Текст книги "Девушка, которой не было"

Картер Браун
Девушка, которой не было

Глава 1

– И под конец приема появилась эта удивительная девушка по имени Дикси. Сбросила с себя всю одежду и закружилась в бешеном языческом танце, – проговорил он, закатив глаза.

– Похоже, вечеринка удалась, – заметил я с вежливой улыбкой.

– После этого я просто обязан был с нею познакомиться, – продолжал Роберт Джайлс роскошным баритоном английского актера, прошедшего школу театра “Олд Вик”. – Не часто случается встретить в Голливуде искреннюю душу, не так ли? Но, насколько помню, прежде чем я подошел и представился, у меня достало такта подождать, пока девчонка оденется.

Широким актерским жестом англичанин провел ладонью по своей густой черной шевелюре, затем криво усмехнулся:

– Видите, Холман, я всегда остаюсь джентльменом!

– Наверное, ты был ужасно пьян, ты ведь уже здорово надрался. – Эдвин Боллард улыбнулась, демонстрируя свои белые зубы.

– Я всегда надираюсь на приемах, – проворчал англичанин. – В том и состоит неповторимость индивидуальности Роберта Джайлса. – Словно в подтверждение своих слов, он сделал очередной глоток из бокала, на две трети наполненного отличным коньяком. – Не пытайся смутить меня, милая, это может стать дурной привычкой.

– Как скажешь, Робби, – ответила Эдвина притворно покорным голосом, но ледяной взгляд ее бледно-голубых глаз выражал что угодно, только не покорность. – По-моему, девушка – всего лишь твоя фантазия.

– Миллионный раз повторяю, – проревел Джайлс, – это не фантазия! Говорю тебе: все произошло на самом деле! Дикси – живой человек из плоти и крови, – чего я не могу сказать о многих знакомых женщинах. – Несколько секунд он смотрел на нее испепеляющим взглядом.

Эдвина пожала плечами. Покосившись на меня, она сказала:

– Робби, дорогой, – в ее голосе появился холодок, – мы пригласили мистера Холмана не для того, чтобы он стал свидетелем нашей ссоры!

– Ладно! – буркнул он. – Тогда, будь любезна, помолчи хотя бы пять секунд. Я расскажу Холману то, что должен рассказать.

Эдвина Боллард повернула ко мне свою хорошенькую головку с аккуратным носиком и очаровательно улыбнулась.

– Видите, мистер Холман? Робби просто не может не играть английского джентльмена.

Я неопределенно улыбнулся в ответ – она была так чертовски изящна. Элегантно одетая холеная блондинка – “акула на каникулах”, – подумалось мне. Я знал, что в настоящее время она отдыхает между браками: месяцев шесть назад Эдвина развелась со своим третьим мужем, итальянским графом, питавшим фатальную слабость к грудастым девицам из кабаре. Похоже, леди готовила английского актера на роль своего четвертого мужа. Но я сомневался, что он был в восторге от этой идеи.

– Итак, вы представились девушке по имени Дикси, как только она оделась, – напомнил я Джайлсу.

– В ней было столько жизни! – воскликнул актер. – Казалось, она вся вибрировала, словно барабан бонго. Мы славно поладили и…

– Робби всегда вибрирует, когда перед ним раздеваются девушки, – с милой улыбкой заметила Эдвина. – Я видела, как он обливался потом на пошлом балаганном представлении, где телеса девиц напоминали куски говядины.

Роберт Джайлс сардонически усмехнулся.

– Предупреждаю последний раз, милая. Заткнись, а не то, – он сбился на чистейший кокни[1]1
  Кокни – простонародный лондонский говор.


[Закрыть], – врежу по сопатке!

Увидев, как Эдвина поморщилась, я подумал, что сейчас она взорвется, как вулкан, но в последний момент ей удалось обуздать “стихию”.

– Девушку звали Дикси, – заявил Джайлс с детским упрямством. – Фантастическая блондинка с пышными формами. Как у обнаженных моделей на картинах старика Ренуара, только упругая! То есть нигде ничего не свисает, просто загляденье! – Он вздохнул. – Черные глаза светились – глаза, в которых ее предки-цыгане зажгли огонь! И один только их взгляд пробуждал чувство, словно твой голос начнет ломаться во второй раз, если вы понимаете, что я имею в виду…

– В общем, просто куколка, – пробормотал я. – Вы пригласили меня, чтобы рассказать о ее внешности, мистер Джайлс?

