Текст книги "Крутые виражи"

Инга Пфлаумер
Крутые виражи
Про Женю

Жизнь, любовь и безделушки

Глава 1

– Сейчас, право, не знаю, сударыня, – отвечала Алиса робко. – Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.[i]  [i] Здесь и далее эпиграфы взяты из книги Л. Кэрролла «Алиса в Стране Чудес» в переводе Нины Демуровой.


[Закрыть]

– А вот и пицца.

Теплая коробка шуршала у меня в руках. Желудок прямо сводило от запаха пепперони.

– Тащи сюда, – распорядился папа и включил DVD под телевизором.

Я, не размениваясь на мелочи вроде столовых приборов, положила коробку прямо на журнальный столик. Когда же это я успела так проголодаться?

– Тыковка, только не съедай все в одно лицо. Подумай о фигуре и все такое.

Я обиженно посмотрела на отца:

– Ты что, пытаешься взрастить во мне комплексы?

– Хочешь сказать, что у тебя их нет? – Он поудобнее устроился на диване, протянул руку и передвинул столик подальше от моего голодного взгляда.

– Конечно, нет. Я совершенство. Я умна и претендую на золотую медаль в школе. Я серьезная девушка, знающая себе цену, и я ответственно подхожу к своим дочерним обязанностям по взращиванию одного родителя, второй – уже сбежал от моего воспитания в Испанию, соврав, что лекции читать, но я не теряю надежды.

– Ты забыла сказать, что ты божественно красива.

– Пап, это пошлость. Моя внешность вовсе не мое достижение. И вообще, как сказал Бернард Шоу, «красота через три дня надоедает не меньше, чем добродетель».

– Да, но, если память мне не изменяет, Коко Шанель утверждала, что если женщина не красива, она просто глупа?

– Враки. Там было про женщин после тридцати. Переводчики сократили. Так что у меня еще куча времени.

Как можно незаметнее я бросила быстрый взгляд в сторону шкафа-купе в коридоре. Там отражалась моя сутулая, нескладная фигура. Папа все равно заметил мои маневры и рассмеялся:

– Кто-то из твоих подружек сегодня будет?

Я помотала головой:

– У Настьки – неземная любовь, Варька из Питера сама не своя вернулась, Ярик утешает Варьку, поэтому я сегодня свободна от подростковой романтики.

– А у тебя-то когда подростковая романтика будет?

Я скорчила презрительную рожицу:

– Да ну, все парни – клинические идиоты. Вот лет через десять, когда у меня будет побольше свободного времени…

– У тебя на неделе будет куча свободного времени. У меня самолет завтра в десять, ты отоспись – и давай по подружкам. Если они все будут заняты любовями, приедет Вика.

– Если снова не загремит в обезьянник. – Я тяжело вздохнула, отправляя в рот кусок пиццы.

– Что, опять есть повод?

– Еще бы. У них какое-то собрание, студенческая акция – сам черт не разберет. Короче, то, что она называет «активная гражданская позиция», нормальные люди именуют «пропеллер в попе».

На самом деле я немного завидовала сестре: человек живет активной жизнью. Правда, ее политические пристрастия не распространяются на действительно важные вещи вроде равноправия, разницы в зарплатах мужчин и женщин, вопросов материнских и отцовских прав, но, по крайней мере, она думает, что делает важное дело.

Папа тяжело вздохнул:

– Честное слово, если мне придется еще раз объясняться с милицией, я сниму ремень и применю к своей старшей дочери физическое насилие. Я понимаю ее «активную гражданскую позицию», но пусть хоть на курсы быстрого бега пойдет, что ли.

Я хихикнула. Конечно, я совершенно не представляю себе папу с ремнем в руке, но посмотреть на это шоу было бы забавно. Вика действительно глупо поступает: как жить отдельно и общаться со странными «свободными духом» личностями – так она взрослая, а как решать собственные проблемы – так сразу «папа-папа, спаси меня».

– Ты выбрала, что мы сегодня будем смотреть?

– Сегодня мы будем смотреть «Весну на Заречной улице».

– Значит, все-таки про любовь, – усмехнулся папа.

Я решила не отвечать на этот выпад.

Разбудил меня телефон. На часах семь утра. Суббота. Кто-то хочет быть убитым порцией яда прямо в мозг. Это я устрою!

– Алло?

– Женя, это Вика. – Голос моей старшей сестрицы казался приглушенным. – Я в милиции.

– Уже?

– Что значит уже?

– День еще не начался… – Безумно хотелось зевнуть и положить трубку.

– Я тут полночи торчу! – заорала Вика. – Мне нужно, чтобы ты позвонила по нескольким телефонам и сказала этим людям, где я и что со мной. Я пришлю контакты эсэмэской.

– А сама?

– У меня телефон разрядится вот-вот.

– Они что, будут тебя в семь утра из обезьянника вытаскивать?

– Мелкая, прекрати умничать!

– Я даже не начинала…

– Позвони им. Остальное не твои проблемы. Я там же, где и в прошлый раз.

– Не буду я в семь утра… – договорить я не успела, из трубки полетели короткие гудки.

Однако я действительно не собиралась звонить незнакомым людям в такую рань и рассказывать про свою сестрицу. Что за идиотизм: «Здрасте, я Женя, вы, случайно, не знаете мою сестру Вику, которая вечно попадает в неприятности? Не знаете? А может, ваша супруга знает? Нет супруги? А дети есть? А можно их спросить? А может, родители? Спасибо, извините за беспокойство».

Прошлый раз Вику вытаскивал папа. У него там то ли отец одного из аспирантов, то ли сын – как-то он быстро это дело решил. Точно, папа! Он ведь выехал минут 15 назад, максимум. Нужно просто ему позвонить, он найдет номер этого своего знакомца, позвонит, и Вику выпустят. Потом папа надает ей по голове, а мне будет немножечко приятно.

Я, не вставая с постели, набрала папин номер. Где-то в квартире заиграла до боли знакомая мелодия. Папа забыл мобильник дома! Отчего взрослые такие рассеянные, непонятно.

На часах было пять минут восьмого. Посадка, кажется, начинается за час. Если быстренько собраться, значит, у меня будет минимум полчаса на поиски папы.

Я быстро залетела в ванную, сняла пижаму, умылась, расчесалась, заплела косу, натянула джинсы со свитером и полетела на автобусную остановку.

Народу на остановке почти не было. Даже непривычно видеть ее такой – по утрам тут на первом автобусе уехать очень сложно. Я с комфортом расположилась на сиденье маршрутки, врубила айпод, чтобы не слышать очередной разжижающей мозг песни про то, как она его не дождалась. Быстро доехала до университета, пересела на метро и через 25 минут после выхода из дома была уже на «Киевской».

На аэроэкспрессе ездить сплошное удовольствие – никаких тебе пробок и даже без толкучки. Я удобно устроилась в кресле и достала из рюкзака ноутбук. Проверила почту – мне, как админу, вечно приходит куча сообщений на podruzhki.ru, там поправь, тут забань… Еще нужно было составить план на день. Итак, сейчас вручу Вику папе, пусть занимается ее проблемами. Сама быстро вернусь домой, позавтракаю наконец, а то живот уже подвывает, и часам к одиннадцати пойду в «Слона» с ноутом. Варьке я еще на неделе отдала все, что нарыла на ее случайного попутчика, по совместительству любовь всей ее жизни. Интересно, до нее дошло уже, что найти координаты человека – это одно, а заставить себя ему позвонить – совсем другое?

Я довольно улыбнулась. Какое счастье, что у меня нет всех этих глупых проблем. Мои проблемы посерьезнее – Артем должен был нарисовать несколько бэкграундов для первого уровня. Если Варька таки решилась и созвонилась со своим прекрасным знакомцем, то девчонки полдня будут трещать об этом; можно спокойно закончить ядро, вполуха слушая дифирамбы то Настькиному Сереже, то Варькиному демоангелу, хотя слово «демо» тут, конечно, означает совсем не то, к чему я привыкла, а потом сходить к Теме и потестить движок. Я над этим движком все лето работала. Подружки даже начали ныть, что я их игнорирую. Но что поделать – не интересны мне эти школьные страдания, то ли дело программирование.

Через 35 минут я уже стояла перед аэропортом Внуково. Судя по информационному табло, посадку еще не объявили – значит, папа где-то здесь, в зале или в кафе. С другой стороны, самое удобное – это выловить его по дороге на посадку, если подняться на второй этаж.

Я пробежала по лестнице за стойками регистрации и оказалась перед маленькой кафешкой. Живот сделал громкое «бу». Чтобы купить сандвич, достаточно трех минут – я все успею.

Пришлось бороться с собой, чтобы не засунуть его в рот целиком. Ну, Вика, ну я тебе это еще припомню!

Я прошлась по этажу – папы нигде не было видно. Неужели не найду и придется самой звонить всем этим странным людям? Я еще раз поднялась в кафе и, уже почти отчаявшись, наконец-то заметила знакомый плащ. Папа сидел в кресле перед проходом на досмотр и разговаривал с кем-то. Я его нашла! Держись, Викуся. After dinner comes the reckoning![ii]  [ii] После обеда приходится платить. Русский аналог: любишь кататься, люби и саночки возить.


[Закрыть]

По громкоговорителю объявили посадку. Пассажиры начали подниматься со своих мест. Какой-то дядечка в не по сезону теплом пальто встал прямо передо мной, и на секунду я потеряла папу из виду.

Я отошла в сторону. Да вот же он, мой папа, поднимается из кресла и подает руку какой-то блондинке. Она тоже встает, нежно приобнимая его за талию. Он улыбается, прижимает ее к себе, берет ручку чемодана, и они вместе, в обнимку, идут в сторону досмотра.

Папа?

– Девушка, с вами все в порядке?

На меня обеспокоенно смотрела женщина лет сорока.

– Вы очень бледная. Может, вам лучше сесть? Хотите воды?

– Нет, спасибо. – В горло будто песка насыпали.

– Вы уверены? Вам плохо? Может быть, душно?

– Я же сказала, со мной все в порядке! – заорала я.

Женщина тут же отошла, неодобрительно покачивая головой. Пассажиры недоуменно смотрели в нашу сторону.

Все происходило как во сне. Да нет, этого не может быть. Мне показалось. Ерунда какая, понапридумывала себе. Не может быть, я перепутала его с кем-то.

Я кинулась в сторону контроля и заглянула через дверной проем внутрь. Папа помогал блондинке снять высокие сапоги. Она рассмеялась и чмокнула его в щеку. Не может быть. Я брежу. Это какой-то дурной сон. Сейчас позвонит Вика, и я проснусь.

Отец и блондинка прошли через металлодетектор. Папа помог ей надеть плащ, и они, обнявшись, скрылись за стеной.

Из меня будто выдули весь воздух. Так бывает, если на баскетболе мяч прилетит прямо в грудную клетку.

Я шагнула назад. Налетела на чей-то чемодан, потом на кого-то из пассажиров.

– Вы проходите?

– Что? – Слова долетали до меня как через вату.

– Девушка, если вы не на посадку, отойдите в сторону, вы же мешаете.

На автопилоте я отошла к сиденьям и грохнулась в железное кресло.

Мой папа и какая-то блондинка? Они явно вместе. И явно не только что познакомились. Как же это? А я? А мама? А Вика?

При имени сестры в моей голове что-то щелкнуло. Нужно позвонить по телефонам, которые она дала. Нужно позвонить прямо сейчас, до того как я разрыдаюсь на весь аэропорт и со мной случится истерика.

Я позвонила по первому номеру.

– Алло?

– Здравствуйте, это Женя Волоточина, сестра Вики. Вика в милиции, просила позвонить вам, сказала, что вы знаете, что делать.

В трубке громко зевнули:

– Да, спасибо, я выезжаю.

Я набрала второй номер.

– Здравствуйте, это Женя Волоточина, сестра Вики. – Голос начал дрожать. – Вика в милиции, просила позвонить вам, сказала, что вы знаете, что делать.

– Женя? Сестра? Не волнуйся, мы ее вытащим. Значит, все пошло, как мы и предполагали…

Я нажала на кнопку отбоя. Руки затряслись.

Как он мог? Как он мог поступить так со всеми нами? Что теперь делать?

Из моего горла вырвалось судорожное рыдание. Пассажир рядом удивленно на меня посмотрел:

– Тебе что, плохо?

Да что же они все такие любопытные! Я вскочила на ноги и понеслась в сторону туалета. Запершись в кабинке я разрыдалась так, как не рыдала никогда в жизни.

Как он мог? Что мне теперь делать? Как я буду разговаривать с мамой, с Викой после этого? Мам, да, у нас все нормально, только тебе папа врет. Он всем нам врет.

Рука нащупала в кармане айпод. Мы его вместе выбирали. Я остервенело швырнула плеер в стенку. Он отлетел куда-то под унитаз. Вот так, пусть подавится своим подарком. Пусть всем подавится. Ненавижу! Врун! Семья – мое главное сокровище. Особенно Тыковка! Тыковка. Тупоголовая тыква!

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я поняла, что слезы кончились. Во рту пересохло, голова раскалывалась. Карман куртки с телефоном задрожал – уже не знаю какой раз. Пошли они все к черту!

Я заставила себя выйти из кабинки и умыться. Руки все еще дрожали. Из зеркала на меня смотрела зареванная пятнадцатилетняя дурочка. Русые волосы собраны в неаккуратную косу, под серыми глазами красные пятна, на длинном носу веснушки, мокрые худые щеки, непропорционально длинные конечности, губы подрагивают. Мне было очень плохо. Во всем теле слабость, руки-ноги дрожат, голова раскалывается. В таком состоянии я далеко не уйду. Да и куда идти? Ехать домой? Чтобы с фотографий на стенах мне улыбалось наше счастливое семейство, пить чай из подаренной отцом кружки? Не хочу и не буду. Куда угодно, только не домой.

Телефон опять зазвонил. Да кто это там такой надоедливый!

– Жень, привет. Мы уже в кафе, а тебя все нет. Ты где пропадаешь? – раздался голос моей лучшей подруги Насти Козаревой.

Неужели я просидела в туалете до одиннадцати дня?

«Я во Внуково, мой папа только что улетел отдыхать с любовницей, и у меня истерика». При мысли о том, каким станет лицо Настьки, когда я ей такое заявлю, на моем лице сама собой нарисовалась угрюмая улыбка.

Настька не поймет. Она отца видит раз в неделю в лучшем случае. Конечно, она расстроится, попытается меня поддержать, но что толку? Никто из девчонок не поймет. У Варьки вообще отца нет, а Ярик просто не способна понять что-то сложнее комментариев к футбольному матчу.

– Я сегодня занята. Так что без меня.

– Жень, но как же, мы же собирались…

Я не стала дослушивать. Нажала на отбой и медленно потащилась в сторону автобусной остановки.

Что мне теперь делать? Как мне вообще теперь жить?

Я и папа – мы всегда были вместе. Наверное, с самого моего рождения мама занималась творчеством, а папа – мной. Он учил меня читать и писать, водил в детский сад, купил мне первый компьютер и был единственным, кто поддержал меня, когда я решила заниматься программированием. Что бы со мной ни случилось, я бежала к папе. У него всегда был для меня совет, носовой платок, йод или капли от заложенного носа. А теперь он меня предал. Вот так вот запросто поменял меня на какую-то блондинку. Нас всех! А ведь папа – единственный, кто знает о моей сокровенной мечте: создавать компьютерные игры. Даже Тема, с которым мы вместе работаем над игрой, думает, что это просто практика для мозгов. По щекам снова потекли слезы. Я села в первый попавшийся автобус. Ведь только вчера вечером мы дурачились, смотрели фильм и папа подтрунивал надо мной, говорил, что не пройдет и года, как я брошу старого, никому не нужного отца и влюблюсь в какого-нибудь очкастого геймдизайнера. И кто кого бросил?

Не знаю, сколько времени я просидела в автобусе. Потом вышла в каком-то совершенно неизвестном мне районе – кругом самые обычные семиэтажки, какие-то магазины, кучи людей. Все спешат по своим делам, и никому нет дела до того, что со мной происходит. Бабье лето, словно не сообразив, что на дворе начало октября, никак не хотело сдавать своих позиций. Солнце то и дело пыталось пробиться сквозь тучи и погладить людские волосы. Я посидела на остановке. Может, пару минут, может, пару часов. Потом медленно побрела по улице, заглянула в какое-то интернет-кафе, сама не знаю зачем оплатила три часа. Не хотелось ничего. Ни есть, ни спать, ни разговаривать.

Зашла на наш сервер. Мы с Темой и Джоан его вскладчину оплатили. Выбор доверили мне. Я долго тогда сопоставляла, анализировала условия, потом мы с папой сели на кухне, сделали сравнительную таблицу… Вспоминать об этом было больно. На глазах опять появились слезы. А я думала, что у меня в организме уже не осталось жидкости.

Завибрировал мобильник. Джо, видимо, заметила, что я появилась на сервере, и тут же решила написать мне мессагу. Джоан живет в Англии. Она начинающая писательница и музыкант. Только вчера мы втроем – Тема, Джо и я – обсуждали сюжет игры, которую собираемся создать. Сейчас это все казалось таким далеким и таким… детским.

«Ты посмотрела варианты концовки, которые я тебе прислала? Я выложила на сервер еще два».

Да, посмотрела. Вместе с папой. «В игре можно грабить корованы?[iii]  [iii] Известный мем рунета.


[Закрыть]» Что мне теперь делать со всем этим…

«Женя, что-то случилось?» Джо не оставляла меня в покое.

Мне так захотелось ей обо всем рассказать. Она ведь далеко, почти на другой планете.

«Мой отец изменяет маме. Я сегодня узнала», – написала я. Кажется, стало чуточку легче. По крайней мере теперь об этом знаю не только я.

«Они разводятся?»

Другая страна как параллельная реальность. Я почувствовала раздражение. Какая разница, разводятся они или нет? Он меня предал, он мне врал!

«Мама ничего не знает. Я случайно увидела».

«Ты уверена, что это именно то, что тебе кажется?»

«Конечно. Я все видела собственными глазами».

«Ты собираешься сказать маме?»

«Не знаю. Ничего не знаю».

«Тебе стоит хорошо подумать. Это частная жизнь твоих родителей…»

Я чуть не взорвалась. Private life! Что за проблемы у европейцев с этим понятием. О да, нужно уважать частную жизнь твоих родителей, родных, соседей и домашних животных. Ненавижу!

«Я разберусь. Пока». От злости пальцы едва попадали по сенсорному экрану айфона. С чего я взяла, что разговор с Джо поможет? Мне поможет только гильотина.

Телефон зазвонил.

– Женя?

Я обратилась в соляной столб. Точно как жена Лота.[iv]  [iv] Жена Лота – женщина, которая оглянулась, уходя из Содома, и была превращена в соляной столб.


[Закрыть] Голос отца был веселым и довольным. Еще бы, наверняка одной рукой держит телефон, а другой обнимает свою блондиночку. Ненавижу! Его, ее, всех ненавижу!

– Слушаю, – процедила я сквозь зубы. Нет, нельзя так. Нельзя показывать, что я знаю.

– Ты чего такая злобная, Тыковка? Я долетел нормально, только мобильный забыл, – купил здесь SIM-карту, пока буду пользоваться этим номером. У тебя девочки будут ночевать?

– Да.

– Хорошо. Повеселитесь там за меня.

– Обязательно.

Я никак не могла заставить себя положить трубку и двинуться с места. Повеселитесь там. Да куда уж нам до вашего веселья!

Хотелось что-нибудь сломать. Крушить, бить, чтобы было больно рукам, а не сердцу. Чтобы в ушах стоял треск, а не довольный папин голос.

Я разлогинилась и, на всякий случай, почистила историю в браузере, куки и историю входов и просмотров на серваке. Может быть, мой мир и перевернулся, разбился вдребезги, раскрошился на сотню кусочков, но правила безопасности, пусть и чуть параноидальные, – я в этом плане сильна – нужно соблюдать. Еще одно неплохое правило безопасности – не ходить вечером одной по незнакомому району.

На часах половина восьмого. Небо за западе полыхало красным, серые стены зданий отражали его свет, и город был словно облит гранатовым соком.

Я вышла из кафе. Куда дальше? Я понятия не имею, где нахожусь. «Если вам все равно, где вы находитесь, значит, вы не заблудились». Еще как заблудилась! Совершенно и полностью. Мне некуда идти, не с кем поговорить, и я ничего, ничего не могу с этим сделать.

– Девушка, а куда это вы так не торопитесь? – раздался за спиной громкий, чуть шепелявый голос.

Ну вот, кажется, приехали.

Глава 2

Если разом осушить пузырек с пометкой «Яд!», рано или поздно почти наверняка почувствуешь недомогание. Последнее правило Алиса помнила твердо.

«Положение быстро менялось от плохого к худшему».[v]  [v] Цитата из игры Max Payne.


[Закрыть] Ну и ладно. И пусть. Интересно, а когда мой отец узнает, что со мной произошло, ему вообще придет в голову, что это его вина? Что это он виноват в том, что я оказалась в неизвестном районе в компании подозрительных парней и подвергаю свою жизнь опасности? Надеюсь, что придет.

Я медленно обернулась. Передо мной стояли два парня, что ровно на два больше, чем нужно. Судя по виду – мои ровесники. Может, чуть постарше. Немытые волосы, толстовки с черепами и прочими уродствами, огромные ботинки. Я прямо приманка для уродов.

– По делам, – спокойно ответила я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– А дела важные? – Голос у второго оказался чуть приятнее.

– Очень.

– А пошли лучше с нами? – вдруг предложил первый.

Я испуганно огляделась. Народу вокруг было очень немного, да и нет никакой гарантии, что хоть кто-то из пешеходов решит вмешаться в подростковые разборки.

– Куда это с вами?

Я еще раз осмотрела парней. Один – на голову ниже меня, второй – на полголовы. Щуплые. Выглядят не очень опасно, но мне ли не знать, как обманчива внешность. Мой отец тоже выглядит как порядочный человек, а на самом деле…

– В гаражи! На концерт! Там сегодня «Neformalia» играют. Классные ребята!

Играют? В гаражах? Ощущение, что я сплю и вижу дурной сон, только усилилось.

– А мне разве не нужен билет? – Я еще раз попыталась отделаться от странных ребят.

– Да у меня там братан работает. Он нас проведет. Пошли, будет весело! – Первый улыбнулся неожиданно приятной улыбкой.

Странные какие ребята. В голове зазвенел тревожный колокольчик: «Женька, не рискуй. Сваливай отсюда, пока жива».

– А это далеко? – спросила я. Колокольчик превратился в колокол. Весь мой здравый смысл вопил, что нужно садиться на первый же автобус и возвращаться домой. Стоп, домой? Ну нет. На край вселенной, только не домой.

– Да тут через два блока. А тебя как зовут-то? – Тот, что пониже, тоже улыбнулся.

Прекрасная проверка на маньяка. Если улыбается, значит, порядочный член общества.

– Женя, – представилась я. – А вас?

– Я Макс. А это Сашка. Так ты с нами? Полностью игнорируя возмущенные вопли инстинкта самосохранения, я пожала плечами:

– А почему бы и нет?

В памяти тут же нарисовалась картинка – вот мы сидим дома у Ярославы, моей подружки. Раннее утро. Птица рассказывает, что Варька укатила автостопом в Питер, связалась по дороге с непонятным парнем, а я иронично улыбаюсь: мол, какая дурость, вот так искать приключений на свои вторые восемьдесят восемь. Но это было в прошлой жизни. А сейчас мне все равно.

Опять телефон. Сколько можно!

– Ты чего трубку утром не брала? – напустилась на меня Вика. – Ты вообще дома?

– Нет.

– У меня тут срочные дела, так что я дома останусь. И завтра, видимо, тоже. Позовешь подружек, поняла? Или к Насте иди.

– Обязательно.

– И не груби сестре!

– Даже и не думала, – возразила я, но Вика уже отключилась.

– Родаки? – сочувственно переспросил Макс.

Лучше бы он этого не делал. Я будто опять оказалась во Внуково, глядя на уходящего с блондинкой отца…

Как ни странно, гаражи действительно существовали и оказались не гаражами, а то ли бывшей столовой, то ли бывшим детским садом, переделанным в подобие ночного клуба. Из распахнутых дверей доносились сначала Продиджи, потом вопли Мерлина Мэнсона, а затем какие-то электронщики. Макс подвел нас к служебному входу.

– Куришь? – Макс протянул мне пачку сигарет. Я снова пожала плечами и вытянула сигарету.

«Папочка, где же ты, смотри, я зарабатываю рак легких. Ах да, ты же занят своей блондинкой!»

Прикурить мне удалось с первого раза. Я глубоко втянула дым и закашлялась так, словно пыталась выплюнуть трахею.

– Ты чего, первый раз, что ли? – Саша изумленно глядел на мою загибающуюся от кашля фигуру.

– Бросала, – прохрипела я, чтобы уж совсем не потерять лицо.

– Все, пошли внутрь, там ребята уже на сцене.

Я потопала за Максом, вошла в дверь, и нереальной громкости удар по басам едва не снес меня с ног. По глазам полоснул яркий свет прожекторов. Слепая и глухая я замерла на пороге, пока кто-то – видимо, Макс – не оттащил меня в сторону.

– Ты что, первый раз на концерте в клубе? – проорал он мне прямо в ухо. Я едва расслышала его голос в реве гитар.

Макс потащил меня за собой. По узкому коридору мы вышли в квадратный зал, забитый народом. В воздухе можно было вешать топор, грабли и даже экскаваторы. Глаза тут же начали слезиться. Впервые за день – не от моих душевных страданий.

Меня усадили на деревянную лавку. Макс, радостно подпрыгивая, словно жуткий вой и рев были самой прекрасной музыкой на свете, ускакал в толпу. Зато вернулся Саша со стеклянной бутылкой какого-то коктейля.

– Держи. – Он протянул мне бутылку.

Я покрутила ее в руках – бутылка явно не открытая. По крайней мере, можно не опасаться клофелина[vi]  [vi] Клофелин (имидазолина гидрохлорид) – лекарство для снижения артериального давления. При употреблении в больших дозах или вместе с алкоголем вызывает помутнение сознания.


[Закрыть] или рогипнола[vii]  [vii] Рогипнол – сильнодействующий бензодиазепин. В больших дозах или в сочетании с алкоголем может вызвать недостаток мышечного контроля и потерю сознания.


[Закрыть] в питье. Неожиданно свежая мысль для девушки, понятия не имеющей, где она находится и что она там делает.

Вернулся Макс, с улыбкой посмотрел на мои манипуляции с бутылкой, подцепил крышку кольцом и протянул мне.

– Ты откуда такая неприспособленная? – заржал он.

Я предпочла притвориться, что ничего не слышу.

Музыка грохотала как сумасшедшая. Мне казалось, что уши заложили ватой и долбят по ним железным молотом. Вокруг прыгали, дергались, орали, бегали, обнимались и ругались незнакомые люди. Я чувствовала себя Алисой, провалившейся в кроличью нору.

Не знаю, сколько времени продолжалось это безумство. Я сидела на лавке, медленно попивая коктейль и радуясь, что бесконечные удары по ушам не дают мыслям оформиться в складные предложения.

Когда музыка ненадолго стихла, ко мне опять подлетел Макс.

– Это последняя песня, – проорал он. Наверное, в его голове музыканты все еще терзали инструменты. – Ты потом куда? Оставайся, говорят, подъедет Вил с Мастером и Механиком! – Макса прямо распирало от восторга.

Перечисленные ники никаких ассоциаций не вызывали.

– Ты что, вообще, что ль, не в теме? – Саша уставился на меня как на душевнобольную.

«Киса, да я с другого района!» – подумала я, но озвучивать эту мысль не стала. Скорее уж из другого мира.

– Мотофристайлеры, – объяснил он таким тоном, словно я сразу же должна была понять, о чем речь, – они вообще безбашенные! – Парень аж задыхался от восторга. Действительно, какая лестная характеристика – безбашенный.

Откровенно говоря, на безбашенных мотофрис-тайлеров мне было глубоко плевать. «Как отдохнула, дочь? Я с любовницей прекрасно оттянулся, а ты?» – «А я нажралась в незнакомой компании до невменяемого состояния, дальше не помню!» Предатель.

Сколько можно про него думать? Думаю-думаю, голова только пухнет. Нет никакого толку от моих мыслей, а единственный способ от них избавиться – напиться. Никогда не напивалась, нужно же начинать.

– Оставайся! Будет весело!

Я кивнула. В уши забила последняя песня. Затем исполнители поклонились, зал проскандировал название группы, и народ начал медленно выползать на улицу.

Я тоже решила освежиться. Осенний воздух показался очень резким и холодным. Я поежилась, оглядывая постепенно редеющую толпу. Солнце село, плотные сумерки то и дело разрезали всполохи фар.

– Пошли внутрь, – предложил нарисовавшийся рядом Саша.

Сегодня я как Пятачок. Хожу за каждым, кто предложит. Ну и что? Какое это имеет значение? Мы вернулись в провонявший табачным дымом клуб. Загорелся верхний свет. Теперь можно было разглядеть обшарпанные стены, изрисованные граффити, барную стойку и несколько пластиковых столов со стульями. Под ногами шуршали окурки, осколки бутылок и обрывки бумаги.

– Я тебе еще коктейль урвал, – похвастался Макс. Они с Сашей вдруг показались мне очень милыми. Наверное, выпитое начинало действовать. – Там щас притащат водку, пиво и всякую ерунду. Народ подгребается.

Действительно, клуб снова заполнялся. Но теперь все здоровались, разговаривали, пили и, кажется, даже ели.

Макс открыл мне еще одну бутылку.

– Смотри там сама, что есть. Тут кто что хочет, то и пьет.

Сам он то и дело прикладывался к пластиковому стаканчику и выглядел уже совсем не трезвым.

Вторая бутылочка коктейля тоже быстро закончилась. Я подошла к бару. Присутствующие то и дело плескали себе то водку, то пиво, то колу, то все вместе. А некоторые просто прикладывались к горлу бутылки и ставили ее на общий стол. Фу, отвратительно! В таких условиях напиться мне не удастся. Наконец на глаза попались несколько жестяных банок с яркими надписями. Дешевые алкогольные коктейли, которые, скорее всего, создают из порошкового сока, водки, воды и баллона сжатого воздуха прямо там, где продают. Ну, ничего, по крайней мере, гепатитом не заражусь.

С улицы донеслись радостные девичьи вопли. Видимо, драка.

Я взяла баночку, открыла и осторожно принюхалась. Ну и гадость!

Тут на моей талии оказались чьи-то руки.

– Женька, крошка, как – отрываешься?

Я улыбнулась, чуть отошла в сторону, чтобы руки сползли как бы сами собой, и отхлебнула из банки. На вкус еще хуже.

– Пойдем, я тебя со всеми познакомлю!

«Ты бы с собой меня познакомил сначала», – подумала я, но предпочла промолчать. Какая разница, кто и с кем меня будет знакомить? Я пришла сюда напиться, и я напьюсь.

Следующие полчаса пролетели как в тумане. Коктейль подействовал на голову, как капля никотина на хомячка. Мозг взорвался. Наверное, спасибо за это можно сказать пустому желудку: я ведь только перехватила сандвич по дороге, а потом… Потом есть мне уже не хотелось.

Перед глазами мелькали какие-то лица, какие-то парни, разговоры обо всякой ерунде, пошлые анекдоты. Саша принес мне еще одну банку коктейля. Потом еще. Потом я где-то оставила свои очки, и мир стал совершенно нереальным. От каждого движения он начинал вращаться то по часовой стрелке, то против нее, поэтому я в конце концов почти выползла на улицу и села на прислоненную к стене гаража лавку, в надежде, что холод приведет меня в чувство. Голове, кажется, стало лучше, но вот желудок… Ему словно передалось вращение из мозга – последний раз мне было так плохо, когда я отравилась несвежим салатом. Только голова тогда работала лучше.

Неожиданно рядом со мной возникло темное пятно. Это еще что?

– Плохо?

– Нормально, – грубо отозвалась я. Меня мутило и, судя по всему, дело шло к исполнению оперы «Риголетто» в одно лицо. Такому свидетели не нужны.

Темное пятно приблизилось и постепенно обрело форму. Тогда я поняла, что меня не отпустило. Совсем не отпустило – рядом со мной сидел Вилле Вало. По крайней мере, моим слепым глазам казалось, что это именно он. Солист группы «HIM» и кумир впечатлительных готичных девочек. Вот это глюки! Интересно, он настоящий? В смысле – парень настоящий, я только вижу его как Вилле или он совсем-совсем галлюцинация?

– «Только двадцать минут назад он решил сойти с ума – и вот уже гоняется по лугам доисторической Земли за честерфильдским диваном».[viii]  [viii] Дуглас Адамс. Жизнь, Вселенная и все остальное.


[Закрыть] – С чувством процитировала я, стараясь подавить тошноту.

– Ты как здесь оказалась? – поинтересовался готический бог, присаживаясь на скамейку.

– Got lost, – перешла я на английский. При разговоре с Вилле это вроде бы и логично.

Он сидел совсем рядом, но сил поднять голову у меня не было, поэтому я видела только его губы. Они были близко-близко. Узкие, темные, ярко-очерченные, они прямо притягивали взгляд. Я хочу поцеловать этого Вилле Вало. Заодно проверим, как целуются галлюцинации. В крайнем случае – он растает, а я стукнусь носом об лавку. Невелика потеря.

Подчиняясь желанию, я чуть двинулась вперед и уткнулась губами в его губы. В следующую секунду тошнота подкатила прямо к горлу, я дернулась в сторону, и часть выпитого за вечер вернулась из меня во внешний мир. Чьи-то руки придерживали мои спутанные волосы.