Электронная библиотека » Игорь Белисов » » онлайн чтение - страница 9


  • Текст добавлен: 19 апреля 2016, 20:40


Автор книги: Игорь Белисов


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +
6

В сентябре я решился выйти на разговор с Соломонычем. Мой бизнес разросся до такого масштаба, что убыль скорпионов в лаборатории могла вызвать вопросы. Требовалось прикрытие. Самое верное – сообщник в лице завлаба.

Я рисковал. При неблагоприятном развитии разговора шеф меня мог уволить, а то и сдать компетентным органам. И все же был шанс, что Соломоныч – не идиот. Ведь весь зоопарк давно жил по законам теневой экономики.

С тех пор как учреждение распалось на «удельные княжества», кто что урвал, на том и зарабатывал. Административные корпуса втихую сдавались под офисы. Газоны покрылись шатрами кафе и павильонами игровых автоматов. Зоопарк преображался, становился наряднее, местами – шикарнее. Велись отделочные работы с модной приставкой «евро». Ходили слухи о привлечении кредитного финансирования. Кто и когда будет за кредиты расплачиваться оставалось неясным. Люди сделались тише. Кого ни спросишь, зарплата – слезы. Никто, впрочем, не плакал. И даже не жаловался. За непроницаемым круговым помалкиванием насквозь угадывался примирительный «черный нал».

Когда я вошел, Соломоныч сидел над кроссвордом. Причем, разгадывал его каким-то необычным манером. По столу разметались кипа газет с кроссвордами и несколько листков в клетку, исписанные крестословицами. Соломоныч трудился над очередным листком в похудевшей тетради. Завидев меня, поманил пальцем. Мол, подключайся. Он пытался найти подходящее слово к уже скрещенным. «Этология», «этиология», «этимология», «энтомология»… – таковы были варианты задачи.

Меня позабавила одержимость завлаба. И поразило собственное открытие: одна буква полностью меняет смысл слова. Надо строже контролировать речь, подумалось мне.

– Ефим Соломонович, слова не актуальны. Пришло время дел.

Оказалось, он как раз-то и занят делом – составляет кроссворд, чтобы продать его той самой газете. Подзаработать. Я не ослышался? Завлаб созрел срубить левых деньжат? Для меня это был неожиданный знак судьбы.

Я врезал напрямик. Если уж зарабатывать, то по-крупному. Ну сколько может отслюнявить газета за жалкий кроссворд? Стоит ли мучиться? А между тем живые деньги буквально валяются под ногами. Шелестят вроде потрескивания сухой палой листвы.

Соломоныч прислушался.

Я обрисовал уже существующую диспозицию и предложил возглавить то, что он и так фактически возглавляет. Предложил долю в деле – прикрыть глаза за некоторую регулярную сумму.

Соломоныч нахмурился.

– Ты предлагаешь мне соучастие в мафии?

Сказал это так, что я почувствовал: ответ – нет. В старческом взгляде горела праведность интеллигента. Я потупил глаза, забегал ими по кабинету, не имея шанса продолжить, не имея возможности повернуть вспять.

И тут мне подвернулась газета.

То была единственная из всех его газетенок, валявшаяся кверху передовицей. Остальные чернели задами кроссвордов и прочего легкомыслия. А эта сияла всерьез. «СЕМЬЯ» – называлась статья…

В ней рассказывалось о семье президента страны. Красовалась цитата: «Только я и премьер не берем взяток». Далее следовало журналистское расследование, попытка осмыслить широко известные в узких кругах факты… Председатель совета СНГ один за другим «дарит» дочери президента автомобили. В ходе визита в Швецию дочь и жена «покупают» меха на круглую сумму. Опять же, дочь занимает пост Советника президента по имиджу с окладом министра – только за то, что ей «легче, чем кому-то другому, подойти и папе поправить галстук». Все та же дочь в налоговой декларации за минувший год «скромно» заявляет доход в два раза больше, чем у премьера. Наконец, она же фигурирует при личной покупке элитной недвижимости – не считая «мелочей» вроде реконструкции санатория для родителей или расходов на воспитание чад… Обращает внимание, что главный экономический субъект – женщина. Но разве не к женщине должны стекаться финансы семьи? Однако вытекают они из рук правящего мужчины. Счетная Палата задается вопросом: «То ли президент живет на проценты от денег, данных им в рост, то ли какой-то банк почему-то ссудил ему деньги»… Только по официальным данным 97-го года семье президента принадлежат: четыре автомобиля (100 тыс. $), две моторные яхты (450 тыс. $), квартира площадью 323 кв.м. (400 тыс. $), загородный особняк (500 тыс. $), конюшня на сорок лошадей (1 млн. $) и вилла на Французской Ривьере (11 млн. $). По грубой прикидке – 13,5 млн. $. Остается порадоваться за счастливую СЕМЬЮ…

