событий, Карпов в итоге делал поверхностные выводы. Но не они важны в его работе.

Основную ценность труда Г. Ф. Карпова представляет использование большого числа важных исторических источников: летописей, статейных списков, духовных и договорных грамот, самых разнообразных документов дипломатического характера, переписки между правителями и частными лицами, материалов Литовской метрики и многого другого. Очень часто документы цитируются полностью или передаются в подробном пересказе.

Достоинством работы Карпова является и то, что он не ограничивается изучением отношений только Москвы с Литвой. Он показывает на основе многочисленных дипломатических документов, как конфликт двух стран отражался на всей международной ситуации в Европе. В противоборство двух держав самым теснейшим образом были вовлечены многие страны: Крымское ханство, Золотая Орда, Казанское ханство, Ливония, Молдавия, Чехия, Священная Римская империя, Турция и даже немецкие и скандинавские государства.

Карпов наглядно показал, что польско-литовский король Казимир активно вмешивался во внутренние дела русских государей, особенно во взаимоотношения с Тверью и Новгородом, и это вызывало напряженность в стране. Присоединение Новгорода Иваном III было вынужденной мерой для предотвращения захвата города польским королем. В Европе данное событие вызвало глубокий резонанс, свидетельствующий о тесных торговых контактах между странами. В работах современных историков данные вопросы, как правило, рассматриваются очень схематично либо вообще опускаются.

В работе Карпова на основе источников в деталях и подробностях представлено много важных и недостаточно изученных сюжетов. Например: взаимоотношения Ивана III с крымским ханом Менгли-Гиреем и с молдавским господарем Стефаном Великим, обстоятельства женитьбы великого князя Литовского Александра на дочери великого князя Елене и ее последствия, роль мятежа Михаила Глинского в обострении отношений великого князя Василия III с королем Сигизмундом и т. д.

Таким образом, фундаментальное, с точки зрения активного привлечения различных источников, исследование Г. Ф. Карпова дает возможность получить более верное и детализированное представление о международных отношениях Русского государства в период его развития и становления на рубеже XV–XVI вв.

Книга может быть рекомендована как профессиональным историкам, студентам-гуманитариям, так и самому широкому кругу читателей, интересующихся отечественной историей.

Доктор исторических наук Л. Е. Морозова

Часть I

Глава I
Князья

Завещание Василия Васильевича Тёмного. – Отношения Ивана III к князьям удельным и своим братьям. – Восстание князей Андрея Большого и Бориса Васильевичей против Ивана III из-за Новгорода. – Уничтожение Верейского княжества и падение независимости Твери; участие во всех этих событиях короля Казимира. – Поймание Андрея Васильевича Углицкого. – Положения договора Василия Васильевича Тёмного с Казимиром о князьях вообще и служебных в особенности. – Служебные князья, их занятия и отношения к своим государям. – Отъезды князей с отчинами из Литовской службы в Московскую; сношения Ивана Васильевича с Казимиром по поводу отъездов князей. – Княжеская война. Отъезды князей Шемячича, Можайского, Семена Бельского и других. – Положение князей-отъезчиков в московском подданстве и их занятия во время войны и мира с Литвой. – Способы, которыми московские государи удержали в своей службе князей. – История вражды Шемячича и Можайского и судьба их. – Заключение

Государствованием Ивана III блестящим образом заканчивается средневековая русская история и еще блестяще открывается новая. Препятствием к дальнейшему развитию русской общественной жизни в ХV столетии была так называемая удельная система. Московские государи, сооружая одной рукой государственное здание, в то же время другой под влиянием старых понятий клали препятствие к дальнейшему развитию своего дела, посредством поддержания в своей семье удельных порядков. Ко времени Ивана III лиц, заинтересованных в укреплении этих порядков, в северной России было много; на первом плане здесь являются братья великого князя, потом князья не из семьи Василия Тёмного, владевшие независимыми княжествами, каковы: Тверской, Верейской, Рязанской, далее огромная масса князей служебных и, наконец, опора старины, Новгород, а за ним младший его брат, Псков.

К концу великокняжения Василия Тёмного система московских князей восторжествовала над их врагами; но, умирая, Василий Васильевич оставил завещание, старинное по форме и почти по сущности. Приказывая своим детям жить за один и слушаться своей матери, а младшим сыновьям – и своего старшего брата, в отца место, завещал старшему своему сыну, Ивану, держать братьев меньших в братстве без обиды, и в заключение всего Василий Васильевич разделил свои владения между всеми детьми, хотя старшему при этом дележе досталась наибольшая часть. Ко всему этому, как препятствие делу всей своей жизни, Василий Васильевич поручил блюсти свою вдову и своих детей представителю всяких старых порядков, королю Польскому и великому князю литовскому Казимиру¹.

