Электронная библиотека » Хокан Нессер » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Точка Боркманна"


  • Текст добавлен: 22 июня 2015, 11:30


Автор книги: Хокан Нессер


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Хокан Нессер
Точка Боркманна

© Hakan Nesser, 1994

First published by Albert Bonniers Förlag, Stockholm, Sweden

Published in the Russian language by arrangement with Bonnier Group Agency,

Stockholm, Sweden and OKNO Literary Agency, Sweden

© Перевод. Колесова Ю. В., 2015

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление.

ООО Группа Компаний «РИПОА классик», 2015

* * *

Посвящается Санне и Юханнесу



…Но сама необходимость, разумеется,

не может являться ни причиной, ни оправданием.

А только лишь поводом.

С. В. Вундермаас, бывший комиссар криминальной полиции


Часть I
31 августа – 10 сентября

1

Знай Эрнст Симмель о том, что вот-вот станет второй жертвой Палача, он бы наверняка позволил себе пропустить еще пару стаканчиков в трактире «Голубой фрегат».

Однако Симмель ограничился коньяком к кофе, после чего выпил виски с содовой в баре. Без особого энтузиазма он попытался поймать взгляд крашеной блондинки, сидевшей за столиком в углу, – ничего не вышло. Видимо, новая сотрудница консервного завода. Раньше он ее никогда не видел, хотя и знал местную публику, как никто.

Справа от него сидел Герман Шальке, репортер газеты «де Журнаал»; Шальке соблазнял его дешевой поездкой на уик-энд в Калининград или чем-то в этом духе, и, когда позднее восстанавливали события того вечера, сделали вполне достоверный вывод, что он – последний, кто беседовал с Симмелем при жизни. Если, конечно, не предполагать, что Палач тоже намеревался сообщить ему о чем-то, прежде чем зарубить. Но это было маловероятно, если учесть, что удар, как и в первом случае, пришелся сзади, под углом и как бы немного снизу, так что по этому поводу особых дискуссий не возникало.

– Тьфу! – сказал Симмель, вливая в себя последние капли виски. – Пора домой, к жене.

Если, конечно, Шальке правильно запомнил. Так или иначе, он пытался удержать его. Говорил, что на часах всего одиннадцать, ночь только начинается, но Симмель остался непреклонен.

Вот именно – непреклонен. Просто встал со стула, и все тут. Поправил очки, провел рукой по пряди жидких волос, зачесанных поперек лысины, словно это могло кого-нибудь ввести в заблуждение… пробурчал что-то себе под нос и ушел. Последнее, что видел Шальке, – широкая спина Симмеля, когда тот на минуту застыл на пороге, словно раздумывая, каким путем пойти.

А это, в свете всех последующих событий, выглядело немного странно. Ведь не мог же Симмель не знать, в какой стороне его дом.

Хотя, возможно, он просто постоял минутку, вдыхая вечерний воздух. День выдался жаркий, лето еще не закончилось, и вечера приобрели ту благородную насыщенность, которая возникает, когда долгие солнечные часы накапливаются в пространстве и потом постепенно отдают свое тепло. «Они словно созданы для того, чтобы пить их большими глотками», – сказал кто-то о таких ночах.

Не самый плохой вечер для того, чтобы перейти из него в мир иной, если уж позволить себе такую точку зрения. В своей редакции Шальке в первую очередь ведал вопросами спорта и культуры, но уж коль скоро ему выпало стать последним свидетелем, взял на себя миссию написать некролог о безвременно ушедшем директоре агентства недвижимости – так сказать, одном из столпов общества, который только что вернулся в родной город после нескольких лет, проведенных за границей (в солнечной Испании, среди единомышленников, столь же неохотно платящих налоги, но об этом вряд ли стоило упоминать). Жену и двоих взрослых детей он покинул в возрасте пятидесяти восьми лет, то есть в самом расцвете сил.


Ароматы вечера налетели на него, как невысказанные обещания, и он замер в дверях, размышляя. Может, все же неплохая идея прогуляться по Рыночной площади и по набережной?

Что ему делать дома в такое время? В сознании возник образ Греты с ее тяжелой фигурой и сладковатый запах спальни. Не сказать, чтобы картинка была приятной, и Симмель решил совершить небольшую прогулку. Всего лишь небольшой кружочек. Даже если не иметь никакой конкретной цели, сам по себе теплый ночной воздух оправдывал эти усилия.

