Книга: Кипарисовый ларец - Иннокентий Анненский

Так писал в своей автобиографии Иннокентий Аннинский. Подумать только… придерживайся поэт версии о том, что его стихи всего лишь стишонки и чепуха, мы могли бы никогда не познакомиться с его творчеством… Тем не менее, первая, дебютная книга Анненского «Тихие песни» была встречена прохладно. К примеру, Александр Блок счел ее чьим-то робким дебютом, назвал «угаром декадентских форм», препятствующих «чистым ощущениям» «человеческой души, убитой непосильной тоской». Не менее, снисходительным оказался и Валерий Брюсов.

Да, в стихах Анненского очень много этого. Безверие, отчаяние, одиночество. Оторванность от мира, от людей.

Я на дне, я печальный обломок, Надо мной зеленеет вода. Из тяжелых стеклянных потемок Нет путей никому, никуда...

Но он просто другой. Он чувствует именно так. Преломляет мир через такие чувства.

Я - слабый сын больного поколенья И не пойду искать альпийских роз, Ни ропот волн, ни рокот ранних гроз Мне не дадут отрадного волненья. Но милы мне на розовом стекле Алмазные и плачущие горы, Букеты роз увядших на столе И пламени вечернего узоры...

"Кипарисовый ларец" вышел в свет в апреле 1910 года - спустя четыре месяца после смерти его автора. Брюсов продолжал считать стихи Анненского и сам сборник с его делением на трилистники претенциозными, но у поэта появились и почитатели. Бальмонт, после прочтения, восторженно говорил об «ощущении музыкальности души». Для Ахматовой корректура «Кипарисового ларца» послужила поэтическим напутствием: она «была поражена и читала ее, забыв все на свете». Как жаль, что узнать Анненскому об этом не довелось. Многогранная личность – директор гимназии, в которой учился Николай Гумилев, поэт-модернист, известный критик, заинтересованный ритмами Бальмонта, знаток французской литературы, переводчик Эврипида… Казалось бы, жизнь тоже должна быть многогранной, интересной, бьющей эмоциями. Но, читая сборник "Кипарисовый ларец", помимо красоты и лиричности эпитетов и метафор, чувствуешь невыразимую грусть, тоску, усталость, человека, написавшего строки:

Бесследно канул день. Желтея, на балкон Глядит туманный диск луны, еще бестенной, И в безнадежности распахнутых окон, Уже незрячие, тоскливо-белы стены. Сейчас наступит ночь. Так черны облака… Мне жаль последнего вечернего мгновенья: Там все, что прожито,- желанье и тоска, Там все, что близится,- унылость и забвенье. Здесь вечер как мечта: и робок и летуч, Но сердцу, где ни струн, ни слез, ни ароматов, И где разорвано и слито столько туч… Он как-то ближе розовых закатов.

И все же, все же, все же… Еще будучи совсем девчонкой, первые стихи, которые я заучила наизусть, были стихи не любимой теперь Ахматовой или обожаемой всегда Цветаевой, это были строки:

Среди миров, в мерцании светил Одной Звезды я повторяю имя... Не потому, чтоб я Ее любил, А потому, что я томлюсь с другими. И если мне сомненье тяжело, Я у Нее одной ищу ответа, Не потому, что от Нее светло, А потому, что с Ней не надо света.

И поэтому я продолжаю с упоением перечитывать Анненского, а каждому, кто считает его очень скучным и серым поэтом, пишущим только о смерти и тоске, предлагаю прочесть одно из своих самых любимых стихотворений – «Смычок и струны» из сборника «Кипарисовый ларец». Чем не роман-метафора в шести строфах?

Какой тяжелый, темный бред! Как эти выси мутно-лунны! Касаться скрипки столько лет И не узнать при свете струны! Кому ж нас надо? Кто зажег Два желтых лика, два унылых… И вдруг почувствовал смычок, Что кто-то взял и кто-то слил их. «О, как давно! Сквозь эту тьму Скажи одно, ты та ли, та ли?» И струны ластились к нему, Звеня, но, ластясь, трепетали. «Не правда ль, больше никогда Мы не расстанемся? довольно…» И скрипка отвечала да, Но сердцу скрипки было больно. Смычок все понял, он затих, А в скрипке эхо все держалось… И было мукою для них, Что людям музыкой казалось. Но человек не погасил До утра свеч… И струны пели… Лишь солнце их нашло без сил На черном бархате постели.