Текст книги "Женщины президента"

Юлька снова всерьез призадумалась. Для чего тогда ее отчаянные поиски потенциальных любимых?! Выходит, довольно тупое и бессмысленное занятие. Обратись на ТВ – и все проблемы решены!..

А как там говорили! Юлька кайфовала, слушая и запоминая – у нее хорошая память! – замечательные фразочки типа: «Она меня не интересует как человек, и я люблю ее и уважаю», «Она предложила деловое предложение», «Убери с меня руки!», «Я переживаю за ее грудь», «А скульптура день за днем стоит в интимном месте», «Эта привычка не имела большого места», «Она не менее симпатичнее вас», «Подробности, которые называются деталями»…

Она снова попыталась поделиться услышанным с шефом, но опять промахнулась. Тарасов заявил, что ему недосуг слушать этот бред, и вновь пригрозил уничтожить все телевизоры на свете.

Восторгалась Юля, и не без основания, имиджами ведущих. Почему-то сплошь одни пошляки, леди-вамп и дурачки! Может, последних путали на телевидении с шутами – самыми остроумными и наблюдательными людьми при дворе?.. Ей постоянно внушали, что нужно лишь суметь словчить, правильно рассчитать срой ход и ответ, вовремя раздеться – и тогда прекрасная жизнь тебе обеспечена. Пусть примитивно и далековато от нравственности… Но стоит ли усложнять и без того нашу непростую действительность? Будьте проще! Живите с улыбкой! Приходите на передачу – и все беды уйдут навсегда! Люди подскажут, как жить дальше. Душа – штука несложная, она вся словно на ладони. Главное – развлечь, привлечь и раздеть.

С работы звонили редко, и это глубоко оскорбляло и расстраивало Юлю. Неужели они могут запросто обходиться без нее?! Тамара уклончиво отвечала, что все в порядке. Как это так?!

Зато, видимо, в качестве компенсации, почему-то позвонил Роберт и неожиданно и нагло поинтересовался, не хочет ли Юлька его видеть.

Юлька не хотела. Она хотела на работу.

Потом вдруг прорезался по телефону Петька и сообщил, что решил ехать шить брюки в Канаду. Не поедет ли Юлька вместе с ним в Оттаву, где его уже с нетерпением ждут клиенты?

Пятой страны Юлька не выдержала и обругала ни в чем не повинного Петьку. Намучившись с родственниками, она давно поняла, без всяких Ильфа и Петрова, которых никогда не читала, что многовариантность – большое зло.

– Ты, сперматозоид хвостатый! – сказала грубая, насмотревшаяся телевизора и заразившаяся его ненормативной лексикой Юлька. – Вали в свою Оттаву шить штаны и больше никогда не вспоминай обо мне! Ты уже совсем допетюкался!

Вы все меня затрахали своей безразмерной любовью! А я мечтаю о своей собственной! Решение окончательное и обжалованию не подлежит!

До тебя не доходит, придурок со швейной машинкой!

Президент заехал проведать только раз и о новостях предпочел умолчать. Телевизор удалось спасти, больше о нем не упоминая.

Расстроенная Юлька позвонила Валентине, которая тоже подозрительно не интересовалась здоровьем своей юной подружки. Очевидно, по уши углубилась в рекламу.

– Сушечка, я, наверное, скоро умру! – поделилась Юлька животрепещущей новостью.

– Размечталась! – ответила почему-то абсолютно равнодушная к чужим страданиям и ныне совсем не Склонная к сопереживанию Валентина.

Юлька удивилась. Похоже, дело принимало плохой оборот…

– А что там у нас происходит? – робко спросила она.

Очередной ответ поставил Юльку в тупик.

– Жанна Александровна подала заявление об уходе! – неожиданно бесстрастно сообщила Валентина.

– Не может быть! – прошептала Юлька. – Это ее новый трюк! Шантаж!

– Нет, это никакой не шантаж, – сказала Валя. – Это у нас уже пройденный этап. Она рыдает, с ней с утра истерика, и твердит, что президент мало обращает на нее внимания!

– Мало внимания?.. – хихикнула Юлька. – Ну надо же! Ей еще и внимание президента подавай!

Исстрадалась, бедная! Я, пожалуй, приеду завтра на нее полюбоваться! А то уйдет – и я ее никогда больше не увижу!

– А стоит ли? – разумно спросила Валентина. – Много чести для нее! Лучше лечись! Хочешь, я сама к тебе как-нибудь заеду…

– Заезжай! – обрадовалась Юлька. – Прямо сегодня, если можешь, все мне и расскажешь! Жутко интересно узнать подробности!

25

После своего неудачного во всех смыслах наезда Валентина ожидала наезда совсем другой области и категории. Теперь слишком многое сосредоточилось в пальчиках Тамары, девочки разумной, предусмотрительной и по-своему хитренькой. Будь она другой, то давным-давно разделила бы участь своей предшественницы. Томочка сумела выстоять, существуя якобы по указке, но сохраняя при этом внутреннюю свободу, выражавшуюся в готовности немедленно, по первому намеку, оставить сие непростое заведение. Она жила, не возникая по пустякам, закрывая на многое глаза и неплохо изучив характеры своих властелинши и властелина. Сейчас к ним собиралась прибавиться третья…

Президент нервничал и раздражался по пустякам.

Находиться в постоянном напряжении – его работа…

Артем помнил, что Тамара пару раз порывалась уволиться. Знал даже, в какую фирму ее звали.

Сметливая девочка приходила советоваться по этому поводу к своему президенту. Отговаривать он не стал – не в его правилах! – но выразил слабое сожаление, обоснованное нежеланием маленькой фаворитки расставаться с секретаршей.

На это сожаление Тамара и делала ставку, отправляясь за советом к шефу. Она с большим удовольствием выслушала четкие рассуждения Тарасова, что ей гораздо выгоднее остаться, чем уйти.

Тамара осталась и еще внимательнее стала прислушиваться к очаровательному контральто Юлии Леонидовны и раскатистому, задыхающемуся басу президента. Но после неудачного покушения на Тамарину жизнь он неожиданно сам вызвал секретаршу в кабинет. Она держалась настороженно, но несколько смелее, чем обычно.

– Тамара, – пробасил шеф, – вы, кажется, с собирались уходить? Не передумали?

Ему сейчас слишком хотелось, чтобы она ушла.

Это очевидность… Ну уж нет!..

– Передумала! – весело объявила Тамара. – И довольно давно! Мне бабушка отсоветовала. Я всегда к ней обращаюсь в сложных случаях.

С родителями отношения Тамары как-то не заладились. Они больше были привязаны к младшей дочери – более послушной, в сметной и больше их устраивающей. Родители так часто ставили Тамаре сестру в пример, что она не выдержала и сбежала к бабушке, да таксам и осталась. Она училась на четвертом курсе университета и вечерами отправлялась на занятия. Именно учебу и выдвинул когда-то президент в качестве основного аргумента. Он, дескать, всегда отпускает ее на лекции и на сессии, а как поведут себя в этом случае новые хозяева еще неизвестно. Это была правда. Даже Юлька, которая постоянно выходила из себя, услышала, что кому-то из сотрудников нужно уйти с работы пораньше, отпускала Тамару без слов.

От работы и учебы Тома уставала, и бабуля давала ей в субботу возможность выспаться как следует: выключала телефон и ходила на цыпочках, пока наконец любимая внучка не протирала сонные глазенки.

По весеннему теплу Тамара с бабушкой всегда уезжали на дачу. Родители и младшая сестра к выездам загород не тяготели.

Тамарино «нет» президенту не понравилось. Он занервничал еще больше, начал заикаться на всех слогах подряд и неожиданно сообщил, что его мать живет совсем недалеко от Тамариной дачи и что он не возражает как-нибудь заехать выпить с Томкиной бабулей чаю…

По-видимому, ответ требовалось дать немедленно. Тамара была сообразительной девочкой, не глупее Юльки.

– Только вы предупредите меня заранее, мы сейчас не каждые выходные туда ездим, – сказала Тамара. – А летом мы будем там жить…

Кажется, президент хорошо усвоил полученную информацию. Тамара отправилась работать. В глубине души она очень радовалась возможному свержению нон-стопки. Тихая Валентина нравилась всем куда больше. Но… Как же тогда она, Тамара?! С кем и как она сама собирается делить на редкость просторное ложе президент? Да и собирается ли он вообще кого-нибудь свергать? Умненькая девочка догадывалась, что так вопрос не стоит, а мужские излишества часто превосходят женские в тысячекратном размере. И не хочет ли шеф просто-напросто купить таким нехитрым способом ее молчание?! Почему бы и нет…

Тамара задумалась. Валентина, конечно, о разговоре с Томой не подозревала.

* * *

Валя тоже не находила себе покоя. Если секретарша их выдаст… Кому? Юльке или жене? А вдруг сразу обеим?!. Чем все это закончится? Да уж наверняка ничем хорошим… Они зарвались, запутались.

Валентина, презирая саму себя, стала неловко заискивать перед Тамарой, слишком часто, без всякого повода, обращаться к ней, без конца благодарить за какие-то незначительные услуги, чаще, чем нужно, похваливать. Умненькая девочка смотрела хитренькими глазками и улыбалась. Неуравновешенная Валентина психовала все больше и больше.

Мать, сразу же заметившая перемену в настроении дочери, возликовала: неужели любовь пошла на спад?! И сбудется ее заветная мечта о возвращении дочки в родную семью…

Удивился и Виталий, присмотревшись к жене: она подозрительно осунулась за пару дней и выглядела безрадостной. Очевидно, мысль о восстановлении стабильного статуса верной жены была ей в тягость. Впрочем, умудренный жизнью Виталий не слишком обольщался и не очень поверил в тоскливые и грустные серые очи своей половины. Он по опыту знал, что от таких женщин, как его Валька, ни один здравомыслящий мужик так запросто не откажется – он сам когда-то здорово прокололся! – а поэтому… Поэтому разлад между возлюбленными, скорее всего, временный. Виталию очень хотелось, чтобы это время затянулось на неопределенный срок.

* * *

– Что? – , спросил Тарасов и осторожно провел ладонью по ее груди. – Тина, что случилось?..

Они лежали рядом, уже успокоившиеся, тихие, умиротворенные, но Артем чувствовал: что-то не так. Валентина вспомнила о Юльке… Ну да, снова о Юльке, в который раз… Он упрямо не желал с ней расставаться, даже мысли об этом не допускал.

Зато опасное расстояние между Валентиной и Юлей неуклонно сокращалось до неизбежно-дуэльного.

Валентина вдруг представила, как несколько дней назад Тарасов точно так же лежал возле Юльки, точно так же опускал тяжелую, широкую ладонь на ее грудь… И в чем разница?!. Только в размерах этой груди… Валя представила себе, как он – точно так же! – раскрывает своими губами Юлькин всегда готовый распахнуться рот, как кладет ее на себя… Валя передернулась от гадливости.

– Тина, что с тобой? – тревожно спросил Артем. – О чем ты так упорно думаешь?..

– О том, как ты делаешь это с Юлькой! – выпалила Валентина и тотчас пожалела о сказанном.

Но слово не воробей: вылетит – не поймаешь.

Тарасов резко повернул Валентину к себе. Она ощутила его бешенство и отчаяние. Он с трудом сдерживал себя.

– Согласись: женщина, думающая даже в постели, не слишком впечатляет! Это нонсенс!

– А, собственно, почему? – не согласилась Валентина. – Думать нужно даже сидя на горшке! И тебе как раз не мешает поразмыслить о многом!

Тарасов больно сжал ее руки:

– Я учту твой ценный совет! И не могу заставить тебя ни о чем не думать! Но все-таки имею право кое о чем попросить… Наверняка имею!

Хотя бы поменьше молчать! Это поначалу ты мне казалась тихоней! Тина… – Он помедлил. – Мне будет очень плохо, если ты уйдешь… Но, понимаешь ли, мне будет тоже очень плохо, если я откажусь от нее… И еще тяжелее, если я не буду видеть Кляксу… Я прошу тебя: постарайся меня понять…

– А я стараюсь, – сказала Валентина. – Я очень стараюсь… Но у меня не получается…

Тарасов положил голову ей на грудь:

– Тина, это действительно, наверное, звучит смешно и цинично… Глупо или еще не знаю как…

Но я сказал тебе правду.. Ты мне нужна… И они тоже… Ну что я могу поделать с собой?!. Я таким уродился… Урод уродом…

– На редкость самокритично! – съязвила Валентина. – А как насчет перестройки?

– Это невозможно, – пробормотал Тарасов. – Ты не уйдешь?..

– Если ты меня не уволишь! У тебя это запросто…

Артем вздохнул, молча соглашаясь, притянул Валентину к себе и раскрыл губами ее рот. Она ответила на поцелуй. А перед глазами продолжала стоять лохматая, светловолосая девочка с синими глазами, покорными лишь одному человеку на свете…

– Ты мне нужна… – повторил президент.

* * *

Роман появился в офисе прямо с утра, как всегда обвешанный фотоаппаратурой, в вечных джинсах и куртке. А за ним следом – две долговязые фотомодельки в полной боевой раскраске. Они лепетали о чем-то своем, девичьем, тайном, и то и дело бросали на Романа томные взгляды.

Избалованный женским вниманием секс-фотограф от липнувших к нему девок грубо отмахивался, как от комарья, откровенно издевался, а то и матюгал. Они, к нему давно привыкшие, ругани словно не слышали и нежно ворковали по-прежнему.

Жанна встретила Романа ласковой улыбкой, скопированной у фотодив. Поднаторела в общении с ними.

– Вы мне нужны, – сказала ему Жанна.

– Я всем нужен! – равнодушно отозвался фотограф. И в подтверждение своих слов кивнул на свой эскорт. Девицы просияли белозубыми улыбками.

– Девочки подождут! – жестко сказала Жанна.

Немного удивившись ее тону. Роман благоразумно решил не спорить дальше с проклятою бабой, отправил своих провожатых в приемную к Тамаре и завернул в Жаннин кабинет.

– Мы готовимся к юбилею Артема Максимовича! – сообщила Жанна. – Нам нужны его хорошие фотографии. Желательно вместе с Юленькой…

Роман сразу заподозрил неладное.

– Как-то очень быстро вы забыли историю с новогодней газетой! – мрачно сказал он. – Хотите повторить? Или это подвох? Обручальное кольцо президента крупным планом рядом с фавориткой?

– Да нет, это совсем другое! – попыталась переубедить фотографа Жанна. – Мы ведь должны отметить такой день!

– Должны – и отметим! – бодро согласился Роман. – Соберемся и выпьем! Но сначала подарим ему белоснежный пеньюар! Если найдем его размер! Только к фотографиям вы меня не припутывайте!

– Ну что вам стоит пару раз щелкнуть? – пробормотала расстроенная Жанна.

– Это слишком дорого стоит: меня потом так щелкнут – не обрадуешься! Да и вас тоже! Так что советую обойтись без фоток шефа! Он, кстати, очень не любит фотографироваться, и правильно делает – выходит отвратительно! А стараться ради его нефотогеничной физиономии, признаюсь, мне неохота!

Ленив! Так что прощения просим!

И Роман откланялся, напоследок взглянув на Жанну хитро и насмешливо. Да, ее последний, старательно обдуманный ход большой оригинальностью не отличался. Ею двигало отчаяние. А оно дружит с недальновидностью. Но Жанна слишком многое поставила на карту, чтобы теперь так просто отступить… Ей не казалась препятствием Настя – странно! почему? – и верилось, что стоит лишь убрать с пути проклятую Юльку…

Да, убрать… Но как это сделать?!.

Восхитительный вид постройневшей, помолодевшей и пристрастившейся к спорту жены вызывал у Виталия постоянное раздражение. Хорошо, что они виделись редко: оба допоздна на работе. Он старался не задумываться о случившемся – пусть занимается спортом, если это теперь так называется! Ему наплевать! И это пройдет, как все на свете… Только неизвестно когда, а хотелось бы поскорее…

Вдобавок она слишком подружилась с какой-то Юлей, девушкой, очевидно, слабой и хилой, и часто шастала к ней домой. Новая подруга с некрепким здоровьем жила одиноко, а потому нуждалась в помощи и присмотре более опытной Валентины. А Танька, в свою очередь, подружилась с девочкой Сашей, и тоже, по примеру матери, опекала ровесницу.

В женскую дружбу Виталий не верил никогда, относился к ней с большим предубеждением и подозрением. Поэтому Вальке он не доверял ни на грош, скептически выслушивал ее объяснения, произносимые с широко распахнутыми ему навстречу, чересчур честными, ясными глазами и неизменно насмешливо хмыкал. Ему, в общем, все равно… Он заставил себя так думать, убедил в этом, но каждый раз, когда видел переполненную радостью жену, впадал в глухое бешенство.

Наконец он сообразил расспросить дочь: а вдруг Танька что-то знает? Во всяком случае, сможет ему прояснить некоторые детали… И дочь не подвела.

Она охотно говорила о дяде Артеме – он даже выше тебя, папа! – о том, как они давно, с самой зимы, часто гуляют в парке, а Таня с Сашей, дочкой дяди Артема, вместе играют и бегают…

С самой зимы… Идиот!..

Правда, в этих невинных прогулках не было ничего предосудительного… Женаты.., с детьми… Но Виталий не вчера родился и прекрасно знал, что почем… Вот только надо ли ему вмешиваться?.. И он благоразумно решил подождать.

26

Она неслышно подошла сзади в пустом коридоре, положила ему руки на плечи и прижалась – так спокойно, так откровенно, так нагло – рисковая женщина! – что президент на мгновение растерялся. Не столько от ее беспредельной смелости, сколько от своей собственной реакции. Очевидно, он уже так привык к своему положению между несколькими симпатичными стульями – еще немного, и их тоже станет двенадцать, как в широко известной книге, – что созрел моментально и готов был ей ответить. И ответил…

– Ты когда сегодня освободишься? – спросил он, повернувшись. – Я в шесть подъеду к универсаму на углу. Там тебя заберу… Идет?

– Идет, – мило улыбнулась она и поправила сползшие на нос очки.

У нее тоже был изумительный низкий голос…

А Юлька больна надолго и всерьез, и помешать им некому..

Без пятнадцати шесть в кабинет неожиданно вошла Валентина. Тихий океан серых глаз…

Шеф явно торопился уезжать и нервничал.

– Что? – спросил он недовольно. – В воскресенье, как всегда, в двенадцать…

Сильно споткнулся на первом слове…

– У нас серьезные проблемы, задержись, – сказала Валентина.

И положила на стол несколько бумаг.

– Без Юли все ломается и катится в тартарары.

Вот посмотри, что подписала Петрова…

Тарасов глянул и опустился на стул. Валентина с интересом, пристально изучала выражение лица президента. Оно стало жестким и властным. Сейчас заклокочет дремлющий вулкан…

– За что это мы должны платить? За неполученный товар?! Что за странные, не согласованные со мной предоплаты? А из чьего кармана?! Она совсем ополоумела?!

Валентина безразлично пожала плечами. Тебе виднее, шеф… Ты здесь самый главный…

Тарасов шарахнул кулаком по столу. Валентина не пошевелилась.

– Тамара, – тихо, запутавшись с первым слогом, сказал в трубку босс, – Петрову немедленно ко мне!

Тина, ты останься!

Она снова меланхолично пожала плечами. Денежные документы Валя случайно обнаружила на днях на столе новой бухгалтерши-растрепы… И взяла себе: хотела либо посоветоваться с Юлькой – как лучше себя вести? – либо подождать ее выхода… Но ждать было больше нельзя.

* * *

Они остановились в коридоре возле темной и, как предполагалось, пустой комнаты… Но там не ко времени оказалась непутевая офисная уборщица Зина, вдруг решившая привести несчастную каморку в очередной раз в порядок…

Болтливая баба не утерпела. Валентина вошла в комнату своих подчиненных в тот момент, когда они все, задыхаясь от восторга, слушали явно приукрашенный, изобилующий множеством присочиненных деталей и подробностей рассказ уборщицы Зины о том, как «эта ваша вся из себя важная Жанна Александровна – не подступись! – прямо вешалась – ни стыда, ни совести! – на президента».

– А он что? – спрашивали с горящими глазами менеджерши.

Сейчас моментально разнесут повсюду эту свежевыпотрошенную новость…

– Да что – он? – пожимала плечами Зина уборщица. – Мужик – он и есть мужик! Ему жена не жена, дети не дети! Эта ваша Жанна его так облапила, что он прямо весь, бедный, затрясся!

– От злости? – спросила юная менеджерша.

– Дура ты! – сказала Зина. – Молодая еще, глупая! Чего выдумала – от злости! Как же! Ты мужиков-то в натуре видела? Сказал, что в шесть заберет ее у магазина на углу… Сама все слышала!

– Зина, вы слишком много слышите! – холодно заметила до этого никем не замеченная Валентина. – Идите и работайте! И вам, коллеги, я тоже советую заняться делами!

Она вышла, вернулась к себе, быстро нашла необходимые бумаги и взглянула на часы. Было без пятнадцати шесть…

* * *

– Где ты нашла эти документы? – спросил президент у Валентины, пока ничего не подозревающая Жанна шла по коридору к кабинету.

Валентина замялась. Сказать правду – значит подставить новую бухгалтершу, которая теперь здесь долго не задержится… Хотя у нее все равно конец один – бумаги ею завизированы.

– В бухгалтерии, – нехотя сказала она. – Валялись неприбранные… Нужно как можно скорее вылечить Юлию… Я не хотела тебе говорить, но Петрова давно уже абсолютно ничего не делает! Ленивая, бездарная и гладкая, как кафельная плитка. Не за что зацепиться.

И подумала про себя: делает, конечно, и еще как делает – интенсивно ищет себе мужа-москвича…

Солидно-обеспеченного. А жена для нее не препятствие.

Вошла Жанна. Рекламное сияние на ее лице слегка потускнело, а потом и совсем исчезло при взгляде на президента.

– Почему вы это подписали, не согласовав со мной? – спросил он, совершенно не справляясь с неподвластными словами.

«Дело сделано! – торжествующе определила Валентина. – Он никому никогда не простит желания даже на мгновение подменить его и стать выше…»

Воплотить в жизнь новогодний совет Ольги Николаевны выпало на долю Валентины.

– У вас есть гарантии, что это все будет оплачено?

Письменные? Где они?! Вам не кажется, что вы слишком много на себя берете?!

Ему с трудом дались эти несколько фраз. Валентина опустила глаза: когда он волновался, его тревога передавалась и ей.

– Вы не беспокойтесь, Артем Максимович! – попыталась кое-как выйти из положения Жанна. – Я все улажу! Там нас не обманут…

У президента окаменели скулы:

– Обмануть могут где угодно!

Вот уж настоящая правда…

– Но не это главное! Главное, что вы, я смотрю, довольно успешно осваиваете несвойственные вам функции! Вы прекрасно знаете, что я распорядился каждый – каждый! – финансовый документ согласовывать со мной! Я этих бумаг не видел! Кроме того, они вообще валялись абсолютно бесхозные на столе в бухгалтерии! Вы за бухгалтерией не следите?

А это ведь одна из ваших прямых обязанностей!

Главный бухгалтер с завтрашнего дня свободна!

Срочно ищите новую! Справьтесь, как себя чувствует Юлия Леонидовна! Нам ее очень и очень не хватает! Кстати, я вас тоже у нас в фирме не задерживаю…

Валентина боялась поднять глаза, чтобы Жанна не увидела в них то, чего ей все-таки при любом раскладе видеть не стоило. Впрочем, Жанне было не до Валентины…

– Я хотела бы объяснить… – попробовала Жанна сделать еще одну попытку что-то исправить.

Но она знала шефа куда хуже, чем Валентина и Юлька. Исправить здесь уже ничего было нельзя.