Вскоре после смерти Василия Тёмного его сыновья, Иван Васильевич с братьями, заключили в подтверждение прежнего договор с тверским великим князем Михаилом Борисовичем и тверскими князьями. Иван Васильевич и Михаил Борисович, как равные, обязались взаимно везде друг другу добра хотеть и под владения не подыскиваться, а быть везде за один, на татар, на ляхов, на Литву и на немцев; князей врагов одного великого князя другому не принимать, а при отъезде служебных князей в их отчины не вступаться; боярам и слугам вольным – воля; с Новгородом Великим жить по старине². В то же время Иван Васильевич вместе с братьями заключили договор с верейским князем Михаилом Андреевичем, который по родовой лестнице приравнивался к третьему брату московского великого князя и обязывался держать Великое княжение честно и грозно, без обиды, а его московские князья обязывались держать в братстве, любви и чести, без обиды же; все внешние отношения, к Орде, к великим князьям и так далее, лежат на московском великом князе, который с этой стороны должен заботиться об интересах верейского князя, а этот обязывался, если с кем находится в крестном целовании, то его сложить; боярам и слугам вольным – воля, но князей служебных друг от друга договаривающиеся не должны принимать³. Только с Рязанью у московских князей не было заключено договора, потому что Иван Васильевич, как было при его отце, оставался опекуном рязанского великого князя, который в 1464 году поехал в свои владения и в том же году женился на сестре Ивана Васильевича. Спустя около трех лет после договора московских князей с верейским, с последним Иван Васильевич заключил еще два новых договора. По одному из них Михаил Андреевич поступался сам Ивану Васильевичу Вышгорода с волостями, путями и селами и обещался в него не вступаться. Этот Вышгород был пожалован верейскому князю Василием Тёмным и потом самим Иваном Васильевичем. По другому договору верейский князь должен был по старшинству считать себе старшими не только двоих сыновей Василия Васильевича, но всех пятерых⁴. Относясь к каждому самостоятельному князю отдельно, Иван Васильевич стал относиться точно так же и к своим братьям. Второй из них, Андрей Васильевич Большой, князь Углицкий, был в постоянном соперничестве с великим князем, начиная особенно со времени походов на Новгород. Летописец в числе неправд Андрея Углицкого против старейшего своего брата упоминает, что он думал налихо великого князя со своими братьями, Юрием, Борисом и Андреем, и для этого приводил их к крестному целованию. Очень может быть, он что-нибудь задумывал после первого похода Ивана Васильевича на Новгород, и вот до нас от этого времени дошел договор (в копии) с ним. В этом договоре мы не видим никаких особенностей относительно владения договаривающихся, и он как бы составляет середину между договором с тверским великим князем и князем верейским⁵. Но вскоре после этого явился случай, еще более расстроивший мир между братьями. В 1472 году в сентябре месяце скончался второй сын Василия Васильевича Юрий. Под влиянием, должно быть, обстоятельств он в своей духовной грамоте точно распорядился о своей движимости, о поминовении своей души, но ничего не сказал определенного о своем уделе. Братья рассорились за удел Юрия Васильевича, потому что старший все взял себе. Иван Васильевич пошел на сделки: самому младшему своему брату дал Тарусу; с Борисом заключил договор в феврале следующего 1473 года, по которому удел Юрия Васильевича остался за Иваном Васильевичем, а он пожаловал брату Вышгород. Но с Андреем такой же договор был заключен только в сентябре этого же 1473 года: его за удел Юрия Васильевича вознаградила мать, великая княгиня Марья, давши Романов на Волге. В предшествующем договоре Андрея Васильевича со старшим братом сын последнего, Иван, назывался просто князем, а теперь братья великого князя называют Ивана Ивановича великим князем и обязуются его иметь себе старшим братом⁶.