– Это необходимо для понимания ситуации, Холман, – медленно проговорил он. – То есть я хочу сказать, что не сумел бы придумать такую девушку. Просто потому, что не обладаю воображением, увы! Во всяком случае, мы запылали, словно дом в огне – два дома в огне! И через какое-то время она предложила: может, свалим с приема и поедем на пляж? Освежимся в соленой водичке и так далее, в таком же духе… Я ответил, что пойду куда угодно и сделаю все, что она пожелает, а она… – Актер мечтательно улыбнулся. – Впрочем, не важно. Забрались мы, значит, к ней в машину и…

– Марка автомобиля? – спросил я.

– Аллах ее знает! – Он пожал плечами. – Помню только, что прогулочный.

– Он имеет в виду кабриолет, – со вздохом объяснила Эдвина.

– Ветер в лицо и луна на небе, – повествовал актер. – А потом – море… Вода холодная, как могила девственницы! Затем был домик, и я спросил Дикси, не принадлежит ли он ей. Она сказала, что нет, но не стоит волноваться, потому что хозяин никогда не приезжает сюда летом. Потом она открыла хранилище для спиртного – погребок по-вашему? – и нашла бутылку кальвадоса. Пили из горлышка, потому что все стаканы были в пыли и мы боялись микробов… – Его голос дрогнул. – Здесь я приближаюсь к.., очень трудной части, так как смутно помню, что именно происходило. Не очень твердо помню и последовательность событий.

– Чистейший бред! И мне нравится его слушать, мой милый, – с ехидным смешком заметила Эдвина. – Словно вернулись старые добрые времена и я сижу в “Олд Вик” в первом ряду и любуюсь на тебя – замечательного, в меру пьяного и непрерывно импровизирующего на тему современного Гамлета. И ты играл великолепно, даже если Бер-тон все еще считается лучшим исполнителем роли несчастного принца!..

Роберт Джайлс не обращал на Эдвину ни малейшего внимания. Взглянув на его лицо, я усомнился, что он слышал свою подругу.

– Должно быть, от кальвадоса я на время отключился, – медленно продолжал он, – а потом вдруг понял, что вижу на полу и чувствую, что в комнате что-то не так, – отчетливо чувствую! – Актер заговорил трагическим шепотом. – Лунный свет все еще лился в окна, но падал под другим углом, и стулья отбрасывали на пол длинные тени. Снаружи по-прежнему шумел прибой, но теперь в домике чувствовалось.., присутствие смерти.

Джайлс повернул голову, взглянул на меня в упор, и я увидел ужас, застывший в его глазах.

– Я встал, – с мрачным видом продолжал он, – и случайно задел ногой пустую бутылку. Она покатилась по полу и обо что-то ударилась. При этом раздался… ужасный звук. Знаете, иногда бывает так, что звук невозможно спутать ни с каким другим. – Мускулы на мощной шее актера напряглись; он медленно поворачивал свою массивную, львиную голову. – Я услышал самый отвратительный звук из всех возможных, звук, леденящий кровь. То был удар стекла о человеческую кость!

Джайлс порывистым движением поднес бокал к губам и выпил его содержимое залпом.

– И на полу лежала Дикси, понимаете? – с трудом выговорил он. – Лежала уткнувшись лицом в пол, а бутылка ударилась о ее голову. – Актер для наглядности постучал указательным пальцем по виску. – Я опустился возле нее на колени и угодил рукой в лужу крови, теплой и липкой. Кровь была повсюду, словно девушку с головы до ног искромсали ножом! Вернее, вспороли огромным тесаком…

– Робби, пожалуйста!.. – Эдвина элегантно поежилась. – Ты просто великолепен в жанре ужасов, но к чему такие подробности?

– Так я узнал, что она мертва, – прохрипел актер. – Я испугался и выбежал из домика. Выбежал на пустынный берег. – Он сокрушенно покачал головой. – И тьма.., и кошмар… Пока я не открыл глаза и не увидел, как льются на газон солнечные лучи, и не почувствовал, как меня терзает проклятая собака Эдвины.

