Текст книги "Самурай"

– Логично. «Да, это я!» – крикнул я, приоткрыв дверцу.

На поляну вернулся синьор Альгеро собственной персоной. Этот – настоящий самурай! Теперь точно можно выходить. Я кивнул головой ребятам и спрыгнул на землю. Ребята вылезли следом.

– Что это вы так долго не выходили? – поинтересовался Доменико.

– Правильно. – Синьор Альгеро одобрил нашу подозрительность. – Это ведь могли быть не мы.

Глава 6

Самое дорогое для меня место в этом мире. Мы-то здесь в безопасности, а проф? Что там, в Палермо? Судя по всему, серьёзный конфликт с Кремоной, разочарованной провалом заговора. И у ребят там родители, братья и сестры. Правда, последний раз сколько-нибудь серьёзные уличные бои были лет пятьдесят назад, и их результаты не понравились ни одной из конфликтующих сторон. Но все же «история учит нас тому, что мы у неё ничему не учимся».

– Вы что-нибудь знаете? – спросил я синьора Альгеро. – Что там происходит?

– Когда мы уходили, войны ещё не было. Утром катер прилетит – разберёмся. А много болтать по комму сейчас – навлекать на себя неприятности.

– Понятно.

Лариса прижалась ко мне, я обнял её за плечи:

– Всё будет хорошо.

– Угу, – всхлипнула она, – я сбила катер…

– Да, ты – молодчина!

– Там же мог быть человек!

– Он хотел нас убить. Не волнуйся, его шансы катапультироваться ещё больше, чем были у нас.

– А у нас какие были? – заинтересовалась Лариса. Любопытство победило все остальные чувства. То-то же!

– Ну я не выключал автоматическое катапультирование. Так что мы бы тоже успели, ну… капсула дочухала бы до ближайшей суши… Правда, что было бы с нами потом…

Нас накормили ужином, девчонкам уступили палатку, а все остальные завернулись и устроились прямо вокруг костра – ночи на Джильо тёплые круглый год.

Проснулся я на рассвете, услышав тихий гул двигателя: прилетел катер с виллы. Лагерь был свёрнут в рекордные сроки: вряд ли война сюда докатится, но если докатится…

Джильо не так беззащитен, как Липари, но оборонять виллу нечем, так что мы все улетаем в Джильо-Кастелло, городок, где живут фермеры, осваивающие местные джунгли. По большей части это удалившиеся на природу ветераны армии Кальтаниссетта плюс несколько ссыльных: жить бок о бок с горынычами не всем нравится. Этих (не горынычей, а ссыльных), правда, на время войны согнали в какое-то убежище, будут в безопасности и в спину не ударят. Начальник гарнизона, по совместительству мэр города, отставной майор Торре отдал наших девочек на попечение своей жене и немедленно мобилизовал меня вместе с личным транспортом. Ещё бы, «Феррари» – половина всех ВВС острова. А если по боевой мощи – процентов девяносто. Я намекнул, что автоматика управляет стрельбой глупее, чем люди, так что лучше бы нам с ребятами летать вместе. Майор не возражал: в этом городишке даже десятилетки ходят с боевыми бластерами (и никаких проблем, между прочим, друг в друга не стреляют, внутренние конфликты разрешаются так же, как и везде, голыми руками). Впрочем, ближе к делу: всю эту мелкоту загнали в убежище, бластеры у них только против горынычей – нельзя же удержать мальчишек в пределах периметра. Гвидо не моргнув глазом соврал, что ему тринадцать, мы, само собой, не стали его выдавать.

Посовещавшись с командованием, майор решил, что если на нас и нападут, то без существенной поддержки с воздуха, а значит, у нас есть шансы на успешные боевые действия, ну не высадят же сюда десантный батальон, кому этот Джильо интересен. Оборонительная линия вокруг городка построена уже давно (Кастелло!) и поддерживается в идеальном состоянии. Все только ворчали, что пропадают горячие денечки: на экваторе собирают три урожая в год и настало время очередного сева, а майор всю технику с полей согнал. Все это я узнал на совещании высшего командного состава, на которое попал в качестве маршала авиации.

Всё! Отныне и вовеки веков я постоянно вожу с собой ноутбук. Чтобы получить письмо из Палермо и отправить своё, пришлось получать санкцию мэра – явный перебор! А пользоваться незащищённой комм-связью он запретил. Правильно, я бы тоже так сделал. По меньшей мере, Лариса, как дочка зам. шефа СБ, – суперценная заложница во время войны. Лучше пусть никто не знает, где она.