Он пересек Лангвей и двинулся в сторону церкви Бунгекирке. В этот момент тень убийцы появилась из тьмы под липами парка Лейснера и последовала за ним. Тихо и осторожно… на почтительном расстоянии, бесшумно ступая на толстых резиновых подошвах. В тот вечер предпринималась уже третья попытка, но убийца не проявлял нетерпения. Он знал, какую миссию на себя взял, и менее всего намеревался делать дело впопыхах.

Симмель двинулся дальше по Хойстрат и спустился по лестнице, ведущей к порту. Возле Рыночной площади он замедлил шаг. Не спеша побрел по булыжной мостовой к опустевшему крытому рынку. На углу Домского переулка стояли и разговаривали две женщины, однако он не проявил к ним никакого интереса. Возможно, он не смог определить их статус – или ему помешало нечто другое. Возможно, в тот вечер у него просто не было желания.

На набережной он постоял несколько минут, куря сигарету и рассматривая яхты, покачивавшиеся на волнах. Тем временем убийца тоже позволил себе выкурить сигаретку, укрывшись в тени за складами на другой стороне Эспланады. Чтобы его не выдал огонек, он прикрывал сигарету, сложив лодочкой ладонь, но при этом ни на секунду не сводил взгляда с избранной жертвы.

Когда Симмель выбросил окурок в воду и направился в сторону городского парка, убийца понял, что сегодня все получится.

Правда, отрезок пути через парк от Эспланады до фешенебельного района Риккен, где жил Симмель, составлял не более трехсот метров, и на этой дорожке было установлено немало фонарей, но многочисленные летние праздники и прочие мероприятия под открытым небом привели к тому, что часть фонарей вышла из строя, а триста метров – это порой долгий путь.

Когда Симмель услышал за спиной мягкие шаги, он успел углубиться в парк не более чем на пятьдесят метров, но вокруг уже была темнота. Теплая и полная обещаний, как уже было сказано, однако непроницаемая.

Скорее всего, он даже не успел испугаться. А если и успел, то лишь на сотые доли самой последней секунды. Отточенное острие топора вонзилось сзади между вторым и четвертым позвонком. Рассекло третий позвонок по диагонали, разрезало основание черепа, пищевод и шейную аорту. Если бы лезвие вошло на несколько сантиметров глубже, голова и вовсе отлетела бы от туловища. Что само по себе сделало бы этот случай еще более скандальным, но в конечном счете имело конечно же второстепенно значение.

По всем мыслимым критериям Эрнст Симмель умер еще до того, как его тело коснулось земли. Лицо с размаху ударилось о поверхность утоптанной гравийной дорожки, очки разбились, и возникли некоторые вторичные повреждения. Из горла хлынула кровь, лилась она и из спины, и, когда убийца осторожно оттаскивал тело в кусты, он все еще слышал негромкое бульканье. Он бесшумно переждал, сидя на корточках, пока мимо прошла компания подростков, затем обтер свое оружие о траву и двинулся обратно в сторону порта.

Двадцать минут спустя он сидел за кухонным столом с чашкой горячего чая, прислушиваясь к звукам наполняющейся ванной. Будь рядом его жена, она бы наверняка спросила, трудный ли выдался день, не устал ли он.

«Да нет, не особенно, – мог бы ответить он. – Просто иногда уходит масса времени. Но потом все получается как надо».

«Вот и хорошо, мой дорогой, – могла бы сказать она. Возможно, даже подойти и положить руку ему на плечо. – Вот и хорошо».

Он кивнул и поднес чашку к губам.

2

Пляж казался бесконечным.

Бесконечным и однообразным. Серое спокойное море под бледным небом. Полоса влажного твердого песка у кромки воды, по которому он мог прогуливаться в нормальном темпе. Выше нее – сухой серовато-белый песок, простирающийся до того места, где начинался склон с прибрежными травами и издерганными ветром кустами. Где-то вдалеке, над солеными просторами, медленно парили ленивыми кругами птицы, наполняя воздух тоскливыми возгласами.

