Книга: Рассказы - Иван Тургенев

– Муму, Муму, подойди же ко мне, подойди к барыне, – говорила госпожа, – подойди, глупенькая… не бойся… – Подойди, подойди, Муму, к барыне, – твердили приживалки, – подойди. Но Муму тоскливо оглядывалась кругом и не трогалась с места. – Принесите ей что-нибудь поесть, – сказала барыня. – Какая она глупая! к барыне не идет. Чего боится? – Они не привыкли еще, – произнесла робким и умильным голосом одна из приживалок. Степан принес блюдечко с молоком, поставил перед Муму, но Муму даже и не понюхала молока и все дрожала и озиралась по-прежнему. – Ах, какая же ты! – промолвила барыня, подходя к ней, нагнулась и хотела погладить ее, но Муму судорожно повернула голову и оскалила зубы. Барыня проворно отдернула руку… Произошло мгновенное молчание. Муму слабо визгнула, как бы жалуясь и извиняясь… Барыня отошла и нахмурилась. Внезапное движение собаки ее испугало. – Ах! – закричали разом все приживалки,– не укусила ли она вас, сохрани бог! (Муму в жизнь свою никого никогда не укусила.) Ах, ах! – Отнести ее вон, – проговорила изменившимся голосом старуха. – Скверная собачонка! какая она злая!

И за то, что она не стала делать-то, что ты повелеваешь? Не захотела к тебе подойти? И целовать твои ноги, как это делают твои подданные? За-то, что она выла ночью?

Муму навострила уши, зарычала, подошла к забору, понюхала и залилась громким и пронзительным лаем.<....>В это самое время барыня только что засыпала после продолжительного «нервического волнения»: эти волнения у ней всегда случались после слишком сытного ужина. Внезапный лай ее разбудил; сердце у ней забилось и замерло.

А после этих слов и вовсе хочется плакать

А Герасим все греб да греб. Вот уже Москва осталась назади. Вот уже потянулись по берегам луга, огороды, поля, рощи, показались избы. Повеяло деревней. Он бросил весла, приник головой к Муму, которая сидела перед ним на сухой перекладинке – дно было залито водой, – и остался неподвижным, скрестив могучие руки у ней на спине, между тем как лодку волной помаленьку относило назад к городу. Наконец Герасим выпрямился, поспешно, с каким-то болезненным озлоблением на лице, окутал веревкой взятые им кирпичи, приделал петлю, надел ее на шею Муму, поднял ее над рекой, в последний раз посмотрел на нее… Она доверчиво и без страха поглядывала на него и слегка махала хвостиком. Он отвернулся, зажмурился и разжал руки… Герасим ничего не слыхал, ни быстрого визга падающей Муму, ни тяжкого всплеска воды; для него самый шумный день был безмолвен и беззвучен, как ни одна самая тихая ночь не беззвучна для нас, и когда он снова раскрыл глаза, по-прежнему спешили по реке, как бы гоняясь друг за дружкой, маленькие волны, по-прежнему поплескивали они о бока лодки, и только далеко назади к берегу разбегались какие-то широкие круги.

P.S. прошу прощения у тех, кому трудно было это прочесть, а тут эти страшные строки...

Пускай любой сегодня спросит Тех, кто под пули шел в боях: Как всем им верилось, что после Все повторится в сыновьях!

О, сколько гордости и блеска. Когда в штыки сквозь сто смертей Идут, как генерал Раевский, В сопровождении сыновей! Да это же закон природы В ее движении вперед: Прямое продолженье рода Есть продолженье всех работ!

Пусть оголтелая бездарность Мозги не путает юнцам, Пусть крепнет в сердце благодарность К своим дедам, к своим отцам! Спасибо вам, отцы, от сына За жизнь, что вами мне дана. За то, что есть у нас Россия, Большая, вольная страна!

Спасибо за весну, за лето, За лес, где плещет соловей! Пускай и мы услышим это Потом от наших сыновей.

[Кобзев]

Считаю, что комментарии здесь излишни.

В нашей жизни нет случайностей, все, что происходит или не происходит, определенно нужно для чего-то или для того, чтобы что-то не произошло. Но с каким удовольствием я бы треснула по башке Н.Н. Как же можно быть таким глупцом? Необходимо ведь дорожить каждой миллисекундой счастья, миллисекундой испытанного чувства. Как только понимаешь, что вот Оно, вот эта искра, тут же, в этот же миг начинай ее охранять и в то же время подкреплять. Какая недальновидность со стороны Н.Н.!

— Прощайте, — повторил Гагин. Окно затворилось. Я чуть было не постучал в окно. Я хотел тогда же сказать Гагину, что я прошу руки его сестры. Но такое сватанье в такую пору...

(ночь, видите ли, на дворе).

Может быть, именно потому, что Н.Н. не готов был еще, не умел еще ценить той благодати, что дарят чувства, он и не получил счастья и остался довольствоваться всю свою жизнь лишь воспоминаниями...

Берегите своё счастье, свою любовь, свою искру!!!....

Резюме: многоплановый и весьма жизненный роман о болезненном прохождении границы между юностью и зрелостью.