– Песик всего лишь лизал твое лицо, милашка, – возразила Эдвина Боллард, надув губки. – Ты же знаешь, Кинг тебя обожает!

– Где вы проснулись? Точное место? – спросил я.

– По дороге к дому, – буркнул он. – Футах в двадцати от крыльца.

– Я услышала, как милый на чем свет стоит клянет Кинга, – пояснила Эдвина; ее бледно-голубые глаза светились издевательским светом. – Спустилась вниз и спасла его.

– Когда это произошло?

– В самое время для сна! – Она снова накуксилась. – Около шести утра…

– И вы ничего не помните? После того как сбежали из домика… – Я посмотрел на осунувшееся лицо актера. – Не помните даже, как вернулись к дому?

– Абсолютно ничего, – заявил он.

– Теперь расскажи мистеру Холману остальное, милашка, – изрекла Эдвина тоном Снежной Королевы. – Расскажи, как после твоей замечательной истерики перед завтраком мы все утро сидели на телефоне! Расскажи, что расчудесной блондинки – дикарки по имени Дикси – просто-напросто не было. А лучше всего спросить у Марти Дженнингса – ведь прием устроил он, в своем доме. Марти категорически заявил: девушка по имени Дикси на приеме не появлялась.

– Марти Дженнингс – лживый ублюдок! – огрызнулся Джайлс.

– Он также сказал, что Бобби вовсю веселился до четырех, – продолжала Эдвина. – И якобы потом Марти уговорил своего друга Сэмми Уэстина, чтобы тот отвез Бобби домой.

– Вы говорили с Уэстином? – спросил я.

– Мы обзвонили всех, кто оставался после двух ночи, – ответила она. – У нас было.., занятое утро, мистер Холман. Сэмми утверждал, что высадил Бобби в конце подъездной дороги, а Бобби сказал, что чувствует себя прекрасно, и трезвой походкой зашагал к дому. Поэтому Сэмми и отправился к себе.

– А что актриса? – осведомился я.

– Вирджиния Стронг? – с усталым видом кивнула Эдвина. – “Бедный мистер Джайлс, верно, не выдержал жары”, – сказала эта девка медоточивым голоском. Может она надеялась, что теперь ему лучше?

– Кто еще был на приеме?

– Ник Фесслер. Увидев, что мой милашка свалился на пол, Ник помог Марти и Сэму отнести его в машину Сэма, – сказала она, опустив плечики. – Мы не говорили только с девушкой по имени Бетти Уонг – последней из “китайских могиканок”. Сегодня утром, еще до нашего звонка, она уехала на отдых. Но пятеро свидетелей – при одном отсутствующем – единодушны! А истина заключается в том, что милашка Бобби напился до потери сознания и видел приятные.., неприличные сны о секс-бомбе. – Эдвина небрежно стряхнула пепел на белый ковер. – Вот так-то, мистер Холман. Я взглянул на каменное лицо актера.

– Если все это плод вашего пьяного воображения, то знайте, я не позавтракал по вашей милости!

– Все это было на самом деле, – сказал он, набычившись. – И все они лгут, только непонятно, зачем и почему. Вот вы и выясните это, Холман.

Джайлс наклонился ко мне. Карие глаза его сверкнули.

– Да-да, как только мы покончили с этой шайкой лжецов, я понял, что должен поговорить с кем-нибудь, кто выслушает меня без смеха. – Он сделал паузу, смерив Эдвину испепеляющим взглядом. – Поэтому я взял один из автомобилей миссис Боллард, поехал на Уилширский бульвар и встретился с моим агентом. Уважаю таких людей, как Брюс Милфорд… Даже если он способен пробраться в морг и скальпелем отхватить от моего трупа причитающиеся ему чертовы десять процентов, прежде чем мои останки успеют положить в гроб. Он рассказал мне о вас все, Холман.

– Ничего хорошего, надеюсь?

– Сейчас-сейчас… Так что же он сказал? – На широком лбу Джайлса обозначились морщины. – Ах да!.. Холман – самый надежный специалист по решению проблем в шоу-бизнесе. Ту же работу другие выполняют за половину его гонорара, но мы доплачиваем ему за то, что он уважает киноиндустрию, сказал Брюс.

– И он вам поверил? – осведомился я.