Ван Вейтерен взглянул на часы и остановился. Заколебался на секунду. Правда, в туманной дали уже виднелась башня церкви сТрейвин, но его отделяло от нее приличное расстояние. Если он продолжит двигаться в том же направлении, пройдет не меньше часу, прежде чем присядет за столик в кафе на площади с бокалом пива.

Возможно, ради этого и стоило напрячься, но если уж он остановился, то убедить себя снова тронуться в путь не так-то просто. Часы показывали три. Он отправился на прогулку после обеда – или завтрака, это уж как посмотреть. Около часу дня – после очередной ночи, когда он рано улегся в постель, но сон пришел у нему лишь под утро. Трудно сказать, в чем крылась причина его непонятной тревоги, когда он вертелся с боку на бок на мягкой двуспальной кровати, пока рассвет все отчетливее просачивался в окна… трудно сказать.

Отпуск продолжался уже три недели – невероятно долго по его меркам, и с каждым днем – во всяком случае, в последнюю неделю – суточный ритм понемногу смещался. Через четыре дня ему придется снова войти в свой рабочий кабинет, и его не покидало чувство, что он войдет туда не самой бодрой походкой.

Несмотря на то что он, собственно, только и делал, что отдыхал. Лежал на пляже с книжкой. Сидел в кафе в сТрейвине или поближе, в Хелленсрауте. Прогуливался взад-вперед по этому бесконечному пляжу.

Первая неделя, проведенная здесь с Эрихом, оказалась ошибкой – они оба осознали это уже к концу первого дня, но изменить планы было не так-то просто. Отпуск Эриху предоставили лишь на тех условиях, что отец будет нести за него ответственность и обеспечит его постоянное пребывание на взморье. До освобождения оставалось еще десять месяцев, а последние выходные на воле оставляли желать лучшего.

Ван Вейтерен поглядел на море. Оно казалось непостижимо спокойным, как всю последнюю неделю. Словно ничто не могло поколебать его, даже ветер. Волны, угасавшие у берега, казалось, долгое время катились вперед без всякой жизни и надежды.

«Это не мое море», – подумал он.

В последние рабочие недели июля он предвкушал, как проведет эти дни с Эрихом. Но когда они пришли, он ждал, чтобы они поскорее закончились и его оставили в покое, а теперь, проведя двенадцать дней и ночей в полном одиночестве, он мечтал лишь о том, когда снова вернется на работу.

Или все гораздо сложнее? Возможно, это лишь упрощенное описание того, в чем на самом деле заключалась его печаль – наступает момент, когда мы уже стремимся не к чему-то, а от чего-то. Мечтаем закончить и уйти, а не взяться за что-то новое. Как поездка, удовольствие от которой все уменьшается по мере отдаления от отправной точки – и сменяется горечью, нарастающей по мере приближения к конечной цели…

«Прочь, – подумал он. – Закончить. Похоронить».

Наверное, об этом и говорят – «жизнь пошла под уклон». Всегда есть другое море.

Он вздохнул и снял свитер. Накинув его на плечи, двинулся в обратный путь. Теперь ветер дул в лицо, и он понял, что путь до дому окажется дольше, чем предполагалось. Впрочем, несколько часов под вечер у него останутся. Надо еще прибраться в доме, опорожнить холодильник, отключить телефон. Он решил уехать завтра утром. Нет никаких причин откладывать отъезд.

Ван Вейтерен пнул ногой пластиковую бутылку, одиноко валявшуюся на песке.

«Завтра уже осень», – подумалось ему.


Едва дойдя до ворот, Ван Вейтерен услышал телефонный звонок. Машинально замедлив шаг, он долго возился с ключами в надежде, что телефон смолкнет, прежде чем он войдет в дом. Напрасно. Звонки настойчиво разрезали сумерки и тишину. Он снял трубку:

– Слушаю.

– Ван Вейтерен?

– Смотря кто его спрашивает.

– Ха-ха. Это Хиллер. Как у тебя дела?

Он подавил желание бросить трубку:

– Спасибо, замечательно. Просто мне казалось, что мой отпуск заканчивается только в понедельник, не так ли?

– Вот именно! Мне даже подумалось – а вдруг тебе понадобится еще парочка дней?

Ван Вейтерен не ответил.

– Ты ведь остался бы на побережье, будь у тебя повод?