Письмо профа было кратким, как все его письма и записки, а уж если он занят… Но главное, я смог успокоить ребят: их семьи не пострадали, и уличных боёв в городе не было. Пока!

В полдень майор Торре сообщил нам неутешительную информацию службы слежения: сюда идёт большой десантный корабль Кремоны. К вечеру будет. Интересно, что им надо?

– Хм, – предположил Лео, – архипелаг довольно перспективный, его же тоже можно терраформировать. Ты карту видел? Кто владеет Джильо – владеет архипелагом.

– Странная цель, – не согласился я. – «Попробуем откусить всё, что получится». Так, что ли? Если уж воевать, то так, чтобы противник долго не смог подняться. Если они проиграют там, на севере, Джильо им не понадобится. Обрати внимание, нам подкрепления не дождаться. Ладно, это пока неактуально. Какая у них поддержка с воздуха?

– А кто ж их знает?

– Тяжёлый случай. Ночной воздушный бой с неизвестным противником – это как раз то, о чём я всю жизнь мечтал.

– Перечисли на всякий случай, о чём ты ещё всю жизнь мечтал? Чтобы мы были к этому готовы, – ехидно заметил Алекс.

Что это с ним? Испугался? И хочет держаться от меня подальше? Или так: испугался и пытается победить свой страх? Скорее второе. Забавно, что Гвидо выглядит спокойнее. Наверное, не осознаёт степень опасности. Вот и пусть не осознаёт. А Алекс справится, не маленький.

– Ракеты у нас «воздух-воздух». – Замечание Алекса я проигнорировал. – Корабль они топить не захотят! И у них, поди, такая ПРО, что моей мелкотой не прошибешь.

– А ты хотел одним могучим ударом? – спросил Алекс.

– Конечно. Хоп – и все. Ладно, пошёл я тестировать «Феррари», мне тут обещали поменять сгоревшие ячейки.

Местный мастер на все руки лично с профом знаком не был, но в той войне участвовал, от него я узнал ещё одно примечательное высказывание моего чересчур скромного приёмного родителя: «Если вы владеете инициативой и в городах от шума просыпаются кошки, значит, вы – плохой полководец». Синьор Мигель – хороший полководец. А здесь будет шумно. Вывод: инициативой мы не владеем. Неутешительно. А если война вышла за рамки компетенции Корпуса Быстрого Реагирования… То кто у нас будет всеми командовать? Формально сам ББ, но он человек мирный и даже не имеет военного образования. Наверное, проф, больше некому.

Опять томительное ожидание боя. Интересно, это на любой войне так? А как себя чувствовал солдат в окопе веке этак в двадцатом, когда до противника рукой подать, и такое состояние могло длиться месяцами? Кошмар! У всех войн на Этне есть по крайней мере одно большое достоинство: их горячие стадии скоротечны, два-три дня боев, потом политические и военные маневры несколько месяцев, а то и лет. Потом история повторяется.

На закате один из ветеранов на здешнем стареньком, плохо вооружённом катерочке полетел на разведку: майор опасался, что противник высадит десант в джунгли и мы получим сразу две атаки. Я предложил слетать на «Феррари», но Торре так на меня посмотрел… Больше я с глупыми инициативами не вылезу. Катерочек не вернётся, это ясно. Я тоже мог бы не вернуться из такой разведки, и город остался бы без прикрытия с воздуха.

Глава 7

Несколько маленьких отрядов рейнджеров скользнули в лес. «Тряхнуть стариной», – как выразился один из фермеров. Да, фермеры фронтира – это такой народ, головы горынычей, покрупнее той, что есть у меня, украшают каждую гостиную в этом городке. Здесь на выборах мэра у каждого столько голосов, сколько он прикончил хищных ящеров крупнее человека. Очень смешная демократия! Мастер золотые руки был приставлен к «Феррари» в качестве техника и веселил нас рассказами о здешних обычаях. Так я и не понял насчет выборов – это шутка или всерьёз.

– А какая разница? – спросил Алекс. – Это заслуживает того, чтобы быть правдой.

– Что, не уедешь отсюда без головы горыныча? – поддел я его.

