Текст книги "Битва за Танол"

Глава 32
ДЕНЬ СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА

Следующие три дня после полета к порталу прошли относительно спокойно, за исключением одного недоразумения. Я постоянно сверял путь каравана по силовым линиям в небе Геона, хотя полностью доверял Тузику, но, как говорится, доверяй, но проверяй. По моим расчетам, мы уже должны были сверуть с лесной дороги в сторону озера, где начинался туннель в долину Нордрассила, через который мы с Первым и Тузиком выбрались в прошлый раз. Я допросил с пристрастием своего лохматого друга по этому поводу, но Тузик с помощью зрительных образов разъяснил, что после нашего ухода этот туннель был заблокирован Старым Вожаком и наш караван идет к другому туннелю, через который из долины вытекает река. Эта дорога намного длиннее, но проход позволяет провести караван вместе с лошадьми и припасами. Мысленные образы не одно и то же, что и человеческая речь, из-за чего нам с Тузиком не всегда удавалось достичь полного взаимопонимания. Поэтому я не до конца понял, как открывается вход в туннель, но решил довериться Тузику, в голову которого вложил информацию Старый Вожак.

После уточнения маршрута особых препятствий караван на своем пути не встретил, и мы продвигались к намеченной цели с максимально возможной скоростью. Мне удалось полностью залечить рану Тузика, и малхус, заняв свое место в головном дозоре каравана, с утроенной энергией нарезал круги по джунглям в поисках наиболее удобного маршрута. Я же подчинился уговорам испугавшейся за меня жены и шел рядом с нею в середине каравана, чтобы она смогла прийти в себя после полученного стресса. Мнимая безопасность расслабляла расшатанные нервы, да и подумать в спокойной обстановке было необходимо.

Очередной серьезной проблемой стал мой разговор с Лаэром. «Приносящий смерть», вернувшись из арьергарда для того, чтобы доложить обстановку, сразу попал в объятия гвельфийской части каравана, где ему бог весть чего нагородили по поводу моего отбытия к богам. Лаэр прожил на свете значительно больше всех идущих в караване, да и образование у него было, по геонским понятиям, выше высшего. Отбрехаться, как в случае с Дартом, здесь явно не получится, и я решил просто напустить побольше тумана, сославшись на секретность.

– Ингар, мне тут доложили о чудесах, которые произошли во время моего отсутствия, я в шоке! Может быть, расскажешь, что здесь произошло, а то, если верить тому, что мне наплели, то можно рехнуться.

– Лаэр, я даже не знаю, как и начать, – попытался я уйти от прямого разговора.

– А ты говори как есть, меня уже ничто не удивит, если это связано с тобой.

– Я был на докладе у своего начальства, которое потребовало отчета за происходящее на Геоне, – выдал я первоначальную версию, адаптированную под Лаэра.

– Ты хочешь сказать, что тебя вызывали для доклада боги? Очень прошу тебя, не ври мне, я гвельф религиозный и в богов верю, но также знаю, что богам до нас дела нет. Все, что происходит на Геоне, – дело наших кривых ручек, и нам самим разбираться с проблемами.

– Лаэр, ты гвельф грамотный и тебе известно, что Геон не единственный мир во вселенной?

– Это известно даже самому последнему крестьянину, мы все потомки выходцев из других миров, поэтому переходи сразу к сути.

– Ты знаешь, что я носитель древней крови и могу перемещаться между мирами?

– Да, мне это известно.

– На Геон я попал, чтобы отомстить за смерть своего родственника, князя Стаса. Пройти в другой мир официально очень непросто, потому что власть имущие моего мира не одобряют подобные вещи, но честь превыше всего! – стал я врать, подстраиваясь под мировоззрение гвельфа. – Одиночка с определенными способностями может пройти в другой мир без особых энергозатрат, но это билет в один конец и шанс выжить пятьдесят на пятьдесят. Обратной дороги для меня нет, но это не значит, что в моем мире не интересуются моей судьбой и происходящим на Геоне. Все миры взаимосвязаны, и катастрофа, произошедшая здесь, аукнулась и в моем мире. Это событие дало законный повод моей родне обратиться с запросом в совет кланов, чтобы выйти на связь с этим миром. Вчера глава моего клана получил разрешение пробить астральный канал на Геон, и родня связалась со мной, вызвав мое астральное тело на беседу. Удовольствие это очень дорогое и требует колоссального расхода магической энергии, так что я сильно опустошил денежные и энергетические запасы своей родни.