– Еще на недельку, а? Алло, ты меня слушаешь?

– Вы не могли бы перейти к делу, господин верховный комиссар? – буркнул Ван Вейтерен.

Хиллер сделал вид, что закашлялся, и Ван Вейтерен вздохнул.

– Ну… хм… это самое… тут возникло небольшое дельце в Кальбрингене… это в четырех-пяти милях от твоей дачи. Не знаю, знакомо ли тебе это место. Во всяком случае, нас попросили прислать подкрепление.

– А в чем дело?

– Убийство. И не одно, а целых два. Какой-то псих ходит и отрубает людям головы. Не то топором, не то еще чем. Кстати, сегодня об этом написано во всех газетах, но ты, наверное, не…

– Три недели не открывал газету, – ответил Ван Вейтерен.

– Последнее… то есть второе, произошло вчера – точнее, позавчера вечером. Ну, в общем, мы так или иначе должны послать туда подкрепление, а поскольку ты уже почти на месте…

– Да уж, спасибо.

– …то пока этим делом займешься ты. На следующей неделе пришлю тебе Мюнстера или Рейнхарта. Конечно, если ты до того не раскроешь это дело.

– Кто полицмейстер? В смысле – в Кальбрингене?

Хиллер снова закашлялся.

– Некий Баусен. Не думаю, что ты его знаешь. Ему остался месяц до пенсии, и он не в восторге от того, что как раз сейчас ему на голову свалилось такое…

– Неудивительно, – проговорил Ван Вейтерен.

– Значит, ты поедешь завтра утром прямо к ним? – Хиллер начал подводить итог разговору. – Так что тебе не придется ездить туда и обратно. Кстати, купаться еще можно?

– С утра до вечера не вылезаю из воды.

– Даже так? Ну хорошо. Тогда я позвоню им и скажу, что завтра во второй половине дня ты появишься. Договорились?

– Я хочу Мюнстера, – сказал Ван Вейтерен.

– Если получится, – ответил Хиллер.

Ван Вейтерен положил трубку. Некоторое время стоял, зло глядя на телефон, потом выдернул шнур из розетки. «Черт, я забыл купить продукты!» – вспомнил он вдруг.

Почему он подумал об этом сейчас? Ему вовсе не хотелось есть, так что это, должно быть, как-то связано с Хиллером. Он достал из холодильника банку пива. Вышел на террасу и опустился в шезлонг.

Убийца с топором?

Он открыл банку и перелил ее содержимое в высокий бокал. Попытался вспомнить, приходилось ли ему когда-либо иметь дело с таким необычным орудием убийства. В полиции он проработал более тридцати лет, но, сколько бы ни размышлял, сколько бы ни рылся в памяти, ни одного убийцы с топором припомнить не мог.

«Значит, пришла пора», – подумал он и поднес бокал к губам.

3

– Госпожа Симмель?

Полная женщина распахнула дверь:

– Прошу.

Беата Мёрк переступила через порог и попыталась напустить на себя сочувственный вид. Она протянула свой плащ госпоже Симмель, которая с основательностью пристроила его на плечики и повесила на вешалку в холле. Затем хозяйка показала рукой в глубь дома и сама пошла впереди, показывая дорогу, на ходу нервно одергивая узковатое черное платье, явно купленное несколько лет назад. В большой комнате на журнальном столике дымчатого стекла между мощными кожаными диванами стоял поднос с кофе. Госпожа Симмель опустилась на один из диванов:

– Вы работаете в полиции?

Беата Мёрк уселась, положив рядом с собой портфель. Вопрос не был для нее неожиданностью. Скорее наоборот – она ожидала его услышать. Судя по всему, люди еще как-то воспринимали женщин-полицейских в форме. Иное дело – понять, что профессионализм выражается не в одежде. Что можно ходить в штатском и даже вполне стильно одеваться – и тем не менее с успехом выполнять свои служебные обязанности.

Говоря по правде, допрашивать женщин – самая трудная задача. Мужчины смущаются поначалу, но потом раскрываются. А вот женщины, не стесняясь, задают ей свои вопросы, но остаются сдержанными.

Впрочем, она убеждала себя, что с госпожой Симмель проблем, скорее всего, не возникнет. Та сидела на диване, тяжело дыша. Грузная и неуклюжая, с наивными, немного заплаканными глазами.