– А у тебя есть?

– Есть.

– Значит, мне тоже нужна.

– Голова горыныча – это банально, – заметил Лео, – а кто ещё подходящий здесь водится?

– Ага, – пояснил я, – маракан, например. Но у нас нет тяжёлого танка, чтобы его прикончить, и космического крейсера, чтобы увезти трофей.

– Как вы можете веселиться?! – воскликнул Гвидо. Что-то его спокойствие быстро разлетелось вдребезги.

Я подсел к нему поближе и слегка ткнул локтем в бок:

– Эгей, лязгай зубами потише!

Гвидо едва заметно улыбнулся, но дрожать перестал.

То, чего так опасался наш командир, случилось: в наступающем мраке десантный корабль подошел к берегу в десяти километрах от Кастелло. Как они высаживали десант и сколько их, мы уже не узнали: на корабле стоит ракетная батарея. И нам с ребятами предстоит познакомиться с ней в ближайшее время.

– Взлетай, – приказал мне Торре.

– Ave, Caesar, morituri te salutant![4]4
  Славься, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!-в Риме в имперскую эпоху гладиаторы, выходящие на арену, приветствовали императора именно этими словами.


[Закрыть] – ответил я и полез в катер. Если кто-нибудь не в силах последовать за мной, пусть остаётся.

Ха, последние трусы на Этне вымерли лет триста назад от инсультов при встречах с горынычами, мараканами и иже с ними, у выживших просто нет такого гена.

– Верх и низ – автоматика, Лео – хвост, Алекс – право, Гвидо – лево, перегреется – предупреждайте, я не успеваю отслеживать.

– Ясно, – нестройно ответили ребята.

– И учитывать, что 20g – это очень больно, я не буду[5]5
  Внутренний гравитатор обеспечивает комфортное существование экипажа во время боя, гася перегрузки, но только до 15 g. Всё, что больше, за свой счёт (ложемент, впрочем, хороший).


[Закрыть], девочки остались на земле.

– Свои ребра побереги, – насмешливо посоветовал мне Лео.

Тесты. Запуск двигателя. Мягкий, почти незаметный взлёт. Экраны снова работают на сто процентов, спасибо мастеру, на коленке ведь починил. Бортовые огни я выключил, здесь и сейчас в небе только враги. Пусть они по радару целятся, если смогут. В тепловизоры при такой жаре я почти не виден.

Хищный силуэт корабля я увидел сразу, в трёх километрах от берега, минут через десять он подойдет поближе и будет высаживать десант. Я вспомнил военную историю, к счастью, тактика выжженной земли на Этне непопулярна: война – это бизнес. Оставить пожарище – плохой бизнес.

У Торре есть кое-какая артиллерия, но против этого корабля она, прямо скажем, не смотрится, да и мои бластеры и ракеты против него слабоваты. Не знаю, что майор планирует сделать; нам приказано сбить все, что летает. Если сможем.

Я пролетел над самыми мачтами. Нижний бластер расстроил ряды готового к высадке взвода на палубе. Враги не утерпели – дали ракетный залп. Ха, я не тот беззащитный, которого вы сбили только что. Противоракетная защита на время практически вырубила питание экранов, но зато почти все их ракеты взорвались над самым кораблем: айкидо в масштабах воздушного боя. О! Ваши собственные осколки – это вам не жареный крысиный хвост. На палубе вон даже пожар. Гасили они его минут пять. За это время я нарезал несколько больших кругов, постепенно набирая высоту. Сердце бешено колотилось: а ну как нас догонят прежде, чем экраны выйдут на рабочий режим.

– Неплохо для начала, – одобрил Алекс.

– Ага, – согласился Лео, – падает мужик с сотого этажа…

– А за бородатые анекдоты будем скармливать горынычам! – прервал его я.

– А я надеялся, закармливать мороженым, – подал голос Гвидо.

О, шутит – значит, в порядке.

– Фисташковым, – пригрозил я.

– Ой!

– А что? – удивился Лео.

– Энрик говорит, что оно солёное. Я не пробовал, – пояснил Гвидо.

– Внимание! Сзади!

– Вижу, – проворчал Лео, нажимая на гашетку. Прекрасно, на десантных кораблях больших катеров обычно не бывает. А в свалке «один против всех» самонаводящиеся ракеты чаще попадают во «всех», так что я бы на их месте поостерёгся. А с этими маленькими, реактивными мы уж как-нибудь справимся.