– С ума сойти! – заявил Лаэр. – Я читал что-то подобное в древних манускриптах, когда учился, но воспринимал это как сказки и мифы! И зачем тебя вызывали?

– Спрашивали меня, не приложил ли я руку к катастрофе, и поговорили о делах семейных.

– Ингар, а разве ты мог устроить катастрофу на Геоне?

– Лаэр, ты эльфийской пыли нанюхался или как? То, что произошло на Таноле, дело рук имперских магов, которые залезли своими кривыми руками туда, куда дуракам вход запрещен. Я слишком поздно узнал о планах имперцев, да и не поверил в полученные от друзей сведения, а потом стало уже поздно. Мы расхлебываем последствия тупорылости и безграмотности имперских магов, приведшей к чудовищной катастрофе! Дайте только время, я эту шоблу кастрирую собственными руками!

– Магам такие угрозы не страшны, у них половина адептов выхолощена, чтобы не отвлекаться от изучения магических наук на разные мелочи! – рассмеялся Лаэр.

– Ничего, все, что осталось, отрежу на хрен!

– Ингар, мне говорили, что с тобой летала Лаура. Она-то каким боком к этому привязана?

– Сам толком не пойму. Лаура тоже носитель древней крови, но как девочку занесло на Геон, непонятно. Я ее взял с собой, чтобы показать родне и попросить помочь вылечить ее.

– Ингар, у вас даже дети могут перемещаться между мирами?

– Дети не могут самостоятельно этого делать, но какая-нибудь тварь могла в этом посодействовать. Тут, скорее всего, дело связано с наследством. Лаура кому-то мешала своим существованием, и ее перебросили на Геон, чтобы не убивать и не навлечь на себя кровную месть. У нас с этим строго, могут и весь клан уничтожить, а пока Лаура жива, повода для мести нет. Сволочи заразили девочку смертельной болезнью, чтобы она умерла от естественных причин, и сигнал о ее смерти будет особым.

– В вашем мире сразу узнают, что и ты умер?

– Конечно, и даже была ли эта смерть насильственной. Так мы узнали о смерти Стаса, и я поклялся отомстить! Если Геон к этому времени будет существовать, то за меня отомстят даже через века.

– Ингар, ты говоришь страшные вещи! Кому же будут мстить через века?

– Найдут, и мало никому не покажется. Это нужно в нашем мире, а не на Геоне. Мой клан не самый большой и могущественный, но такое поведение остужает горячие головы, и к нам относятся с должным уважением.

– А если член вашего клана сам поведет себя недостойно и будет вызван на дуэль?

– Значит, будет драться на дуэли, а если выживет, то его отец или брат отрубит ему дурную голову. Кстати, гибель на дуэли покрывает позором семью, так что идиот прикладывает все силы к тому, чтобы не умереть от чужого меча, а положить голову на семейную плаху.

– О боги! Ваш мир куда страшнее Геона, я не хотел бы там жить!

– Лаэр, это ты зря. Все не так страшно, и суровые законы гарантируют безопасность любого гражданина, а количество идиотов на квадратный метр значительно меньше. У нас в отношении личной безопасности тишь да гладь и Божья благодать, игры высокородных простых людей практически не касаются.

– Тогда почему ты так легко покинул свой мир? – со скрытым подтекстом спросил меня гвельф.

– Лаэр, тебе известно слово «честь»?

– Конечно.

– Тогда не задавай идиотских вопросов! – закончил я разговор и ушел к Викане.