– Я инспектор полиции, мое имя Беата Мёрк. Сожалею, что вынуждена побеспокоить вас вскоре после того, как… Рядом с вами сейчас никого нет?

– Со мной сестра, – проговорила госпожа Симмель. – Она просто ненадолго вышла по делу.

Беата Мёрк кивнула и достала из портфеля блокнот. Госпожа Симмель налила кофе:

– Сахар?

– Нет, спасибо. Не могли бы вы рассказать о событиях вечера вторника?

– Я уже… я рассказывала об этом другому полицейскому.

– Да-да, комиссару Баусену. Будьте так любезны, повторите еще раз.

– Не понимаю, зачем… ведь ничего особенного не произошло.

– Вы сообщили, что ваш муж вышел из дому около восьми.

Госпожа Симмель всхлипнула, но взяла себя в руки:

– Да.

– С какой целью?

– У него была деловая встреча… кажется, в «Голубом фрегате».

– У него часто бывают там деловые встречи?

– Иногда. Он занимается…. занимался недвижимостью.

– Однако в «Голубом фрегате» ваш муж сидел один.

– Значит, он не пришел.

– Кто?

– Этот его деловой партнер.

– Видимо, так и было. Однако ваш муж не отправился домой, когда этот человек не пришел.

– Нет… нет, думаю, он решил поужинать, раз уж очутился там.

– А дома вы не ели?

– Нет, мы не ужинали.

– Вам известно, кто это был?

– Простите?

– С кем у него была назначена встреча?

– Нет… нет, я никогда не вмешиваюсь в дела моего мужа.

– Понимаю.

Госпожа Симмель сделала жест рукой в сторону блюда с пирожными и сама взяла шоколадное печенье.

– В каком часу вы ожидали его возвращения?

– Около… Пожалуй, около полуночи.

– В каком часу вы сами легли спать?

– Зачем вам это знать?

– Простите меня, госпожа Симмель, но ваш муж убит. Мы вынуждены задавать самые разнообразные вопросы. Иначе никогда не задержим убийцу.

– Убийца наверняка все тот же.

– В смысле?

– Тот, который убил в июне этого Эггерса.

Беата Мёрк кивнула:

– Многое говорит за это. Но может оказаться, что это другой человек, так сказать, вдохновившийся примером.

– Вдохновившийся?

– Да, который решил воспользоваться тем же методом. Мы пока этого не знаем, госпожа Симмель.

Женщина сглотнула и взяла еще одно печенье.

– У вашего мужа были враги?

Госпожа Симмель покачала головой.

– Много знакомых?

– Да.

– Множество деловых знакомых, с которыми вы не встречались?

– Да, огромное количество.

Беата сделала паузу и пригубила кофе. Кофе был слабый и имел неприятный горьковатый привкус. Если положить в него два куска сахара, как сделала хозяйка дома, то и вовсе трудно было бы определить, что ты пьешь.

– Я вынуждена задать ряд вопросов, которые могут показаться вам нескромными. Надеюсь, вы понимаете серьезность ситуации и постараетесь ответить максимально искренне.

Госпожа Симмель нервно звякнула чашкой о блюдце.

– Опишите, пожалуйста, вашу совместную жизнь.

– Что?

– Какие отношения были у вас с мужем? Вы женаты тридцать лет, если я не ошибаюсь.

– Тридцать два года.

– Да-да, тридцать два. Ваши дети давно живут отдельно… вы по-прежнему близко общались?

– С детьми?

– Нет, с мужем?

– Да… да, пожалуй.

– Кто ваши ближайшие друзья?

– Друзья? Чета Бодельсен и чета Лейне… ну и Клинфорты, конечно. И еще родственники. Моя сестра и ее муж. Брат и сестра Эрнста… и, естественно, наши дети. Почему вы об этом спрашиваете?

– Вам известно, были ли у вашего мужа отношения с другой женщиной?

Госпожа Симмель перестала жевать и сделала вид, что не поняла вопроса:

– С другой женщиной?

– Или другими женщинами. Он изменял вам?

– Нет… – Она медленно покачала головой. – Нет, да и с кем он мог бы изменять? Кто захотел бы быть с ним?