Мне пришлось немало покувыркаться, чтобы уйти от трёх выпущенных в нас ракет – не-е, я был не прав, распознаёт она «свой-чужой»… Ребята крыли меня на чём свет стоит – я мешал им стрелять. Потом я несколькими меткими выстрелами сбил две из трёх уже доставших меня ракет, третья попала. Верхний бластер сгорел, а экран потерял половину ячеек. Плохо. Я рванул вверх, чтобы получить небольшую передышку: у них нет антигравитаторов, и тут им за мной не угнаться.

– Чем ругаться, – сказал я, постаравшись сделать это спокойно, – лучше бы по ракетам тоже стреляли, они опаснее.

– Понял, – ответил Лео, – был не прав.

– Ладно, пошли вниз. Сколько их там осталось?

– Кто ж их считает? – ухмыльнулся Алекс. – Все наши.

Я вспомнил, как Барлетта падал в пике на моих противников. Ястребы мы или не ястребы?

– Сейчас сверху на стайку этих птичек, – предупредил я ребят, – попробуйте пощипать их как следует.

Жаль только, что Лео не сможет принять участие в этой охоте. Кормовой бластер будет догрызать самых храбрых, тех, кто кинется вслед.

Вот оно, самое перспективное место, если мы не подстрелим хотя бы троих – сами дураки. «Феррари» прошил скопление врагов сначала вниз, потом вверх, а потом ещё раз вниз, почти до самой воды. Перегрузка не меньше 20 g. Сломанные ребра снова хрустнули. Зато улов – пять птичек. Нет, шесть: Лео тоже времени не терял.

На радаре осталось только четыре отметки, и тут корабельная установка дала ещё один ракетный залп. Надо же, своих не пожалели. Я опять запустил противоракетную защиту. На этот раз ракеты взорвались слишком далеко от корабля и не причинили ему вреда, зато мы сейчас практически беззащитны.

– Экраны всё! – крикнул я и опять повел «Феррари» вверх. На полпути нас уже ждали, на это, наверное, и был расчёт.

У «Феррари» начала плавиться броня: стрельба противника не давала нашим экранам выйти на рабочий режим. Я с трудом проскочил мимо них за стокилометровую отметку, но ещё двоих мы сбили: одного Лео, а второго Гвидо, – сектор Алекса оказался пустым, а от автоматики толку, как всегда, никакого.

– Можно выдохнуть, – успокоил я экипаж, – сейчас чуть охладимся, и ещё разок.

Скрипя зубами от досады, я читал список поломок: все экраны потеряли кучу ячеек – не меньше половины, а верхний вообще три четверти. Что гораздо хуже, сгорела нижняя видеокамера: я теперь слеп на один из своих шести глаз. В бою, который нам теперь предстоит, самый главный глаз. Ещё внутренний гравитатор вышел из строя (ах ты, чёрт, хуже не придумаешь). Теперь у меня возможности, как у этих старых реактивных… И если я об этом забуду, нас просто сплющит.

– Гвидо, тебя ещё не раздавило? Всё время молчишь.

– В порядке, – ответил он хрипло.

– Хорошо.

Прошло не меньше десяти минут, прежде чем бластеры охладились, а экраны заработали как полагается, в меру своих уже слабых сил. Отметок на радаре не прибавилось, значит, это всё, больше у них катеров нет. Эту пару мы уж как-нибудь собьем. Вот они летают, защищают друг другу хвост – это, наверное, автоматы, программа иногда дает сбои в таких сложных случаях, а хотя бы и нет, что они ещё могут сделать? Я вспомнил свои слова о подкреплении – мы и есть подкрепление. Если бы они посадили на палубу хотя бы четыре Джела – нам бы не поздоровилось. А пока не поздоровилось им. Рано я радуюсь, как ещё дела там, на Земле?

– Сбиваем эту пару, а потом ещё один фокус с кораблем, – сказал я. – Начали!

И мы опять пошли вниз. В который уже раз? Не считал. Э-э, всего-навсего второй.

Бац! Бац! Бац! Бац! Ну наконец-то я сам кого-то сбил в этом бою. Второго тоже сбили. Отлично, приказ Торре мы уже выполнили. Теперь ещё разок попортим жизнь морякам.