Я мягко швырнул газету на стол.

– Ефим Соломонович, вы, помимо кроссвордов, прессу читаете? Вы вообще в курсе, что происходит в вашей стране? Да и знаете ли вы, что означает слово «мафия»? – Я любезно оскалился. – Мафия – это семья.

Соломоныч задумался.


Вскоре у меня появилась машина. Вожделенная шаха цвета «сафари». Я не очень-то рвался за руль, но жена настояла купить, хотя сама, в принципе, пользовалась корпоративной. Недавно ее перевели двигать некий «Релаксам», новейший противотревожный антидепрессант. Работа считалась более престижной, в жене взыграли амбиции, и она объявила, что не иметь семейной машины попросту неприлично. Тем более, деловому мужчине вроде меня.

На закрытие яхтенного сезона я прикатил на своих колесах.

Именно тогда, в последний грустный уикенд октября, когда весь клуб ставил лодки на консервацию, и маячила разлука до новой весны, и в глазах у Любавы блестела неодолимость этой дистанции, я принял решение: берусь восстанавливать разбитую яхту.

А что такого? Возьму ключ от эллинга, буду ездить по выходным. Глядишь, к весне подготовлю красавицу к спуску на воду. Тем более, кажется, клубные пикники продолжаются и зимой? Скучать не придется?

Любава воссияла. Андрон тоже, только по-своему.

«Когда яхта будет готова, я ее у тебя куплю», – сострил он. «Денег не хватит», – парировал я. Все рассмеялись. Любава так просто забилась в истерике. Мы все здорово напились в тот вечер открытия новой страницы моей экстремальной яхтенной эпопеи.

Жена к идее восстановления яхты отнеслась с подозрением. Одно дело редкие пикники выходного дня, и совсем другое – постоянное хобби на стороне. Но созвонившись с Андроном, кажется, успокоилась. Мой друг убедил ее соображениями престижа.

По правде говоря, в клуб я ездил не всякий выходной день. Только когда Андрон планировал прибыть туда с Любавой. Но каждый раз перед выездом я распаривался и обливался холодной водой: демонстрация духа перед женой и гигиена тела перед любовницей. Яхтенная авантюра была лишь предлогом сваливать из дому. А если Андрон приезжал без Любавы? Тогда мы встречались с ней в квартире Андрона. Он непрестанно звонил Любаве по сотовому, что позволяло отслеживать его местонахождение и своевременно заметать следы наших бурных свиданий.

Вскоре она убедила купить сотовый и меня. Жена не могла, даже бизнес не поспособствовал. А Любава сумела. Мы стали встречаться и в будние дни. Я – под прикрытием дел, она – под личиною шопинга. Кстати, в отличие от меня, она практически не лгала: действительно, отработав день в офисе мужа, брала у него деньги и отправлялась туда, куда он давно наотрез отказался с ней ездить, встречалась со мной и таскала уже меня по всем этим галереям, пассажам и бутикам, до полного моего физического и психического изнурения, а затем вскарабкивалась на меня в салоне шахи – и неизвестно еще, кому повезло.

Когда обстоятельства не позволяли встречаться, мы перезванивались. Если неподалеку были жена или муж, переписывались эсэмэсками. О чем бы мы с нею ни пели в эфире сотовой связи, рефреном нашей любви шел безжалостный стеб над законными половинами.

В этом хмелю пронеслись конец осени и зима.


