Текст книги "Еврейский мир. Важнейшие знания о еврейском народе, его истории и религии"

61. Даниэль во рву львином. Надпись на стене

Книга Даниэля повествует о молодом еврее, который в годы вавилонского пленения (после 586 г. до н. э.) достиг большого поста при дворе персидского царя Дария.

Даниэль стал одним из трех высших сановников царя. Двое других завидовали власти, которой Дарий облек Даниэля, и затеяли против него заговор. Они просят царя запретить всем «просить о чем-либо Б-га или человека в течение тридцати дней, минуя тебя, царь».

Когда указ вступает в силу, Даниэль игнорирует его и ежедневно молится в своем доме утром и вечером. Его враги врываются, хватают его в момент молитвы и приводят к царю. Дарий любит Даниэля и не хочет его смерти. Но руки Дария связаны: персидское право запрещает царю отменять указы, даже если он издал их сам.

В тот же вечер Даниэля бросают в «ров львиный» и закрывают выход камнем, чтобы он не выбрался оттуда. Царь так расстроен, что не может спать, и рано утром пошел ко рву и крикнул «печальным голосом: «Даниэль, раб Б-га живого! Б-г твой, которому ты всегда служил, смог ли Он спасти тебя от львов?» Тогда сказал Даниэль царю: «…Б-г мой послал ангела Своего, и он закрыл пасть львам, и не причинили они мне вреда» (6:19–23).

Дарий с облегчением вздохнул и издал указ, чтобы все его подданные «трепетали и благоговели перед Б-гом Даниэля».

Талмуд не без юмора рассказывает об аналогичном случае с раби Танхумом. Когда львы оставили его живым и невредимым, некто «неверующий заметил: «Причина, по которой львы его не съели, в том, что львы не голодны». После чего бросили неверующего львам, и они его съели» (Санѓедрин, 39а).

Другой известный эпизод книги Даниэля – более ранний – повествует о празднике во дворце вавилонского царя Бельшацара, сына Невухаднецара, разрушившего Первый Храм. Царь достал священные золотые и серебряные сосуды, взятые его отцом из Иерусалимского Храма, и угощает из них вином своих сановников, жен и наложниц. Пир внезапно прерывают гигантские «пальцы руки человеческой», которые пишут на стене буквы неизвестного алфавита. Остолбеневший Бельшацар зовет своих знахарей и чародеев, чтобы они объяснили таинственную надпись, но они не могут ее понять. Царица предлагает позвать Даниэля, имевшего репутацию мудреца (что напоминает Йосефа в истории о семи тучных и семи тощих коровах). Даниэль расшифровывает странную надпись Мней ткель уфарсин следующим образом: Мней – «Отсчитал Г-сподь (дни) царства твоего и завершил его»; ткель — «взвешен ты был на весах и оказался обличенным»; уфарсин – «рассечено царство твое и отдано мидийцам и персам». В эту же ночь Бельшацар был убит (гл. 5).

62. Кир Великий, царь Персии

Помимо Ноаха, важнейший «положительный герой» Библии из числа неевреев – персидский царь Кир. Пророк Ишаяѓу в порыве восхищения этим монархом называет Кира «помазанником» и «пастырем» Б-жьим (Ишаяѓу, 45:1; 44:28). В отличие от вавилонян, которые угоняли покоренные ими народы, Кир поощрял всех своих подданных оставаться на своей земле и развивать свою культуру. Покорив в 539 г. до н. э. Вавилон, он предложил живущим там евреям вернуться на родину и восстановить Храм. Хотя многие предпочли остаться в Вавилоне (см. «Вавилонское пленение»), примерно сорок тысяч человек приняли его предложение и восстановили в Иудее еврейское царство под персидским протекторатом.

В Библии Кир рисуется не столько как всемогущий персидский царь, сколько как орудие Б-гa Израилева. Его эдикт, разрешивший евреям вернуться в Палестину, начинается: «Г-сподь Б-г… повелел… мне построить Ему дом в Иерусалиме, что в Иудее…» (Эзра, 1:2).

Неудивительно, что Кир остается для евреев символом высоконравственного и благосклонного к ним лидера. В 1917 г., когда лорд Артур Бальфур издал «Декларацию Бальфура», провозгласившую поддержку Англией создания еврейского государства в Палестине, в нем увидели современного Кира.

63. Эзра и Нехемья. Восстановление еврейской общины в Израиле, V в. до н. э.

Хотя имена Эзры и Нехемьи всегда употребляются вместе, неясно, встречались ли вообще друг с другом две эти фигуры во времена возвращения евреев на родину после вавилонского пленения.

В еврейской традиции Эзра считается более важным. Книга, носящая имя Эзры, начинается еще до его рождения, эдиктом царя Кира (см. гл. 62), разрешающего евреям вернуться в Страну Израиля и восстановить Храм. Примерно век спустя персидский царь поручает Эзре возглавить евреев в Иудее, наделив его чрезвычайными полномочиями «проверить в Иудее и Иерусалиме (соблюдение) закона Б-га твоего» (Эзра, 7:14). Эзра даже может карать нарушителей закона Торы (7:26). По прибытии в Иерусалим (вероятно, в 458 или 428 г. до н. э.) Эзра сталкивается с тем, что нам кажется чисто современной проблемой, – со смешанными браками. Немало евреев, особенно из высших классов, обзавелись нееврейскими женами (9:2).

Эзра реагирует резко и недвусмысленно: заручившись согласием местных еврейских лидеров, он немедленно расторгает все смешанные браки и высылает нееврейских жен и детей.

Затем он созывает небывалое собрание в Иерусалиме, куда прибывают мужчины и женщины со всей страны. Эзра читает им свитки Торы с рассвета и до полудня в течение нескольких дней, после чего все присутствующие евреи клянутся не вступать в смешанные браки, не заниматься делами в субботу и давать средства на содержание Храма в Иерусалиме (Нехемья, 10:31 и далее).

Еврейская традиция считает, что Эзра спас еврейский народ от гибели. Талмуд заявляет: «Эзра был бы достоин получить Тору для Израиля, если бы его не опередил Моше» (Санѓедрин, 21б). Публичное чтение Торы, начатое Эзрой, демократизировало священный документ, сделав его доступным не только священникам, но и простым еврейским труженикам. Хотя меры Эзры против смешанных браков были очень суровыми, но если бы не они, сегодня, возможно, не осталось бы ни одного еврея, все ассимилировались бы в религиозном и бытовом плане со своими соседями.

В отличие от Эзры Нехемья был скорее политическим, чем религиозным лидером. Живя в Персии спустя несколько десятилетий после возвращения евреев в Страну Израиля, он тем не менее считает себя так тесно связанным с еврейской общиной, что когда услышал об ее упадке, то «сел и заплакал, и пребывал в трауре несколько дней; и постился и молился… перед Б-гом небесным» (Нехемья, 1:4).

Нехемья был личным виночерпием царя Ахашвероша. Эта почетная, но потенциально опасная должность включала дегустацию всех напитков, чтобы проверить, нет ли там яда. Некоторое время спустя после получения тревожной вести из Иерусалима Нехемья, как обычно, подавал царю вино. Неожиданно Ахашверош спросил: «Почему ты выглядишь печальным, ведь ты не болен…» Собрав всю свою смелость, Нехемья ответил: «Как же мне не выглядеть печальным, если город, где могилы моих предков, разрушен, а ворота его сожжены огнем?» (Нехемья, 2:2–3). Ахашверош был растроган скорбью Нехемьи и посылает его с официальной миссией укрепить стены Иерусалима. Несмотря на злобное сопротивление внешних нееврейских врагов, он строит стену вокруг города, которая надежно защищает его еврейскую общину. Подобно Эзре, он также яростно выступал против смешанных браков.

Часть вторая. Период Второго Храма. Мишна и Талмуд

64. Царь Сирии Антиох Епифан и империя Селевкидов (175–163 гг. до н. э.)

Сирийский царь Антиох был жесток и агрессивен, что обычно для тиранов. Титул, которым он себя наградил, – Епифан (по-гречески – «воплощение бога») – достаточное свидетельство его высокого самомнения. Под его управлением находилась и Иудея. Антиох yверился (возможно, по наущению эллинизированных евреев), что иудаизм главная причина широкой оппозиции его политике эллинизации евреев, и поэтому прибегал к систематическим мерам по искоренению иудаизма (первая, но далеко не последняя попытка такого рода в истории евреев).

Сирийский монарх прежде всего нанес удар по главным еврейским законам и традициям. Под страхом смерти он запретил обрезание, соблюдение субботы и даже хранение Библии. Однажды он арестовал двух матерей, которые тайно совершили обрезание своих сыновей, и провел их по улицам Иерусалима с младенцами на руках, а затем все четверо были сброшены с городских стен. В другой раз Антиох приказал солдатам принести в жертву в Храме свиней и заставлял евреев сделать то же самое. В Святая святых Храма была внесена статуя греческого бога Зевса. Удивительно не то, что правоверные иудеи в конце концов восстали против этой политики, а то, что вместе с ними поначалу пошли и многие ассимилировавшиеся в эллинистическом мире евреи.

Если бы эта попытка искоренить иудаизм удалась, она изменила бы не только еврейскую, но и мировую историю. Евреи II в. до н. э. были единственными монотеистами в мире, и, если бы был уничтожен иудаизм, вполне вероятно, что не возникли бы ни христианство, ни ислам.

Но фанатичные преследования иудаизма Антиохом вызвали увенчавшееся успехом восстание во главе с Матитьяѓу из священнического рода Хашмонай и его сыновьями – Маккавеями. После этого Антиох Епифан исчез из еврейской истории. Он умер четыре года спустя, по-видимому, от венерической болезни (в 163 г. до н. э.). Антиох, несомненно, был бы поражен, узнав, что единственный народ, который еще помнит его имя, – это потомки тех религиозных евреев, которых он угнетал. Каждую Хануку они поминают восстание своих предков против его попыток искоренить иудаизм.

65. Маккавеи, Хашмонаим, Матитьяѓу, Йеѓуда Маккавей

Печальная ирония истории в том, что Маккавеи возглавили успешное восстание против царя Антиоха только для того, чтобы самим впоследствии обрушиться против массы еврейского народа.

Восстание против Антиоха началось в 167 г. до н. э. в городе Модиин (в 17 км к северо-западу от Иерусалима). Антиох, осквернив Иерусалимский Храм, послал своих солдат по всем городам Иудеи с приказом всем местным евреям приносить в жертву свиней. В Модиине от престарелого священника Матитьяѓу тоже потребовали совершить жертвоприношение, но он отказался. Выполнить царский приказ вызвался другой еврей. Матитьяѓу убил и того человека, и царского гонца, разрушил жертвенник и крикнул толпе: «Всякий, кто ревнует закон и состоит в завете, да идет вслед за мною!» (Первая книга Маккавеев, 2:27). Его призыв был услышан, и так началось восстание Маккавеев.

С помощью своих пяти сыновей Матитьяѓу развернул партизанскую войну против сирийских войск. В своей собственной общине ему пришлось столкнуться с проблемой. На раннем этапе восстания немало ревностных евреев-воинов отказались сражаться в субботу: они сочли, что любая борьба, даже самооборона, нарушит святость этого дня. Их быстро уничтожали войска Антиоха. Матитьяѓу отверг доводы этих мучеников и подал пример замечательного здравого смысла: «Если все мы будем поступать так, как поступали эти братья наши, то (сирийцы) скоро истребят нас с земли» (I Маккавеев, 2:40–41). В тот день еврейские мудрецы решили: «Кто бы ни пошел против нас в день субботний, будем сражаться против него, дабы нам не умереть всем, как умерли братья наши…» (см. «Вопрос жизни и смерти» / «Пикуах Нефеш»). Хотя в решении Матитьяѓу часто видят прецедент, позволяющий израильским солдатам сражаться в субботу, я не мог понять причин пассивности еврейских мучеников. Мой отец заметил: «Более восьмисот лет тому назад царь Давид вел много войн. Если бы его противники знали, что войска Давида не будут сражаться в субботу, то разве не атаковали бы они именно в этот день?»

Не прошло и года после начала восстания, как Матитьяѓу умер, оставив военное командование своему третьему сыну Йеѓуде. Воинский дух Иеѓуды был столь силен, что его прозвали Маккавей («молот»). Он и вправду «молотил» сирийские отряды с такой силой, что спустя два года сирийцы запросили мира. Евреи получили контроль над Иерусалимом, но сирийцы оставили свой гарнизон в крепости Акра в Иерусалиме.

Войдя в Иерусалим, Йеѓуда и его войска нашли Храм разрушенным. Они разодрали одежды и после нескольких дней траура начали восстанавливать и ремонтировать здание. Ровно через три года после того дня, когда сирийцы начали приносить здесь в жертву свиней, в декабре 164 г. до н. э. (25 кислева по еврейскому календарю), еврейские повстанцы вновь освятили Храм. Все следующие восемь дней толпы евреев наполняли Храм, чтобы принести жертву во славу Б-га и возместить пропущенный ими в том году праздник Сукот, отметить который им не дали. Праздник Ханука и отмечает память тех восьми дней, в течение которых Храм был снова освящен чудесным образом.

Увы, история на этом не остановилась. Недовольные победой Маккавеев, местные эллинизированные евреи объединились с сирийскими войсками. В 160 г. до н. э. сирийцы вернулись с новыми силами, убили Йеѓуду и разгромили войско евреев. Спустя два года из укрытия в пустыне вышел брат Иеѓуды Йонатан и начал новое восстание. Ему удалось отстоять часть еврейской автономии, но через несколько лет сирийцы вновь вернулись и убили и его. Тогда взял на себя руководство битвой их брат Шимон. В 142 г. до н. э. Маккавеи наконец достигли убедительной победы: «И народ израильский в переписке и договорах начал писать «первого года при Шимоне, великом первосвященнике, вожде и правителе евреев» (Первая книга Маккавеев, 13:42).

К несчастью, Маккавеи у власти оказались менее благородными, чем Маккавеи в оппозиции. Они привыкли бороться и, похоже, были не способны сотрудничать с любым, кто хоть в чем-то не был согласен с ними. Внук Шимона, царь Александр-Янай, казнил восемьсот своих оппонентов-фарисеев, заставив их сначала стать свидетелями уничтожения их жен и детей. Пока шла эта бойня, Янай пировал на греческий манер. (Для евреев этот эпизод трагичен вдвойне: представьте, что если бы потомки маранов (см.) возглавили затем испанскую инквизицию.) Моральная и религиозная деградация Маккавеев сказалась и в том, что о них почти не упоминается в Талмуде, и сегодня, размышляя о чуде Хануки, евреи больше думают не столько о восстании Маккавеев, сколько о маленьком масляном светильнике, который горел целых восемь дней.

В 63 г. до н. э. между сторонниками двух братьев из рода Хашмонай разразилась гражданская война. Рассудить их пришли римляне, кончилось все оккупацией Иерусалима. Первые Маккавеи освободили евреев от иностранного гнета; теперь их потомки вернули евреев под иностранное и языческое господство. Сами Маккавеи стали евреями вроде тех, кого их прапрадед Матитьяѓу когда-то убивал как предателей. Их судьба заставляет перефразировать жалобу Давида на Шауля и Йонатана: «Как пали герои в битве!» (Шмуэль II, 1:25).

66. Хана и ее семеро сыновей

Самая печальная из всех еврейских историй – наверное, история о Хане и ее семерых сыновьях, отдавших свои жизни, но не поклонившихся идолу. Вся эта семья была схвачена солдатами Антиоха и приведена к сирийскому тирану. Он приказал самому старшему мальчику поклониться идолу. Мальчик отказался, сказав библейский стих: «Я Г-сподь, Б-г твой» (Шмот, 20:2), и царь тут же велел его казнить.

Второй сын последовал примеру брата, его отказ поклониться идолу был поддержан следующим стихом Писания: «Да не будет у тебя других богов кроме Меня» (Шмот, 20:3). Третий, четвертый, пятый и шестой сыновья поступили так же, и все они были убиты.

Наконец Антиох дошел до седьмого, самого младшего сына. «Поклонись идолу!» – приказал царь. Мальчик отказался. Из жалости к его юности, или, скорее, чтобы продемонстрировать подданным свое умение добиться послушания, царь шепотом предложил мальчику: «Антиох уронит на пол свое кольцо, а мальчику, чтобы остаться в живых, только и нужно, что поднять его и отдать царю. Все присутствующие решат, что мальчик склонился перед изваянием, но на самом деле это не будет актом идолопоклонства».

Мальчик отказался. «Горе тебе, – сказал он Антиоху, – если ты так беспокоишься о своей чести, то как же я должен беспокоиться о чести Б-га!» Антиох приказал убить и его.

Когда ребенка уводили, мать попросила разрешения подойти к сыну, «чтобы поцеловать его». Она наклонилась и прошептала: «Сын мой, иди и скажи Аврааму, отцу своему: «Ты воздвиг один алтарь (на котором готовился принести в жертву Ицхака), я воздвигла семь алтарей». Затем мать бросилась вниз с крыши и разбилась насмерть.

В еврейской традиции Хана и ее семь сыновей – пример людей, которые погибли аль кидуш ѓашем — «освящая имя Б-га».

67. Римляне захватывают Иерусалим (63 г. до н. э.)

Это один из самых постыдных фактов еврейской истории. Ведь Рим оккупировал Иерусалим в 63 г. до н. э. не в результате вторжения, а по приглашению самих евреев.

Царица Саломея-Александра умерла в 67 г. до н. э., и престол должен был перейти к ее старшему сыну Гиркану II. Младший брат его Аристобул, однако, заручился поддержкой войска и сверг Гиркана. Сторонники обоих братьев быстро развернули настоящую гражданскую войну. Во время этого конфликта Рим присоединял к своим владениям соседнюю Сирию. Оба брата решили передать свой спор на суд римского военачальника Помпея, который предпочел Гиркана, по-видимому посчитав его более покладистым. Аристобул был вынужден подчиниться Помпею. Но теперь Гиркан полностью зависел от римской поддержки, так как сам пригласил римскую армию войти в Иерусалим.

Помпей встретил сопротивление только на Храмовой горе. После трехмесячной осады римлянам удалось войти в Храм, убив несколько тысяч его защитников и священников. Помпеи ужаснул евреев тем, что вошел прямо в Святая святых Храма (куда, по еврейским законам, мог входить только первосвященник и только раз в год, в Йом-Кипур).

Эта оккупация знаменовала собой конец еврейского государства и его независимости. Помпей быстро превращал еврейское царство в римскую провинцию, главной обязанностью Гиркана стал сбор налогов для римских хозяев.

Евреев I в. до н. э., должно быть, больше всего мучило, что все это произошло из-за евреев, которые пригласили римлян разрешить свой еврейский спор. Впрочем, историк Менахем Штерн отмечает: «Поскольку Рим решил аннексировать Сирию, его интервенция в Иудею была неизбежной. Братоубийственная война… только ускорила интервенцию».

68. Ѓилель. Золотое правило: «не делай ближнему своему того, что ненавистно тебе». «Просбуль»

Ѓилель для евреев – своего рода эталон человека. Рассказывают о его любви к людям и к знанию, о проведенной в страшной бедности молодости. Вот что рассказывается о Ѓилеле: «Каждый день Ѓилель обычно работал и получал одну монету, половину которой отдавал привратнику в доме учения, другую тратил на пропитание для себя и своей семьи. Однажды он ничего не смог заработать, и страж дома учения не хотел его пускать. Он взобрался на крышу здания и подошел к слуховому окну, чтобы слышать слова Б-га живого из уст [великих ученых] Шмаи и Автальона. Был вечер пятницы, зима, и снег падал на него с небес. Когда занялась заря, Шмая сказал Автальону: «Брат Автальон, обычно этот дом был светел, а сейчас он темен, наверное, этот день облачный?» Они посмотрели вверх и увидели в окне человеческую фигуру. Они поднялись наверх и увидели, что человек покрыт снегом. Они принесли его в дом, сделали горячую ванну, умастили (чего обычно не положено делать в субботу), усадили около огня и сказали: «Этот человек заслуживает, чтобы ради него была нарушена суббота» (Йома, 35б). Спустя несколько лет Ѓилель стал преемником Шмаи и Автальона и был признан величайшим ученым своего поколения.

Однако самым важным в наследии Ѓилеля стала не его твердая преданность учению, не его доброта и обаятельность, а могучий интеллект, который направил иудаизм по пути тикун олам, «совершенствования мира». Вот характерная история о Ѓилеле: некий нееврей попросил его коротко определить сущность иудаизма. «Что неприятно тебе, не делай и ближнему своему, – ответил Ѓилель, – а остальное – комментарий (к этому). Теперь иди и изучай все остальное» (Шабат, 31а).

Наиболее важна для развития права работа Ѓилеля о займах и долгах. Тора постановила, чтобы личные долги прощались через каждые семь лет (Дварим, 15:1–2) – по-видимому, для предотвращения появления безнадежных должников. На практике это законоположение нанесло ущерб как раз тому, кого стремилось защитить: люди не хотели давать взаймы бедным, особенно в конце очередного семилетнего цикла.

Озабоченный тем, что один закон Торы разрушал всю этику Торы, предписывающую помогать бедным, Ѓилель нашел способ решить проблему. Предписывалось аннулировать через семь лет именно личные долги, а не долги, подлежащие взысканию через суд. Даже до Ѓилеля евреи передавали такие личные долги в ведение судов, которые становились их агентами. Например, если А брал заем у Б, считалось, что А должен суду, который взимал этот долг и платил Б. Так как перевод долга на суд был очень сложным делом, Ѓилель ввел процедуру, названную «просбуль». С ее помощью заимодавец должен был лишь уведомить суд, что хочет потребовать погашение долга, и посредством такой обязательной декларации долг автоматически переводился с должника на суд.

Тем самым «просбуль» поддерживал этику Торы и обеспечивал помощь бедным. Можно спорить, было ли необходимо обходить постановление Торы, не стоило ли попробовать настоять на том, чтобы люди делали займы бедным вне зависимости от того, смогут ли те вернуть долг… Но Ѓилель хотел помочь бедным, а не проповедовать неэффективные действия. Позднее Талмуд объяснил, что Ѓилель предложил свой способ мипней тикун олам («ради совершенствования мира»), ибо увидел, почему люди воздерживаются от предоставления займов друг другу.

Стремление Ѓилеля направить еврейские законы на тикун олам, а не просто на соблюдение традиции создало прецедент, позднее позволивший мудрецам решать многие этические проблемы. Например, основной правовой принцип иудаизма – это адам муад леолам («человек всегда должен отвечать за причиненный им ущерб»). Рамбам, знаменитый кодификатор еврейского права (XII в.), говорит: «Если кто-либо гонится за преследователем, чтобы спасти преследуемого, и при этом портит нечто, принадлежащее… кому-либо третьему, он освобождается от ответственности. Это правило не следует из строго библейского закона, но это указание, введенное, чтобы не препятствовать преследованию другого или быть слишком осторожным при погоне за преследователем». Сам Талмуд признает, что в соответствии со строгой справедливостью человек должен отвечать за ущерб, «но если вы этого не учтете, никто не будет спасать своего ближнего от преследователя» (Санѓедрин, 74а).

Ѓилелю приписывают множество мудрых пословиц, многие из которых вошли в трактат Авот («Поучения отцов»). «Застенчивый не выучится» (2:5) – здесь он имел в виду, что тот, кто стесняется задавать вопросы, никогда не достигнет необходимого понимания. «Невежда не может быть святым» (2:5), потому что праведность требует делать правильные вещи, а не только иметь добрые намерения. Самое знаменитое изречение – «Если я не за себя, то кто будет за меня, а если я только за себя, то кто я? Если не сейчас, то когда?» (1:14).

Ѓилель воспринимается и как неизменный оппонент Шамая: Талмуд описывает бесчисленные споры между ними, а позже и между их учениками. Хотя каждая из этих школ имела своих последователей, еврейское право почти всегда решает в соответствии с мнением Ѓилеля. Одна из самых необычных историй Талмуда объясняет, почему так случилось: «Б-жественный голос возвестил: «Слова обеих школ [Ѓилеля и Шамая] – слова Б-га живого, но закон соответствует мнению школы Ѓилеля, ибо его последователи мягки и скромны, высказывают не только свои мнения, но и мнения других школ и смиренно приводят слова других школ прежде своих» (Эрувин, 13б). Если учесть, что большинство разногласий между Ѓилелем и Шамаем возникало по проблемам ритуала, то замечательно, что решение в пользу школы Ѓилеля сделано на основе морали, – потому что они «мягки и скромны… и смиренно приводят слова других школ прежде своих». Такой неизменный акцент на этическом начале, даже если речь идет о ритуале, – видимо, самая прочная часть наследия Ѓилеля, которому насчитывается две тысячи лет.