Черт, не вижу я, что делается у катера под брюхом, мораль: будем летать вниз головой. А там бластер не пашет, ну что за напасть с этой автоматикой: себя и то защитить не может. Над кораблем я прошел правым бортом, Алекс догадался устроить ещё один тарарам на палубе. Залп! Вот вам! Ещё залп! А это уже нам. Целая стая ракет понеслась по нашему следу. Всё, никаких кувырканий, просто бегство. Быстрее, быстрее… Когда у Лео перегрелся бластер, за нами летели уже только три ракеты. Только… С нашими экранами одной хватит. Я летел над самыми джунглями, едва не касаясь верхушек папоротников. А может, и касаясь… А ведь идея! Не-е, «Феррари» не рассчитан на такого психованного летчика. Передняя камера приказала долго жить, заляпанная какой-то зеленой дрянью. Но две ракеты взорвались в джунглях, подняв хорошие фонтаны грязной воды. Третью Лео подстрелил из немного охладившегося бластера. Уф-ф!

– Ты что? Решил поохотиться на мараканов? – поинтересовался Алекс, когда мы немного набрали высоту.

– О-о-о! – Лео стонал от немного нервного хохота. – Смешно будет, если эти ракеты и впрямь в кого-нибудь попали.

– Молись, чтобы это были вражьи десантники, – устало предложил я, настраивая рацию.

– Командир, это птичка.

– Слушаю.

– Задание выполнено. Что-нибудь ещё…

– Видел, поздравляю. Возвращайтесь. Я прервал связь.

– И как мы найдём дорогу? – поинтересовался я сам не знаю у кого. – Темно же.

– При свете пожара, – ответил Алекс, – если корабль не горит, я твоя бабушка.

– Не боишься, что придется одаривать меня конфетами?

– Нет. Смотри сам.

Корабль горел. Полтора десятка больших ракет взорвались чуть ли не на палубе. Будем надеяться, что сейчас им не до десанта. Ноги бы унести. Хм, а на берегу видны вспышки выстрелов. Вносить свою лепту мы не стали: ещё в своих попадешь при такой видимости.

Посадочная площадка была освещена для нас. Сейчас затемнение не очень-то нужно – враги остались без авиации, а от корабля нас защищает высокая стена какого-то склада.

Я приземлился… Потом – темнота.

Глава 8

Я очнулся, потому что кто-то поцеловал меня в губы. Это Лариса, больше меня никто никогда не целовал.

– М-мм, – обиженно промычал я: могла бы целовать меня подольше.

– Доктор, он очнулся!

Открываю глаза – надо мной склонилась какая-то худая невысокая женщина в зелёном комбинезоне:

– Вздохни!

Вздохнул. Грудь перетянута пластповязкой, значит, рёбра и правда не выдержали.

– Больно?

– Нет, – соврал я.

– Врешь! Нельзя обманывать Маму Маракана!

– Немножко, – пошел я на попятный. – А почему «Мама Маракана»? – спросил я и услышал, как Лариса тихо смеётся. Что я такого смешного сказал?

– Потом узнаешь, – ответила врач, проводя вдоль меня медицинским сканером, – так, лежи и не вставай, понял?

– Нет.

Мама Маракана ещё не знает, что мериться со мной взглядами – дохлый номер. В гляделки играть я в приюте навострился, там побеждённый мыл пол за победителя, ну я так и не научился тряпку выжимать: не приходилось.

– Зачем тебе вставать? – отступила Мама Маракана.

– Я здесь единственный лётчик, и если я не могу встать сам, значит, вам придется позвать кого-нибудь, кто донесёт меня до катера.

– Это если прикажет майор Торре.

– Ха, если вы ему доложите, что я лежу и умираю, он, конечно, не прикажет.

– Все мальчишки одинаковы, – вздохнула Мама Маракана и куда-то ушла.

Лариса взяла меня за руку и улыбнулась.

– Как там наши дела? – поинтересовался я положением на фронте.

– Перестрелка у периметра и в джунглях, ребята туда побежали.

– Черт бы их побрал! Ой, прости, пожалуйста.

– Пожалуйста. Они должны были остаться здесь? – с тревогой спросила Лариса.

– Конечно! Если понадобится взлететь, где я буду их искать?

Летучие коты! Мало им было стрельбы?! Наверняка ведь свалили без разрешения, так что после парада победы (ещё надо победить) Торре устроит им торжественную порку победителей. В самом что ни на есть буквальном смысле. Если узнает. И коммы у них выключены во избежание перехвата. У меня включён, как у маршала авиации, но я давал страшную клятву, что буду пользоваться им уж в таких крайних случаях! Придется идти их искать. С помощью Ларисы я сел на кровати и огляделся в поисках своей рубашки. Ох уж эти женщины! Хорошо, хоть кроссовки не утащили.

– Где это мы? – спросил я у Ларисы.

– В городском убежище, в госпитале.

На остальных трёх кроватях в этой палате никто не лежал. Наверное, наши дела не очень плохи.

– А как выйти на поверхность, ты знаешь?

– Знаю.

– Доведи меня до лестницы.

– Энрик! Тебе лежать надо!

– Победим – належимся, а не победим – тоже належимся, так что успеется.

Всю дорогу до лестницы я не опирался на Ларису. Теперь надо подняться так, чтобы она ничего не заметила. Дальше можно будет не притворяться.

Я обнял и поцеловал Ларису:

– Всё будет хорошо.

Лариса скорчила недоверчивую гримасу.

– Не-е, правда, – подтвердил я. – Они уже проиграли. Снаружи было темно и почти тихо, только отблески выстрелов и шипенье: какой-то вялый ночной бой.

С внешней стороны стальной двери на земле сидел какой-то мальчишка, мой ровесник. Очень грустный и без бластера. Хм…

– Привет! – поздоровался я. Парень обернулся.

– Чего тебе? – буркнул он недовольно. Потом он меня разглядел: – Это ты там летал?

– Угу. Давно тут сидишь?

– Давно, – вздохнул он.

– Моих стрелков видел? Куда они пошли?

– Видел. Туда побежали. – Он махнул рукой в сторону берега.

И как я, спрашивается, буду их искать – до рассвета ещё часа три.

– А ты что тут делаешь?

– Тебе-то какое дело? – зло бросил мальчишка.

Я вспомнил о своих виртуальных маршальских погонах.

– Тебя спрашивает старший по званию, – ответил я ласково.

Это произвело впечатление, мальчишка вскочил:

– Меня прогнали, сказали… раз я не умею выполнять приказы… И бластер…

Понятно. Торре ещё умнее, чем я думал. Других желающих погеройствовать не найдётся. Кроме моих друзей! Болваны!

– Как тебя зовут?

– Карло.

– Вот что, Карло. Мне надо срочно найти моих стрелков, и, раз ты не на посту, ты можешь меня проводить.

– Мне нельзя там появляться.

– Это приказ. – Я заговорщицки ему подмигнул. – Так и скажешь, если мы попадёмся на глаза майору.

– Пошли! – Парень просиял.

– Не так быстро. – Я схватил его за плечо, он не Лариса, можно опереться, и как следует. – И по ровной дорожке.

– Ясно.

А вот и периметр. Ни с той, ни с другой стороны никто не высовывается и не шумит. Соревнование терпений. Кремонцы в худшем положении: наши находятся на заранее подготовленных позициях. Зато враги – в защитных доспехах. Здесь, на берегу, положение десантников и вовсе безнадёжно, на рассвете им останется только сдаться или умереть. В джунглях их шансы выше, но всё равно без поддержки с воздуха и без артиллерии корабля (вон он догорает…) пора им сдаваться.

А вот и моя тёплая компания, в отличие от местных, в светлых рубашках: из Палермо мы уезжали не воевать. Ну я им все скажу, как только бой кончится. И где это они по бластеру себе раздобыли? Я прикоснулся к плечу Лео. Он обернулся и опустился на землю рядом со мной.

– Какого дьявола! Я его уже почти выследил! – шепотом закричал он.

Я постучал кулаком себе по лбу.

– Ты должен был не отходить от катера больше чем на десять метров. Ясно? Ждать, когда я оклемаюсь.

Я потянул за рубашку Гвидо, а Лео – Алекса; кажется, до него дошло. Шепотом выругав свой экипаж, я послал его к катеру.

– Я иду искать Торре; может быть, надо полетать, вы должны оказаться у «Феррари» раньше меня.

Я обернулся к своему провожатому:

– Где искать майора, ты тоже знаешь?

– Знаю, – вздохнул он.

– Веди.