Окончательное подчинение Новгорода снова рассорило братьев. Недовольными оказались Андрей Большой и Борис Васильевичи, Андрей же Меньшой не принимал участия в их деле. Повод к ссоре подал отъезд от великого князя Оболенского-Лыко. Оболенский, не стерпевши излишне строгого суда за взятки, отъехал к Борису Васильевичу. Иван Васильевич приказал силой схватить Оболенского среди княжеского двора, но когда его отняли из рук великокняжеского чиновника, то великий князь приказал сказать брату, чтобы тот выдал Оболенского головой, тот же отвечал предложением суда о делах отъезчика. Вместо этого Иван Васильевич приказал боровскому наместнику схватить Оболенского тайно; приказание было исполнено, и Оболенского, закованного, привезли в Москву. Услышав это, Борис Васильевич послал к Андрею Углицкому, жалуясь на великого князя, что он вот какую силу над ними чинит, что не вольно никому отъехать к ним; что они молчали, когда князь Юрий умер, великому князю вся его отчина досталась, а он им из той отчины не дал никакого надела; Новгород Великий вместе с ними взял, и ему все досталось, а им жеребья из него не дал; а нынче и здесь силу чинит: кто отъедет от него к ним, и тех бессудно хватает; уж ни за бояр начал считать свою братию; а духовного отца своего забыл, как тот написал, почему им жить, да также забыл и докончанья, что на чем кончали после отца своего.

Борис Васильевич рассердился на старшего брата собственно по поводу дела Оболенского и при этом припомнил все другие обиды. Но в это время готовилось против Ивана Васильевича общее восстание всех его врагов. Новгород, подчиненный в 1478 году, хотел подняться снова; помощь ему обещал Казимир, вступивший для этой цели в сношения с Ахматом, ханом Золотой Орды. Во всех этих замыслах участвовал Андрей Васильевич Углицкий, и в этом его обвиняет летописец, пересчитывающий его неправды пред великим князем; поэтому жалобы Бориса Васильевича были для врагов московского государя весьма кстати, и Андрей начал с ним уговариваться о восстании. Об общих замыслах против себя Иван Васильевич не знал; он только узнал, что новгородцы приготовляются к восстанию, и поэтому, приехавши в самом начале 1480 года в Новгород, начал свой страшный розыск. Здесь крамольники сказали, что они имели ссылки с князьями Андреем и Борисом; Иван Васильевич не сказал об этом никому, но скоро скрывать было нечего, потому что в Новгород пришла весть, что братья от него отступили. Порешив Новгородское дело, Иван Васильевич поспешил в Москву; сюда он приехал пред великим заговеньем, и его приезду все были рады, потому что люди в страхе от восстания князей бегали по лесам и от стужи многие мерли; города же были в осадах; но восстание не было в полном разгаре. Около тех же дней, когда Иван Васильевич прибыл в Москву, Борис Васильевич из своего удела Волока пришел к брату Андрею в Углич (на Масленой неделе). Из Углича князья, побросавши свои города, направились через Тверскую область к Ржеве, куда прежде, из Волока, была отправлена жена Бориса Васильевича вместе с детьми. Иван Васильевич послал к князьям в Ржеву боярина, приглашая их возвратиться, но они не возвратились и пошли из Ржевы вверх по Волге, к Новгородским волостям. Войска князей сопровождали их жены и дети, также жены и дети их бояр и детей боярских. На дороге в Новгород, в Молвятицах, догнал князей другой посланный из Москвы ростовский владыка Вассиан. В Новгородских областях князья могли убедиться, что они пришли сюда поздно, потому что все было погромлено, и, может быть, поэтому повернули с дороги в Новгород к Литовскому рубежу и в то же время по архиепископским речам послали для переговоров со старшим братом двух своих бояр, князей Оболенских, вместе с архиепископом. Вассиан вместе с княжескими боярами приехал в Москву на Страстной неделе; великий князь отпустил княжеских бояр к их князьям и при том отправил к ним опять архиепископа Вассиана, вместе со своими боярами, наказав сказать братьям: «Идите в свои отчины, а я вас во всем хочу жаловать!» Кроме этого, бояре должны были предложить князю Андрею прибавку к его отчине и к тому, что ему дала мать, города Калугу и Алексин. Вследствие весеннего пути посланные к князьям ехали долго, а когда прибыли в Великие Луки, то все их предложения были отвергнуты. Мать великого князя, архиепископ Вассиан и многие другие лица хлопотали о примирении братьев, и Иван Васильевич, стесняемый другими обстоятельствами, вступил с ними в переговоры. Он много сердился на свою мать, подозревая, что она потакала его братьям, так как особенная ее любовь к Андрею Большому была известна, но она, прося великого князя за младших своих сыновей, посылала в то же время к ним, чтобы они не ходили к королю. Но дела князей не были в блестящем положении: вероятно, в надежде на помощь Казимира они отвергали предложения Ивана Васильевича, но король им не помог. Когда они пришли в Великие Луки, то послали к королю бить челом, чтобы он управил их в обидах с великим князем и помогал, но король отмолвил им, а только княгиням их дал на прожиток город Витебск. Приготовляясь защищать берег Оки против татар, Иван Васильевич оставил братьев в Новгородских областях, но видя, что из их бунта ничего не выходит, отказал и тогда им, когда они прислали к нему своих дьяков бить челом, и не принял их челобитья. Большую часть лета Иван Васильевич стоял на берегу в Коломне, ожидая нашествия Ахмата, а князья ходили по Новгородским и Псковским областям, где от их людей был грабеж, точно как от неверных. Когда Ахмат пришел под Угру, то Иван Васильевич приехал из Коломны в Москву 30 сентября для того, чтобы сделать различные распоряжения: в это время пришли послы от князей о мире. Говорят, будто бы эти послы предложения своих князей высказали не в форме челобитья, а следующим образом: «Если исправишься к нам и силы над нами не почнешь чинить, а будешь держать нас как братию свою, то мы придем к тебе на помощь». И будто бы Иван Васильевич, под влиянием страха татарского, дался во всю волю князей, и они поехали к нему на помощь, давши сначала помощь псковитянам на немцев; хотя, впрочем, этой помощи они и не давали, и псковитяне именно и говорят, что князья грабили их как неверные, и они насилу могли подарками привести их к тому, чтобы они ушли назад в Новгородские земли. Невраждебная летопись к Ивану Васильевичу говорит, что он пожаловал свою братию, по печалованью своей матери, архиепископа Вассиана и верейского князя, отпустил их послов, приказав князьям идти к нему быстро. Князья пришли к великому князю, когда он был в Кременце, и потом пошли к Угре. Иван Васильевич, примирившись с братьями, дал Андрею Васильевичу не Калугу и Алексин, как прежде предлагал, а Можайск; говорят, что и Борису Васильевичу при этом примирении даны села, но в заключенных вскоре после этого примирения (2 февраля 1481 года) договорах Можайск укреплен за Андреем Васильевичем, а о Борисовых селах ничего не сказано. Вскоре после этих договоров умер младший сын Василия Тёмного, Андрей, не принимавший участия в замыслах старших братьев; он отдал свой удел Ивану Васильевичу, причем возложил на него и все свои долги; остальным своим братьям завещал по селу и некоторые вещи⁷.

