Книга: Все души - Хавьер Мариас

Но это уже моё лирическое отступление. На самом деле, книга о всех тех душах, что встречались на пути героя за два года его пребывания в Оксфорде, замкнутом и своеобразном мире. О всех тех, кто случайно, по касательной проскользил по его жизни, кто задержался там чуть дольше, кто-то стал ближе физически, о всех тех, кого он встретил в реальной жизни и в своих библиофильских поисках. О том, как одна человеческая жизнь может вмещать в себя взлеты и падения - от самодовольного и гордого автографа девятнадцатилетнего автора на собственной книге до его смерти в полном забвении, в нищенстве и запоях. Таковы они - все души. О том, как все души связаны друг с другом посредством неведомых нитей и путей. Как оказалась связана история английской девочки, живущей с отцом в Индии, с историей писателя авантюриста, чье имя давным-давно забыто, а большинству и просто неизвестно - Теренс Иэн Фиттон Армстронг, более известный как Джон Госуорт, известный как Т. Ай. Ф. Армстронг, король Редонды. Как оказался связан герой романа с душами молодой цыганки, торгующей цветами, с душой странного человека с хромой собакой, с душами оксфордских профессоров, бродяг и нищих, со всеми теми, кто населяет то пространство, где живет автор, кто входит в его жизнь физически и духовно. Мы каждый день встречаем массу лиц - знакомых и незнакомых, сквозь нас проходят эти жизни, мимо нас проходят эти жизни - эпизодами, событиями, слухами, подслушанными случайно или специально разговорами, именами, звуками, осязанием или запахами. Даже банальный адюльтер в узком мирке Оксфорда, наполняется теми моментами, наполняющими до краев нашу жизнь, когда в любимом лице видишь отражение своего детства или будущего счастья. А возможно, будущей трагедии или прошлой трагедии, впечатавшейся в настоящее мучительными проблемами и болью. Многослойность текста Мариаса настолько завораживает и затягивает в свою глубину, что обычный адюльтер превращается практически в шекспировскую трагедию. Но еще помимо сюжетных линий, существуют подсюжетные течения, в которых Мариас мастерски описывает мир Оксфорда, мир профессуры, обычаи, обеды, особенности языка и культуры, разницу между мирами оксфордских обедов и дискотеки. А там, в огнях и шуме звучащей музыки, смешиваются простые крупные английские девицы и оксфордская профессура - все хотят любви, да. Глазами испанца мы видим английский Оксфорд и его обитателей, ногами испанца мы обойдем все книжные лавки в поисках редких изданий малоизвестных авторов, голосом испанца заговорит мир английского университета. И если вы думаете, что чтение этого романа легкое и непринужденное, то - да, легкое и непринужденное, но написанное удивительным и дивным бесконечно длинным убаюкивающим слогом, что погружаешься в него медленно, но верно и глубоко. В Оксфорд, где взаимный шпионаж это норма, где люди хотят больше казаться кем-то, чем быть собой:

Чем больше кто-то знает и рассказывает о других, тем извинительнее его нежелание рассказывать о себе самом. По сей причине весь Оксфорд целиком и полностью занят тем, что старается спрятаться, уйти в тень, но при этом выявить как можно больше сведений обо всех остальных; отсюда и берут свое начало традиционное воззрение – соответствующее истине – и традиционное предание – соответствующее истине – касательно высоких профессиональных качеств, действенности и виртуозности донов, то есть оксфордских и кембриджских профессоров, при выполнении самых грязных шпионских заданий, а также касательно их постоянного использования британским и советским правительствами, каковые отбивают их друг у друга и привлекают к сотрудничеству как особо ценных агентов, простых, двойных и тройных (у оксфордских слух тоньше, кембриджские подлее).

Слыть сплетником в Оксфорде ровным счетом ничего не означает, поскольку чем-то действительно необычным было бы не слыть таковым: тому, кто не злословит или хотя бы не говорит с подтекстом, суждено здесь жить в той же изоляции, в том же пренебрежении со стороны остальных, что и представителю всякого высшего учебного заведения за исключением Кембриджа либо самого Оксфорда.

Но знаете ли, Порой истинное знание нам безразлично, и тогда выдумка позволительна. И сколько душ встретится на нашем пути, скольким из них мы сами встретимся на пути, оставив легкий неуловимый след во всех душах - живых и уже умерших.

Для меня эта территория – территория временного пребывания, но временность эта – достаточно длительная для того, чтобы мне понадобилось, пока я здесь нахожусь, обзавестись тем, что называется любовным эпизодом. Не могу я позволить себе располагать так свободно собственным временем и чтобы при этом у меня не было кого-то, о ком думать; потому что в таком случае, в случае, если буду думать не о ком-то, а только о чем-то, если буду жить в этом месте и в течение этого срока, ни с кем не вступая в противостояние, не ища кого-то, не идя кому-то навстречу, я кончу тем, что перестану думать о чем бы то ни было, утрачу интерес и ко всему окружающему, и ко всем возможным проявлениям своего собственного «я».

Язык романа, прекрасно передающий эту достаточную длительность временности, настолько вовлекает читателя в свою стихию, что от книги трудно оторваться, несмотря на отсутствие видимого действия. Очарованию романа не мешают ни эмоциональная ущербность героя, ни стилистические несообразности вроде "болта с глазами", ни настойчивость, с которой декларируется помрачение. И отдельное спасибо автору за рассказы об Артуре Мейчене и Джоне Госуорте.