Майор Торре находился на самом угрожаемом направлении: почти сразу за периметром – болото. И лазерными пушками тут сейчас пользоваться нельзя: в джунглях бродят не только десантники и горынычи, но и наши рейнджеры.

– Майор Торре, – окликнул я его. Он обернулся:

– Оклемался, герой?! Можешь ещё полетать?

– Могу, я и пришел спросить… Тут Торре заметил Карло.

– А ты что тут делаешь? – резко спросил он.

– Я ему приказал меня проводить, – вмешался я.

– А-а, ну ладно. – Торре показал мне карту. – Смотри, вот здесь в болоте остров. И поляна. Парни говорят: их там много и они что-то монтируют. А по земле тихо не подобраться. Найдёшь в темноте?

– Они монтируют на ощупь? – улыбнулся я. – Найду.

– Давай! – Торре собирался хлопнуть меня по плечу, но заметил повязку и сдержался. – А ты проводишь его до катера и катись в убежище, – неприязненным тоном велел он Карло.

Помрачневший Карло повёл меня обратно. Что это он такое натворил? Ему ж теперь пару лет не забудут, что он сидел в тылу во время боя.

А вот и «Феррари». Топливо в него залили без меня, а ремонтировать будем потом, если выживем. Ребята уже внутри.

– Можно мне с вами? – В голосе Карло была такая мольба.

Я сжал зубы и отвернулся:

– Нет. У тебя другой приказ. Извини.

Я забрался в кабину (сам залез, молодец!) и запустил тесты.

– Этого парня, между прочим, отослали в убежище, и отобрали бластер, – заметил я, – тоже герой, любитель пострелять. И вас следовало оставить внизу.

– Пожалуйся Торре, – зло ответил Лео.

– Обойдешься. Сам себя грызи. Значит, так, боевая задача: здесь в джунглях поляна, а на ней они что-то такое интересное делают, надо испортить им обедню. И при этом в своих не попасть.

– Хм, температура тридцать пять и темно. Как мы их найдем? – Алекс всегда первым схватывает суть проблемы.

– Они там что-то монтируют, наверное, большое, – предположил я, поднимая «Феррари» в воздух, – вряд ли у них идеальное затемнение. Алекс, я перекину тебе управление ракетами, попробуй обмануть систему наведения, а то по земле никак.

– Угу. Понял.

– Не сердитесь, ребята, но вы были не правы, это же не игра.

– Ладно, убедил, – проворчал Лео.

– Гвидо, ты в порядке?

– Ага.

– Подавай иногда голос, а то как-то неуютно, вдруг с тобой что. Внимание, я переворачиваюсь, нижняя камера не работает.

– Гром тебя разрази! – заявил Алекс деловито. – Чтоб ты теперь всю жизнь взламывал только вверх ногами!

Я сориентировал карту по заметному контуру берега и начал прочесывать нужный квадрат в поисках огонька, хоть искорки. Ничего! Хорошо спрятались. Был бы у меня бесшумный двигатель… Они ж потому и о затемнении позаботились, что меня услышали. Может, все-таки ИК? Точно. Генератор у них на воздушном охлаждении, Да ещё и прикрыт чем-то! Нагрелся…

Я вывел ребятам на мониторы карту с засечкой:

– Вот они. Алекс, ты как, успешно?

– Испытание пудинга знаешь в чём состоит?

– Понял. Пробуем. А потом я тут покручусь, стреляйте, в чьем секторе окажется. Начали.

Первая ракета попала в землю, но не там где надо. Алекс выругался и начал что-то спешно набирать на клавиатуре.

– Постреляйте пока, – крикнул он.

Я делал крутые виражи вокруг поляны, а Гвидо стрелял, пока у него бластер не перегрелся. Что-то там загорелось. В нас тоже стреляли с Земли. Почти бесполезно. Разве что камеру разобьют. Вторая наша ракета попала куда надо. Вот это взрывчик, даже нас тряхнуло! Выпустив ещё две ракеты для верности и постреляв в свое удовольствие, мы отправились домой. Уже светало.

