Текст книги "На подсосе. История любви"

Кристофер Мур
На подсосе: история любви

Моим читателям – по заказу

Christopher Moore

YOU SUCK

Copyright © 2008 by Christopher Moore

© Немцов М., перевод на русский язык, 2012

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013

Благодарности

Опять спасибо обычным подозреваемым: моему агенту Нику Эллисону, а также Саре Дикмен, Аридже Уэддл и Мариссе Маттео в агентстве «Николас Эллисон, Инк.»; Дженнифер Брел, Кейт Нинцел, Лисе Гэллахер, Майклу Моррисону, Майку Спрэдлину, Джеку Уомэку, Дебби Стир, Линн Грейди и всем моим друзьям в издательстве «Уильям Морроу»; и, разумеется, Чарли Роджерз за то, что мирилась с боулингом морожеными индюшками.

1
Тут многие померли, переживешь

– Коза, да ты меня убила! А это сосет!

Томми только что проснулся вампиром. Впервые в жизни. Девятнадцать лет, тощий, прежде существовал лишь в диапазоне между изумлением и смятением.

– Я просто хотела, чтоб мы были вместе. – Это Джоди – бледная, хорошенькая, на лицо свисают длинные рыжие волосы, носик мило торчит, вынюхивая растерявшиеся веснушки, широкая ухмылка, измазанная помадой. Сама она стала нежитью всего пару месяцев назад и еще толком не научилась никого пугать.

– Ага, и поэтому провела всю ночь вот с ним. – Томми показал в другой угол студии, где располагалась бронзовая статуя в человеческий рост – мужчина в драном костюме. Под бронзовым панцирем находился древний вампир, который и обратил в свое время Джоди. Рядом стояла еще одна статуя – уже самой Джоди. Когда эта парочка отрубилась на рассвете и уснула мертвым – буквально – сном, Томми перетащил их к скульпторам, жившим в цоколе их дома, и те покрыли вампиров бронзой. Томми надеялся, что так у него будет немного времени подумать и решить, что делать дальше. Ну и Джоди никуда не сбежит со старым вампиром. Ошибку он сделал одну – просверлил дырки в ушах статуи своей любимой, чтобы она могла его слышать. Но где-то посреди ночи, еще не забронзовев, старый вампир научил ее одному трюку – превращаться в туман. Она выползла из ушей в комнату – и вот пожалте: они тут оба, мертвые, влюбленные и сердитые.

– Мне нужно было узнать, что я такое, Томми. Ну а кто еще мне бы рассказал, если не он?

– Да, но могла бы и разрешения спросить, – ответил Томми. – Нельзя же просто убивать людей без предупреждения. Это черство. – Родом Томми был из Индианы, и мама воспитала его вежливым мальчиком. Всегда нужно думать о людях, учила она его.

– А ты занимался со мной сексом, пока я была без сознания, – сказала Джоди.

– Это другое, – сказал Томми. – То же было по дружбе – ну, как суешь квортер в чей-нибудь счетчик на парковке, пока человек отошел. И знаешь, что потом они это оценят, хоть и не скажут тебе спасибо.

– Ага, вот погоди – отключишься в пижаме, а проснешься весь липкий в юбочке чирлидерши. Посмотрим, как тогда ты будешь благодарен. Сам же знаешь, Томми, – когда я в отключке, я, считай, мертвая. И кто ты после этого?

– Ну… э-э… ага, но ты же даже не человек. Ты просто какая-то мерзкая падаль. – Томми немедленно пожалел о своих словах. Это было больно и подло, а Джоди, хоть и впрямь мертвая, на его взгляд, мерзкой совсем не была. Вообще-то он был вполне уверен, что влюблен в нее, – просто немного стеснялся всей этой некрофилии с чирлидершей. Дома, на Среднем Западе, о таком не говорили – ну если только собака не откапывала тампон у кого-нибудь на заднем дворе и полиция не обнаруживала целую пирамиду трупов под качелями.

Джоди шмыгнула носом – чисто для вида. На самом деле ей даже понравилось, что ее возлюбленный перешел к обороне.

– Ну так добро пожаловать в Клуб Мерзкой Падали, мистер Флад.

– И еще ты кровь мою пила, – сказал Томми. – Много.

Ч-черт, надо было заплакать.

– Ты мне сам разрешал.

– Опять-таки – не о себе думал. – Томми встал и пожал плечами.

– Ты мне разрешал только из-за секса.

– Это неправда – я разрешал тебе, потому что был тебе нужен. – Томми врал: все было только из-за секса.

– Да, и что? – сказала Джоди. – Ты мне по-прежнему нужен. – Она протянула к нему руки. – По правде.

Он подошел к ней и крепко обнял. На ощупь – изумительна, даже изумительнее прежнего. Словно все его нервные окончания выкрутили на одиннадцать.

– Ладно, я разрешал из-за секса.

«Здорово, – подумала Джоди. – Я снова контролирую ситуацию». Она поцеловала его в шею.

– А сейчас ты с этим как?

– Может, через минуту, я проголодался.

Томми выпустил ее из рук и ринулся через всю студию к кухне, а там выхватил из морозилки буррито, кинул в микроволновку и нажал на кнопку. Все это – одним, как говорится, плавным движением.

– Ты не захочешь это есть, – сказала Джоди.

– Фигня, он здорово пахнет. Будто каждая фасолина и кусок свинины по отдельности шлют мне свои восхитительные миазмы ароматного пара. – Томми употреблял такие слова, как «миазмы», потому что хотел стать писателем. Именно ради этого он и приехал в Сан-Франциско – поглощать жизнь огромными кусками и писать о ней. А, ну и еще – найти себе подругу.

– Положи буррито на место и отойди от него, Томми, – сказала Джоди. – Я не хочу, чтоб ты себе что-нибудь повредил.

– Ха, вот это мило. – Томми откусил побольше и ухмыльнулся ей, жуя.

Через пять минут Джоди помогала ему счищать недожеванный буррито с кухонной стены и холодильника – она чувствовала, что несет ответственность.

– Как будто каждая фасолина в отдельности идет на приступ врат репрессивного пищеварения у меня внутри и рвется на свободу.

– Ага, при повторной пережарке так обычно и бывает. – Джоди погладила его по голове. – Ты как?

– Жрать хочу. Мне нужно поесть.

– Ну, не сколько поесть…

– О боже мой! Какой голод. У меня будто все внутренности в себя проваливаются. Почему ты меня не предупредила?

Джоди знала, каково ему, – вообще-то когда подобное случилось с ней, было гораздо хуже. Но теперь она, по крайней мере, знала, каково ему.

– Ну да, миленький, нам с тобой придется как-то приспособиться.

– Так что же мне делать? Что вот ты делала?

– В основном кормилась тобой, помнишь?

– Надо было все продумать, прежде чем меня убивать. Мне пиздец.

– Нам пиздец. Обоим. Как Ромео и Джульетте, только про нас напишут продолжение. Весьма буквально, Томми.

– Ах как утешает. В голове не помещается, что ты меня так прикончила.

– И превратила тебя в суперсущество, на здоровье.

– Уй блин – у меня все новые кроссовки бурритой обсяваны.

– Вот! Ты уже видишь в темноте, – бодро сказала Джоди. – Давай попробуем? Я разденусь догола. Ты можешь любоваться мной в темноте. Голой. Тебе понравится.

– Джоди, я от голода подыхаю.

Невозможно поверить, что он не отозвался на искушение наготой. Что же за чудовище она сотворила?

– Ладно, я тебе букашку найду или чего-нибудь.

– Букашку?! Букашку?! Не стану я тебе жрать никаких букашек.

– Я же сказала, надо будет приспосабливаться.

Переехав на запад из родного городка Недержанье, штат Индиана, Томми вынужден был приспосабливаться не раз. В немалой степени – из-за того, что нашел себе подругу. Та была умна, сексуальна и сообразительна – однако при этом пила кровь и имела склонность терять сознание точно в миг рассвета. Томми всегда подозревал, что она выбрала его лишь потому, что он работал по ночам, а днем мог свободно перемещаться по городу, – особенно с тех пор, как она призналась: «Мне нужен тот, кто работает по ночам, а днем может свободно перемещаться по городу». Но теперь, раз уж он сам стал вампиром, дверь к этой неуверенности можно закрыть и открыть другую – в целый мир неуверенностей, о которых он раньше и помыслить не мог. Подобающий возраст вампира – четыреста лет. Он должен устать от мира и быть существом изощренным. Его человечьи тревоги давно все преодолены либо развились в макабрические извращения. У девятнадцатилетнего вампира проблема в том, что все свои подростковые комплексы он тащит с собою во тьму.

– Я очень бледный, – сказал Томми, глядя на себя в зеркало ванной. Они уже установили, что вампиры-таки отражаются в зеркалах – равно как и терпят близость распятий и чеснока. (Томми проводил на Джоди эксперименты, пока та спала, – включая костюмы чирлидерш и гигиенические лубриканты.) – И не такой бледный, как зимой в Индиане. Я типа бледный, как ты.

– Ну, – подтвердила Джоди. – Я думала, тебе такая бледность нравится.

– Еще бы – на тебе она смотрится потрясно. А я выгляжу больным.

– Смотри пристальней, – посоветовала Джоди. Она опиралась о дверной косяк – в узких черных джинсах и полурубашке, а волосы собраны сзади и стекают по спине усмиренным хвостом рыжей кометы. Она очень старалась не развлекаться за счет Томми.

– Чего-то не хватает, – произнес тот. – Помимо цвета, то есть.

– Ага. – Джоди усмехнулась.

– У меня же кожа чистая! Ни одного прыщика не осталось.

– Динь-динь-динь, – звукоподражила Джоди, показывая, что Томми угадал правильный ответ.

– Знай я, что так будет, давно попросил бы меня обратить.

– Давно я не умела, – ответила Джоди. – Это еще не все. Разуйся.

– Не понял. Это еще…

– Разувайся-разувайся.

Томми сел на край ванны и снял кроссовки и носки.

– Что?

– На пальцы посмотри.

– Прямые. Мизинец больше не гнутый. Будто я никогда и обуви не носил.

– Ты идеален, – сказала Джоди. Она вспомнила, как сама узнала про такую особенность вампиризма – и в какой восторг пришла. А также – в ужас: теперь в ней всегда будет пять лишних фунтов. Их всегда надо будет скинуть – они сохранятся на всю вечность.

Томми задрал штанину джинсов и присмотрелся к лодыжке.

– И шрама, куда я себя рубанул тесаком, больше нет.

– И никогда уже не будет, – сказала Джоди. – Ты навсегда останешься идеальным, вот как сейчас. У меня вот даже волосы больше не секутся.

– Я всегда буду таким же?

– Да.

– Как сейчас?

– Насколько мне известно, – сказала Джоди.

– Но я собирался записаться в спортзал. Я качаться хотел. Чтоб стальные мышцы на животе.

– Никуда ты не собирался.

– Собирался. Я хотел стать офигительным шматом мускулистого мужского мяса.

– Нет. Ты хотел быть писателем. Ты собирался иметь ручки-спички и запыхиваться, если придется больше трех раз подряд стукнуть по клавише «стереть». А в отличной форме ты потому, что работал в магазине. Вот погоди – увидишь еще, как ты бегаешь.

– Ты правда считаешь, что я в отличной форме?

– Да, и мне кажется, я это ясно дала понять.

Томми раздул перед зеркалом грудь, которой под фланелевой рубашкой вообще не было видно. Расстегнул рубашку и повторил процедуру – без видимого успеха. Пожал плечами.

– Ну а с писательством что? У меня мозги навсегда такие же останутся? В смысле, я стану умнее, или это теперь тоже в заморозке?

– Ну, это из-за того, что ты мужчина, а не потому, что вампир.

– Злобная гарпия.

– По-моему, я выразилась четче некуда, – сказала она.

Джоди надела красную кожаную куртку, хотя от холодного тумана с Залива больше не зябла. Ей просто нравилось, как та смотрится с черными джинсами и кофточкой с низким вырезом и черным кружевом, которую она спасла из магазина «Нордстром», пока ее не оторвала себе какая-нибудь шлюха.

– Пойдем, Томми, надо поискать тебе какой-нибудь еды, пока у нас ночь не кончилась.

– Я знаю, но мне кое-что сделать нужно. Минутку, ладно? – Он снова скрылся в ванной, только на сей раз закрыл дверь.

Джоди услышала, как расстегивается молния на джинсах – и тут же раздался придушенный мужской вопль. Дверь ванной распахнулась. Оттуда вывалился Томми – штаны и трусы на лодыжках – и в два кроличьих прыжка одолел спальню.

– Ты посмотри! Что со мной происходит? Ты только посмотри! – Он одержимо показывал на собственный пенис. – Я будто какой-то радиоактивный уродский мутант.

Джоди подошла и схватила его за руки, придержала, посмотрела прямо в глаза.

– Томми, успокойся. Это просто твоя крайняя плоть.

– У меня нет крайней плоти! Я обрезан.

– Уже нет, – сказала Джоди. – Очевидно, что когда ты обратился, она снова отросла. Так же, как выпрямились у тебя пальцы на ногах, как исчезли все шрамы.

– О! Значит, это не жуть, по-твоему?

– Нет. Все в порядке.

– Хочешь потрогать?

– Спасибо. Давай потом.

– Ой, прости, что запсиховал. Я не сообразил. Я… э-э… мне по-прежнему кажется, я должен там закончить то, что собирался.

– Все хорошо, – сказала Джоди. – С тобой вообще все хорошо. Иди заканчивай. Я подожду.

– Ты уверена, что не хочешь быстренько потрогать?

– Если потрогаю, ты гарантируешь, что мы отсюда выйдем?

– Наверное, нет.

– То-то же. Вали в ванную. – Она развернула его за плечи и мягко подтолкнула. Томми кроликом пропрыгал вместе с новообретенной крайней плотью обратно в ванную и закрыл дверь.

Джоди содрогнулась от стука двери. Она вовсе не думала, сохранится ли после превращения у Томми его непреходящая ебливость, – ей просто хотелось спутника, который бы понимал, каково ей, какая она, как выглядит мир глазами вампира. Если выяснится, что ему навеки девятнадцать, видимо, придется убить его по-настоящему.

2
Последняя куча

– И все?

– Ну.

– Никогда больше?

– Не-а.

– Вообще?

– Угу.

– Наверное, на память стоит оставить.

– Смывай давай да выходи уже оттуда.

3
Я беден, а кот мой огромен

Джоди шагала, чуть приотстав от Томми, и просто наблюдала за ним. Они шли по Третьей улице к Маркет. Джоди смотрела, как Томми отзывается на свои новые чувства: пускай хорошенько оботрется, – шепотом подсказывала, что именно он сейчас переживает. Она прошла через это всего пару месяцев раньше – причем без проводника.

– Я вижу тепло от фонарей, – говорил Томми, задирая голову и кружась на месте. – И все окна во всех домах разные по цвету.

– Пытайся смотреть на что-нибудь один за раз, Томми. Не давай ничему себя ошарашить. – Джоди ждала, когда он заметит ореолы, витающие над каждым человеком. То было не тепло – скорее жизненная сила. Пока им встречались только здоровые, красные и розовые, а не то, на что она рассчитывала.

– Что это за шум? Будто вода течет? – спросил Томми.

– Канализация под улицей. Все это со временем сотрется – то есть ты по-прежнему будешь это слышать, но перестанешь замечать, если не сосредоточишься.

– У меня в голове словно тысячи людей разговаривают. – Томми оглядел несколько прохожих на улице.

– Радио и телевизоры тоже слышно, – сказала Джоди. – Старайся сосредоточиться на чем-то одном, а остальное пусть будет фоном.

Томми остановился и посмотрел на окно квартиры на четвертом этаже.

– Вон там у мужика секс по телефону.

– Так и знала, что ты обратишь внимание, – сказала Джоди и сама сосредоточилась на этом окне. Да, парень и впрямь пыхтит и кого-то инструктирует по телефону. Очевидно, полагает, что абонент – грязная шлюха, а оттого считает необходимым применять к ее телу разные сорта горячей сальсы. Джоди попробовала расслышать голос у него в трубке, но тот был слишком слаб: должно быть, мужчина надел наушники.

– Ну и урод, – произнес Томми.

– Тш-шш, – сказала Джоди. – Томми, закрой глаза и послушай. Ну его, с этой сальсой. Не смотри.

Томми послушно закрыл глаза и остановился посреди тротуара.

– Чего?

Джоди оперлась на знак «Парковка запрещена» и улыбнулась.

– Что от тебя справа?

– Откуда я знаю? Я ж не смотрю.

– Понимаю. Но сосредоточься. Прислушайся. В двух шагах от твоей правой руки – что?

– Чепуха какая.

– А ты послушай. Какой формы звуки доносятся справа?

– Ладно. – Томми зажмурился изо всех сил, изображая сосредоточенность.

Мимо шли два студента-андрогина – все в черном и с непреклонными прическами. Вероятно, из Художественной академии в соседнем квартале. Они едва удостоили Томми взглядом, – пока тот не заговорил:

– Я слышу ящик. Прямоугольный.

– Щегол кислотный, – сказал один студент, который по звуку мог оказаться парнем.

– Помню свой первый трип, – сказал другой, который, вероятно, был девушкой. – Захожу в мужской туалет в «Метреоне», а такое чувство – что прямо в инсталляцию Марселя Дюшана[1]1
  Марсель Дюшан (1887–1968) – французский художник, дадаист и сюрреалист. Имеется в виду приписываемая ему инсталляция «Родник» (1917), представляющая собой писсуар на пьедестале. – Здесь и далее прим. переводчика.


[Закрыть].

Джоди дождалась, пока они пройдут, и спросила:

– Да, прямоугольное, твердое, пустое – что это? – У нее от восторга чуть кружилась голова, и она переминалась с пятки на носок от нетерпения. Даже лучше, чем туфли покупать.

– Точно пустое. – Томми склонил голову набок. – Это газетный автомат. – Он открыл глаза и посмотрел на газетный автомат, потом – на Джоди, и лицо у него осветилось, как у малыша, только что открывшего для себя шоколад.

Джоди с размаху обняла его и поцеловала.

– Мне тебе столько всего нужно показать.

– Почему ты мне раньше не говорила? – спросил Томми.

– Как я могла? У тебя вот есть слова для того, что ты слышишь? Что ты видишь?

Томми выпустил ее из рук и огляделся. Втянул носом воздух – словно проверял, какой у вина букет.

– Нет. Я не знаю, как все это сказать.

– Вот видишь, потому мне и нужно было с тобой всем этим поделиться.

Томми кивнул, но вид у него при этом был несколько унылый.

– С этой стороны все хорошо. А вот с другой…

– Какая еще другая сторона?

– Мерзкая, дохлая и кровососущая. Я по-прежнему жрать хочу.

– Не ной, Томми. Нытики никому не нравятся.

– Куу-шать.

Джоди знала, каково ему, – ей и самой было так же, только она не понимала, как ей решить проблему кормежки. За кровью она всегда обращалась к Томми – теперь же им обоим нужно охотиться. Она это умела, она это делала, но ей этого не хотелось.

– Пойдем, что-нибудь придумаем. Не капризничай. Посмотрим на людей на Маркет-стрит. Тебе понравится.

Джоди взяла его за руку и потащила за собой к Маркет, по которой взад-вперед текли реки туристов, покупателей и всяких уродов. Реки крови.

– От всех воняет дрочкой и ногами, – произнес Томми, стоя на тротуаре перед аптекой «Уолгринз». Вечер по-прежнему был ранний, и по тротуарам толпами валила публика со съездов и из отелей, словно огромное мигрирующее стадо. Все искали прокорм и водопой. По краям потока удочки забрасывали сутенеры, бездомные и тусовщики – наводили секретную связь между встречей взглядами и кошельком. Стадо же оборонялось, преданно внимая своим спутникам, мобильным телефонам или точкам на тротуаре в двенадцати шагах впереди.

– Ноги и ссаки, – продолжал Томми.

– Привыкнешь, – сказала Джоди.

– Где-нибудь на этой улице найдется хоть одна чистая пара белья? – крикнул Томми. – Люди, вы отвратительны!

– Поспокойней, а? – произнесла Джоди. – На тебя смотрят. Думают, ты чокнутый.

– И отличаюсь от них – чем?

Джоди окинула взглядом улицу. Та просматривалась на три квартала в обе стороны и в каждом человека по три зло орали на прохожих, дико таращились и, совершенно точно, были вольтануты. Томми прав, но Джоди все равно схватила его за ворот рубашки и пригнула ухом к себе.

– Разница в том, что ты уже не живой, а привлекать внимание к такому состоянию неразумно.

– Именно поэтому ты выбрала этот восхитительный ансамбль из особенной блядской коллекции Шлюхи-в-Шмотках?

– Ты же сказал, что тебе нравится. – Став вампиром, Джоди начала одеваться провокационнее – но она считала это выражением уверенности в себе, отнюдь не средством привлекать внимание. Это в ней от хищника? От опьянения властью?

– Сказал. Мне и нравится, но все прохожие парни пялятся тебе в декольте. Я слышу, как у них учащается пульс. Чтобы в эти джинсы влезть, ты превращалась в туман? Правда же?

Томми похлопали по плечу. Сзади к нему подкрался молодой человек в белой парадной рубашке с коротким рукавом и черном галстуке и протянул брошюрку.

– Похоже, у тебя неприятности, брат. Может быть, это поможет.

На своей обложке брошюрка объявляла крупными зелеными буквами: «ВОЗРАДУЙТЕСЬ!»

Джоди прикрыла рот ладошкой и отвернулась, чтобы парень в галстуке не заметил, как она хихикает.

– Что?! – развернулся Томми к парню. – Что? Что? Что? Ты не видишь, я пытаюсь обсудить с моей подругой эти… вот эти вот… – Томми показал на плечо Джоди, где только что были вот эти вот. – Покажи ему, Джоди.

Но та покачала головой и отошла. Плечи у нее тряслись от хохота.

– Тут послание, – сказал парень в галстуке. – Оно может тебе принести утешение. И радость.

– Ну да, я образец того же самого пытался тебе показать, только она унесла их с собой.

– Но эта радость превыше физического…

– Ага, можно подумать, ты в этом смыслишь, – ответил Томми, зажимая себе нос и прикрывая рот ладонью, словно собирался чихнуть. – Слушай, старина, было бы приятно все это с тобой обсудить, но сейчас тебе самое время ПОЙТИ ДОМОЙ И ВЫМЫТЬ СЕБЕ ЖОПУ! От тебя воняет так, будто себе в зад ты скотобойню загрузил!

Томми отвернулся и зашагал за Джоди следом, а парень в галстуке остался на месте – краснеть и комкать брошюрку.

– Не смешно, – произнес Томми.

Джоди очень старалась не расхохотаться, а потому лишь фыркнула.

– А по-моему – очень.

– Неужели они не сознают, что прокляты? Судя по их виду, очень на то похоже. По крайней мере, ты-то видишь. Мы же все прокляты, верно?

– Понятия не имею, – ответила Джоди. Об этом она вообще-то не думала.

– Старик во вводном курсе по вампирству этого не касался?

– Забыла спросить.

– Не беда, – сказал Томми. – Мелкая деталь. Больше ничего ты не забывала спрашивать?

– Я думала, у нас будет больше времени – ну, на разработку темы, – ответила Джоди. – Я ж не думала, что человек, которого я люблю, в первую же ночь закатает нас в бронзу.

– А… ну, это. Да. Ладно. Извини.

– Где ж тут доверие? – спросила Джоди.

– Ты меня убила, – ответил Томми.

– Ну вот, снова здорово.

– Люди, прошу вас. Мне нужен доллар, – раздался голос слева. Джоди опустила голову: у гранитной стены закрытого банка сидел мужик. Грязен он был так, что ни возраста, ни расовой принадлежности не разобрать, аж светился весь от копоти, а на коленях у него лежал огромный косматый кот. Перед ними на тротуаре стояла чашка, а рядом – написанная от руки на картонке табличка: «Я БЕДЕН, А КОТ МОЙ ОГРОМЕН».

Томми, который в городе еще не очень прижился и пока не научился глядеть мимо такого, остановился и принялся рыться в карманах.

– Да, котик у вас и впрямь ого-го.

– Ну. И жрет он столько же. Я больше никак не могу его прокормить.

Джоди пихнула Томми под ребра, направляя его обратно в людской поток. Ей нравилось, что он парнишка добрый, но иногда это очень раздражало. Особенно когда она пыталась втолковать ему всю глубину того, как надо быть исчадьем ночи.

– Хотя у него в основном шерсть, верно? – уточнил Томми.

– Мистер, этот кот весит тридцать пять фунтов.

Томми присвистнул и дал мужику доллар.

– Можно погладить?

– Конечно, – ответил бродяга. – Ему без разницы.

Томми встал на колени и мягко потыкал в кота, потом взглянул снизу на Джоди.

– Огромный какой кот, а?

Она улыбнулась:

– Огромный. Пойдем.

– Погладь, – сказал Томми.

– Нет, спасибо.

– Так а чего, – спросил Томми у мужика, – вы его в приют не отдадите или еще куда?

– А чем мне тогда на жизнь зарабатывать?

– Можно написать на картонке: «Я беден и только что потерял огромного кота». На меня бы подействовало.

– Вероятно, вы – не лучший пример, – сказал мужик с котом.

– Послушайте, – произнес Томми, вставая и принимаясь шарить по карманам. – Я куплю у вас кота. Дам вам, э-э, сорок…

Мужик с котом покачал головой.

– Шестьдесят…

Голова закачалась непреклонней.

Томми отслоил купюры от скатки, которую вытащил из кармана.

– Сто…

– Нет.

– И тридцать… два…

– Нет.

– И тридцать семь центов.

– Нет.

– И еще скрепку.

– Нет.

– Отличное же предложение, – стоял на своем Томми. – По четыре доллара за фунт, а?

– Нет.

– Ну и на фиг вас тогда, – сказал Томми. – Не жалко мне ни вас, ни огромного кота вашего.

– Доллар не верну.

– И отлично! – сказал Томми.

– И отлично! – сказал мужик с котом.

Томми взял Джоди под руку и повел ее прочь.

– Ну и огромный же кот, – сказал он.

– Ты зачем хотел его купить? Нам в студии домашних животных не полагается.

– Тю, – ответил Томми. – Ужин.

– Фу.

– Полумера, – пояснил Томми. – Знаешь, масаи в Кении пьют кровь своего скота без видимого ущерба для коров.

– Я уверена, мы нарушим договор аренды, если поселим там корову.

– Вот оно.

– Оно – что?

– Аренда.

Томми вихрем развернул ее и снова подтащил к мужику с котом.

– Я хочу взять вашего кота в аренду, – сказал он. – Вам передышка не помешает, а я хочу показать такого огромного кота моей тетушке. Она инвалид и спуститься сюда не сможет.

– Нет.

– Прокат всего на ночь. Сто тридцать два доллара и тридцать семь центов.

Мужик с котом вздернул бровь, и сажа у него над этим глазом дала трещину.

– Сто пятьдесят.

– У меня нет ста пятидесяти, при вас же считал.

– Тогда посмотреть сиськи у рыжей.

Томми глянул на Джоди, опять на мужика с котом, потом опять на Джоди.

– Нет, – спокойно сказала Джоди.

– Нет! – с негодованием воскликнул Томми. – Как вы смеете предлагать подобное?

– Одну сиську, – уступил мужик с котом.

Томми посмотрел на Джоди. Она в ответ глянула до того невинно и зеленоглазо, что описать это можно было б только как «Я тебе покажу, где такие раки зимуют, что целой бригаде хирургов придется тебе задницу вместе с ними ампутировать».

– Дудки, – сказал Томми. – Сиськи рыжей в сделку не входят. – Он торжествующе ухмыльнулся и посмотрел на Джоди – и тут же отвернулся, очень быстро.

Мужик с котом пожал плечами.

– Мне залог какой-нибудь нужен. Права, например…

– Это пожалуйста, – ответил Томми.

– И кредитка.

– Нет, – сказала Джоди, застегивая куртку по самое горло.

– Только без извратов, – сказал мужик с котом. – Я узнаю.

– Тетушке покажу, только и всего, а верну завтра в то же время.

– Договорились, – сказал мужик. – Зовут Четом.

– Ты первая, – сказал Томми. Они стояли в большой комнате по обе стороны футона, на который активно линял громадный кот – помесь персидского, половой тряпки и, вероятно, водяного буйвола. Томми решил, что со всем этим кровопитием поведет себя хладнокровно, хотя взвинчен был так, что хоть по стенам вверх-вниз бегай. Вообще-то он не был уверен, что и впрямь не сумеет бегать вверх-вниз по стенам. Это его среди прочего и нервировало. Но все равно, приехав несколько месяцев назад в Сан-Франциско, он слишком много времени тратил на чрезмерные реакции, поэтому теперь он так не поступит – по крайней мере, перед своей девушкой. Он будет хладнокровен. Если получится.

– Первым надо тебе, – ответила Джоди. – Ты еще никогда не питался.

– Но ты же дала старому вампиру своей крови, – сказал Томми. – Тебе нужнее. – Это правда, она вампира накормила, чтобы у него побыстрее зажили раны, которые ему нанесли Томми и его друзья, когда взорвали его яхту и так далее. Но он все равно надеялся, что она еще раз откажется.

– Нет-нет, только после вас, – ответила Джоди со скверным французским акцентом. – Я настаиваю.

– Ну, коли так…

Томми подскочил к футону и нагнулся над громадным котом. Он не очень понимал, как приступить, но вокруг Чета витал красный ореол здоровой жизни, и Томми слышал, как бьется кискино сердце. У него в голове что-то затрещало, словно в слуховом канале зачпокали пузырьками упаковки, в нёбо изнутри что-то уперлось – болезненно – и опять затрещало. Томми почувствовал, как другое что-то у него во рту подается, и в нижнюю губу ему вонзились два острия. Он отстранился от кота и ухмыльнулся Джоди, а та взвизгнула и отскочила.

– Клыки ошчрые, – сказал Томми.

– Да, я вижу, – подтвердила она.

– А чего чы ощкочила? Дурачьки шмочрячча?

– От неожиданности, вот и все. – Джоди отвернулась от него, как от дуговой сварки или полного затмения, словно зрительный контакт с ним приводит к слепоте. И замахала на него рукой: – Давай, давай, давай. Только осторожней. Не слишком жестко.

– Ага, – сказал Томми и ухмыльнулся опять. Джоди отпрянула снова.

Томми повернулся к футону и взялся за кота поудобнее. Того, казалось, процесс нервирует гораздо меньше, чем двух вампиров в комнате. Томми укусил.

– Фяпп, фяпп, чьфук! – Он вскочил на ноги, выронив кота, и принялся счищать с языка кошачью шерсть. – Чьфу чы!

– Стой тихо. – Джоди подошла и принялась снимать у него с лица мокрые кошачьи волосины. Потом сходила в кухонный угол и вернулась со стаканом воды и бумажным полотенцем, которым протерла Томми язык. – Водой только полощи. Не глотай. Она в тебе все равно не удержится.

– Я не фобирающь глочачь, у меня во гчу полно кофачьей шегшчи.

Когда удалось наконец все выплюнуть, Джоди выбрала у Томми изо рта оставшиеся волоски – и при этом случайно уколола палец о его правый клык.

– Ай! – Джоди выхватила палец и сунула себе в рот.

– Ухх чыыы, – произнес Томми. Вытащил ее палец у нее изо рта и сунул в свой. Глаза у него закатились, и он застонал носом.

– О, это вряд ли, – сказала Джоди. Схватила его за руку и впилась в нее под локтем – как прилипала в акулу.

Томми зарычал, развернул ее и бросил ничком на футон, но руки изо рта не выдернул. Джоди откинула с лица волосы, а он впился ей в шею. Джоди завопила, но вопль вышел приглушенно – пузырьками крови у Томми на руке. Огромный Чет зашипел и опрометью кинулся через всю комнату в спальню, где забился под кровать. Студию наполнили скрип натянутой красной кожи, треск рвущейся джинсы и рев хищников.

Огромный кот совершенно не уловил иронию: все это походило на обычную кошачью драку.