Текст книги "Правила сближения"

Раздумывая над этим признанием, Николас не замечал, что бормочет себе под нос, и одновременно покачивается, как ненормальный, а Магдалин обеспокоенно смотрит на него.

И причины для волнения были серьезные. Ведь Николас так и не ответил на ее вопрос – как он здесь очутился? Ей сейчас снова страшно стало за себя. И за Трикси, которая не ведает о том, что случилось.

Она заметила, как смущенно смотрит на нее Николас. Как будто понимает, что сделал что-то не так, чем-то напугал. Казалось, он хочет что-то сказать, но не решается.

Эта неловкая пауза затянулась.

– Ну что, пойдемте дальше? – предложила Магдалин. – Только я попробую сама!

Взгляд Николаса потух. Николас кивнул.

Когда Магдалин осторожно встала, она с удовлетворением отметила, что боль в ноге если и не исчезла совсем, то стала вполне терпимой.

– Дайте мне кроссовки! – потребовала Магдалин.

– Я бы не советовал…

– Не нужны мне советчики. Дайте обувь!

Николас вынул из рюкзака кроссовки и протянул ей. На здоровую ногу кроссовка налезла свободно, а вот с больной вышла незадача – было слишком больно. Тогда Магдалин взяла кроссовки в руки и пошла так – на босу ногу, прихрамывая.

– И чего вы добиваетесь? – проворчал Николас. – Ноге нужно дать отдохнуть, иначе завтра она не даст вам встать.

– Ничего, расхожусь! – ответила Магдалин.

Николас догнал ее.

– А может, вы правы. Если мышцы будут работать, то кровь разгонится, связки разомнутся. Да, пожалуй, так лучше. Я согласен…

В его голосе не было ни насмешки, ни отрицания. Он действительно соглашался с ее доводом, хотя Магдалин сказала это больше из протеста.

Магдалин остановилась и повернулась к Николасу. Грубость вертелась на языке, и не было сил сдержаться.

– Никки, – зло произнесла она, намеренно придав голосу ехидство, – вам никто никогда не говорил, что вы… дурак? – Она все-таки произнесла это слово.

– Очень часто. – Николас смотрел на нее улыбаясь. – А вы еще ни разу.

Ну как можно сердиться на такого? Магдалин хотелось смеяться и плакать одновременно. Боже, зачем ты создал этого безнадежного человека?

Она покачала головой и пошла дальше. Вскоре намеренно позволила Николасу обогнать ее.

– Я не понимаю, – говорил он, – если человек искренне проявляет свои чувства, если склонен доверять мнению других людей, соглашаться с ними, а может быть, даже верить каждому их слову – почему он обязательно дурак?

Он замолчал, а Магдалин задумалась над его словами. Широкая спина Николаса загораживала солнце, отчего казалась еще шире. Он напоминал собой добродушного, простоватого великана. Магдалин отметила это еще во время первой встречи. Он вызывал определенную жалость. Но можно ли полюбить такого человека? Полюбить до безумия, до стремления испить с ним все горе и прожить вместе остаток дней?

Теперь Магдалин шагала с ним рядом. Николас смотрел куда-то в сторону, не на дорогу. Она повернула голову – там ничего не было, кроме зеленой стены поля. Магдалин хотелось узнать, о чем же думает Николас, но потревожить его вопросом не решалась. Она разглядывала его мощные руки, безостановочно несшие ее почти целую милю, его крутые плечи, крепкий плотный торс. Такого мужчину ведь еще поискать…

Но не тянет меня к нему, подумала Магдалин. Совершенно не тянет! Он приятен, возможно, хороший собеседник. Годится на роль товарища или друга. Не более. Хотя другая бы на моем месте…

– Вы очень красивая! – неожиданно услышала она.

Магдалин вспыхнула. Она не ожидала, что эти слова произведут на нее столь сильное впечатление. Что-то загорелось внутри и хотя быстро потухло, воспоминание о приятном ощущении еще долго не отпускало Магдалин.

– Я могу идти быстрее, – сказала она и вырвалась вперед.

8

– Николас? Ты что здесь делаешь?!

Удивление Хьюберта было таким бурным и искренним, что Магдалин отбросила последние сомнения – никакого сговора быть не могло.

– Мы тебя потеряли! Ты с ума сошла! Как ты могла уйти не предупредив? – твердила Трикси, не отходя от Магдалин ни на шаг. Посмотрела на Николаса, старательно изучавшего «Импалу». – А правда, как он здесь очутился? Только не говори мне, что это случайность…

– Именно так! – возмущенно ответила Магдалин. – Точнее не просто так. Как-то он ведь узнал, где мы находимся. Но попробуй спроси его – ни за что не скажет! Дурак, а с характером.