Интересная точка зрения. Беата Мёрк поспешно отхлебнула большой глоток кофе, чтобы скрыть улыбку.

– Не обратили ли вы внимания на что-нибудь необычное в последнее время? Я имею в виду – необычное в поведении вашего мужа?

– Нет.

– Может быть, вы еще о чем-то задумывались?

– Нет. О чем, например?

– Не знаю, госпожа Симмель, но было бы очень хорошо, если бы вы подумали о событиях последних недель. Возможно, что-нибудь вспомните. Кстати, вы куда-нибудь уезжали этим летом?

– Только на две недели в июле. Ездили в отпуск, хотя… хотя в разные места. Я была с подругой на острове Кос. Эрнст ездил с приятелем.

– Тоже на Кос?

– Нет, не на Кос.

– А куда же?

– Точно не помню.

– Понятно… А в остальном вы проводили время дома?

– Да, за исключением нескольких случаев, когда мы уходили на «Ванессе». Это наша яхта. Мы иногда плаваем на ней и ночуем на борту.

Беата Мёрк кивнула:

– Понимаю. Что-нибудь тревожило вашего мужа в последнее время?

– Нет… нет, не думаю.

– Никаких новых знакомых?

– Нет.

– Он не рассказывал вам о чем-то необычном в его жизни?

– Нет.

Беата Мёрк вздохнула и отложила ручку. Откинулась на спинку дивана:

– Как у него шли дела?

– Хорошо, – с удивлением ответила госпожа Симмель. – Насколько я знаю, хорошо.

«Словно никакой другой альтернативы просто не существует», – подумала Беата и стряхнула с юбки крошки.

– А вы работаете, госпожа Симмель?

Собеседница заколебалась:

– Я иногда помогаю мужу в его офисе.

– А что вы там делаете?

– Да так, всего понемногу… помогала его обставить. Ну, потом цветы, уборка… и все такое.

– Понимаю. Его офис расположен на Гроте Плейн, не так ли?

Госпожа Симмель кивнула.

– Когда вы были там в последний раз?

– В последний раз? Кажется, в мае.

«Какой самоотверженный труд!» – подумала Беата Мёрк.

Они обошли дом, но в первую очередь потому, что так приказал Баусен. Госпожа Симмель шла впереди тяжелым шагом, и Беата вдруг поймала себя на том, что почти жалеет хозяйку, ведь ей приходится следить за таким количеством комнат и такой огромной площадью. Хотя у нее наверняка есть уборщица.

Трудно сказать, была ли необходимость в этом визите, но при расследовании убийства дело всегда обстоит так. Нужно собрать информацию и данные самого разного рода – чем больше, тем лучше, – сохранить их и ждать своеобразного прорыва, когда самая второстепенная деталь может оказаться ключом к разгадке этого дела… случая… загадки… мистерии или как там еще назвать.

Беате Мёрк не доводилось участвовать в расследовании убийств в последние шесть лет – с тех пор, как она проходила практику в Гёрлихе, но тогда ей выпала роль мальчика на побегушках: надо было стучаться в двери соседей, передавать сообщения, часами просиживать в холодных машинах в ожидании того, что так и не происходило.

И вот они столкнулись с настоящим убийством. Она сама, Кропке и комиссар Баусен. Неудивительно, что у нее временами возникало странное чувство гордости. Конечно, из главного управления пришлют какую-нибудь шишку, но все же это в первую очередь их дело. И именно от них город ожидает, что они разберутся.

Засадят за решетку этого психопата с топором.

Стоило ей подумать о Кропке и Баусене, как она ощутила, какая огромная ответственность за исход этого дела лежит на ней лично.

– Подвал тоже хотите осмотреть?

Она кивнула, и госпожа Симмель, пыхтя, начала спускаться вниз по лестнице.

В июне, когда это произошло в первый раз, Беата была в отпуске. В домике в Татрах с Яносом, с которым потом порвала или, во всяком случае, сделала большой перерыв в отношениях. Тогда она пропустила первые дни, и, хотя никогда бы в этом не призналась, ее разбирала большая досада.