Мое живописное вранье окончательно пресекло всякие дальнейшие расспросы «приносящего смерть», но слухов наплодило немерено. Ваш покорный слуга во время развешивания лапши на уши Лаэра допустил промашку и не обратил внимания на копошившуюся в двадцати шагах от места беседы девочку-гвельфийку. Заостренные ушки красотки ловили каждое мое слово, а слух детей леса превосходит человеческий в разы. Примером народного творчества на тему Ингара Сиятельного может служить разговор двух гвельфиек, случайно подслушанный мной через пару дней:

– Альфия, ну почему дому Анхеля всегда так везет? Мало того что Викана самая сильная видящая среди гвельфов, так еще она беременна двойней! Мне с мужем никак не удается забеременеть, а здесь сразу двойня! Даже мужа Викана отхватила себе такого, что слюнки у всех текут, почему такая несправедливость! Принц из другого мира, говорящий с богами, в котором течет древняя кровь, это же с ума сойти!

– О боги! Лария, когда ты перестанешь молотить языком всякую ерунду? Ты забыла, что говорила, когда Ингар первый раз в замок пришел?

– Ну и что? Я же не знала что он сиятельный, я думала, что он простой хуман, хотя и красавчик!

– Ой, дотреплешься ты своим языком, узнает твой Арнил о твоих разговорах, месяц на попку не сядешь.

– Арнил никогда меня и пальцем не тронет, потому что знает, что я его люблю! Вредная ты, Альфия, не позволяешь себе даже помечтать, а без мечты жить скучно! Я вижу, какими ты глазами на Ингара смотришь, сама бы всухомятку его съела.

– Все-то ты видишь, глазастая ты моя! За взгляд спроса нет, а за язык можно поплатиться. В нашем караване любая бегом к Ингару в шатер побежит, стоит ему пальцами щелкнуть, только Викана мигом эту дуру голую гулять отправит. Принцесса за Ингара любого на куски порвет, самка зорга по сравнению с ней ласковый котенок! Хватит ерунду молотить, делом лучше займись. Работы море, а она мечтает.

Треп всегда приносит одни неприятности, вот и теперь в результате красиво выдуманной сказки придется соответствовать созданному образу, да и будущих детей воспитывать в традициях, придуманных ради красивого словца. Нежелательные слухи и вздохи женщин каравана дошли до ушей моей второй половины, поэтому любой, даже невинный мой взгляд в сторону существа противоположного пола пресекался ударом в бок, болезненным даже через кольчугу. Мало того, Викана, наслушавшись сплетен, требовала немедленного доказательства моей страстной любви, а я боялся навредить ее здоровью, к тому же крови Виканы уже необходима была очистка. Без этой процедуры здоровье жены и детей находилось под угрозой, но Тузик, как назло, где-то шлялся! Я с трудом уговорил Викану отложить доказательства моей любви до вечера и отправился на поиски лохматого прохиндея.

Тузик попался мне в полукилометре от каравана на небольшой полянке, где это чудо природы доедало тушку олененка и рыгало от счастья. Мое появление поломало малхусу весь кайф, и он поплелся за мной на медицинские процедуры. Я разъяснил Тузику его задачу, и он мысленно попрощался с нежной олениной, пока еще находящейся в его желудке.

Лечебная процедура закончилась через час, Тузик, поджав хвост, поплелся в кусты с сожалением избавляться от обеда, а я, залечив ранки на бедре Виканы, залез под одеяло, изображая из себя замученного жизнью. Это не значит, что я пытался откосить от выполнения супружеского долга, просто я боялся навредить Викане и детям. Бугай я здоровенный, в данный момент тестостерона во мне было выше нормы, и я очень опасался за способность контролировать свои эмоции. Однако я зря за себя опасался, мне нужно было опасаться Виканы.