Как-то раз я повстречал в зоопарке отца. Я шел по дорожке к стоянке, а он выходил из «Террариума». С неба сыпала морось, под ногами скользил серый лед в проталинах мартовских луж. Я вдруг осознал, что не видел родителей целую зиму.

Поулыбались, посетовали на занятость. Фальшиво вздохнули. За отчужденностью таилось что-то помимо рутины мелькания дней. На вопрос «Как дела?» каждый ответил то, что и должен: «Все хорошо». Отец вдруг спросил:

– А что у тебя с диссертацией?

– Да как сказать… – Я занервничал. – Она утратила актуальность.

– Ну, это не проблема. Времена, конечно, меняются. Но тебе пора защититься. А давай мы изменим название твоей работы, например, на такое: «Адаптивное поведение скорпиона в условиях ограниченности жизненных ресурсов».

– Знаешь папа… – Я забегал руками, отыскивая сигареты. – Я долго думал… – Мокрый ветер гасил зажигалку, но я все же справился. – И, в конце концов, пришел к выводу, что не нужно мне это. И принял решение… – Глубоко затянулся и выдохнул. – Я решил ее бросить.

Отца передернуло.

– Ты серьезно?

– Серьезнее не бывает.

– То есть, пять лет работы – коту под хвост?

– Ну почему же коту…

– Хорошенькое дельце… И чем ты собираешься заниматься?

– Тем же, чем и всегда. Скорпионами. Только раньше я работал на них, а теперь они работают на меня.

Отец сощурился.

– Любопытно… И каким же образом?

Я вкратце объяснил.

– Ты продаешь скорпионов из лаборатории?!

Я не стал перед ним увиливать.

– Ты греешь руки на том, что дано тебе государством? Попросту говоря, воруешь?!

– Если тебе так нравится это слово, да.

Отец смотрел на меня в упор. Я не дрогнул. Он первым смятенно отвел глаза.

– Я надеялся, мой сын станет приличным человеком.

– Приличным? А это как? Жить той унылой жизнью, которой жил ты и все твое поколение? Пописывать статейки, изображая карьеру ученого, чтобы превратиться в итоге в нищего?

– Не все сводится к деньгам. – Отец помрачнел. – Я жил нормально. Все мое поколение жило нормально. На быт хватало. А что до науки, награда ученого лежит в иной плоскости. Я делал вклад в большую исследовательскую работу, в общее дело. И я надеялся, что и ты…

– Какое, к черту, общее дело, папа! Я хочу жить в удовольствие! В свое удовольствие! Не знаю, сколько это протянется, но давай назовем вещи своими именами – идет война!

– О чем ты, сынок?

– Конечно, войну нам не объявляли. Только дураки теперь объявляют войну. Современная война высокотехнологична. В ней нет фронтов и пушечного мяса, потому что это война экономическая. Умные люди давно осознали: война – это бизнес. Ты посмотри, что происходит с нашей страной. Да что там – со всем Восточным пространством. Мы проигрываем в необъявленной Третьей Мировой. Были грозным противником НАТО, а стали легкой добычей МВФ. Нас раздробили и поодиночке высасывают. Надавали кредитов, но за них придется расплачиваться. А пока есть возможность, все разворовывается. О каком общем деле ты говоришь? Каждый сам за себя! Спасайся, кто может! И я тоже хочу спастись, папа! Я хочу жить сегодня, сейчас! Завтрашнего дня может не быть! Поэтому к черту науку! К черту служение призраку будущего! Мой выбор – реальность. Мой выбор – деньги.

Отец слушал с болезненным выражением, словно внутри у него нарастал мучительный спазм, а когда я закончил, долго задумчиво смотрел в сторону. Наконец, произнес:

– Может быть, ты и прав…

Мы немного прошлись в угрюмом молчании. Зоопарк окутали сумерки. Задрожали и вспыхнули фонари. Сразу стало контрастнее – и темнее.

Подошли к стоянке. Я предложил подбросить его до дому. Он поблагодарил, но отказался: для него это рановато. Собственно, он вышел купить сухариков к чаю. Он еще поработает.