– Зря ты так. Он очень даже ничего! – Трикси снова взглянула на Николаса. – По-моему, он быстрее справится с машиной, чем десять Хьюбертов вместе взятых.

– Что это вы там обо мне говорите? – раздался голос Хьюберта. Он возвращался от озера, собрав забытую одежду.

– О том, какой ты замечательный, – сказала Трикси. – А мои вещи не забыл?

– Не забыл.

Трикси и Хьюберт стали одеваться, а Магдалин наблюдала за Николасом. Тот достал из рюкзака бутыль с водой, опустошил, зачем-то полез в багажник за домкратом. С каждым его действием в Магдалин росла уверенность, что они не просто покинут это место, а уедут отсюда своим ходом.

Она подошла ближе и спросила, нужна ли помощь. Николас кивнул и дал ей подержать бутылку.

Он чуть приподнял домкратом машину, забрал у Магдалин бутылку и полез под заднюю часть «Импалы».

– Я вам скажу, а вы покрутите ручку домкрата по часовой стрелке. Надеюсь, у вас хватит сил.

Магдалин выполнила все его распоряжения, и вскоре Николас вылез из-под машины с полной бутылью бензина.

– Невероятно! – воскликнула Магдалин. – Неужели там еще что-то осталось?!

– Теперь уже совсем ничего. А этого нам до шоссе добраться хватит.

Теперь Николас ковырялся в моторе. Отсоединял-присоединял какие-то шланги, попросил Хьюберта найти нож. Прошло еще около десяти минут, Николас вставил ключи в замок зажигания, и после нескольких оборотов стартера мотор «Импалы» прочихался и заработал.

– Ну все! Теперь все вещи в салон и поехали!

Он заглушил двигатель, вылез из-за руля и протянул ключи Магдалин.

А она смотрела на него как на бога. Уже знакомое чувство снова зашевелилось в груди, но не исчезало. Магдалин была настолько взволнованна, что попросила Трикси сесть за руль. Так получилось, что пассажирское кресло впереди занял Хьюберт, а Магдалин с Николасом расположились на заднем сиденье. В те моменты, когда она поворачивала к нему взгляд, Николас, замечая ее движение, откликался виноватой улыбкой.

Как же все-таки он нашел их? Можно было строить разные предположения. Например, если Трикси разболтала все Хьюберту, то почему она не могла выдать все секреты Николасу. Все-таки странно она себя повела – никакой бурной реакции на его появление с ее стороны не было. То, что они незнакомы, еще ничего не значит. Что, если Трикси решила устроить судьбу подруги – ради такого она могла пойти на любую секретную операцию. Позвонила Николасу и сказала, что есть шанс познакомиться с Магдалин поближе.

Впрочем, нет, какая-то ерунда получается, подумала Магдалин. Вот Хьюберту лучше подошла бы роль таинственного сводника. Может, потому он и отреагировал так ярко, увидев Николаса, чтобы произвести впечатление. А я уши развесила.

Так как же?

– Николас, как вы нашли нас?

Магдалин вздрогнула, едва раздался голос Трикси, которая подтвердила этим вопросом свою непричастность.

– Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос. Как-нибудь позже, можно? – Он посмотрел на Магдалин, и взгляд у него был в точности как у любого из ее малолетних учеников, не готовых к уроку.

– Нет уж, давайте выкладывайте! – потребовала Трикси.

Магдалин с удивлением подумала, что сейчас не испытывает к Николасу и капли тех неприязненных чувств, которые были раньше. И если Николас считает, что нужно отложить объяснение, то пусть так и будет.

Но Трикси не унималась.

– Ну что же вы молчите, Никки?

– Вы действительно считаете, что я должен признаться? – Он повернулся к Магдалин.

Она отрицательно покачала головой. Ей показалось, что Николас даже воспрянул духом, найдя в себе силы сопротивляться натиску Трикси.

– Ты лучше сильно не разгоняйся! – сказал вдруг Хьюберт. Он подвинулся к Трикси и пальцем указал на стрелку, приближавшуюся к отметке в сорок миль. – Если двигатель заглохнет, нельзя будет эффективно затормозить! Я прав, Ник?

– Совершенно верно! – ответил Николас, а Магдалин показалось, что ее догадка насчет их сговора все-таки не лишена оснований.

– Черт, я и забыла, что мы на больном драндулете едем! – воскликнула Трикси.

Магдалин засмеялась. Ее поддержал Николас, да и сама Трикси захихикала тоненько. Захохотал и Хьюберт. Он же первым заметил перекресток.

– Шоссе! – воскликнул он.

Смех прекратился.

– Что делать? – Трикси поерзала на сиденье, словно готовясь к какому-то важному маневру.

– Поедем по шоссе, пока есть бензин, – предложил Николас. – Может быть, дотянем до ближайшей заправки. Хотя едва ли.

– Надеюсь, это ответственное заявление! – сказала Трикси, сворачивая на шоссе.

Примерно через шесть миль «Импала» зачихала, задергалась, и рокот мотора исчез. Слышно было, как все тише и тише гудят покрышки, скорость упала, и вскоре автомобиль совсем остановился.

– Ну и что теперь? – ядовито спросила Трикси.

– Теперь нам гораздо проще поймать кого-нибудь.

Но шоссе будто вымерло. За десять минут ни одной машины – ни на восток, ни на запад, хотя, пока ехали, навстречу попалось несколько автомобилей.

Жара спала, но стала одолевать мошкара. Девушки хлопали себя и друг друга, помогая отбиться от кровососов. Не отставал от них Хьюберт – то и дело он шипел от укусов.

– Надо было запастись мазью! – посетовала Трикси.

Вскоре девушки спрятались в салоне и подняли стекла. Хьюберт присоединился к ним. И только Николас оставался снаружи, как ни уговаривала его Магдалин, специально открыв для него заднюю дверцу.

– Не беспокойтесь, меня они почти не кусают, – сказал он, поглядывая в обе стороны на горизонт.

– Это удивительно и достойно изучения! – изрек Хьюберт и незаметно подмигнул Николасу.

На горизонте показалась черная точка.

– Машина едет! – воскликнула Магдалин и хотела выйти, но Трикси схватила ее за руку:

– Да не торопись ты. Еще небось мимо проедет.

После этих слов душевный порыв Магдалин оказался задавленным. Она внезапно будто потеряла интерес к происходящему. Все, что могла сделать, она уже сделала: проткнула бак и спустила все топливо. Все теперь в руках Николаса.

– Опа! – воскликнула Беатрис, глядя в боковое зеркало. – Кажется, это наши старые знакомые!

Черная точка превратилась в пикап. Тот самый пикап со шпаной, который преследовал Магдалин даже во сне.

Пикап медленно проехал мимо, так что можно было видеть улыбающиеся физиономии. Одна из девиц, та, которая с колючками вместо волос, приветственно помахала им. Вздыбив пыль с обочины, пикап остановился в нескольких ярдах впереди от «Импалы». А Николас уже бежал к нему.

– Ах да, это те ребята, которых я отогнал у магазина? – вспомнил Хьюберт и вылез из машины.

– Они самые, – подтвердила Магдалин.

С затаенным страхом она наблюдала, как Николас, подойдя к пикапу, через окно общается с водителем. Хьюберт выжидающе стоял рядом с «Импалой».

– Трикси, как ты думаешь, все будет нормально? – спросила Магдалин.

– Не знаю. – Трикси зло хлопнула ладонью по рулевому колесу. – Ну почему именно они?

– Может, предупредить Николаса?

Но компания «чертей» уже выпрыгивала на дорогу. Первым показался водитель – тот рослый тип, которого звали Мартином. Следом остальные.

Магдалин ощущала тревогу, но ей вдруг захотелось выскочить из машины, встать рядом с Николасом, не допустить, если вдруг случится что-то неприятное. Она открыла дверцу и заметила, что одна из девиц направилась к ней. Магдалин замерла.

– Что у вас случилось? – Девица радостно улыбалась, как будто встретила после долгой разлуки самых близких друзей.

– Ничего серьезного, – ответила Магдалин, придавая своему голосу уверенность.

– Да ты не бойся! – дружелюбно сказала девушка. – У тебя такой вид, словно я буйно помешанная.

О том, что это почти соответствует действительности, Магдалин предпочла смолчать.

– А мы на фестиваль опаздываем, – подойдя, поделилась своими переживаниями вторая девушка. – Нас в Блумсберге копы задержали.

Магдалин повернулась – Мартин о чем-то оживленно разговаривал с Николасом и вторым парнем в черном. Похоже было, что жалуются на свою машину. А Николас понимающе кивает. Как и присоединившийся к ним Хьюберт. И не было в мимике и жестах мужчин ни капли опасности.

– Извини, – сказала Магдалин девушке и подошла к мужчинам.

– Трещит, а не заводится! Я иной раз и глушить боюсь. А сейчас забыл совсем, остановил движок! – услышала она, как делится переживанием Мартин. Он как раз продемонстрировал Николасу, как плохо работает стартер.

– Я посмотрю, не возражаешь? – предложил Николас.

– О’кей! А я пока поищу, где-то у меня эпоксидный клей валялся, – сказал Мартин.

Магдалин подошла к Николасу и участливо спросила:

– Все в порядке?

– Да, ребята отличные подвернулись. Они нам помогут, а я им. – И он подмигнул Магдалин.

Это было достойно восхищения – смотреть, как на глазах у ленивых потребителей техники разворачивается колдовство. Человек, на «ты» разговаривающий с железом, вытаскивает из своей сумки пассатижи, с которыми, очевидно, никогда не расстается, открывает капот, заскакивает на высокий бампер, как на подножку, а движения его напоминают пассы мага. Нависнув над мешаниной проводов, трубок, металлических и пластмассовых деталей, Николас что-то подкрутил, подтянул. После чего спрыгнул на землю и сказал Мартину, чтобы заводил.

Мотор фыркнул и завелся сразу, без всяких щелчков и раздумий.

– Ну ты, брат, даешь! – обрадовался Мартин.

Они с Николасом похожи были на двух медведей, протянувших лапы друг другу.

– Славный парень, – сказала одна из девчонок. – Твой?

Магдалин не ответила. Неожиданно она поняла, что они вовсе не так страшны, эти «черти». Обыкновенные ребята – и девушки, и оба парня. Только вид у них неформальный. Это просто страх и недоверие заставляли ее воспринимать все в черном цвете. А еще она обратила внимание, что их тоже четверо, двумя парами, и мысленно улыбнулась такому совпадению. Девчонку с «колючками» на голове звали Элизабет, ее подругу – Дорин. Второго парня – Грувером.

Ребята похвастались, что они рок-группа с названием «Уставшие ангелы» и едут в Спринг-филд на фестиваль. В кузове пикапа у них аккуратно были расставлены инструменты и принадлежности. Для защиты от дождя они закрыли все брезентом, но ради новых знакомых сделали исключение. Пока Николас возился с баком «Импалы», заклеивая дыру составом, найденным в запасах у Мартина, гитары, барабаны были расчехлены, и после небольшого подготовительного проигрыша «Ангелы» сбацали, как они сами выразились, ту самую композицию, с которой намеревались выступить перед публикой. Магдалин впервые слушала концерт под открытым небом.

Песня была с плохой рифмой, но с весьма актуальным текстом.

– Сколько раз ты говорил себе – изменись! – несколько театрально, с пафосом в мимике пели Элизабет и Дорин. – Сколько раз ты говорил себе – откажись! Но не хотел меняться, потому что велик был страх! Не бойся измениться! Не бойся! Гораздо хуже остаться вечно негодным для чувств, для любви и для мыслей о вечных мирах!

Ребята пели громко, на нервах, и получалось у них очень эмоционально. Меж тем шоссе словно прорвало. Только что не было ни одной машины, как за пять минут проехало с десяток. И все притормаживали, проезжая мимо разношерстной компании музыкантов и слушателей.

Когда песня закончилась, на душе у Магдалин продолжала играть музыка. Гармоничная, высокая. Из тех сфер души, где нет места печалям и одиночеству.

Николас наконец удостоверился, что бак герметичен, и можно было отправляться в путь – «Ангелы» подарили им канистру с двумя галлонами бензина.

Прощание получилось душевным. Магдалин хотела обняться с Элизабет, и только стеснение не позволило ей сделать это. Главное – Магдалин больше не ощущала этих людей чужими. А еще – была очень благодарна Николасу. Если бы не он, еще неизвестно, когда они выбрались бы с озера. И не встретили бы эту компанию, урок общения с которой навсегда запомнится Магдалин. И не испытала бы она гордости за своего знакомого мужчину – в первый раз ей выпало такое чувство. Оно было великолепным, если не сказать – божественным.

А потому, когда пикап снова превратился в чернеющую на горизонте точку, Магдалин слегка взгрустнула.

– Ну что, поехали? – спросил Николас.

Он открыл дверцу и предложил Магдалин сесть за руль.

– Можно? – робко спросила она, будто это была не ее машина.

– Теперь все в порядке! – подбодрил ее Николас.

А Магдалин вдруг впервые стало стыдно за все недавние мысли в его адрес и за то пренебрежение, с каким она думала о Николасе раньше.

– Спасибо, – сказала она.

Николас не сразу понял, для чего она тянет к нему ладонь, – подумал, что Магдалин просит у него ключи от машины. Он растерянно взглянул на рулевую колонку, хотел наклониться, чтобы достать их, но в тот же момент Магдалин остановила его, схватив за рукав. Ей казалось, что Николас вздрогнул, как это бывает, когда обожжешься. Он выпрямился, недоумение читалось в его глазах, а в ее – благодарность за то, что он сейчас рядом. Она дотронулась пальцами до его грубой ладони и пожала ее. В какой-то момент Магдалин испугалась, что своими сильными мышцами (две ее ладошки запросто могли бы уместиться в его руке) Николас сейчас стиснет ее так, что будет больно. Но ответное рукопожатие Николаса было необыкновенно чутким и нежным.

Не задумываясь о том, что с ней происходит, Магдалин прильнула к нему, подтянулась на цыпочках и поцеловала в щеку. Ее губы ощутили легкое покалывание щетины, но это было приятное ощущение. А в голове и в груди Магдалин как будто взрывались маленькие хлопушки, каждая из которых вбрасывала в кровь пьянящее чувство.

Сознание будто выключилось ненадолго. Не сразу к Магдалин вернулась возможность здраво оценить случившееся, но, по крайней мере, осознав спустя минуту, что сидит за рулем, она словно очнулась ото сна. Состояние было такое, что возникло сомнение – произошло ли это все на самом деле? Она обернулась, и, судя по тому, как понимающе улыбались ей Хьюберт и Трикси, занявшие заднее сиденье, память не обманула.

Магдалин вдруг заметила, что соседнее кресло пустует. Где Николас? – забеспокоилась она.

Он все еще не сел в машину. Стоял в глубокой задумчивости, опершись на переднее крыло «Импалы». Сгущавшийся сумрак не позволял разглядеть толком его профиль.

Магдалин открыла дверцу. Николас обернулся на звук.

– Николас, почему…

Она хотела спросить, почему он не садится в машину, но осеклась, увидев, как блестят его глаза. Это были не слезы, да и трудно ожидать их от взрослого мужчины, это был словно преломленный взглядом отсвет души. Она поняла – Николас и сам не верит в то, что произошло минуту назад.

Рука его потянулась к щеке, помня скромный, но обжигающий поцелуй. И когда Магдалин вышла из машины, он повернулся к ней. Впервые они стояли друг против друга, каждый желая испить волну чувств, но не хватало малого – решимости сделать новый, последний шаг. Нужен был импульс, удар побуждения. Иначе все может повернуться вспять. Пройдут минуты, часы, ростки нового и прекрасного захлебнутся в пене тревоги и неуверенности, как это происходило в жизни не раз и не только с ними. И кто-то должен отважиться первым…

И Николас решился на этот шаг. Он вдруг вспомнил ту девушку, которая пришла в больницу к его другу Диону Гамлину. Николас тогда посчитал Диона самым счастливым человеком на свете. Но разве он сейчас не близок к тому же самому? Нужно только открыться, отринуть и забыть все страхи и сомнения.

– Я люблю тебя, – прошептал он. И вдруг испугался слабости голоса, что Магдалин может не услышать его. Он повторил эти три слова, но так же тихо, не в силах справиться с собственными связками.

И когда Магдалин вновь очутилась с ним рядом, он вдруг вспомнил, что должен еще сказать о чем-то важном. О том, что может повлиять на ее решение.

– И я еще должен тебе признаться, что мы с Хью… – И в этот момент ее пальцы дотронулись до его губ, а во взгляде читалось: «Не говори ничего! Не нужно! Я все знаю! Ты хотел быть со мной!»

В тот же миг, когда Магдалин обняла его, Николас подхватил ее, как пушинку, и поднял, губы их слились в поцелуе. Оба знали, что в машине их ждут друзья, но невозможно было прервать эту бурю чувств. Магдалин и Николас не знали о существовании друг друга многие годы, но будто все эти годы в душах их копилась жажда любви, чтобы излиться именно в эту минуту, предназначавшуюся только для них.

– Я люблю тебя, – нежно шептала Магдалин, и было удивительно сладостно слышать в ответ те же слова.