– Мне больше ваших объяснений не требуется! – Президент встал, считая аудиенцию оконченной. – Валентина Семеновна, задержитесь ненадолго…

Валя с трудом сдержала смех, вспомнив Мюллера и Штирлица, но тотчас притихла под бешеным взглядом шефа. Жанна неслышно исчезла.

– Что ты хохочешь?! Тебе смешно? – спросил Тарасов. – Я чуть не грохнул по ее милости за здорово живешь прорву денег, а ты веселишься!

Он мялся и терялся перед каждой буквой…

– Но ведь не грохнул же! И как раз по моей милости! – вывернулась Валентина.

Он едва улыбнулся:

– К походу готова, находчивая?

– Всегда, президент! А что передать Юленьке?

«Мой конь притомился, стоптались мои башмаки?..»

Он снова стиснул тяжелые кулаки:

– Какие вы все, бабы, ядовитые! И ты. Тина, не исключение! Просто язык чешется брякнуть какую-нибудь гадость! Дамские штучки!

– Значит, я так ей и передам: ты очень ее любишь и жестоко скучаешь без нее! Просто погибаешь в невыносимых страданиях! И моратория объявлять не собираешься! Она будет счастлива!

И Валентина вышла из кабинета. Тихий океан серых глаз…

Тарасов сидел за столом, уперевшись взглядом в стол, изнемогающий под бременем тяжелых, в любой момент готовых к бою кулаков.

Результат имеет силу приговора.

* * *

Юля в настоящем детском восторге выслушала подробный отчет Валентины об отставке Жанны.

– Сушечка! – На радостях Юлька расцеловала Валю. – Я уж не чаяла, когда это произойдет и случится ли вообще! Ты такая молодчина! А вдруг она передумает и заберет свое заявление назад?

Валентина прикусила губу:

– Сделай так, чтобы он его не отдал! Сумеешь?

– Я постараюсь! – проворковала Юлька и, не стесняясь Валентины, вне себя от радости, набрала знакомый номер. – Мне Валечка все рассказала! – выдохнула в трубку Юля. – Подробности, которые называются деталями. Я скоро выйду на работу! Дня через два! Ты когда вырвешься?

Юлькина мордашка слегка поскучнела. Валентина отвела глаза.

– Да, конечно, хорошо… – бормотала грустная Юлька. – Позвони…

Она положила сотовый на стол и снова уставилась на подругу. Несколько удивленно.

– Девушка, разрешите с вами познакомиться! – вдруг сказала она, словно только что рассмотрела Валентину. – Ты шикарно выглядишь! Может быть, и мне тоже ходить с тобой вместе в походы"? Раз это так здорово отражается на лице и фигуре! А куда ты ходишь? Это далеко?

Валентина вздрогнула… Маршрут известный: «На ясный огонь, моя радость, на ясный огонь, езжай на огонь, моя радость, найдешь без труда…»

И это было бы просто отлично – всем вместе…

Просто гвоздь нашей общей программы…

– Вообще это довольно сложно… В нашем тур-клубе сейчас слишком много желающих… Тренер не хочет брать дополнительную нагрузку… Но я все равно о тебе поговорю…

– Поговори! – просительно сказала Юлька. – Я буду себе там потихоньку прыгать за вами с кочки на кочку, как сумею! А Настя больше не появлялась?

– Да нет! – пожала плечами Валентина. – Что она у нас забыла?

– А знаешь, Сушечка, – неожиданно сказала Юлька, – по-моему, моя жизнь проходит очень нелепо… В этих сражениях… Я борюсь за то, что просто невозможно завоевать. Это бессмыслица…

– У всех есть свои собственные бессмысленно прожитые годы, за которые потом становится стыдно, – пробормотала Валентина. – Не только у тебя…

Об этом еще Островский писал.

Юлька задумчиво наморщила лоб:

– Островский? Это который про Бальзаминова?

А где он такое писал?

Валентина вздохнула:

– Нет, это который про сталь… Неграмотное юное поколение!..

– Почему? – не обиделась Юлька. – Грамотное!..

Только в другую сторону…

Юная современница перестройки в России была русским продуктом совсем иной эпохи и закалялась в условиях реформы ЖКХ, смены президентов и построения капитализма.