Вблизи экватора Феб выкатывает из-под горизонта почти мгновенно. Когда мы сели, было уже совсем светло. Джунгли перестали огрызаться огнем, а несколько несчастных десантников, оставшихся на пляже с ночи, сдавались на милость победителя. Другого выхода у них не было. Корабль, как это ни странно, не затонул, но видок у него был жалкий, на него нельзя было смотреть без слез: густой чёрный дым ел глаза. Ну и шуточки у меня… самому тошно… «Вода теплая, до берега недалеко, снаряжение можно сбросить, а защитные доспехи не тонут». – Внутренний голос начал убеждать меня в том, что ничего страшного я, в общем, не сделал. Ну-ну…

Торре встретил нас на посадочной площадке:

– Как слетали?

– Что-то там горело и взрывалось, и кто-то в нас стрелял, – доложил я.

Майор обнял нас всех по очереди:

– Молодцы, ребята! Идите поспите, а Энрика отведите в госпиталь! Слышал бы ты, парень, что сказала мне Мама Маракана!

Мы устало покивали и отправились в убежище. На нижней ступеньке лестницы нас ждала серая от волнения Лаура. Увидев нас, она облегчённо вздохнула.

– Я вас жду, Лариса и Тереза помогают в госпитале, а Джессика – главная нянька и организатор тишины среди всякой мелкоты, – улыбнулась она.

Вот дьявольщина! Куда мы приволокли наших девчонок?! Раненые из бластера – это почти сплошь прожженная до костей плоть; таких раненых кладут в специальные ожоговые капсулы, на месяц, иногда больше, пока не нарастут мясо и кожа. Если сгорела рука или нога, их ампутируют, а потом выращивают новую и приживляют. Хм. Здесь должно быть немало людей с медицинской подготовкой, так что если наших девчонок задействовали, значит, раненых много.

Алекс взял инициативу на себя:

– Лаура, позаботься о Гвидо, а мы отведем Энрика в госпиталь и тоже придём.

На Гвидо горящий корабль произвёл сильное впечатление, и мальчишку просто шатает.

В госпиталь ребята практически волокли меня на себе, а я читал им мораль:

– Кой чёрт понёс вас на стены?! В белых рубашках! Да ещё и мелкого с собой потащили!

– С каких пор он мелкий? – поинтересовался Алекс. Я не стал отвечать.

– Никуда мы его не тащили, – огрызнулся Лео.

– Ну конечно! Ясно было, что он за вами увяжется!

– Энрик, заткнись, – вежливо предложил мне Алекс, – сам герой. Из госпиталя ты сбежал, так?

– Это было необходимо, – наставительно произнес я, – кто их знает, что они там монтировали? Но не парк аттракционов, это точно.

В коридоре госпиталя мы встретили Ларису.

– Что с ним?!

Как будто я сам не могу сказать!

– Что было, то и осталось, – ответил я (ребра сломаны, это мы уже проходили, но почему же мне так плохо?).

Ребята с облегчением сбросили меня на кровать, даже кроссовки сняли. Раздеваться дальше я отказался наотрез: опять утащат, ладно рубашка уже пропала, но без неё я ещё могу ходить, а вот без штанов…

Не помогло: проснулся я около трех часов дня и обнаружил себя в больничной пижаме. Я зарылся поглубже под одеяло, хотя в палате было совсем не холодно. Черт побери! Лучше бы ребята помогли мне переодеться! За кого меня тут принимают, за младенца? Минут через пять под одеялом стало слишком жарко, и я выбрался на поверхность, ладно, страдать и смущаться поздно.

Ещё одна кровать в палате была занята. На ней лежал человек, судя по всему, с переломами обеих ног. Как это его угораздило? Он не спал, но со мной не заговорил, не буду его тревожить: мало ли что.

Я едва успел вернуться из ванной, как дверь открылась и в палату вошла Мама Маракана, галантным кавалером, пропустившим её вперед, оказался майор Торре. Мой сосед резко повернулся лицом к стенке.

Мама Маракана сначала подошла ко мне и провела медсканером вдоль моих многострадальных ребер.

– Больше никаких полётов, – изрекла она свой вердикт, – если будешь паинькой, то лежать придется только три дня.

– За три дня всё кончится!

– Не навоевался ещё?

– При чем тут «не навоевался»? Летать больше некому!

– Ну у нас есть ещё один летчик, – миролюбиво сказал Торре.

– Ага, гражданской авиации, – язвительно заметил я.

– Это правда, – вздохнул майор. Потом он улыбнулся и подмигнул:

– Ты уже и так их хорошо потрепал. Понимаешь, чтобез тебя мы бы не продержались и часа?

Я кивнул:

– Тем более.