Хайнц Эггерс… Само собой, она прочла все материалы и включилась в работу. Проводила допросы, обсуждала версии, пыталась сложить кусочки мозаики в течение всего лета. Однако им не удалось продвинуться ни на шаг – в этом она вынуждена была признаться. После многих часов допросов и размышлений из всего этого им не удалось выудить ни малейшего подозрения. На сегодняшний день они с Кропке так много протрубили сверхурочно, что этих часов хватило бы еще на один месячный отпуск. Возможно, она и воспользуется этим отпуском, но сперва надо поймать Палача.

Да, именно так его называли в газетах: Палач.

И он нанес второй удар.

Погруженная в свои мысли, она следовала за госпожой Симмель. Шесть комнат и кухня, если она не сбилась со счета… на двоих. Теперь – на одного человека. Плюс бильярдная и сауна в подвале. Веранда и огромный сад, выходящий к лесу. Операции с недвижимостью? Баусен велел Кропке поближе познакомиться с делами фирмы Симмеля. Кстати, неплохая идея. Всегда что-нибудь может выплыть.

Но что общего может быть у Хайнца Эггерса и Эрнста Симмеля?

Этот вопрос мучил ее с того момента, как было обнаружено тело Симмеля, однако пока она не могла представить ни одной версии или даже догадки…

Или связи вообще нет?

Просто человек выходит на улицу и убивает первого, кто попадется ему на глаза?

Без всяких на то причин, с интервалом в месяц. Когда у него возникает внутренний порыв. Неужели они и вправду имеют дело с сумасшедшим, как подозревают некоторые? С буйнопомешанным?

Она заметила, что по коже пробежал холодок и волоски на руках встали дыбом.

«Возьми себя в руки, Беата!» – строго сказала она себе.

С Гретой Симмель она попрощалась на выложенном каменными плитами въезде в гараж. Прошла наискосок по ухоженному газону и перешагнула через низенькую живую изгородь из растений, напоминающих жакаранду. Усевшись в машину, заколебалась, не позволить ли себе сигаретку, но подавила желание. Вот уже четыре недели, как она бросила курить, и требуется нечто посерьезнее, чем один-единственный убийца с топором, чтобы сбить ее с избранного курса.

Госпожа Симмель стояла неподвижно, глядя ей вслед, – унылая черная фигура, неожиданно ставшая обладательницей виллы стоимостью в миллион, яхты и фирмы по продаже недвижимости.

И бог знает чего еще.

Визит, по крайней мере, кое-что прояснил.

В том, что не Грета Симмель подкараулила в лесу свою жертву, Беата Мёрк была теперь убеждена на сто процентов.

Почти с такой же уверенностью она могла бы сказать, что жена не наняла киллера для совершения преступления и вообще не замешана в убийстве. Весомых аргументов, поддерживающих данные выводы, конечно же не имелось, но зачем отрицать то, что подсказывают здравый смысл и интуиция, особенно если природа так щедро наделила тебя и тем и другим.

Беата Мёрк бросила взгляд на часы и решила, что как раз успеет заехать домой и принять душ, прежде чем отправиться на встречу с залетной шишкой из управления.

4

Ван Вейтерен припарковал машину перед бурно разросшимся садом. Еще раз проверил, совпадает ли номер дома на облупившемся почтовом ящике с записью на бумажке, лежащей в нагрудном кармане.

Похоже, это здесь. Сомнений быть не может.

– Ты легко меня найдешь, – пообещал ему по телефону полицмейстер Баусен. – Во всем городе нет ничего подобного!

Эти слова никак нельзя было назвать преувеличением. Выбравшись из машины, Ван Вейтерен попытался заглянуть в сад через разросшуюся живую изгородь. Но там царил мрак. Тяжелые ветки необрезанных фруктовых деревьев смыкались на уровне груди с травами – метровыми сорняками, буйно разросшимися розовыми кустами и прочими колючими растениями непонятного происхождения, образуя почти непроходимые джунгли. С тротуара никаких признаков человеческого жилья рассмотреть не удалось, но протоптанная дорожка указывала на то, что где-то в глубине мог находиться дом. «Здесь мне очень пригодилось бы мачете, – подумал он. – Хозяин этого дома явно не в себе».