Иными словами, домой он не торопился.

Я припомнил, что на протяжении минувшей зимы, отправляясь домой и проходя мимо «Террариума», среди черных окон видел свет окна отцовского кабинета. Он работал до ночи. Или просто высиживал время?

– Папа, что у вас с мамой?

Он смутился. Тут же иронически улыбнулся.

– С тех пор, как вы забрали от нас Малыша, мать не знает, куда себя деть. Сживает меня со свету.

– Что значит – сживает?

– А-а… Тебе это ни к чему. Доживешь до моих лет, сам узнаешь. Удачи, сынок. – Развернулся и зашагал во тьму.


Малыша мы забрали еще осенью. Так решила жена, вроде как заскучала, проявился материнский инстинкт. Хотя, за все время ее материнства что-то не заметил я в ней родительской радости. Не поймешь этих женщин. М-да уж, таинственное существо.

Я уточнил: «Ну, и кто теперь будет с ребенком сидеть?» Она отмахнулась: «Не заморачивайся, разберемся». По едва уловимой туманности глаз я вдруг заподозрил, что «разберется» она не в мою пользу.

Она определила Малыша в элитный детсад. С утра до ночи. Простой был под окнами, а до элитного нужно ездить. Да и оплата кусалась. Сама, естественно, – на работу, за рулем корпоративной машины.

Подозрение оправдалось: отвозить и забирать Малыша пришлось мне. На семейном автомобиле.

С той поры, как я втянул Соломоныча в дело, ходить на работу необходимость отпала. Под прикрытием шефа я быстренько управлялся с поставками, а большую часть времени проводил безвылазно дома. Жену устраивало, что я здесь – домохозяйка. Меня же устраивало, что она приходит лишь ночевать. Благодаря свободному графику каждый располагал своим временем. Мне это дарило уют домоседства. Ей – свободу порхать где-то там. Возможно, все это и не очень нормально. Но кто сказал, что жизнь современной семьи – нормальна?

Ситуация складывалась абсурдная: презрев мораль, я стал примерным семьянином. Каждое утро, сбагрив обузу в детсад, я отправлялся зарабатывать деньги. К обеду я возвращался домой, готовил пожрать, конечно, себе, а заодно и всем, кто со мной проживал. Затем сладко дрых, пока под ухом не звякала эсэмэска, где и когда мы сможем сегодня встретиться. После свидания сломя голову несся в детсад, чтобы забрать Малыша до того, как меня станут разыскивать. Потом кормил, укладывал спать, а то и читал сказки, если обуза засыпать не желала – а она не желала, как правило, хоть убей.

Теперь я знал точно: семья есть искусство. И если не лезть в экзистенциальные дебри и морализаторство, не заморачиваться, не париться, быть проще и смотреть на жизнь легче – то, в общем-то, все было хорошо.

7

Неприятности начались с появлением Кеши.

Я, правда, не знал еще, что это именно неприятности.

Был апрель. В зоопарк приехала делегация из Америки. Вихрем пронесся слух о вероятном создании «СП». Собственно, речь шла конкретно об «Обезьяннике», но возбудились все: вдруг что-нибудь, да обломится. От лаборатории командировали меня, как штатного проходимца.

Войдя в «Обезьянник», я увидел друга студенческой юности. Мы обнялись. У Кеши все было окей. Он работал в национальном зоопарке Сан-Диего. Непосредственным его профессиональным делом в науке стал малоизвестный вид обезьян – «бонобо».

На следующий день собрались втроем: я, он и Андрон. Сентиментальная встреча старых друзей, ностальгия. Точнее говоря, встретились вчетвером, ибо к Андрону, как это водится, приклеилась баба. Никуда уж не деться. Любава. В плане визита стояла лекция о «бонобо», которую должен прочесть гость из Америки. Конференц-зал. Я сел слева, Андрон справа. Любава промеж. Под грохот аплодисментов Кеша взбежал на трибуну…