– Ни единому слову, пожиратель младенцев! – воскликнул актер. – И все же у него хватило здравого смысла понять, что я верю в то, что говорю; вернее, Брюс делает вид, что это у меня шарики за ролики зашли. От неумеренного потребления алкоголя. Однако он не хочет, чтобы эта история будоражила мои мысли. Ведь мне положено работать над сценарием Марти Дженнингса с предварительным бюджетом в пятнадцать миллионов долларов. – Он криво усмехнулся. – Старина Брюс не желает, чтобы я отвлекался. Потому что Марти Дженнингс уже обязался заплатить и ему, Брюсу, положенные десять процентов от трехсот тысяч.

Я закурил и взглянул на деланно невозмутимое лицо Эдвины Боллард.

– Что вы об этом думаете? – спросил я ее. Она пожала плечами. Разумеется, не без шарма.

– Мое единственное желание – пусть Бобби забудет свою смехотворную историю, мистер Холман. Я не выдержу еще одного такого дня. Имена, вернее, клички, которые он мне давал, не очень-то мне понравились, и это еще мягко сказано. Если вы сумеете доказать ему, что все это – лишь плод его разнузданного воображения, то вот вам мое благословение, мистер Холман.

– Послушайте, Роберт, – обратился я к Джайлсу, – если вы хотите, чтобы я сделал для вас что-то конструктивное, то попытайтесь убедить меня в правдивости вашего рассказа о событиях вчерашней ночи.

– Мой рассказ – чистейшая правда! – воскликнул он.

– В таком случае мне придется назвать лжецом каждого, кто оставался на приеме после ухода Боллард, – заметил я. – Более того, я должен назвать лжецом Марти Дженнингса – одного из самых крупных и влиятельных продюсеров Голливуда. Кроме того, мне придется назвать тем же именем Сэмми Уэстина, короля недвижимости. То же самое с Вирджинией Стронг. Пусть она не бог весть какая актриса, однако наверняка имеет агента. Возможно, такого агента, который натравит на меня шайку продажных адвокатов. Но больше всего в этом дурацком деле меня беспокоит необходимость назвать лжецом Ника Фесслера.

– А кто такой Фесслер? – поморщился Джайлс. – Кто он? Какой-то местный чемпион-тяжеловес?

Эдвина тяжело вздохнула и с выражением благородной печали на лице покачала головой.

– Мой милашка младенчески невинен. Как истинный артист. Расскажите ему о Нике Фесслере, мистер Холман.

– Как расскажешь про Ника Фесслера парню, который сам говорит, что, по мнению его агента, у него крыша поехала от неумного потребления алкоголя? – пробормотал я. – Вероятно, следует признать, что мы говорим на разных языках. – Я посмотрел на актера. – Уверен, что вы играете в ту английскую игру… Бейсбол для маленьких девочек – называется крикет?

– Еще бы! – оживился англичанин. – Знаете, лет десять назад я целый сезон играл за графство и был надежным игроком, всегда “держал черту”. И вдобавок – неплохим сменным боулером. Мой обманный удар – нечто среднее между “джугли” и “йоркером” – сбивал с толку самых лучших отбивающих.

– Понимаете, что я имею в виду? – Я взглянул на Эдвину Боллард.

– Сохраняйте прежний подход, – сказала она. – Пожалуйста, постарайтесь объяснить про Ника Фесслера. Милашка умнее, чем кажется.

– О Господи!.. – простонал я. – Ладно, о'кей. Что мне терять, кроме рассудка? Так вот, Фесслер действует на грани закона. За двадцать лет он создал целую империю. Сколотите в Пасадине группу “девушек по вызову” – что маловероятно, – и вскоре вы будете жить по законам Фесслера или вылетите из дела. Допустим, вы хотите купить участок земли, но ветхая старушка, чей дом стоит в центре участка, не желает его продавать. Вызовите Ника Фесслера! Старушка приползет к вам на коленях в тот же день. И вы хотите, чтобы этого типа я в лицо назвал лжецом и обвинил в преднамеренном сокрытии убийства?

– Вижу, вы боитесь причинить ему беспокойство, так? – спросил актер.

– По-вашему, я трусливый ублюдок, наложивший в штаны при одной мысли о том, что придется связаться с Фесслером? – усмехнулся я. – Что ж, в чем-то вы правы. Но более всего я опасаюсь за свою репутацию. Так что расследование вам дорого обойдется!