Открыв ворота, Ван Вейтерен наклонился и вошел. Когда он углубился в заросли на десяток метров, впереди замаячил угол дома, и навстречу ему вышел коренастый мужчина. Лицо у мужчины было грубоватое, изборожденное морщинами и загорелое – лето выдалось жарким. Волосы поредевшие и почти совсем белые – казалось, он уже давно на пенсии. Ближе к семидесяти, чем к шестидесяти, если определить возраст навскидку. Но, судя по всему, в теле еще остались немалые силы. Одежда подтверждала, что он находится у себя дома: тапочки, потрепанные вельветовые штаны и клетчатая рубашка с закатанными рукавами.

– Комиссар Ван Вейтерен, если не ошибаюсь?

Он протянул мощную ладонь. Ван Вейтерен пожал ее и кивнул.

– Прошу прощения, что сад в таком состоянии. Год назад я начал выращивать розы и все такое, но потом мне это надоело… просто невероятно, как быстро они размножаются! Теперь даже не представляю, как избавиться от всего этого буйства.

Он развел руками и виновато улыбнулся.

– Да ничего страшного, – ответил Ван Вейтерен.

– В любом случае – добро пожаловать! Пойдем вот сюда, позади дома у меня найдется парочка уютных кресел. Ты ведь пьешь пиво?

– В огромных количествах, – ответил Ван Вейтерен.


Полицмейстер Баусен внимательно оглядел его поверх своего бокала, затем приподнял одну бровь.

– Ты уж извини, – пояснил он. – Я просто обязан был лично выяснить, какого типа нам прислали. В смысле – до того, как мы встретимся со всеми остальными. За твое здоровье!

– За знакомство! – откликнулся Ван Вейтерен.

Он откинулся в плетеном кресле и одним глотком выпил половину бутылки. Ему пришлось ехать по солнечной стороне не более часу, однако он чувствовал, как рубашка прилипла к спине.

– Кажется, жара еще продержится.

Полицмейстер наклонился вперед, пытаясь отыскать за кронами деревьев хоть клочок неба.

– Да, – ответил Ван Вейтерен. – Отличное у тебя тут местечко.

– Неплохое, – кивнул Баусен. – Когда заберешься в джунгли, тебя обычно хоть ненадолго оставляют в покое.

В его словах таилась немалая доля истины. Вне всяких сомнений, это гнездышко тщательно укрыто от посторонних глаз. Грязно-желтые маркизы на окнах, разросшиеся молодые кусты и розы, карабкающиеся по деревянной решетке, густая высокая трава, тяжелый запах последних дней лета, жужжание пчел… И самый центр мироздания – восемь – десять квадратных метров, каменные плиты, веревочный коврик на полу, два видавших виды кресла из ротанга, стол с книгами и газетами, трубка и табак. У стены дома стояла покосившаяся книжная полка, заполненная банками с краской, кисточками, цветочными горшками и прочей дребеденью… Из-за составленных друг на друга ящиков с пустыми бутылками выглядывала шахматная доска…. Определенно, в этом месте аккумулировалась какая-то мудрость.

Ван Вейтерен достал зубочистку и вставил ее между зубами.

– Бутерброд? – спросил Баусен.

– Если будет чем сполоснуть, а то у меня уже все кончилось.

Он поставил на стол пустую пивную бутылку.

Баусен выколотил трубку и поднялся:

– Пойду посмотрю, что можно сделать для исправления ситуации.

Он исчез в доме, Ван Вейтерен слышал, как он возится в кухне, напевая под нос нечто, напоминающее басовую партию из «Искателей жемчуга»[1]1
  Опера Жоржа Бизе. – Здесь и далее примечания переводчика.


[Закрыть]
.

«Да-да, – подумал он и сцепил пальцы на затылке. – Все могло начаться и похуже. Похоже, мозги у старика все же на месте!»

И тут его потрясло осознание того, что разница в возрасте между ними всего-то лет восемь – десять.


Он вежливо отклонил предложение Баусена пожить у него – правда, после некоторых колебаний и с расчетом на то, что решение еще можно будет пересмотреть в будущем. Во всяком случае, он надеялся, что комиссар примет его к себе, если что… то есть если это дело затянется.

Пока он снял номер в отеле «Сее Варф». Четвертый этаж с балконом на солнечной стороне. Вид на гавань, пирсы и бухту, а за ними – открытое море. Неплохое местечко, это ему пришлось признать.


Страницы книги >> 1 2 3 4 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации