Текст книги "Клаустрофобия"

Константин Костенко
Клаустрофобия

«Не буди!»

Татуировка на глазах

Действующие лица

Прищепа.

Гарин.

Немой.

Тюремная камера. Здесь – две двухъярусные койки, стол, привинченные к полу табуреты, кованая тяжелая дверь с глазком. Сцена отделена от зрительного зала железной решеткой.

Утро

Прищепа за столом пьет чай. Гарин сидит на койке, слушает небольшой радиоприемник (чуть слышно передают новости, музыку, коммерческую информацию и т. д.). Немой – на верхнем ярусе; спит.

Прищепа. И здесь жить можно… Можно – если по уму… Сгущеночки еще не захотелось? Нет?

Гарин. Нет.

Прищепа. А что? Я б тебе дал… За одну сигаретку.

Гарин. Не хочу. Сам ешь.

Прищепа. Гордый… А я зато практичный… Сгущенка… Ты в пионерском лагере был когда-нибудь? Отдыхал?

Гарин. Ну и что?

Прищепа. А я помню… На гвоздь ржавый наступил, когда купаться ходили, – всю смену с распухшей пяткой провалялся… Вожатая подорожник прикладывала. Послюнит – и приклеит… Хорошая девка!.. Груди у нее… В душевую пошла – мы подсмотрели у нее. Нарочно дырку в стенке проковыряли… А там стенки – фанера одна, – прикинь… Стоит – глаза так закрыла. Фыркает, как эта… И в капельках вся. Маленьких таких… Нет. Лучше не вспоминать. Не гнать волну… А может, съешь пару ложечек?.. Так и быть – за полсигареты уступлю… Ну не хочешь, как хочешь… Я б тебе и сонников – пару таблеточек подогнал. Угостил бы… Носки мне только свои подаришь. Которые шерстяные… А что – чифирнул бы!.. Я вот сейчас – чифирку со сгущеночкой… Пару сонников там растворил… И спать упаду. Сны смотреть. Красивые… А ты сиди. Смотри на все… Мне бабы снятся, тетки – понял… С одной стороны, вроде неплохо – самый настоящий секс. Даже, может, еще похлеще, чем тут – здесь… А проснешься – и не поймешь: было? Нет?.. Молоко сгущенное. С сахаром… Масса нетто 400 грамм… Состав: сахар, цельное молоко… Мы в лагере ее «спущенкой» называли… Да че я ложкой! Щас – прямо с банки!.. А ты посмотри. Позавидуй мне. Молча… У нас там, в лагере, – с одной стороны скала. И с другой – такая же… Вся белая. От жасмина… И запах такой – по всему берегу!.. А посередине – море… Я туда, в жасмин, хезать бегал… Просто мне в общем сортире… Там мухи такие – жирные, зеленые! Целая стая как соберется – и гудит над тобой. Как будто щас бомбить начнут… Одна, такая, мне по щеке проползла… Я в жасмине сидеть предпочитал… Плохо – когда все в одно место… это… ходят… Смотри, как я щас… спущеночки… еще… А все потому, что надо на воле своих людей иметь… Вот ты рабочих без зарплаты оставил – да? Украл ихний чемодан с деньгами… По тайге, наверное, бежал с чемоданом – совесть мучила? А?.. Вот они тебя щас, наверное, ищут!.. А ты здесь – в безопасности. Устроился на нарах… У меня мать сгущенку варила. Прямо так, в нераскупоренной банке – бумажку отдерет, кинет в кастрюлю с водой. И варит… Густая такая, коричневая… Как масло – на белую корку ее так… «Спущенка»… Ну и что? Зато вкусно.

Гарин. Прищепа?

Прищепа. Чего?

Гарин. Как она убежать могла?

Прищепа. Крыса, что ли?

Гарин. Да. Как она?

Прищепа. Крыса – не человек. Крыса без свободы не может.

Гарин (берет клетку, осматривает). Как это она – зубами… железо перегрызла?

Прищепа. А что если вот так подумать… что не мы тут, в тюряге, за решеткой, – а те, кто там, которые вроде бы на воле считаются… что это они на самом деле за решеткой!.. Ведь это же с какой стороны посмотреть – да?! Странно у них там. Каждый сам по себе. Каждый свою бабу имеет, свою норку… Нет чтобы так: все бабы общие… И мужики тоже… Знаешь, как регистрация брака называется? Когда женятся… Сдача дырки в эксплуатацию… И у собак тоже… Каждой породе – своя сучка… Где ты видел, допустим, чтобы доберман – с бульдогом там?.. Это же – только по своей воле можно. Без хозяев. Когда хозяин рядом не стоит, не сечет… Что там? Спит еще? Наша Маша… Не проснулась еще?

Гарин. Чего к пацану пристаешь?

Прищепа. Ты! Инженер-гиперболоид!.. Ты знаешь, как на зоне делают?! Когда кто-нибудь кому-нибудь мешать начинает. Поперек дороги встревает… А?!

Гарин. Прищепа, ты меня не пугай… Я свое отбоялся.

Прищепа. Знаешь, как: уснул мужик – и не проснулся… Был человек – и нету. Человечка.

Гарин. Ну что ты за… человек?! Он же и так. Богом обиженный.

Прищепа. Обиженный!..

Гарин. Говорить не умеет. Немой.

Прищепа. Вот и ты так: ляжешь когда-нибудь – и не проснешься… Я тебе помогу.

Гарин. Пошел бы вон – на картинках удовлетворился.

Прищепа (находит карты). Тут всего-то. Полколоды… Тузов с вальтами и пару семерок. Не хватает… И тех задрочили. Окончательно… Они меня уже не это… не нравятся… Все мятые… Хорошо, Сёма догадался. Из бумаги вырезать… Картон. Обложка от общей тетрадки… В одних и тех же позах сидят, как эти… Вот эта, смотри: ноги развела – так и застыла… Сразу видно – неживые. Фотобумага… Мне вот эта больше всех нравилась. Раньше… Вот здесь – задом стоит… Лучше б тебя вместо Сёмы – на пожизненное… Быковатый, правда, парень… Вот человек был! Вот – серьезный.

Гарин. Ничего… Скоро уже.

Прищепа. Вообще – как можно в карты играть, на которых тетки? Голые… Там же думать надо, мухлевать… А тут – все мысли в другую сторону. В одно место… Это значит – есть карты для игры чисто. А есть… не для игры… Эй, красавица! Проснись!.. Петухам петь пора! (Ножом щекочет пятки Немого.)

Гарин. Пусть спит… Организм молодой.

Прищепа. Организм-онанизм…

Немой просыпается, трет глаза.

Ух, ты! Проснулась!.. Ну что?! Утро доброе, что ли?! Чаю со сгущенкой хочешь?!

Немой улыбается.

Или тебе со спущенкой?.. Иди, иди. Подсаживайся к столу. Сладеньким тебя угощу… Только за это, сама знаешь… поцеловать меня должна. В одно место… Я – человек практичный. По-другому не могу.

Гарин. Да пусть спит еще!

Прищепа. Профессор Гарин!.. Вам слова не давали… Ух ты, моя хорошая! Не проснулась еще как следует!

Гарин. Ладно. Давай чифирнем… За полсигареты ложку сгущенки дашь?.. С чаем, само собой.

Прищепа. А на целую пожался, да?! Пожа-а-ался!

Гарин. За целую, знаешь… Целую я и сам. Скурю.

Прищепа. Ладно – спи пока что. Спи… Потом с тобой поворкуем… Тогда курево вперед.

Гарин. Вперед, вперед… На тебе… Смотри – ровно на две половины ломаю.

Прищепа. Я все вижу – ты не думай… Подсаживайся. Подвигайся… Вот тебе… чай… Вот – следи за моими движениями… полная ложка сгущенного молока… Спущенного.

Гарин. Спущенное себе оставь.

Прищепа. Я себе лучше сгущенного… А ты – пей. Наслаждайся. Моментом жизни… Может, тебе еще сонников подогнать? За носки твои. Шерстяные.

Гарин. Спасибо… У меня сон крепкий.

Прищепа. А вот и зря.

Гарин. Что?

Прищепа. Зря, говорю… У меня зато нож острый… Как же ее звали-то?.. На «зэ» как-то… Зинка? Зойка?

Гарин. Ты про что?

Прищепа. Пионервожатую. В пионерлагере… На «зэ»… Какие еще имена на «зэ» есть?

Гарин. Не знаю… Много всяких.

Прищепа. Груди еще такие… Бывают такие, знаешь, круглые, как арбузы… плотные. А есть острые такие… Соски так еще торчат… На свинью похожи. На свиней. На мордочки… Гарин! Меня уже потащило!.. Радедорм задействовал!.. Зря отказался… Как в сказке все!.. Сказочно!

Гарин. Зигфрид есть… Имя.

Прищепа. Пионерский галстук так ни разу и не надел. Удавку эту!.. В кармане таскал… Даже тогда волчий закон соблюдал… Исправить меня захотели! Меня даже могила не исправит теперь!.. Возьму когда-нибудь, решетку эту… перегрызу вот так… выйду – и снова буду резать! Кровь свежую пить!.. Они меня ловят, садят – а я выхожу и снова… режу, душу!.. Сами пускай сначала исправятся!

Гарин. У меня жена, ребенок там… Их, что ли, резать собрался?

Прищепа. Не бойся, профессор. У меня без твоих найдется, кого… А твою жену совращу… У меня-то срок давно мотается. Меньше твоего осталось. Да?.. Вот я и… подъеду к ней…

Гарин кидается на Прищепу.

(Останавливает его, выставив нож). Смотри, козлик!.. Я еще и жалиться могу!.. Ты – козлик… с копытами… А я – змея. Ядовитая… У меня зато – никто не ждет… Была мать – и та померла… Даже похоронить не сумел… Карты эти – тоже… У меня и там так – в той жизни. Ходишь, ходишь с какой-нибудь. Пялишь по выходным. А потом вдруг… ну не интересно с ней – и все!.. Изучишь до мелочей – все ее привычки, каждую складку… на животе, на ляжках… Все… А дальше – как фотография эта. Становится… Спит… Ну пусть. Пусть. Поспит немного.

Гарин. Беспризорное детство… За две недели еще не отоспался.

Прищепа. Пусть. Пока… А тогда, главное, – перед смертью. Матери… Открытку такой получаю. «С Новым годом». А там – полоски такие, красным карандашом. Просто – линии волнистые… А за окном – осень. Прикинь… Гарин. Ты смог бы человека убить?

Гарин. Кто – я?

Прищепа. Смог бы?

Гарин. Смотря кого.

Прищепа. Ну меня, например… Смог бы? Меня, например.

Гарин. Тебя смог.

Прищепа. И я тебя смог бы… А давай, кто из нас первый… Ты меня – или я тебя… Давай на спор!.. На пять сигарет. С носками.

Гарин. Сегодня шмон обещали… Где там моя липучка? (Куском пластыря лепит радиоприемник к спине.)

Прищепа. А, ну да… Шкериться надо. (Ходит с ножом.) Нет. Пока попридержу… Мне еще тебя резать… возможно, пригодится… Гарин!

Гарин. А?

Прищепа. Радио включи… Скучно.

Гарин, не снимая со спины, включает радио.

Вот у тебя высшее образование – да?

Гарин. Техническое.

Прищепа. Вот и объясни: почему человек в тюремной камере жить не может? Подолгу… Почему?

Гарин. Почему?..

Прищепа. Да… Вот, допустим, кровать мягкую тут постелить, перины. Телевизор сюда. Коньячок там… Сгущенки с чаем. Всякая другая беда… Почему бы не жить – да?

Гарин. В самом деле.

Прищепа. Ведь даже крысы сбегают!.. Ты не посмотрел, случайно: это крыса или самец была?

Гарин. Не заметил.

Прищепа. Вот куда бежит, спрашивается?! Меня бы здесь кто так кормил. Как я ее… Да сколько спать можно?! Может, шмон ему устроить? С подъемом.

Гарин. На ларьках попался?

Прищепа. Ага – дурень… По мелочи брал… Надо сразу по-крупному работать… Чтобы не стыдно было. Сидеть тут.

Гарин. Оставь ты его в покое… У него, может, жизнь только начинается. А ты его уже… уже пидором хочешь сделать… Печать на всю жизнь.

Прищепа. А у меня какая жизнь?! У меня?! У меня тоже когда-то начиналась!.. Да, между прочим!..

Гарин. И психологическая травма!..

Прищепа. Смотри на меня! Смотри: я молодой пока, здоровый!.. Я… я жить только начинаю, можно сказать!.. И уже все! Все!.. Уже… не так!.. Все не туда пошло!.. Не в ту сторону!..

Гарин. Ну так взял бы… и загнул!.. А то ходишь вокруг… Тоже… Мне смотреть… мне психологически тяжело! На это смотреть!.. Я – мужчина! Мужик!.. Понял?! Нормальный я! Не такой!..

Прищепа. Дай-ка я твою сигаретку… Половинку… Я вот щас понял. Чего здесь нет. Не хватает. Для полного счастья… Ну-ка, напряги свое высшее образование… Чего, а? Как думаешь?

Гарин. Чего, чего… Свободы.

Прищепа. Баб… Вот бы нам их сюда – тебе и мне. По одной. Парочку… Да?! И сгущеночки ящик… С чаем.

Гарин. Женщина – тоже свобода…

Прищепа. Мы бы тогда, может, с тобой и не зарезали друг друга… Мирно бы жили.

Гарин. Символ ее. В какой-то степени.

Прищепа. Хотя, с другой стороны, – что такое баба?.. Ну потыкался с ней недельки четыре-три. Ну сбросил… груз… А дальше – снова. Как на фотографиях… Крыса-то сбежала! Туда – к своим!.. Загнул… Тебя же вот никто не загибал. Да?

Гарин. Пусть только попробуют.

Прищепа. За это и ответить вообще-то можно. Перед серьезными людьми… Загнул… А мне, допустим, и там, на воле – больше прикатать нравилось девчонку, уломать. Чтоб сама мне… А ты видел – у него лицо?! Немой, немой – а личико чистое, белое… Как у девочки. Семиклассницы… Я ему сгущенки – целую банку подарю, – если уговорю, если пойдет… Давай, спорим, что уломаю!.. На три сигареты спорим с тобой!.. Давай?! А?!

Гарин. Не хочу… Сам ломай… А я лучше… я радио послушаю.

Прищепа. Вот, вот… Я буду сгущенку кушать. А ты… радио слушать… Слушай, слушай… Радиопередачки… Ты думаешь, я всю свою жизнь пидоров предпочитал?.. Да?.. Да нет, профессор. У нас ориентация правильная… Просто вот в чем дело: со спины-то все одинаковые вроде. Да?.. Когда лицо с той стороны. С невидимой находится… Я даже с бабами – там, с женским полом, – я никогда с ними с другой стороны… никогда не это… Я с ними по-человечески обращаюсь. Галантно: только туда, куда надо… это… По юности была тоже. Одна. Галей звали… Говорю ей: «Будешь моей девчонкой?.. Королеву, – говорю, – из тебя сделаю!» А она мне – прикинь! – такая, главное: «Ты, – говорит, – девять классов не захотел заканчивать!» Я говорю: «Ну и соси тогда… у дяди Пети!.. Смотри, – говорю, – стану вором, – сама ко мне на четвереньках приползешь!» Взял – прямо перед ее квартирой вены себе вскрыл и пишу на двери, под почтовым ящиком: «Галька – тварь продажная!» На восклицательный знак крови не хватило – так я себе вторую руку вскрыл… А ты говоришь: ка-а-арты… Я тогда там, перед этим – когда она мне там высказалась, – я ей, такой, стою сзади так… а у нее волосы так коротко это… Я смотрю – а у нее на солнце, на эту… на шею солнце светит, а я так близко почти, рядом… И такие эти… говорят же, что кожа человеческая из этих… из клеток отдельных… Стою – и прямо вижу эти… клетки у нее… Такие… маленькие… такой рисунок еще… Она – молдаванка. Кожа – загорелая… Я руку, такой еще, тянусь так… к ней… А мне, прикинь, такое тепло от нее. Прямо на кончики пальцев. И как будто голос такой: «Не трожь! Не твое!» Потом уже – вечером – пошел и вскрыл вены… Чтобы мать ее прочитала. Все соседи… Я просто представляю, что он как будто девушка… У него, видал, лицо – щечки румянами покрываются, когда стесняется? Когда скажешь ему что-нибудь такое… Дурак ты. Обыкновенный дурак.

Гарин. Да? А ты сам?

Прищепа. Дурак, дурак ваша фамилия… И зарежу тебя на спор… На параше без трусов будешь сидеть, тащиться – подойду и всажу жало в глотку твою. Гнилющую.

Гарин. А это мы еще поглядим.

Прищепа. Поглядим, поглядим…

Гарин. Поглядим… Кто кого.