– А.., теперь понимаю! – Он широко улыбнулся. – Все эти душераздирающие стоны – всего лишь способ набить цену?

– Я должен спорить с великим трагиком и великим игроком в крикет? Думайте как хотите, маэстро, но прежде чем я начну расследование, вам придется выложить пять тысяч. Потом еще десять, если я докажу, что вся эта история – игра вашего воображения. А если выяснится, что вы правы и они пытались скрыть убийство, вам придется заплатить еще двадцать тысяч.

– Я не в том положении, чтобы торговаться, – сказал актер. – По рукам, Холман. Но все же удовлетворите мое любопытство: почему мне придется заплатить двойную цену, если окажется, что я прав?

– Потому, маэстро, – процедил я, – что в таком случае я буду вынужден доказать, что пятеро людей участвовали в заговоре с целью скрыть убийство, – а это весьма хлопотно. Вы дадите мне адреса и телефоны свидетелей? – обратился я к Эдвине.

– Конечно. – Она поднялась со стула и грациозно вышла из комнаты.

– Бедная Эдвина думает, что я собираюсь на ней жениться, – заметил Роберт Джайлс, когда за ней закрылась дверь.

– Это не так? – спросил я.

– Ни в коем случае, старина! – сказал он доверительным тоном. – Милая Эдвина очень хороша в постели, но при одной мысли о том, что я могу стать ее постоянным партнером, у меня кровь стынет в жилах!

– Интересно, кому пришла в голову мысль пойти на прием к Марти Дженнингсу? – проговорил я, размышляя вслух.

– Эдвине, конечно, – усмехнулся Роберт. – Я хотел пораньше улечься в постель, но она настояла. И тут скрипнула дверь. Актер невольно вздрогнул.

Глава 2

Второразрядная актриса снимала квартиру в Западном Голливуде, что явно обходилось ей чертовски дорого, и я проникся к ней уважением, еще нажимая кнопку звонка у двери.

Мне открыла высокая блондинка с собранными на затылке волосами. Ее дымчато-голубые глаза смотрели на меня с удивлением. Блондинка была в шелковом пеньюаре цвета недозрелых лимонов с бирюзовыми узорами. Она отличалась выдающимся – в буквальном смысле – бюстом; казалось, он вот-вот прорвет тонкую шелковую преграду пеньюара.

– Слушаю вас, – сказала она с холодком в голосе.

– Вирджиния Стронг? – спросил я. Блондинка кивнула и по непонятной причине внезапно насторожилась.

– Меня зовут Рик Холман. – Я улыбнулся, скрывая за улыбкой заранее заготовленную ложь. – Мой добрый друг Марти Дженнингс посоветовал мне навестить вас.

– О! – Ее глаза немного потеплели, и она широко распахнула дверь. – Заходи, Рик.

– Спасибо, Вирджиния, – сказал я, подумав о том, что впервые в жизни перешел с дамой на “ты”, прежде чем переступил порог ее дома.

Квартира была обставлена шикарно, но выглядела весьма запущенно, словно уборщица приходила только раз в неделю.

– У меня беспорядок, – с равнодушным видом заметила блондинка. – Вчера здорово повеселились у Марти, и я только что вылезла из постели. – Она нервно рассмеялась. – Если бы я знала, что ты появишься, то и не вылезала бы.

Я ответил ей недоуменным взглядом. Девушка едва заметно покраснела и пожала плечами.

– Может, выпьешь, пока я немного приберусь в спальне? – Она указала на бар в углу гостиной. – Идет?

Блондинка направилась в спальню, изумительно покачивая бедрами под зеленоватым шелком. Я же подошел к бару, достал оттуда бутылку превосходного виски и налил себе порцию.

Минут пять спустя, едва я успел прикончить виски, из спальни послышался хрипловатый голос:

– О'кей, Рик! Можешь войти.

Я поставил пустой бокал на крышку бара и направился в спальню, гадая, то ли девица с приветом, то ли вот-вот сбудутся все мои подростковые фантазии.

На желто-зеленом покрывале, закинув руки за голову, лежала совершенно голая Вирджиния Стронг; ее распущенные волосы разметались по белой шелковой подушке. Я остановился в шести футах от кровати и уставился на нее, разинув рот. Украшенный коралловыми сосками огромный бюст был весь на виду, и это зрелище могло вызвать дрожь в коленках у любого мужчины.

Она лениво улыбнулась.

– Я так долго этим не занималась, что чувствую себя девчонкой. Вот-вот начну краснеть, а разве ты слышал что-нибудь более безумное?

Наконец-то осознав свою оплошность, я подивился собственной наивности. Теперь я знал, почему Вирджиния внезапно насторожилась, открыв входную дверь, и почему тотчас успокоилась, услышав, что я друг Марти Дженнингса. То есть Вирджиния Стронг была профессиональной “девушкой по вызову”.

– Во сколько мне обойдется свидание? – бесстрастным тоном спросил я. Она состроила гримаску.

– К чему такая меркантильность, Рик? Ведь мы едва успели познакомиться…

– Есть причина, милочка, – сообщил я. Великолепное обнаженное тело на мгновение окаменело. Затем блондинка пожала плечами, и я увидел, как дрогнули ее потрясающие груди.

– О'кей, если настаиваешь, – сказала она. – Цена сто долларов.

Я вытащил бумажник, извлек оттуда два пятидесятидолларовых банкнота и положил их на покрывало к ее голым ногам. Девушка, нахмурившись, наблюдала за мной. Затем вдруг вскочила с кровати, сорвала со стула пеньюар; накинула на плечи и плотно запахнула полы.

– Мне стыдно брать деньги у истинного джентльмена, – усмехнулась она. – Убирайся к черту, Рик Холман. Забери свои деньги и катись из моей квартиры, понял?

– Полагаю, мы оба стали жертвами недоразумения, – проговорил я, тщательно подбирая слова. – Мне всего лишь нужна информация. Я упомянул Марти Дженнингса, желая дать понять, что заслуживаю доверия, а ты подумала, что я клиент, которого он рекомендовал, правильно? Это моя ошибка, Вирджиния, и я искренне в ней раскаиваюсь.

– Информация? – Она снова насторожилась. – Какая информация?

– Всего несколько вопросов, – заверил я. – Но мне подумалось, что твое время стоит денег, потому и попросил назвать цену. Может, начнем? Возьми деньги, потом мы пойдем в гостиную, нальем себе виски, и я задам тебе свои вопросы. Согласна?

– Займись выпивкой, а я пока подумаю, – ответила она.

– Отлично! Что ты пьешь?

– Шотландское чистое. И без льда, – ответила она не задумываясь.

Я не торопясь вернулся к бару. Хозяйка появилась минут через пять. Теперь она была в желто-зеленой шелковой блузке и лосинах того же цвета. Усевшись в кресло, девушка пристально взглянула на меня.

– Марти разрешил задавать мне вопросы? – спросила она, принимая бокал из моих рук.

– Разумеется, – ответил я без колебаний. – Мы с Марти давние приятели.

Я уселся на диван. Ледяные кубики в моем бокале мелодично позвякивали.

– Вопросы о чем? – Она сделала глоток виски, ни на мгновение не спуская с меня глаз.

– О вчерашнем приеме в доме Марти, – сказал я. На лицо блондинки словно опустился занавес.

– Ты лживый ублюдок, – тихо проговорила она.

– Кто-кто?

– Лживый ублюдок. Чтобы доказать это, мне достаточно поднять телефонную трубку и позвонить Марти.

Если же я ошиблась, можешь забрать свою сотню баксов и получить всю информацию даром! Идет?

– Не стоит звонить Дженнингсу. Я его даже не видел, – улыбнулся я. – Просто ответь на вопросы и оставь себе деньги, ладно?

– Вон! – заорала Вирджиния.

– Может, еще подумаем, милочка? – предложил я. – Я ведь о тебе уже кое-что знаю. Ты “девушка по вызову” и берешь сто долларов за ночь или за свидание. Известный голливудский продюсер Марти Дженнингс не только твой постоянный клиент, но даже устраивает тебе работу на дому. – Я усмехнулся. – Мне не хочется прибегать к грубым приемам и выбрасывать тебя из бизнеса, то есть вызывать копов и так далее. Но, полагаю, Марти ужасно огорчится, если поползут слухи о тебе и о нем.

– Ты… – Блондинка закусила нижнюю губу. – Ладно, давай свои вопросы.

– Когда ты ушла с вечеринки – вчера вечером или сегодня утром? – спросил я.

– Я покинула дом Марти около восьми тридцати утра. Марти подбросил меня по дороге в студию.

– Когда уехал Роберт Джайлс?

– Около четырех, – ответила Вирджиния. – Он вырубился и…

– Я уже слышал эту чепуху, – ухмыльнулся я. – Говори правду, или наша сделка отменяется.

– Но это чистейшая правда. – Глаза девушки расширились. – Зачем мне обманывать?

– Лжешь, потому что тебе приказали, – отрезал я. – Признавайся, или Марти Дженнингс больше не явится к тебе.

Блондинка снова закусила губу; на губе тотчас же выступила капелька крови.

– Но я действительно ничего не знаю, – прошептала она. – Где-то около двух Марти сказал мне, что его друг хочет как следует “расслабиться”, и, по мнению друга, только я способна обеспечить ему приятное времяпрепровождение.

– Кто же этот друг Марти?

– Сэмми Уэстин, – ответила она, немного помолчав.

– Значит, вы незаметно исчезли с приема около двух ночи?

– Да.

– А когда же блондинка по имени Дикси разделась и принялась танцевать? – спросил я. Вирджиния Стронг заморгала.

– Какая блондинка?

– Не кривляйся, – проворчал я. – Ты прекрасно знаешь какая! Та, с которой позже умотал Джайлс.

– Когда я уходила с Сэмми, никакой другой блондинки там не было, – заявила девушка. – Оставались только Марти, Ник Фесслер, какая-то китаянка и, разумеется, Джайлс. Эдвина Боллард собралась домой, и Мартин проводил ее до двери.

– Почему Боллард уехала без Джайлса? Вирджиния пожала плечами.

– Откуда мне знать? Может, разозлилась на него? Джайлс был вдребезги пьян и не пропускал ни одной юбки. Раза два подкатывался ко мне, но я уже знала от Марти, что Боллард считает его своей собственностью, и мне не хотелось с ней связываться. – Она слабо усмехнулась. – А этот англичанин, словно бык с реактивным двигателем, носился вокруг кушетки за китаянкой! А потом Боллард объявила, что возвращается домой, и спросила, поедет ли он с ней. Англичанин наотрез отказался. И сразу после этого мы с Сэмми вышли из гостиной.

Я пристально разглядывал блондинку, прикидывая, много ли правды в ее словах.

– Ладно, – буркнул я. – Почему же утром, когда тебе позвонили Боллард и Джайлс, ты солгала, почему сказала, что оставалась на приеме до четырех. Когда он потерял сознание?

– Потому что это правда, – ответила она. – Мы вернулись в гостиную минут через пять, а англичанин лежал на полу. Марти спросил Сэмми, не отвезет ли он Джайлса к Боллард, а потом они с Ником Фесслером отнесли его в машину Сэмми.

Я допил виски и, поднявшись с дивана, поставил пустой стакан на крышку бара. Затем, глядя в ее сторону, самым безразличным голосом задал еще один вопрос:

– Зачем Марти держит пляжный домик, если никогда им не пользуется?

– Для друзей, я думаю, – ответила блондинка. – Марти ненавидит пляжи, и его никогда…

Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть выражение ужаса на ее лице.

– То есть.., если он существует, этот домик. – Она криво улыбнулась. – Но я никогда не слышала, чтобы Марти упоминал о каком-то домике!

– Ты не умеешь лгать, Вирджиния, – сказал я.

– Но я ничего не знаю о домике Марти! Рик, поверь. И пожалуйста, не говори ему, что я призналась про нас с Сэмми, ладно?

– Постараюсь, – великодушно обещал я. – Спасибо за виски, милочка.

Она встала с кресла и проводила меня до двери. В коридоре я остановился и окинул хозяйку взглядом, пытаясь понять, что же именно меня в ней смущает. И вдруг сообразил: костюм на ней был одного цвета с пеньюаром, в котором она меня встретила; и такого же цвета покрывало на кровати.

– Скажи, чем тебя привлекает этот цвет? – Я кивнул на ее рубашку.

Глаза девушки на мгновение потеплели.

– Я люблю такой цвет, – хрипло ответила она. – Он напоминает мне о море.

– В море?.. – поперхнулся я.