Одеяло улетело в сторону, словно его и не было, а передо мной предстала обнаженная гвельфийская богиня, плотоядно поглядывающая на свою жертву. Через несколько мгновений меня вытряхнули из штанов и голова пошла кругом. В мозгу навсегда отпечатались бездонные озера глаз Виканы, в которых я начал тонуть, наполненный сладкой истомой, захлебываясь в потоках счастья и вожделения. Это чувство чем-то напоминало смерть, потому что душа отделилась от тела и видела наши сплетенные тела со стороны. Где-то в подсознании возникло чувство удивления, ибо я не ожидал от себя таких акробатических способностей. Движения наших переплетенных тел напоминали странный сюреалистический танец, исполняемый под музыку любви.

Возбуждение все нарастало, и последние ниточки контроля лопнули, разум растворился в чувствах, уступив место любви и наслаждению. Сердце рвалось из груди на волю, стараясь пробить грудную клетку и соединиться с сердцем любимой, рвущимся из ее груди мне навстречу. Мои губы в полукрике слились в полупоцелуе с губами Виканы, и волна за волной нас захлестывало наслаждение. Наши тела расплетались на некоторое время, не в силах продолжать этот безумный полет, и снова соединялись, едва в них появлялись силы коснуться друг друга. Когда закончился этот праздник наслаждения, мне неизвестно, потому что разум вернулся в мою черепную коробку только утром.

Я проснулся и попытался перевернуться с живота на бок, но был остановлен окриком жены:

– Лежать и не шевелиться, пока я царапки у тебя на спине не замажу мазью! О боги, и почему я такая буйная, опять с тебя всю шкуру спустила! Это ты во всем виноват, жену нужно любить каждый день, а не раз в год на Новый год!

– Виканочка, каждый день я так тебя любить не смогу, я сдохну! – жалобно произнес я, подстроившись под шутливый тон супруги.

– Вот все вы такие, мужчины! Обещаете любить вечно, а как до дела доходит, вас и на раз в месяц не хватает. Все, можешь одеваться и умываться, я закончила, – заявила жена и слезла с меня.

Я погрузился в транс и осмотрел себя магическим взглядом. Серьезных повреждений ночь любви моему организму не нанесла, а остатки царапин на спине я залечу за пять минут.

Солнце уже встало над лесом, и я вышел из палатки. Ко мне подбежала Элата с ведром воды и стала помогать умываться, странно поглядывая исподлобья. Когда я стал вытираться полотенцем, ко мне подошел хихикающий Дарт и доложил обстановку. Я выслушал доклад и собирался идти одеваться, но хитрая рожа Дарта заставила меня начать допрос с пристрастием командира хуманов.

– Чему это мы так веселимся, у тебя в заднице свербит? Может, ее тебе почесать, проси, я смогу, год чесаться не будет.

Однако моя ироническая угроза только довела Дарта буквально до истерики, и он присел на корточки, схватившись за живот. Мне пришлось взять его за шкирку и потрясти, как грушу.

– Все, все! – взмолился хуман и с трудом прекратил ржать.

– Рассказывай! – приказал я и отпустил Дарта.

– Ингар, прости, я не смог сдержаться! Вы с Виканой весь лагерь ночью на уши поставили, я много на своем веку повидал, но про такое не слышал. Как ты про чесало сказал, так я и не выдержал.

– Не ходи вокруг да около, а говори толком!

– Князь, а ты меня не зашибешь ненароком? С тебя станется.

– Говори, не бойся.

– Ну, значит, когда вы с супругой уединились в шатре, оттуда такие «песни» раздались, что весь лагерь сбежался, думая, что ты жену убиваешь. Потом гвельфийки разобрались, что к чему, и разогнали всех к чертовой матери. Я тоже мужчина не последний, и у меня бывает иногда шумно в шатре, но чтобы всю ночь – тут уж я пас. Да ладно бы просто шумно у вас было, так вы ухитрялись такие рулады выводить, что все наши девушки этой ночью скопом замуж вышли. Я даже не смог найти бойцов, чтобы караулы сменить. Так всю ночь сам круги вокруг лагеря и нарезал. Две красавицы к своим суженым даже на посты добрались, хотя я расположение секретов в тайне держал.

Я понял, что мы с Виканой попали по полной, и сложившаяся ситуация требовала немедленного разрешения. Говорят, что наглость города берет, поэтому я сделал морду ящиком и спросил:

– Какое сегодня число и месяц?

– Если по имперскому календарю, то седьмое число третьего месяца после дня возрождения Геона. А что такое?

– Запиши себе где-нибудь: теперь это День святого Валентина, или День всех влюбленных. Праздник теперь будет такой, государственный. Понял?

– А чем славен этот святой Валентин?

– А ты не догадываешься?

– Это же надо, а у нас такого праздника нет. Пойду всем расскажу, а то девки плачут, что позволили себе лишнего, а так – государственный праздник, вроде так и положено.

Я пошел к лошадям, на которых грузили шатер принцессы, и обнял синюю, как слива, жену. Элата уже доложила о ночном происшествии в лагере, и Викана буквально сгорала от стыда.

– Ты чего это так раскисла, любимая?

– Ингар, мне так стыдно, что я боюсь глаза поднять! – прошипела в ответ Викана.

– А чего это ты должна стыдиться? – сделал я удивленные глаза. – В День святого Валентина грех себя вести по-другому. Если жена в этот день себя ведет с мужем как колода, то боги ей здоровых детей не дадут, муж бросит и любить не будет. У нас на Земле даже окна в этот день не закрывают, чтобы все слышали, какая любовь в семье и счастье!

– Ингар, это правда? – с сомнением спросила Викана.

– Дорогая, а чего это я так старался? С богами не шутят, здесь один раз промахнешься, и, считай, все пропало, можешь в евнухи записываться.

Элата, выслушав мои слова, отпросилась у хозяйки и побежала разносить весть про праздник святого Валентина. Я обнял оттаявшую жену и поцеловал в губы на глазах у окружающих.

Это забавное происшествие, несмотря на всю свою несерьезность, навело меня на мысль о том, что необходимо создавать новую мифологию и традиции для моего народа. Реально мы могли выжить, если будем все заодно, и для нового мироустройства нужны новые законы и традиции, которые будут объединять будущие поколения.

Глава 33
МЫ ПРОРВАЛИСЬ

С каждым днем мы все ближе подходили к своей цели, и Тузик обещал, что караван подойдет к долине Нордрассила через пару дней. Чем ближе цель, тем неспокойнее становилось на душе. За последние сутки арьергард два раза сталкивался с афрами, и два гвельфа-бойца были ранены. Раны им мы залечили, но сам факт, что на след каравана вышли враги, оптимизма не прибавлял. Портило настроение и то, что гвельфам не удалось захватить пленных, хотя в скоротечном бою участвовали всего с десяток афров. Пятеро гвельфов против десяти афров – расклад обычный, но двое раненых гвельфов против двух убитых афров указывало на то, что за нами охотятся очень непростые противники. Мы с Лаэром и Тузиком переместились в арьергард каравана и попытались войти в соприкосновение с преследователями, но они словно растворились в лесу. Единственное, чем выдавали свое присутствие афры, был грохот барабанов, раздававшийся в ночных джунглях.

На следующий день после стычки я бегал по лесу, как борзая собака, но все без толку, никаких следов присутствия противника мне обнаружить не удалось. К вечеру караван вышел к спуску в болотистую низину, которая упиралась в горную гряду, отделявшую долину Дерева Жизни от остального мира. Я сразу узнал белесую дымку над лесом, в которой терялись вершины невысоких гор, словно бы они растворялись в воздухе. Мы с Лаэром и Дартом выбрали удобную от нападения стоянку и, оставив Дарта командовать обороной, вдвоем с «приносящим смерть» спустились в низину. Прочесав болото до самых гор, мы не обнаружили противника, а под утро, грязные как свиньи и едва живые от усталости, вернулись в лагерь.

С первыми лучами солнца караван отправился в путь, и мы с Лаэром поплелись следом, едва переставляя ноги. К полудню колонна миновала болотистую низину и вышла в предгорья, двигаясь по берегу реки. Здесь нас догнал гвельф из арьергарда и доложил, что по нашим следам идет отряд афров в полторы сотни воинов. Не успел я выслушать его доклад, как прибежали воины из боковых дозоров с сообщением, что с обеих сторон к нам движутся еще два отряда по сотне афров. Я приказал ускорить движение и начал мысленную беседу с Тузиком, стараясь понять, что нас ждет в горах и как нам удастся пройти сквозь каменную гряду. Тузик передал мне образ скального обрыва, из которого, словно из трубы, вытекала река, по берегу которой мы сейчас шли. Затем картинка изменилась, и я увидел, как поток воды иссяк, открыв туннель, уходящий в глубину скалы. Мне стало понятно, что по этому туннелю караван сможет попасть в долину Нордрассила, и я немного успокоился, убедившись в том, что дорога не ведет в тупик, из которого нет выхода.

Через час караван втянулся в котловину, окруженную скалами. На дне ее плескалось озеро, в которое из большого пролома в скале вытекала река. Тузик выбежал на берег озера и уселся у края воды, уставившись на скалу. Я спросил его про то, через какое время откроется проход, но Тузик ответил, что он сам этого не знает и нужно просто ждать. Такой расклад мне не очень понравился, и я уже было приказал готовиться к долговременной обороне, но вдруг поток воды, наполнявший озеро, стал уменьшаться, и в стене показался туннель. Тузик начал скакать по берегу и призывно лаять, показывая всем своим видом, что надо торопиться. Я приказал Дарту срочно уводить караван в туннель, а сам, схватив метатель, залез на ближайшую скалу, прикрывая отход.

Афры тоже заметили, что река, вытекающая из озера, начала мелеть, и толпой ринулись по пересохшему руслу в сторону прохода в горе. Я в течение полуминуты выпустил весь боезапас в толпу негров, пытаясь остановить противника, но афры, понеся чудовищные потери, прорвались к входу в туннель. Началась страшная мясорубка, в которой я полностью упустил командование из своих рук и превратился в рядового бойца, сражающегося только за свою жизнь.

В том, что нас не изрубили на куски перед входом, была заслуга одного лишь Дарта, принявшего в этот критический момент командование на себя, пока я, как идиот, показывал чудеса храбрости и глупости. Железная стена из щитов хуманов, ощетинившаяся копьями, сдержала удар толпы афров и не дала ей ворваться в туннель вслед за женщинами и детьми. Я чудом сумел прорубиться к своим воинам и даже дотащить с собой разряженный метатель, поймав лишь стрелу в бедро правой ноги. Как только за спиной сомкнулись щиты, меня сразу подхватил на руки Лаэр и с помощью двух гвельфов поволок в глубину туннеля.

Через пару минут дурь из моей головы выветрилась, и я, вырвавшись из рук охраны, приказал Лаэру принести заряженный метатель. Гвельф, поняв, что я очухался и отдаю себе отчет в своих действиях, выполнил приказ. Хуманы под руководством Дарта перекрыли туннель, словно крепостной стеной, и медленно отступали в глубину горы, отбивая отчаянные атаки афров. Я дождался, когда строй воинов поравняется со мной, и, отдав приказ расступиться, сделал три выстрела в сторону входа. Афров как корова языком слизала, и мы побежали следом за караваном. Правда, ваш покорный слуга сумел сделать только несколько шагов и завалился на пол туннеля, оступившись на раненой ноге. Меня снова подхватили на руки и понесли, как мешок.

Через полчаса туннель вывел нас в каньон, в левой стене которого была вырублена длинная лестница, ведущая наверх. Тузик призывно лаял, указывая, что нужно как можно быстрее подниматься по этой лестнице. Караван уже растянулся по всему подъему, и женщины буквально на себе тащили упирающихся лошадей, и воины из арьергарда бегом рванули вверх по полуразрушенным ступеням. Меня успели затащить только на два пролета лестницы, когда в каньоне забурлила вода и туннель скрылся в водовороте. Подъем закончился площадкой размером с футбольное поле, окруженной поросшими кустарником развалинами. Дарт отдал приказ о привале и выставил дозоры вокруг лагеря.

Обессиленные адской гонкой люди валились с ног, и только самые сильные воины были в состоянии хоть что-то делать. Меня усадили в тени разрушенной стены, украшенной барельефом, после чего я отдышался и занялся своей раной. На этот раз везение мне изменило, наконечник стрелы воткнулся в кость и наглухо застрял в ней. К тому же он оказался пропитан магией и пробил приличную дыру в моей ауре. Магическая энергия довольно быстро вытекала из пробоины, и через пару часов я мог окончательно загнуться, если не принять решительных мер. Требовалась срочная операция, но самостоятельно я ее произвести не мог, потому что стрела вошла сзади, а я не акробат, чтобы так извернуться. Зато мне удалось остановить кровотечение и вытащить древко стрелы из раны, предварительно приглушив боль с помощью силы воли и магии.

Дав командирам немного времени разобраться в обстановке, я вызвал Дарта и Лаэра на доклад.

– Дарт, какие у нас потери? – спросил я.

– Четверо убитых и двое пропавших без вести, двенадцать легкораненых, и шесть лошадей пришлось бросить.

– Лаэр, а как у тебя дела?

– У меня двое раненых, ими занимается Викана.

– Будем считать, что нам удалось легко отделаться, хотя ребят очень жалко!

– Да, командир, проскочили мы чудом. Если бы ты не завалил шамана с вождем, то нас всех положили бы перед туннелем! – добавил Дарт.

«Ни хрена себе, оказывается, я с перепугу еще подвигов насовершал. Значит, будем делать вид, что все так и было задумано», – ухмыльнулся я и тут же скривился от боли в раненой ноге.

– Да не расстраивайся ты так, Ингар. Провести толпу женщин и детей через джунгли без потерь невозможно, а тебе это удалось. Если сказать по совести, то я думал, что мы в лучшем случае с половиной воинов прорвемся, а обоз и женщин потеряем в джунглях.

– Да я не от этого в расстройстве, просто нога сильно болит, наконечник в кости застрял, – пожаловался я.

– Ингар, а чего ты молчишь? Мы тут распинаемся, а ты терпишь? Арнил, – позвал Лаэр, – бегом за принцессой Виканой, скажи, что Ингар ранен!

Викана прибежала как угорелая и, разогнав мое окружение, испуганно спросила:

– Дорогой, куда тебя ранило, показывай!

– Мне стрела сзади в ногу попала, древко я вытащил, а наконечник в кости застрял. Наконечник магический, и он сильно повредил ауру, нужно срочно вытаскивать его.

Жена приказала расстелить на земле ковер и принести чистую воду и ее походный набор видящей, затем стащила с меня штаны и, уложив лицом вниз, начала осмотр. Судя по причитаниям и вздохам, рана ей очень не понравилась. Минут через десять приготовления к операции были закончены, и экзекуция началась. Викана налила мне кружку какой-то настойки, после которой все поплыло перед глазами, и я провалился в темноту.

– …Принцесса Викана, пустите меня в шатер к дяде Ингару, я знаю, что ему очень плохо, – вывел меня из забытья голосок Лауры. – Я вылечу его, у меня получится.

– Лаура, иди к маме, она тебя ищет, а дядя Ингар спит, его нельзя беспокоить.

– Ну, тетя Виканочка, пустите меня к Ингару, а то ему очень плохо, – канючила девочка.

– Викана, пропусти Лауру ко мне, я уже проснулся, и она мне не навредит, – попросил я, пытаясь сесть, но, громко охнув, снова опрокинулся на спину.

Я лежал в шатре, в который меня перенесли после операции, раненая нога распухла и стала напоминать деревянную колоду, любое движение приносило сильную боль, от которой из глаз буквально сыпались искры. Мне с трудом удалось просканировать свою телесную оболочку, и я понял, что нахожусь довольно близко к царству Аида. Моя аура практически истощилась, а в раненой ноге полностью прекратилось движение магической энергии, и плоть в ране начала разлагаться – там скопился гной, а пробитая кость почернела. Викана сумела вытащить наконечник стрелы, но в кости остался маленький обломок, который и вызвал обширное воспаление, отравляя рану.

– Дорогой, как ты себя чувствуешь? – спросила жена.

– Спасибо, хреново. Викана, позови Тузика и прикажи принести сюда метатель, в котором остались заряды. И подготовь инструменты для повторной операции.

– Ингар, что произошло? Я вчера вытащила наконечник и промыла рану заживляющим отваром. Зачем снова ее бередить?

– В ране остался обломок наконечника, и эта магическая гадость вызвала заражение. Я во время операции спал под воздействием обезболивающего эликсира и не контролировал операцию, вот и прозевал оставшийся осколок.

– О боги! Любимый, я практически пустая и не смогу оказать помощь. Что же я, дура, наделала, я убила тебя собственными руками!

– Викана, хватит истерить! Делай что я говорю и подбери сопли! – одернул я жену.

Мой окрик привел супругу в чувство, и она начала готовиться к операции. Пока я дожидался, когда Лаэр принесет метатель, в шатер прокралась Лаура и начала подкачивать мою истощенную ауру. Она успела залить в меня половину своей энергии, но я случайно заметил ее альтруизм и вытурил обиженную девочку на улицу. Лаура очень мне помогла, но тормоза у девчушки отсутствовали, и она запросто могла отдать всю энергию своей ауры, и тогда пришлось бы спасать еще и ее.

Лаэр принес в шатер долгожданный метатель и доложил, что Тузик убежал из лагеря и его никак не могут найти. Я вытащил из метателя заряженные камни Силы и сразу же начал перекачивать в себя магическую энергию. Семи камней хватило лишь для того, чтобы зарядить ауру наполовину, таким неожиданным способом мне удалось оценить примерную емкость своих магических аккумуляторов. Медлить с операцией становилось опасно, и я приказал Викане начинать экзекуцию. Чтобы иметь возможность контролировать ход операции, мне было нельзя принимать обезболивающее, поэтому я зажал в зубах кусок палки, чтобы не откусить что-нибудь нужное.

Через час мокрый как мышь Ингар Великий лежал, завернутый в простыню, и тихо поскуливал от боли, словно побитая собака. Операция прошла более или менее успешно, но до полного восстановления было еще очень далеко. Хорошо, что я догадался подстраховаться и зажал в зубах полуметровую палку, от которой к концу операции остался огрызок чуть длиннее карандаша, иначе на мои вопли сбежался бы весь Геон. Поддержание имиджа сверхчеловека постоянно выходило мне боком и плохо отражалось на здоровье и нервах, но иного выбора у ходячей легенды не было.

Викана нежно вытирала с моего лица слезы и сопли, которые потоком лились из ее муженька в процессе операции, и баюкала мою голову у себя на коленях. К своему стыду, у легендарного героя возникли очень серьезные подозрения, что простыня, в которую он завернут, мокрая не только от слез и пота. Хирургия без анестезии и при разряженной ауре – удовольствие малоприятное и очень вредное для имиджа супермена. На повторение подобного подвига я никогда больше не осмелюсь, уж лучше помереть к чертовой матери!

Постепенно мой воспаленный мозг перестал вопить от боли и ужаса, и Викане удалось меня усыпить. К полудню я проснулся от голода, что послужило веским доказательством улучшения моего самочувствия. Викана накормила меня жирным бульоном и напоила соком аурии, после чего я окончательно ожил. Караван уже вторые сутки стоял лагерем на площадке у лестницы, дожидаясь, когда моя рана позволит двигаться дальше. Процесс заживления проходил успешно, но перебитая кость еще не позволяла встать на ноги. Викана запаковала мою ногу в лубки от бедра до щиколотки и требовала, чтобы я лежал еще хотя бы пару суток. Так долго я лежать не собирался, однако для вида был вынужден уступить напору жены.