Прищепа. Дурак… Ишак ты… Я когда прошлый срок тянул – у нас был там. Один. Его и загибать не надо было. Уламывать… Сам гнулся… Петушило старый… Дырка у него, наверное… во! – размером с мой рот была… Или – вон… с трубу канализационную… Рассказики писал там. На тумбочке… Напишет – подзовешь его, он вслух читает и уже сам тебе – руку в штаны так… Мнет, мнет… Как это?.. Массирует… А рука неприятная такая. Сухая какая-то. Как у птицы… Твердая!.. Тьфу!.. А рассказы все про шурум-бурум. Мужчины и женщины встречаются там у него… И сразу же у них – чик, чик, чик. Поехало сразу… И имена все какие-то. Иностранные… Стивен. Джулианна… При всех там, в красном уголке, – ножку себе от кресла засовывал. В эту свою… За пару сигарет. На спор… И на одной ноге, главное, – стоит, такой. Балансирует… А ножка такая – резная, овальная… Как на люстре этот… Как он еще называется?

Гарин. Кто?

Прищепа. Ну этот… на котором люстра висит. Держится.

Гарин. Какой?.. Такой длинный?

Прищепа. Ну этот… эта… Такая – да – длинная… Я еще в музее видел. Когда водили.

Гарин. Ножка?.. Или что?.. Она на нем висит или стоит?

Прищепа. Подожди… Щас спать захочу.

Гарин. Может, канделябр ты имеешь в виду?

Прищепа. Все. Пойду будить девочку мою… Вставать пора. А то щас сам уже… это…

Гарин. Прищепа. Подожди.

Прищепа. Что?

Гарин. Подожди немного… Посиди.

Прищепа. Зачем это?

Гарин. Ну посиди. Посиди еще.

Прищепа. Смотри, Гарин… Ресницы сыплются у меня. Опадают… Так глаз почешешь – оп: уже полетели… Загнутые такие… Или это брови? От бровей летит?.. Красивые у меня, Гарин, ресницы?.. Как думаешь – бабам такие нравятся? Такие глаза?.. Вот ты говоришь – карты… Конечно, если так посмотреть, попытаться разобраться… почему бы мне на картах не остановить свой выбор?.. Да?.. Ведь какая разница, в сущности, как и каким способом буду я? Заниматься… этим… Но ты понимаешь – тело другого человека… меня оно всегда лучше прельщает… Оно… как это?.. – живое… Тепло от него идет… Просто это другой человек… Дрожит… дышит… Ведь говорится же: возлюби ближнего. Или как там, уже и не помню вроде… того… Ты понимаешь, про что я тебе?

Гарин. Смутно… Ты сейчас уснешь. Свалишься.

Прищепа. Ну и что?.. Усну – а тебе-то что?

Гарин. Уснешь, уснешь… Свалишься носом.

Прищепа. А я вот щас… девочку мою… Сонниками ее накормлю – чтоб размягчилась слегка… Любовь моя. Белокурая… Джулианна… Эй!.. Пацанило!

Гарин. Уснешь… Свалишься всей массой тела.

Прищепа. Ку-ка-ре-ку!

Немой просыпается.

Слазь, давай, ко мне. На низ… Посидим с тобой на моей завалинке… Потолкуем.

Гарин. Смотри за разговором не усни.

Прищепа. А я тебя поставлю следить… Чтоб ты… Ну, слазь, слазь… Внизу теплее всегда… Помни об этом. В следующий раз.

Немой спускается.

Вот так… Та-а-ак… Поговорим с тобой… Вечер не скоро еще… Но – все равно.

Гарин. Тепло не внизу. Тепло наверх идет.

Прищепа. Да какая разница. Теперь уже… Ну, давай, давай – поговорим… Нет – подожди… Не могу!.. Сам с себя… это…

Гарин. Это физика. Законы… Термодинамика.

Прищепа. Это анекдот… Короче – немые встречаются… Я не могу!.. Главное: поговорим!.. В общем – собрались, ага. Ну что – петь будем? Да какое там петь?! – вчера на свадьбе были, напелись, аж до сих пор пальцы трещат… Ты это… говорить умеешь там по-своему?.. Как они – эти, ваши? Кистями типа… рук… Я не могу!.. Ну все, все… Уже отключаться постепенно… стал. Начал… Ты это… дай посмотрю, что у тебя там… Да не бойся ты меня! Я тебе что… резать, что ли, собрался?! А че у тебя соски такие?.. Ма-а-асенькие, как эти… Смотри, смотри! Покраснела наша красавица!.. Ты хоть гантели в руках держал когда-нибудь? Бицепс накачивал?.. Тогда бы и сосок шире стал. Как у мужчины… А то у тебя все… как у девочки… Маленькое. Хрупкое… Ну, давай, давай – приляг со мной рядышком… Я тебе сказочку расскажу… А ты мне помнешь… Ручата-то – смотри… мягкие… такие… Ну что ты… Что ты?! Сгущенки, может, тебе дать?.. Пару ложек… Щас накормлю. До отвала… Ну на… На… Да ешь ты!.. Жри, на!.. Смотри – не хочет… Гордая… Ну ниче, ниче… Я зато терпеливый… Настойчивым буду… Я люблю… это…

Гарин. Слушай… Не могу уже!

Прищепа. Что, что ты там не можешь?!

Гарин. Мне стыдно… на все это… Смотреть не могу!.. Стыдно!

Прищепа. Гарин, я тебе сонников бесплатно дам – только… чтобы ты спал целые сутки! В следующий раз!.. Не мешал говорить, как мужчина… с мужчиной… Ты можешь куда-нибудь скрыться?! Или нет?! Иди вон… в тот угол! Погуляй пока!.. Тебе, например, приятно было бы, если бы ты там… с бабой где-нибудь, прикатываешь ее – а я, такой… сбоку стою тебе… и смотрю на тебя?! В четыре глаза!.. Приятно?! Приятно или нет?!

Гарин. Карты подай!

Прищепа. Вот, вот…

Гарин. В преферанс пойду играть!

Прищепа. Во, во. Поиграй, поиграй… В очко… Сам на сам.

Немой переходит на койку Гарина.

Эй, эй! Куда?! От меня!.. У меня, смотри – сгущенка… Сигареты есть… Гарин, в другой угол гони его!.. В мой!.. Пусть на место сядет. Где сидел.

Гарин. Слушай… Я тут ничего не знаю… Разбирайтесь сами… Я спать лягу.

Прищепа. У меня что – нары хуже?! Чего бежишь?! (Перетягивает Немого на свою койку.) Сиди тут… Я тебя уже, между прочим, не трогаю… Ты – там… Я – тут.

Гарин опускает сверху одеяло, которое, как штора, закрывает койку и его самого.

Я лучше сгущенки поем… А ты посмотри. Позавидуй… А!.. Ах!.. Надо же – как вкусно!.. Хочешь?.. Дура! Да куда же ты денешься тут?! Все равно… Дура-Маша!.. Стой… Стой… (Валит Немого на кровать. Опускает сверху одеяло, которое закрывает их.) Ну… что ты?! Ну я не могу!.. А-а!!! Стервятник!.. Укусила, падла!.. Укусила… проститутка!.. Ты кусаешься – да?! На тогда!.. На! На!.. (Звуки ударов.) На вот… тебе! На… такая!..

Немой выныривает из-под шторы. Забивается в угол.

Радио делается громче.

(Отдергивая штору). Ну что ты… Ну ты смотри – я тебе покоя все равно не дам… Ну, посмотри на меня!.. Ну что во мне такого… плохого?! Где недостаток видишь?! Хоть какой-нибудь… Где?! Покажи!.. Ну и стой там… До самой ночи… Пока сам не приползешь. Не попросишь у меня… Вот дурак – а!.. Дура тупая!.. Машка!.. Ниче в жизни не понимает еще!.. В отношениях. Людских.

Вечер

Камера освещена синей лампой над входом. Прищепа спит. Гарин и Немой сидят на койке.

Немой пишет на бумаге.

Гарин. Ты помельче – мелкими буквами старайся… Здесь бумага на вес золота… Писчие принадлежности. (Читает.) Из детдома сбежал?.. И давно? Давно тебя определили?.. В десять… и два… Подожди: двенадцать? Так?.. В двенадцать лет попал?.. Двенадцать назад?.. Да. Судьба… Я – без слов.

Немой пишет.

Ты учти: ты с Прищепой осторожнее. Опасайся его… Это же душегуб врожденный!.. Знаешь, чем они занимались? С дружками своими. Дефективными такими же… Что? (Читает.) Отца не было?.. Да-а… Ты старайся помельче буквы. Я прочту. Я зрячий… И как ты… в этот мир попал?! С таким лицом… С таким, как у тебя, лицом – просто… нельзя – пойми! – невозможно находиться в этой прослойке, среде!.. Они же не понимают эстетики – их души, сердца… Они здесь загрубевшие!.. Им бы сразу сожрать… Попользоваться – и вышвырнуть… Посмотри, какое благородство у тебя! Профиль… Слушай, а может быть… В старых романах, например. У Диккенса, в частности… Ходит по самому дну, страдает среди отбросов… Ребенок – имеется в виду… А потом оказывается, что сын благородных родителей. Находятся и мать, и отец… Но это – в финале. В конце… По какой-нибудь особой примете… Есть у тебя… родинка?.. Родимое пятно есть на тебе?.. Или хотя бы шрам… Слушай – остерегайся Прищепы… Я не знаю, какие здесь волчьи законы действуют, – но я знаю одно: законы эти… волчьи. Вот так… Это же животное самое натуральное!.. Ограниченное донельзя!.. Сидишь вот тут… вынужденно. Общаешься. С орангутангом… И сам уже превращаешься постепенно… замечаешь за собой… Это невозможно!.. Вот – ад. Садят тебя с человеком, который – ну совсем… совсем не твоего круга!.. Уже словечки эти!.. Заражаюсь… «Ну», «совсем»… Или – в жизни… С женой бывшей… Послушай – у меня тоже сын. Как ты сейчас… Тебе сколько? Точнее… Семнадцать? Шестнадцать?.. Шестнадцать?.. И… полпальца?.. Шестнадцать с половиной?.. Вот и моему… восемнадцать должно быть… Уже вырос, наверное… Ровно семь лет назад. Развелись. Все как положено… Ей – сына. Мне – вторую квартиру. Однокомнатную… Наконец-то вспомнил! Наконец!.. Кого напоминаешь… Лариску Солодовникову… Была такая… Одноклассница. Бывшая… Тот же профиль… Римско-греческий… Призы по кроссу с эстафетой брала… Даже был влюблен. Одно время… Сейчас, конечно, уже не та. Что была… Встретил лет пять – костистая, омужичилась как-то вся… А ведь… было… Нос – такой… как-то вырос… Не нос – вообще – хобот какой-то!.. И дырочки эти на нем – все поры наружу. На виду… С женой тоже как сошлись… Ее у меня красавицей не назовешь. Так, разве что – внешность приятная… Не отталкивающая, во всяком случае… У меня просто манера такая – выбирать для себя некрасивых. С дефектом небольшим… А почему? – спросишь меня… Отвечу: ничтожество – полное ничтожество… Увы… Не замечал – почему у красивых женщин мужья, как правило, – обезьяны? Закономерность такая… А вот секрет. Сейчас я тебе. В популярном виде… Как-то – дошел… Красивым не надо говорить, повторять, что они красивы. Они сами об этом знают. Красивым нужны дела. Что-нибудь овеществленное… А обезьяны – они и не умеют по комплиментам. Они в другом мастера. У них – способность к труду заложена… Феноменальная… Мозгов нет – но зато… С некрасивыми легче. Особенно нам. Тем, кто речью владеет. Языкастым… Она всю жизнь огорчения испытывает, а тут ты – на ретивом подъезжаешь… КПД – максимальный. При минимуме… Конечно – тают… И, как назло, всю жизнь в красавиц влюблялся. Страдал тайно, из-за угла… А сам в это время некрасивыми занимался… Уродам песни пел. Заманивал… Правильно – я, как зараза… Вот так и с женой… Просто, понимаешь ли, – с некрасивыми ты свободен. Они принимают тебя просто потому, что ты – это ты. Здесь ничего не надо делать. А с красавицами… для них красота – это только у них. А другие – служат… Здесь нужно постоянно оправдывать надежды. А, понимаешь… лень. Лень и… нежелание. Полнейшее… Слушай – ты Прищепу не слушай. Имей свое мнение. Собственное… Взгляды на жизнь… Ты хоть знаешь, чем эти… люди занимались?.. Таксистов душили… Да, вот так… Сядет на заднее сиденье: «Вези на пустырь!» Зачем? А разве спрашивают?.. А там – веревку на шею и выручку дневную – себе… И спицу вязальную – прямо в сердце… Говорю же: страшный человек!.. Но – тупой… Настоящая обезьяна… Тупой – беспредельно!.. А тебе – нам с тобой – надо умнее… нам с тобой быть… Понимаешь?.. А сам-то почему – не так делал? Как хотелось. Почему всю жизнь уродам… дурнушкам ушки заговаривал?.. Я ж говорю – зараза… Тут, наверное, только Фрейд и распутает… Еврейская сволочь… Там одна тоже. Девушка… Как получилось… У нее одна нога короче… Она мне еще: «Ты, – говорит, – меня сразу бросишь». Я говорю: «С чего это ты вдруг взяла?» Ничего так – лицо симпатичное, из хорошей семьи. Но нога эта… И походка, знаешь… вот… Как цапля, когда – там, по болоту. За лягушками этими… Я про себя так думаю: буду терпеть, буду терпеть!.. И ничего – первое время не замечал… К тому же в голове у нее, знаешь… сокровища… А потом смотрю… Идем с ней по этому… по площади. На 1 Мая. С шариками. Цветными… А у нее – походка эта, конечно… поддакивающая… И все, понимаешь, оглядываются. Смотрят на нас… Я думаю: а может, брат с сестрой! Может… В общем, просто потом не пошел к ней. Договорились – все как положено, – и не пошел… Может, в детстве мать слишком опекала?.. Да нет вроде. Не в том дело… В других… этого искал… Понимаешь?.. Просто, понимаешь, – знал, знал – и другие говорили, со стороны – и не раз, что характерно! – что вроде бы юноша ладный вышел, как говорится. Рожей своей. Статью… А вот так чего коснись… и замер. На одном месте… Красивые – с обезьянами. Некрасивые – со мной. Разгуливают… И довольны – до уссачки! Кипятком мочатся. Ходят… На каждом углу буквально – пссс! пссс!.. Ай как хорошо!.. Ччерт!.. И с Лариской как было… На которую похож, кстати… Это я тебе уже – так… Как там было… У меня друг. Имя – Федор. Федя… Крестьянин-землепашец… Тоже – обезьяна наполовину, практически… Он ее, эту Лариску, в комнате закрыл… А у нас там гулянка – классом всем собрались. Дело под Новый год как раз было… А я – представляешь, ситуация! – я в это время под диваном лежу. Оказался… Совершенно случайно – заметь… Свет погас у них там. Слышу – поцелуйчики пошли, одежда зашуршала… Блядь – такая ревность!.. Ну, думаю, – Фе-е-едя!.. Мудак ты – Федя – думаю. Натуральнейший… Друг-товарищ… А самому-то приятно! Больно – но приятно!.. Вот, что характерно!.. Я же считаю себя и душевно тонким и… А этот что?! Так – обезьяна рыжеволосая… С рыжей шерстью… А потом заскрипели надо мной, заскрипели. Всеми пружинами… над головой у меня… Трахает ее, в общем… Слово еще: «трахает»!.. Слова сейчас – тоже… Трахаются они!.. Ближе к машиностроению… Соляркой – за версту… Нет – тебе с таким лицом не сюда. Тебе – в другое место надо. Не сюда… Не в детдом, не в беспризорники… Или подожди… Беспризорник – это… наверное, все-таки ближе к ребенку. Малолетнему… А ты… уже, вроде как… к бомжу ближе… Ты уж меня… это… Нет бы – пойти на работу. Устроиться. Как люди… На завод… Руки есть, слава богу… А ты – по киоскам… Выбрал тоже специализацию… Только ведь – учти. Здесь… и пидоры… встречаются иногда… И всякие другие… обезьяны… Макаки. Шимпанзе… Кто-то эволюционировал. Кто-то навсегда остался. Застрял. В одном положении… Как мятый презерватив… Грот царицы Тамары… Клара… Имя жены моей – Клара… Было. Некогда… Слушай – а эта… болезнь твоя. Она откуда?.. Простыл? Грипп подхватил?.. Нет? А что тогда?.. Нет?.. Не знаешь – нет? Да?.. Ну и… И все тогда. Все… На этом… Закрыли. Раз и навсегда… Давай покурим с тобой… Тебе полсигареты, и мне пол… Половинку… А вообще – как мне моя жена говорила. Бывшая… Вообще в сексе – я хорош… Просто знаю, понимаешь, где и что… трогать нужно. Руками… А обезьянам – не дано… Все, что есть, – это потенция… А мозги отсутствуют. Напрочь… Я ж когда с женой сошелся – я еще… в девственниках был. Ходил… Как ни стыдно признаться… Клитор не знал где, с какой стороны. Расположен… А не спросишь же так, наобум: где это ваше… приспособление?.. Пришлось тонко, седьмым путем… Жену спрашиваю… Лежим тогда с ней, в темноте. После ее дня рождения… Ну ладно. Это сейчас – не суть… А вообще. Хочешь, секретом поделюсь? Чтобы хорошим любовником быть. Считаться… Может, пригодится – кто знает… Там, смотри: там вот так: ты ноги поднял ей – да? – вот так засунул – и пальчиком вот так – раз, раз… Пальцем. Одним… Само собой, в наглядности нужно… Мы когда-нибудь с тобой… Смотри, смотри!.. Туда! Вон там!.. Смотри, кто пришел!.. Крыса наша! Беглянка!.. Встань!.. Заходи, заходи с того края! Загоняй ее!.. В клетку загоним! Надо постараться… Ага – как же… Какой дурак обратно ворачивается?.. Ладно, садись… Продолжим беседу. Дебаты… Действительно: ничтожество… Вот еще случай. Доказательство вышесказанного… Идем с ней раз мимо гаражей. Там тропинка такая. Из глины… Идем – а там компания. Блатные какие-то. Стоят, пьют. А один: «Ой, какие ножки! Вот бы мне их – на плечи!» Это он про жену, супругу… А мы дальше идем. Молчим… А я думаю: подойти, разобраться? Или не нужно? Их же много. Люди, которым терять нечего. В этой жизни… А потом думаю: да какая разница! Это же обезьяны! Надо выше быть. А сам понимаю, что слабость – слабость моя!.. Жену вечером спрашиваю: так, мол, и так – как ты ко всему этому отнеслась? Как тебе мои личные действия? Образ… А она: ты что, говорит, я даже и не заметила ничего… Ниче себе – не заметила она! Я чуть сам себя со стыда не придушил. А она… И ведь что характерно еще – знаю, что «ножки» эти не такие уж прекрасные и замечательные. Чтобы на плечи их… Тогда еще не брились женщины. И – крупные. Голени. Из-под юбки торчат… Рабоче-крестьянская кость… А потом как-то с другом, пьяные. Идем с ним – на мне шорты, в руке – бутылка. И какие-то официантки навстречу. Тоже – бухие. Со смены, что ли, идут. Возвращаются. День рождения, что ли, у них там, у кого-то справляли. Из сослуживцев… Я им: «А поехали, девчонки, на дачу?!» А они: «Да легко!» У друга – дача там. Через дорогу… Приехали, у него там – баня, огурцы в бочке. Все дела… Я одну так в баньку привел. На щеколду закрылся. Ну, говорю, дорогая, сейчас я тебя буду драть!.. А сам в это время стою – еле на ногах, язык не повинуется. Заплетается… И что характерно – знаю, что не в состоянии, что не поднимется у меня сегодня ни в какую, что… А сам… конечно, надо же это, чтобы показать, мол: «Драть буду!» Тут хоть самого впору… А тогда еще рассказики эти пошли, в газетках появляться стали… «Лолиту» Набокова тогда прочел… Раскрепостился донельзя!.. Семья побоку. Все такое… А там еще, в рассказиках, что характерно, всегда кто-нибудь куннилингус делает. А я жене – я ей, естественно, сказать такого не могу. У нас не принято было, вообще-то… Так я этой – которую в бане закрыл… Хотел показаться таким, знаешь, раскрепощенным, таким… куда тебе прямо!.. Снимай, – говорю… все свое, что на тебе!.. Куннилингус тебе сделаю… И главное – вид такой сделал, будто всю жизнь только этим и занимался… Лежим в бане. Облизываю. Стараюсь… А там ведь, в рассказах, – всегда так: «Непередаваемый аромат ее лона пьянил нашему герою ум». И тэ дэ, в общем… Или – «нектар любви»… Так я и ждал, что этот «нектар» должен появиться… А там – там совсем другое… Там… жизнью пахнет… Ты, если вдруг, – ты не верь. Там – жизнь. Реальность… Еще волосы эти… в зубах застревают!.. И что характерно – я ей и так, и так ей: то в пупок языком, то до груди доберусь… Она – понятное дело, – она лежит, дышит. Млеет. А мне какое удовольствие?.. Ноги уже трещат – на корточках стоять там перед ней, перед скамейкой этой, на которой она… Да когда же ты, думаю, уже приедешь?! Приплывешь. В место назначения… Когда, думаю, получишь этот свой… «непередаваемый оргазм»?! С «ароматом» этим!.. И с женой – тоже. Конфликты с чего начинались?.. Опять из-за слов… Услышала – все вокруг «евроремонтами» увлеклись… Подруги, видите ли, сделали, а мы, видите ли, не можем себе позволить!.. Слово им понравилось вот это: «евро»!.. Пысают они все от слова… Ссут!.. Я ей: так, матушка моя, – вот что: живем в России – так и давай по-русски! Русским удовлетворяться… А за стенкой каждый божий день потом – началось это! Как дома – день, – все, никуда уже не спрячешься: вжжж, вжжж!.. Хоть ночью возвращайся… Дрелью, говорю, стенки дырявят… И вот это целый день – вжжж, вжжж! – тебе по мозгам… Евроремонтами все сразу занялись… Жили-жили до этого сорок лет, не надо было никаких ремонтов – а тут вдруг сразу всем захотелось!.. А я утверждаю – да, утверждаю! – что тупость это: дрелью стенки сверлить целыми днями!.. Конечно – если насущная необходимость – то тут, конечно. Тут – никуда… А если – стоит такая… обезьяна. Дрель в стенку пихает – и так про себя, с улыбкой этой своей тупой, с улыбочкой: «Ох какой же я молодец, какая умница! Стены сверлю, евроремонт делаю!» – то это, конечно же, тупость… Тут и спорить, по-моему… Просто, понимаешь, обезьяна – натура обезьянья эта, природа, – она считает, что таким способом, такими действиями может в человека себя превратить. Заслужить. Звание. Сверлом своим… А вот черта с два вам!.. И что важно: они же не просто так – дрелью, они тебе еще и молотком, кувалдой: бам-бам, бам-бам!.. И каждый удар – к тебе, лично – тебе говорит: «Ничтожество ты, ноль; а мы – образцы, европейцы. А ты – татарин, азиат. Вот и терпи. А мы тебе – дрелью… по мозгам будем. А ты терпи. Потому что нас много… А ты – один такой. Остался»… И всюду эти активные – обезьяны эти. Которым на месте не сидится. Покоя себе не находят. По жизни карабкаются, ползут… В правительстве у нас, в судах… Просто, понимаешь, таким образом стараются доказать – и себе же, в первую очередь! – что тоже люди: стены сверлят… А настоящим людям, понимаешь, – тем, которые эволюционировали – давно, в свое время еще, когда полагалось, – им просто не надо, понимаешь, – они не стараются ничего и никому доказывать, им и так известно: ху из ху. Поэтому и – спокойны, не лезут во всякие там… места. Структуры… А эти тебе и сверлом будут и… не знаю уже… У меня друг, представляешь. Был. Сашка Александров… Да – Александров… В квадрате… Так вот – мы с ним говорили, наверное, – всю ночь могли с ним просидеть за водкой с папиросами. Про Достоевского говорили. Бердяева только что прочитали, обсуждать начали… Умный же мужик был!.. А потом – какой-то кризис у него, что ли. Внутренний… Я понимаю – отец у него в том году умер. В деревню переехал одно время… Жена тоже – аспирантуру забросила… Потом занялся какими-то велосипедами, из Китая ему поставляли… Через Таиланд, кажется, переправлял… В общем – совершенно другой человек! Совершенно… Знаешь – как будто подменили!.. Как программа компьютерная – кто-то в голову вставил ему… Я говорю: «Санёк! Сашка – да что же это такое?! Да неужели ты не видишь, что с тобой происходит?! Неужели все, что было, – неужели все это по херу теперь?!» Молчит. Отмалчивается… Просто вижу – маска эта – на лице у него… Душу – тоже… Я понимаю, конечно, – ему думать некогда, времени нет. То туда лететь, то – сюда. То – оттуда звонят, то – оттуда… ищут… Но это – местная анестезия. Наркоз… До первого кризиса. Душевного… Да тупость вообще этот «евроремонт»! Я это утверждал, жене говорил… И буду продолжать утверждать!.. Человек не для этого рождается! Не для таких вот пустых… занятий… Я вот так раз сидел, думал. Представляешь – да?! – вот так представить – что у нас с тобой нет тел, нет ничего такого, что вечно гонит нас, заставляет делать эти… «евроремонты»… То есть – нет тел, нет желудков… Не нуждаемся ни в какой жратве, ни в каких одеждах… Мы с тобой – чистая энергия – да?! Вот так… Как пар. Или – воздух… Просто – мысль. И чувства… В чистом виде… Ради чего тогда все?! Вот ты скажи! Подумай!.. Да?! Или я не прав? Как всегда… Ну да ладно… Это, в общем, – так. К слову… Вообще – жалко людей. Чего скрывать… Я их, понимаешь, жалею и презираю одновременно… Это – разрывает… Расщепление полное – вообще!.. Презираю за то, что не могут лучших условий для себя создать: ходят, мучаются – мычат, скулят… А как дело коснется… так и… Просто – дело в чем – у меня ребенок. Сын… На моих глазах, можно сказать, буквально человек вырастал. Наблюдал наглядно. Весь процесс… Как ангел… в дьявола вырастает… Преображается постепенно… Да и сам способствовал, во многом… Когда еще в моей квартире, в одной комнате ютились все – он простывший лежит, кашляет, простыл, а я… мы с женой, в общем… Лежим и дожидаемся – чтобы уснул. Чтобы потрахаться… Именно – потрахаться!.. Лежу, дожидаюсь, когда кашель этот уже пройдет, закончится… И ему так: «Прекрати кашлять сейчас же!» Нет – ты подумай просто!.. Он лежит – в одеяло уже: «Кх, кх! кх, кх!..» Жена уже уснет. Завтра на работу всем с утра… А я лежу и дожидаюсь, когда уже это… Как самый терпеливый. В семье… Но как можно – кашель остановить?! Ты подумай!.. Если там простуда… у него… гланды эти… бронхи… Просто – тут вот что: просто у государства политика такая… Понимаешь, вокруг слишком много людей. И каждый со своими проблемами… Это легче – не решать проблемы, а засунуть всех в тесное пространство, затолкать в однокомнатные квартиры. Чтобы уничтожали друг друга постепенно. С помощью ненависти и вообще… И квартиры эти, многоэтажки, – это же фамильные склепы, на самом деле!.. Как колумбарий; отдельные кабинки с урнами… И в каждой – «евроремонт»! Благоустроенно… И что характерно – самыми последними словами – сначала его. Потом – себя… естественно… Думаю: да хоть бы кто-нибудь из нас умер уже наконец! Или он – от кашля, или – я… от глупости собственной… Потом тоже думаю: ну, думаю, все к чертям! Поеду деньги зарабатывать… И – все… И самое главное что – мысли… характерные. Думаю – и все трезво так, расчетливо! – думаю: вот эта моя семья – это я на черновик пишу. Потом следующую заведу – знаю уже, – где какие ошибки повторять не надо, то да се… Конечно, я ему неприкосновенный запас оставил. Золотой фонд… Просто не хочу, понимаешь, чтобы тоже вот так, когда отца рядом нет, – чтобы тоже вот так… по киоскам… Чтобы нормальными людьми себя окружил. А не так… Обзавелся. Людьми. Другими… Не такими…