– Я люблю море, Рик. – Внезапная задумчивость в голосе каким-то образом снова превратила ее в маленькую девочку. – Знаешь, оно всегда такое.., свежее. И чистое!

* * *

Было совершенно очевидно: Брюс Милфорд – действительно преуспевающий агент. Потому что его секретарша выглядела предельно профессионально. К тому же она носила высший атрибут секретарского статуса – очки в тяжелой черной оправе.

Бронзовая табличка на ее рабочем столе гласила: ХИЛДА ДЖОНС.

– Вас ждут, мистер Холман, – улыбнулась она. – Точнее, заждались. Почему вы задержались? – На запястье секретарши сверкнули золотые часики. – Уже четыре тридцать…

Я подумал, что мое опоздание – не ее собачье дело. К тому же “женщина-компьютер” – не самый привлекательный тип женщины.

– Он стареет, – задумчиво проговорил я.

– Кто? Мистер Милфорд? – Глаза секретарши, увеличенные стеклами очков, с интересом взглянули на меня.

– Когда я заходил сюда в последний раз, на вашем месте сидела платиновая блондинка с интригующей внешностью, – доверительно сообщил я. – Что случилось? Говорю же, он стареет.

– Не правда, – промурлыкала секретарша. – Мистер Милфорд совсем не стар. Просто тогда дело росло, развивалось, и ему понадобилась девушка, умеющая печатать.

– Обязательно заведу себе секретарей, – пробормотал я. – И тогда, возможно, вернусь с достойным ответом.

Я поплелся в кабинет Милфорда, пытаясь сделать вид, что отвернулся от стола раньше, чем заметил самодовольную улыбку на лице секретарши.

Агент Роберта Джайлса немного обрюзг и потерял часть шевелюры, но в остальном выглядел тем же Брюсом Милфордом, которого я знал несколько лет назад. Его лицо херувима по-прежнему напоминало розовую гладкую маску, а яркие синие глаза все так же весело поблескивали.

– Садись, Рик. – Он указал на удобное кожаное кресло. – Давненько не виделись.

– Судя по твоему виду, ты богатеешь с каждой минутой, – заметил я, усаживаясь.

– Звонил Бобби и рассказал, как ты раскрутил его на крупную сумму, разбойник! – усмехнулся Брюс. – Но я ответил: разве это деньги для него, с его-то гонорарами?

– Тебе не удастся раскрутить меня на десять процентов от денег Джайлса, Брюс, – усмехнулся я. – Только подойди на расстояние вытянутой руки, и я закричу. Поэтому лучше помоги мне.

– Рик, детка, – проговорил он, качая головой, – ты знаешь, что я занимаюсь этим только из стремления помочь людям…

– Знаю, – кивнул я. – Твой альтруизм неплохо окупается.

– Очень остроумно, – улыбнулся Брюс. – Ладно, потехе конец, а, Рик?

– Думаю, она только начинается, – возразил я. – И по твоей вине. Почему ты направил Джайлса ко мне, дружище?

– Ну, Бобби одержим… – Милфорд пожал плечами. – Одержим своим видением… Стоит на своем, и, очевидно, любая попытка отговорить его бесполезна. Вот я и подумал, что следует пригласить профессионала, способного доказать бедняге, что все это – лишь плод его воображения. И кто же, кроме тебя, Рик? Детка, ты – лучший в своем деле!

– И уважаю киноиндустрию, – добавил я.

– Точно. Я так и сказал Бобби, – лучась добродушием, ответил Милфорд.

– Предположим, что Джайлс не страдает галлюцинациями и все произошло наяву, – предложил я. – Какую часть киноиндустрии мне придется уважать больше, а, старина?

– Господи, Рик! – Он залился добродушным смехом. – Не думаешь же ты, что такое возможно? – Глаза агента сверкнули. – Значит, это глупый вопрос, не так ли?

– Я достаточно глуп, чтобы настаивать на ответе, Брюс, – сообщил я. Агент задумался.

– В этом случае, полагаю, решение остается за Бобби, – наконец ответил он.

– Если девушка существовала и ее убили, – продолжал я, – то все, кто оставался на приеме, лгут. Не боишься, что копы арестуют Марти Дженнингса, Ника Фесслера и остальных за организацию заговора с целью скрыть убийство? Или за вещи, похуже?