1480 год во многом разъяснил, кто чему сочувствует, Иван Васильевич примирился с братьями и покуда не трогал их. Но первый удельный князь, который потерял окончательно свои владения, был Михаил Андреевич Верейский. Этот примиритель князей уступил в 1482 году Ивану Васильевичу часть своих владений, Белоозеро, после своей смерти; Иван же Васильевич обязался за себя и за своих потомков, которые будут владеть Белоозером, поминать душу Михаила Андреевича⁸. Спустя некоторое время после этого, тот случай, что Иван Васильевич хотел дарить вещами свою сноху, родившую ему первого внука, а эти вещи оказались отданными, без его спроса, Софией Фоминичной в приданое за ее племянницей, вышедшей замуж за сына Михаила Андреевича, Василия, повел к тому, что Иван Васильевич рассердился на верейских князей. Он послал к Василию Михайловичу взять у него приданое его жены и грозился при этом посадить его в заключение. Василий Михайлович побежал в Литву, а посланная за ним погоня не догнала его. Отец Василия Михайловича заключил с Иваном Васильевичем договор (12 декабря 1483), по которому обязался не ссылаться с своим сыном некоторою хитростью, и если тот кого пришлет к нему, то он должен был отослать присланного к великому князю; Верея с волостями была отобрана у князей, и Иван Васильевич отдавал ее во владение Михаилу Андреевичу до его живота, и после его смерти обещался, как и прежде, поминать душу Михаила Андреевича. Михаил Андреевич действительно скоро скончался, завещав своему господину и государю свою душу поминать и долги платить⁹.

За Вереей очередь падения наступила для Твери. До восьмидесятых годов оба великих князя жили мирно; обстоятельства, при которых они заключили первый свой договор, к последнему времени совершенно переменились: уже почти кругом тверских владений находились московские. С другой стороны, Казимир, не помогший в 1480 году ни одному врагу московского великого князя, подготовлял теперь новое нашествие татар на Москву. Но это дело пошло к тому, что две Орды, Крымская и Золотая, начали между собой воевать, а в Ордах случился голод, вследствие чего все степные дела перепутались. Этого Казимир не мог, конечно, предвидеть; но в связи с татарским нашествием, для полного вреда московскому государю, при ничтожных волнениях в Новгороде, было полезно восстановить на него князя, могшего при этом нанести ему вред. Около того времени, когда Иван Васильевич порешил с Вереей, между тверским великим князем и Казимиром был заключен договор, по которому если тверскому великому князю придется с кем-нибудь быть немирным, то Казимир обязывался пособлять ему думой и помочью без хитрости, и стоять им везде заодно на всех врагов, не исключая никого¹⁰. Это нарушение предшествующего договора с московскими князьями со стороны Михаила Борисовича, естественно, вело к тому, что Казимиру необходимо было скоро исполнять свой договор. Этот союз на всех, хотя без имени, не укрылся от Ивана Васильевича, и он зимою 1484/1485 года послал в Тверь сложить с себя крестное целование и приказал порубежной рати завоевать Тверские области. Помощь из Литвы не приходила, татары не нападали на московские украины, и Михаил Борисович прислал к Ивану Васильевичу тверского владыку бить челом о мире. Мир был дан на всей воле московского государя: Михаил Борисович отказывался от союза с Казимиром, должен был сложить к нему крестное целование пред московским послом, во всех внешних отношениях следовать политике московского государя; вместо прежнего равенства Михаил Борисович приравнивался брату Ивана Васильевича, Андрею Углицкому¹¹. Летописец рассказывает, что после этого мира московские бояре и дети боярские, где их рубежи сходились с тверскими, позволяли себе обижать тверитян, и эти их дела оставались безнаказанными, а где обидят тверичи, то великий князь посылает в Тверь с поношениями и угрозами, ответам не верит и на своих обидчиков суда не дает. Такое состояние дел вело к тому, что сначала двое служебных князей, а потом и все тверские бояре отъехали на службу в Москву. Отъезчикам такое дело было выгодно, – в Москве их наградили: так, одному служебному князю, Дорогобужскому, великий князь дал Ярославль, а другому, Микулинскому, Дмитров. Нашествие татар должно было произойти летом 1485 года, но, как уже сказано, в Ордах произошел голод, а между тем в Москве узнали, что тверской князь не прекратил своих связей с Литвой: был схвачен гонец тверского князя, и у него вынуты грамоты, посланные с ним в Литву. Михаил Борисович на угрозы из Москвы послал туда к великому князю опять своего владыку с челобитьем, но теперь челобитье не было принято, а явившийся с тем же из Твери, после владыки, князь Михаил Холмский не был пущен на глаза великому князю. В это лето кроме возможности нашествия татар из степей у Ивана Васильевича было на руках еще Казанское дело. К 20 июлю с Казанью было порешено, и после этого Иван Васильевич приговорил поход на Тверь. В августе большое московское войско пошло к Твери; бояре от Михаила Борисовича уезжали, помощи не являлось ниоткуда, и когда москвичи осадили Тверь, то ее великий князь, оставив свой родной город, побежал в Литву, к Казимиру¹².

Как Новгородом, так и Тверью Иван Васильевич овладел вместе со своими братьями, но и из тверского прибытка он не поделился с ними. В следующем году (1486) после взятия Твери Иван Васильевич заключил сначала договор с Борисом Васильевичем 20 августа, а потом 20 ноября с Андреем Васильевичем. Оба эти договора отличались один от другого: оба князя обязались не вступаться во владения старшего своего брата и его прибытки: Тверь, Кашин, Новгород, Псков, Верею; но в договоре с Борисом Васильевичем враги Ивана Васильевича названы по именам, именно: «с недругом нашим, королем и великим князем Казимиром, с великим князем Михаилом Борисовичем, литовскими панами и ни с кем не ссылаться никакою хитростью, а быть везде за один и неотступным от великого князя»; в договоре же Ивана Васильевича с Андреем Васильевичем враги не упоминались по именам, а говорилось только вообще о союзе¹³. Подобная выгода свободы действий Андрея Васильевича имела свои опасности. Прошел после этого договора только один год, и Андрею Васильевичу случилось быть в Москве. Здесь его боярин сказал ему, что великий князь хочет его схватить и заключить. Андрей Васильевич испугался и хотел тайно бежать с Москвы. Но когда его мысли отвратились от этого, то он послал к князю Ивана Юрьевича Патрикеева, велевши ему объявить то великому князю, и спросить, за что он хочет это сделать над ним. Князь Патрикеев отрекся от поручения, и тогда Андрей Васильевич сам пошел к брату и объявил все. Князь Великий начал клясться ему небом, и землей, и Богом сильным, Творцом всея твари, что и в мысли у него того не бывало. По обыску оказалось, что боярский сын, служивший великому князю, Мунт Татищев, пришел к боярину Образцу и пошутил, а Образец поворотил то в правду и сказал об этом князю Андрею, желая прислужиться ему, потому что тот не держал его в любимцах. За эту шутку Татищев был подвергнут торговой казни. Великий князь хотел ему велеть и язык вырезать, но митрополит выпечаловал то. В 1491 году Ивану Васильевичу необходимо было послать своих воевод против татар: он послал и к братьям, чтобы и те послали также своих воевод. Борис Васильевич исполнил требование, но Андрей Васильевич не послал своих воевод. В этом отношении Андрей Васильевич поступил не по договору, потому что и в договоре с ним условие, о посылке воевод вместе с великокняжескими, было помещено. Иван Васильевич в это время начинал войну с Литвой, поэтому существование в Северной России такого князя, который не хочет действовать с ним заодно, было опасно. И вот, через несколько месяцев после этого события, Андрею Васильевичу опять случилось быть в Москве. Великий князь его принял с почетом. На другой день Иван Васильевич послал к брату своего дворецкого и велел пригласить к себе хлеба ясти. Андрей Васильевич хотел за эту честь челом ударить своему брату старейшему, и когда он пришел к великому князю в комнату, называемую западней, и бил челом великому князю на чести, то последний, немного посидев с ним и мало поговоривши, вышел в другую комнату, приказавши ему подождать себя, а боярам князя Андрея приказал идти в Гридню. Когда бояре вышли сюда, то были здесь пойманы и разведены розно. Князя Андрея великий князь велел поймать князю Семену Ряполовскому. Князь Семен со многими боярами и князьями вошел в западню, остановился пред Андреем Васильевичем, но от слез не мог ничего выговорить и наконец, уже рыдая, сказал: «Государь, князь Андрей Васильевич! пойман еси Богом да государем великим князем Иваном Васильевичем всея Руси, братом твоим старейшим». Князь Андрей встал и сказал: «Волен Бог да государь, брат мой старейший князь великий Иван Васильевич, а суд мне с ним пред Богом, что меня неповинно имает». Это было в первом часу дня; до вечерен сидел Андрей Васильевич в западне, после его свели на казенный двор и приставили стеречь многих князей и бояр. Кроме этого, Иван Васильевич послал в Углич под начальством двух князей тысячу человек, детей боярских, схватить сыновей Андрея Васильевича, Ивана и Дмитрия; они были схвачены и посажены в Переяславле в железах. Дочерей Андрея Васильевича оставил в покое, на самого его, на первой неделе после поимания, надеты были оковы, а сторожи, охранявшие его темницу, были приведены к крестному целованию. Андрей Васильевич скончался в темнице, младший же его брат, Борис, спокойно дожил свой век, потому что главным заводчиком смут был наследник владения Шемяки и всех его наклонностей князь Андрей Васильевич Углицкий. Летопись высчитывает его вины пред великим князем следующим образом: «Он думал на великого князя лихо вместе со своими братьями князьями Юрием, Борисом и Андреем и для этого приводил их к крестному целованию; кроме того, грамоты посылал в Литву к королю к Казимиру, одиночась с ним на брата своего старейшего; отъезжал от великого князя вместе с князем Борисом; посылал грамоты свои к царю Ахмату Большой Орды, приводя его на великого князя Русскую землю ратью, да с великого князя ратью на ордынского царя своих воевод не посылал, и всем тем чинил измену великому князю, преступая крестное целованье»¹⁴. Поиманьем князя Андрея Васильевича деятельность сильных удельных князей Северной России прекратилась, и все средства, которыми они распоряжались, сосредоточились в руках одного великого князя. Это дело уничтожения князей при Иване Васильевиче продолжалось почти тридцать лет. Как ни была подкопана всей предшествовавшей историей удельная система, но этот тридцатилетний срок не был длинен, если вспомним, что в это же время Ивану Васильевичу приходилось иметь постоянно множество других дел: со степняками, с Новгородом, не говоря уже о том, что нужно было иметь постоянно в виду и отношения к Литве.