Бонобо – редкая порода африканских обезьян. Близкие родственники шимпанзе, бонобо выглядят много изящней: высокий лоб, алые губы, длинные ноги. Питаются фруктами и, в отличие от родни, никогда не охотятся на других обезьян. Латинское имя этих приматов – Pan Paniscus. Но ученые называют их «бонобо», образуя от слова глагол, не имеющий печатных синонимов. Проще говоря, подразумевается секс. Бонобо – единственные из животных, которые могут совокупляться лицом к лицу. Впрочем, не только. Репертуар их позиций настолько богат, словно они прочли «Кама Сутру». Как минимум, они развлекаются поцелуями. При желании практикуют секс оральный, гомосексуальный, бисексуальный, групповой, а также сольный – и это помимо банального коитуса, коему предаются каждые полтора часа. Шимпанзе и бонобо одинаково родственны человеку. Когда-то у них были общие предки. Но всего каких-то парочку миллионов лет назад человекообразные обезьяны разошлись по разным путям развития. Шимпанзе агрессивнее, между ними часто бывают драки. В их племени предводительствуют самцы. Бонобо – деликатнее. В стае лидируют особи женского пола. Бонобо воинственность чужда: все агрессивные тенденции вытеснил секс. Многие полагают, что человек биологически склонен к конфликту, к войне. После знакомства с бонобо этого нельзя с уверенностью утверждать. Возможно, у человечества есть альтернатива, и возможно, человек не совсем таков, каковым по привычке себя считает. Между прочим, у нас с бонобо 98 % общих генов. Неудивительно, что в Америке появилось общество «Polyamory society». Его члены уверены: только подражая любвеобильным предкам, человек получает шанс спастись от порочного человечества. Всякий раз, едва возникает конфликтная ситуация, бонобо не дерутся, а совокупляются. Сообщество бонобо, эту живую утопию, связывают узы гораздо более эффективные, нежели деньги и власть. Теория эволюции, как и любая наука, подвержена моде. Перед Второй Мировой войной ученые объявили нашими предками павианов, известных жесткой иерархией внутри стаи, воинственностью к чужакам и агрессивностью к слабым особям. После кошмара войны биологи склонились в своем выборе предков к более «интеллектуальным» человекоподобным – шимпанзе. Сегодня на нашем горизонте взошли бонобо. Они подают пример иной философии жизни. Они учат мудрости и гармонии, естественной бесконфликтности, взаимообусловленной радости. И кто знает, возможно, когда-нибудь наступит такая эпоха, когда мы резюмируем без тени иронии: «Любовь побеждает всё»…

В ушах еще стоял грохот аплодисментов, а Кеша уже тащил нас отметить встречу. Через центр города на такси, ресторан русской кухни – все свидетельствовало о том, что наш друг превратился в американца.

Заведение оказалось дороговатым. Даже Андрон, изучая меню, нахмурился. Кеша дарственно успокоил: для него наши цены «ноу проблем» – что только добавило нам смятения. Каждый, в принципе, мог бы за себя заплатить, но кусок в горло вряд ли полез бы. «Американец» же откровенно швырялся деньгами. Получалось, он принц, а мы – нищие.

Впрочем, после нескольких рюмок все сгладилось, сблизилось, пришло к общему знаменателю. Мы снова были друзьями. Просто, давно не виделись.

– А помните, как мы впервые пошли в Макдоналдс? – улыбчиво вспомнил Кеша. – Так же втроем. Сорри, вчетвером!

– Только жена была другая, – вставил Андрон. – И платил тогда я!

– А когда вышли на улицу, случилась война!

Все рассмеялись. Кто бы чего ни ляпнул, все казалось смешным. Настроение росло со скоростью мыльного пузыря.

Мы с Любавой искоса переглядывались и тоже хохмили, и тоже смеялись, во тьме души, однако, затаенно помалкивая.


В ближайшее свидание Любава спросила меня:

– Скажи… ты спишь со своей женой?

Дело было в машине. Мы с ней только что отлюбили. Я лежал в откинутом кресле, она нежилась сверху – и вдруг пригвоздила пытливым взглядом, не дернуться.

– Да как сказать…

– Говори прямо.

– Конечно… Ведь у нас одна на двоих кровать.

– Я не это имею в виду. Ты знаешь, о чем я…

– Ну… если ты так настаиваешь… Да.

Она тут же скатилась в соседнее кресло, принялась судорожно заправляться. Я привстал, потянулся рукою. Она отдернулась. Глаза налились трагическим блеском.

– Ты не так поняла. С женой, это совсем другое.

– Да нет же, это именно то самое!

Выскочила, хлопнула, машина аж вся задрожала. Я ринулся следом, застегивая штаны.

– Постой, постой! Откровенность за откровенность! Раз уж ты спросила, то и я имею право спросить! – Я нагнал ее, обнял. – А ты? Ты спишь с Андроном?

Она снова вырвалась. Прошла шаг-другой и остановилась, не оборачиваясь.

– Это нельзя сравнивать, – пробормотала она. – Андрон мужчина. Он сильнее. Он меня…

– Что?.. Что он с тобой делает?

– Не знаю… Всё.

– Ты хочешь сказать… он тебя… насилует?

– Не знаю… Наверное… Да.

Я почувствовал боль. Пронзила кинжалом, я стиснул зубы. Я знал, имя боли – ревность. И не застонал. Видно, тяжкая доля мужчины – терпеть любовника жены и мужа любовницы. Не впервой. У меня был опыт. Я терпел.

А Любава вот не могла.

Стояла, опустив голову, плечи вздрагивали. Прохожие косились: на нее с сочувствием, на меня с осуждением. Вечерело. В ясном небе апреля зажигались колючие звезды. На деревьях набухли почки. Она плакала.

Мое горло сдавила жалость.

Внезапно я понял: по-настоящему больно именно за нее. Слезы женщины – боль для мужчины. Всегда. Кажется, все это я уже видел. Кажется, слезы – общее свойство женской природы. И кажется, боли в моем сердце будет все больше.


После этого наши свидания оборвались. На звонки не отвечала, на эсэмэски тоже отмалчивалась. В выходной я поехал в яхт-клуб. Андрон прибыл один. Я, как дурак, угрюмо возился с разбитой яхтой.

Бреясь в ночь понедельника, обнаружил, что на носу вскочил прыщ. Я знал эту примету, ее однажды разъяснила жена: кто-то обо мне думает. Выдавил. Зачем будить домыслы? Хоть Бедная и спала. А потом взял сотовый, сел на толчок, закурил и в который уж раз страдальчески перечитывал переписку с Любавой.

Неожиданно пискнул сотовый. Только не мой. Жена забыла телефон на одной из полочек зеркала в ванной. Последнее время она частенько болтала здесь, запершись. Движимый смутным импульсом, я взял ее средство связи.

Пришла эсэмэска.

В электронном конвертике вскрылось мужское имя. Хм… Он почему-то интересовался, спит ли она. С чего бы?.. А вот ему, оказывается, не спалось. Что ж, бывает… Все его мысли – о ней.

Меня прострелила молния.

Я нырнул в меню и под грохот в груди обнаружил, что подавляющая часть конвертиков обозначена тем же именем. С черным любопытством принялся методично читать. Ничего конкретного. Ясно одно: у нее кто-то есть.

М-да, дела…

Был ли это для меня шок?.. Нет. Точно – нет… Больно ли?.. Нет… Хочется ли уточнить, узнать подробности, вывести на чистую воду?.. Нет, нет… Просто, немного мерзко. Как случайное дуновение от сортира. И как будто не имеет ко мне отношения. Только это и тронуло.

Да, меня поразила мертвая отстраненность. Не было боли, и нечего было терять. Я вдруг осознал, что совсем ее не ревную. Причем, не ревную неопределенно давно. Ведь ревность – оборотная сторона верности. А с верностью как с рыбой: второй свежести не бывает. И если женщина после измены к тебе возвращается, это уже не кровь с молоком, а дерьмо с простоквашей.

Итак, у нас полная супружеская взаимность – взаимность измены. Но что есть измена? Изменить можно только тому, кого любишь. А любовь – это взаимное слияние душ. Ситуация, когда два человека – одно. Каждый боится потерять половину своей души. За красивой метафорой стоит инстинкт самосохранения. Мы храним верность не кому-то, а любви, что живет внутри нас. И если правомочно говорить об измене, следует говорить об измене себе.

Свои эсэмэски тут же стер.


Спустя парочку дней жена меня удивила. Затеяла по моей методике обливаться. Тщательно разогрелась под душем, с визгом обрушила из тазика водопад. Вышла из ванны душистая и парная.

Я несколько раз хлопнул в ладоши.

Вообще-то, обливаться следует по утрам. Для бодрости дня. Заодно и для гигиены конечно. Она это сделала на ночь зачем-то. Малыш мирно спала. Я насторожился… Качая бедрами, жена прошествовала в нашу спальню, наказав мне подождать в коридоре… Позвала. Я смиренно вошел, изготовившись к неприятности… На ней было шикарное, отливавшее глянцем платье.

– Красивая у тебя жена? – таинственно улыбнулась она, вертясь перед зеркалом, приглаживая платье по бедрам.

– К сожалению, – уныло вздохнул я, размышляя о происхождении и целевом назначении новой шмотки.

Включив музыку из сборника «романтик коллекшн», она принялась легонечко извиваться. Прошлась по комнате. Обогнула меня по кругу. Вдруг прильнула вплотную. И тут же отпрянула с роковым выражением обольстительницы.

Я скептически крякнул.

Она танцевала все более витиевато. Уронила бретельку. Обнажился яркий сосок. Махнула ногой. Мелькнуло темное междуножье. Похоже, она танцевала стриптиз.

Я поморщился.

Мне подумалось, пора откровенно поговорить. Но смалодушничал: откровение – это война. Нужна ли такая правда, которая разрушит привычный мир? Лучше всего, конечно, нам развестись. А куда деть Малыша? И как разделить нашу скромную «двушку»? Да уж, семья – искусство.

Она взяла меня за пояс халата и потянула. Я почувствовал тоскливейшую неприязнь.

– Слушай, давай не будем.

– Ты сегодня не в настроении?

– Нам не нужно этого делать.

– У-у, ты мой сладкий…

– Я не шучу. Давай это прекратим.

Она не желала меня слышать. Никогда… Я резко рванул, вырываясь. Она опешила:

– Что происходит?!

Я подошел и нажал кнопку. Музыка заткнулась. В глазах жены застыла готовность к агрессии. Расставить все точки. Если не сейчас, то когда же? Сколько можно продолжать эту ложь?

– Давай назовем вещи своими именами. Любовь между нами давно закончилась. Единственное, что нас связывает – общий ребенок. Мы ответственные люди и не хотим травмировать девочке психику, поэтому разводиться не будем. Но давай же не будем травмировать и друг друга. Давай, наконец, прекратим это хроническое изнасилование!

У нее были абсолютно сухие глаза. Чуть только сощурилась:

– Ну, смотри… Как бы тебе об этом не пожалеть…


Насколько скорпионы опасны? Многие считают их смертоносность сильно преувеличенной. Однако скорпионы убивают больше людей, чем любые другие животные, и по оценкам экспертов на совести неприметного хищника от 3 до 5 тысяч смертей ежегодно.

Яд скорпиона содержит до 30 токсинов, имеющих нейропаралитический и гемолитический эффекты. При попадании в организм они блокируют нервные импульсы и разрушают кровяные тельца. Скорпион всегда контролирует, сколько яда ввести. На мелкую жертву идет небольшое количество. Если противник более крупный и представляет угрозу, впрыскивается ударная доза для надежной парализации с умерщвлением.

Известны два типа скорпионьего яда. Первый имеет действие только на беспозвоночных. Второй опасен и для млекопитающих. Им владеют не все виды скорпионов, но при их уколе, к примеру, собака гибнет за семь минут, а человек умирает через три-пять часов.

В легких случаях в месте укола наблюдаются боль, отек, покраснение, которые сохраняются от нескольких часов до нескольких суток. В фатальных ситуациях присоединяются онемение и покалывание во всем теле, общая слабость, лихорадка, потливость, головокружение, нарушение зрения, трудности глотания, слюнотечение, конвульсивные приступы, паралич дыхания и остановка сердца.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации