Текст книги "Обитель Джека Потрошителя"

Глава 12

– Сто тысяч! Она предложила нам сто тысяч. Зеленых. Наличными. Натуля, солнышко, мы с тобой разбогатели!

Этой тирадой огорошил нас Юрка часа два спустя. Он был так возбужден, что еще немного – и пустился бы в пляс по прихожей. И больно было смотреть, как торжествующее выражение на его лице сменяется искренним непониманием и обидой при взгляде на наши с Наташкой мрачные физиономии.

– Девчонки, что-то случилось? – встревоженно спросил он, оглядывая нас по очереди.

– Молодец! Догадливый мальчик… – с усмешкой кивнула Наташка.

– Что? – упавшим голосом спросил Юрка.

– Ничего особенного, – пожала Наташка плечами, – просто нас ограбили. Как я понимаю, украли именно то, за что тебе предложили сто тысяч долларов.

– Как ты догадалась, что Диана захотела купить зеркало? – ошарашенно спросил Юрка, очевидно, еще не до конца осознав прискорбный факт кражи раритета.

– Да уж догадалась. Вокруг этой штуковины в последнее время такой ажиотаж, что меня ничто не удивляет. Удивительно другое – как оно могло проваляться полгода невостребованным в каком-то захудалом ломбарде. Сейчас у меня впечатление, что оно понадобилось всем сразу.

На Юрку жалко было смотреть. Он опустился на корточки, обхватив большую голову руками, никак не желая верить в то, что деньги, которые почти уже были у него в руках, так легко превратились в призрак.

– Господи, что я ей скажу? – бормотал он.

– Не переживай. Эта мымра найдет себе другую игрушку, – хмыкнула Наталья.

– Она – возможно, даже наверняка. А вот мы другого шанса заработать сто тысяч баксов уже не получим, – расстроенно отозвался Юрий.

– Черт с ними, с деньгами, – храбро сказала Наташка. – Лично я даже рада, что зеркало исчезло.

Неожиданно Юрка резко вскинул голову и внимательно посмотрел на нее.

– Возможно, ты права, – с видимым усилием выдавил он.

Мне показалось, что он имел в виду нечто конкретное, но переспросить я не решилась.

Он рассказал об этом сам, немного позже, когда мы все вместе собрались на кухне поужинать.

Сумма в сто тысяч долларов казалась нам необъяснимо большой, но, как выяснилось, Диана не захотела комментировать свое щедрое предложение. Однако в остальном ее беседа с Юркой выглядела довольно интересно.

– Диана не объяснила, для чего ей понадобилось зеркало, – признался Юрка в ответ на наши настойчивые вопросы. – Во всяком случае, ничего конкретного мне из нее выудить не удалось, а уж я постарался раскрутить ее, можете мне поверить. Она болтала что-то о своей любви к восточным редкостям, но ее разглагольствования выглядели не слишком убедительно.

– Конечно, она врет, – согласно кивнула Наталья, раскладывая по тарелкам жареную картошку.

– Я тоже так думаю, – поддержала ее я. – Но в чем же истинная причина? Диана не делает ничего, что не принесло бы ей выгоды в дальнейшем. Юр, какое у тебя сложилось впечатление? Зачем ей это надо?

– Не знаю, – признался Юрка. – Но она что-то задумала. Я еще не все рассказал. Дело в том, что она предложила мне не только деньги.

– Что?! – вскинулась Наташка.

– Да нет, не беспокойся, в постель она меня не тащила. Я не в ее вкусе, – заверил подругу Юрка. – Она пообещала, что поможет мне устроиться в одну престижную фирму по оформлению интерьеров, с которой у нее хорошие связи. Эта фирма находится… Где бы вы думали? В Лондоне!

– Очень похоже на то, что она захотела от тебя избавиться, отправив куда подальше, – задумчиво проговорила я.

– Если таким способом, то я ничего не имел бы против, – усмехнулся Юрий. – Она предложила трехлетний контракт с возможностью продлить его по окончании срока.

Наташка замерла при его последних словах. Ее разочарование невозможно было описать словами. Я знала, что Лондон был ее тайной мечтой на протяжении многих лет, и мне было искренне жаль подругу, испытавшую такое разочарование. Судорожно вздохнув в тщетной попытке взять себя в руки, Наташка сказала, отвернувшись:

– Что теперь говорить… На нет и суда нет… Но попадись мне этот ворюга, я б его… – неожиданно зло закончила она, погрозив ложкой темному окну.

– Для начала неплохо бы узнать, кто он такой, – разумно возразил Юрий.

– Это-то как раз несложно, – подала голос я. Наташка с Юрой уставились на меня с удивлением. – Сами посудите… Ну… Не догадываетесь? Да ведь только кто-то из тех, кто был здесь на рождественской вечеринке. Больше о зеркале никто не знал.

– Что-то я плохо себе представляю Милочку, лазающую по деревьям, как белка… – с сомнением протянул Юрий.

– Остальные в роли белки выглядят не менее нелепо, – легко согласилась я. – Но не надо забывать о том, что вовсе необязательно делать это собственноручно. Можно нанять исполнителя. Если у тебя, конечно, имеются деньги.

– Ты думаешь, что…

– Она права! – воскликнула Наташка. – Диана наняла домушника, чтобы украсть зеркало, пока ты выслушивал ее сказки… Черт! Вот зараза!

– Это невозможно доказать, – покачал головой Юрка. – Нашим словам никто не поверит. Агнешка, может, у тебя есть еще какие-то идеи?

– Есть, – призналась я неохотно.

– Говори! – воскликнули мои друзья в один голос.

– Есть еще один кандидат, о котором вы забыли.

Наташка нахмурила свои густые брови. Потом, догадавшись, к чему я клоню, подняла их домиком:

– Роман?

– Он кажется мне весьма вероятной кандидатурой, – кивнула я. – В конце концов, это ведь его зеркало. Возможно, он не собирался оставлять его здесь, но не смог забрать, так как оно находилось в другой комнате и отправляться за ним после совершенного убийства было слишком рискованно. Он торопился сбежать с места преступления, пока у него оставалась такая возможность.

– Но зачем он его вообще приносил? – удивилась Наташка.

– Этого я не знаю.

Некоторое время мы все молчали. Потом Юрка произнес, задумчиво потирая рукой подбородок:

– Похоже, Агнешка, в твоих рассуждениях есть рациональное зерно.

– Не волнуйся, – мрачно усмехнулась я, – у меня таких зерен полные закрома. Еще бы научиться извлекать из этого пользу…

– Всему свое время.

– Согласна. Но на сегодняшний день у нас слишком много подозреваемых – и ничего конкретного.

– Не думаю, что двое – это слишком много, – сказала Наташка.

– Есть еще один. Разве вам не кажется подозрительным появление Петра Сергеевича возле дома Романа? Что он забыл в тех трущобах? А если искал Романа, то откуда узнал его адрес?

– Трудный вопрос, – вздохнул Юрка. – Кстати, я видел его сегодня еще раз, когда уходил от Дианы. Мы столкнулись на лестнице.

– Вот как? – оживилась Наташка. – И как он выглядел?

– Ну, если ты намекаешь, что именно он совершил кражу, забравшись по дереву в наше окно, то должен тебя разочаровать. Его одежда выглядела безупречно. Никак не похоже, что он в ней куда-то лазал. А вот его лицо…

Юрка помедлил, будто припоминая.

– Да, сейчас мне определенно кажется, что он выглядел взволнованным и вроде бы куда-то торопился. Так сильно торопился, что едва кивнул в ответ на мое приветствие. Тогда я не придал этому значения, поскольку ничего не соображал после разговора с Дианой. Единственное, что меня в тот момент беспокоило, так это как можно быстрее добраться до тебя, чтобы сообщить потрясающую новость. Но теперь я уверен – Петр Сергеевич был явно не в себе.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, хотя бы его загнанный вид. Никогда не видел у него такого красного, вспотевшего лица. Турков всегда выглядит солидно, передвигается исключительно неспешным шагом, а тут… несся по лестнице с такой скоростью, что едва не сшиб меня с ног. И как я мог не обратить внимания на все подобные несуразности еще там, тогда? – недоуменно покачал головой Юрка. – Ведь это же очевидно.

– Значит, он куда-то торопился… – нахмурилась я. – Еще одна загадка.

– Ну, в тот момент он торопился домой, – пояснил Юрка. – Я же говорил, что мы столкнулись на лестнице. Я выходил, а он мчался мне навстречу, как локомотив под всеми парами.

– А зачем ему так спешить в собственный дом? Боялся, что ужин остынет? Или надеялся застукать жену с молодым любовником? – поинтересовалась Наташка язвительно.

– Ты себе не представляешь, как бы я хотела это знать, – честно призналась я.

* * *

Совершенно неожиданно я приобрела в лице своих друзей горячих сторонников расследования всех странностей последних дней. Правда, если меня более всего интересовал неведомый убийца, то Наташку и Юрку одолевала жажда отыскать вора, лишившего их законного вознаграждения. Такие разные цели меня ничуть не огорчали, так как, по моему мнению, мы искали одного и того же человека.

Энтузиазм моих друзей принял поистине угрожающие размеры, так как они вскочили на следующее утро ни свет ни заря и, наскоро перекусив, потащили меня на наш наблюдательный пост возле дома Романа. На мой взгляд, затея эта была совершенно бессмысленной. Если Романа еще не загребли менты, то он сам наверняка переместился в более безопасное место, так как в осторожности и благоразумии ему нельзя было отказать. Тем не менее я не стала возражать против затеи ребят. В конце концов, мы могли бы порасспросить соседей парня и, возможно, отыскать его след с их помощью.

К месту назначения я направилась на своей машине, отклонив предложение Юрки воспользоваться его автомобилем. Мне хотелось подумать, и неблизкая дорога давала для этого прекрасную возможность. Двигаясь в хвосте Юркиного раскошного авто, я пыталась понять, насколько обоснованны мои предположения. Уверенности в своей правоте мне ох как не хватало, хотя накануне я говорила весьма убедительно.

Четкой версии у меня до сих пор не было. Многое указывало на виновность Романа, но это-то и внушало опасения. Слишком уж все выходило просто: подозрительный визит парня в Наташкин дом, странный предмет, взявшийся как бы ниоткуда и обладающий загадочной силой, кровавый след на моем пальто после появления Романа в непосредственной близости от меня и само его присутствие в театре. Но я не могла забыть и о том, что в театре, по странному стечению обстоятельств, оказались все те же люди, что и в день первого убийства. Ну, разве что за исключением Милочки, которую я, впрочем, никогда всерьез не подозревала.

Роман вел себя странно с самого начала. Если он был убийцей, то зачем, презрев осторожность, назвался своим собственным именем? Почему выбрал себе жертву в таком нелепом и труднодоступном месте, как чужая квартира, где каждую минуту его могли разоблачить? Я могла, не задумываясь, назвать с десяток мест, более подходящих для его целей, и чужой дом представлялся мне наименее «правильным». Конечно, я не могла проникнуть в мысли маньяка, так как сама им не являлась и вообще имела о серийных убийцах весьма смутное представление. Но ведь должна существовать какая-то логика поступков, пусть даже и порожденных мозгом сумасшедшего. Хотя как раз у сумасшедших логику искать и не следовало бы.

Итак, Роман в роли убийцы выглядел недостаточно убедительно, но остальные присутствовавшие на вечеринке подходили на эту роль еще меньше. Я поняла, что окончательно запуталась.

Глава 13

В дверь Романа мы позвонили скорее из любопытства, чем всерьез надеясь застать его дома. Каково же было наше удивление, когда она практически сразу распахнулась. Лично я совершенно этого не ожидала и, когда услышала, как поворачивается ключ в замочной скважине, едва не завопила от ужаса. Хороша бы я была, если бы не сумела обуздать расшалившиеся нервы, ведь возникшая на пороге худенькая девушка не смогла бы напугать даже впечатлительного малыша, насмотревшегося на ночь глядя ужастиков.

Девчушка с первого взгляда вызывала скорее жалость, чем страх. Ее бледное лицо со следами слез на щеках и опухшими глазами выглядело совершенно несчастным. Глядя на ее отстраненный, потерянный вид, я вдруг подумала, что она плохо понимает, что делает, действуя словно в полусне. По крайней мере при нашем появлении на ее личике не появилось никаких эмоций: ни удивления, ни страха, ни любопытства. Она скользнула по нашим лицам глазами, потом сделала шаг назад и прислонилась к стене, оставив дверь открытой. Мы не вполне были уверены, что это означает приглашение войти, но тем не менее вдвинулись в прихожую, не дожидаясь более конкретного приглашения. Девушка не попыталась нам помешать – она вообще никак не отреагировала на наше вторжение на ее территорию.

– Здравствуйте, – неуверенно произнесла я, чтобы добиться от нее хоть какой-то реакции. Она не пошевелилась, как будто ничего и не слышала, по-прежнему глядя в пол пустыми глазами.

Мы с Наташкой удивленно переглянулись, не понимая, что делать дальше. Кто эта девушка и как она оказалась в квартире Романа, оставалось загадкой. Так же как и ее необычное состояние, более всего похожее на летаргический сон. Юрка негромко кашлянул, выражая свою растерянность. Наташка, приняв это за сигнал действовать, спросила преувеличенно громко:

– Нам бы Романа!

Никакой реакции. Девушка даже не вздрогнула, хотя от Наташкиного вопля можно было оглохнуть.

– Может, она глухая? – предположил Юрка.

– Или обкуренная, – тихо подсказала Наташка, опасливо поглядывая на странную хозяйку.

– Девушка, вы нас слышите? – гаркнул Юрка прямо ей в ухо.

Девушка вздрогнула и подняла на него удивленные глаза.

– Вы кто? – прошептала она, испуганно мигнув покрасневшими веками.

– Мы к Роме, – пояснила обрадованная Наталья.

– К Ромке? – растерянно улыбнулась девушка. – Но его же нет.

Она сказала это таким тоном, словно удивлялась, что мы этого не знаем.

– А мы подождем, – недобро усмехнулся Юрка. – У нас к нему много вопросов накопилось.

Мне показалось, что девушка взглянула на него с ужасом.

– Но это невозможно… – прошептала она.

Юрка собирался что-то сказать, но я остановила его, схватив за рукав.

– Он что, не вернется? – спросила я девушку.

Она перевела на меня заплаканные глаза и помотала головой.

– Нет, он не вернется… – произнесла она едва слышно. И добавила, сделав над собой огромное усилие: – Никогда.

А потом как-то странно, судорожно вздохнула и, закатив глаза, медленно сползла по стене на пол.

– Господи, что это с ней? – воскликнула Наташка.

– Обморок, – констатировал Юрка удивленно, приподняв безжизненное девичье лицо за подбородок.

– Только обмороков нам и не хватало, – вздохнула Наташка. – Парень исчез, а девица так некстати отключилась…

– Давайте перенесем ее куда-нибудь, – предложила я, глядя с жалостью на неловко скрючившуюся на полу девушку. – Мне кажется, здесь что-то случилось. Она говорила как-то странно.

Совместными усилиями мы отволокли девчонку в комнату и уложили на продавленный диван. Наташка отправилась на кухню, чтобы попытаться отыскать там кофе. Я слышала, как громыхнул поставленный на плиту чайник.

Комната выглядела очень бедно, но видно было, что хозяева пытались соблюсти здесь чистоту и навести хоть какой-то уют. Мебель, которой оказалось немного, была старая и обшарпанная, зато повсюду виднелось множество вязаных салфеток, которыми, очевидно, и пытались замаскировать изъяны.

Девушка пришла в себя еще до того, как Наташка появилась в комнате, неся в руках дымящуюся кружку с очень крепким кофе. Она поставила напиток прямо на пол возле дивана, не найдя ничего более подходящего. Девушка обвела нас мутным взглядом, нагнулась и сама подняла чашку, выпив крутой кипяток жадными глотками прежде, чем мы успели ее остановить.

Наташка открыла рот, принимая у девушки из рук пустую кружку. Она даже заглянула внутрь, чтобы убедиться, что девчонка в самом деле вылакала обжигающе горячий кофе, словно колу со льдом.

– С такими способностями только в цирке выступать… – проворчала она и, покачав головой, вышла из комнаты, чтобы отнести чашку.

После кофе взгляд девушки стал более осмысленным, и я сочла, что она сможет отвечать на вопросы. Немного опасаясь, что девушка вновь потеряет сознание, я спросила:

– Вы не скажете, куда подевался Роман? Вы сказали, что он сюда больше не вернется. Это правда?

– Да, – подтвердила девушка грустно. По щекам ее потекли слезы, личико приняло жалкое выражение, сморщившись в беззвучном плаче.

– Господи боже мой, да что же она все время плачет, как будто умер кто! – с отчаянием произнесла вернувшаяся из кухни Наталья, глядя на несчастное личико девушки.

– Рома умер, – неожиданно сказала она, глотая слезы и ни на кого не глядя.

Наташка тихо ахнула. Юрка громко закашлялся.

– Умер? – переспросила я, не веря своим ушам. – Когда? Почему?

– Прошлой ночью, – шмыгнув носом, ответила девушка.

– Не может быть! – тряхнула я головой.

– Ну ни фига себе… – вполголоса пробормотала Наталья себе под нос. – С чего вдруг? Он что, болел?

– А ты-то кем ему приходишься? – неожиданно спросил молчавший до сих пор Юрий.

– Никем, наверное, – грустно улыбнулась девушка. – Мы просто встречались.

– А как тебя зовут? – спросила я.

– Маша. – Назвав свое имя, она даже не попыталась узнать взамен наши имена. Видимо, сейчас все, что не касалось смерти ее друга, было ей безразлично.

– Может, расскажешь подробнее, что тут произошло? – попросила я Машу. – Его смерть наступила как-то очень уж внезапно. Что с ним случилось?

Девушка вытерла слезы ладонью, слизнув языком повисшую возле губ каплю, и заговорила тихо и монотонно, словно разговаривала сама с собой.

– Мне позвонили сегодня рано утром и сказали, что Ромка упал ночью с обрыва и сломал себе шею. Тело отвезли в морг, а мне велели приехать, чтобы опознать тело.

– Подожди. Зачем тебе опознавать тело, если они уже знают, что это Роман? – удивилась я.

– У него в кармане была записная книжка и старые водительские права, но в милиции объяснили, что документы могли оказаться в кармане случайно. Ну, в том смысле, что это мог быть не Ромка, а документы ему просто подложили. Но это был он. – Маша снова заплакала, мелко вздрагивая и размазывая слезы по лицу.

– А почему позвонили тебе? У него что, нет родственников? – спросил Юра.

– Нет. Была мать, но она умерла несколько лет назад. А отца Ромка вообще никогда не видел. Мой телефон был записан у Ромки на обложке записной книжки, они там, в милиции, сразу его заметили.

– А когда вы с Романом виделись в последний раз? – спросила я.

– Вчера. Он в последнее время жил не здесь, а у меня, – ответила Маша, вытирая мокрое от слез лицо обеими руками.

Наташка протянула ей свой носовой платок.

– На вот, утрись, – проворчала она, пытаясь скрыть за грубостью острую жалость.

Девушка шумно высморкалась и скомкала платок в руке, взглянув на Наташку с благодарностью.

– Значит, он куда-то уходил вечером? – задала я новый вопрос, пытаясь восстановить ход событий.

– Да. Он ушел довольно поздно.

– И, естественно, не сказал, куда? – вставил Юрка.

– Нет.

– А ты сама не догадываешься? Тебе не показалось, что в последнее время Роман ведет себя как-то странно?

– Странно, что вы спросили об этом. – Маша взглянула на меня с удивлением.

– Значит, так оно и было? Странности были, и ты их заметила?

– Да. Это все из-за денег. Несколько дней назад он вдруг прилетел весь сияющий и с порога закричал: «Машка, мы с тобой разбогатели!»

– Как мне это знакомо, – саркастически усмехнулась Наталья, метнув насмешливый взгляд на Юрку.

– Сначала я ему не поверила, но он твердил одно и то же, – продолжала девушка. – Потом я догадалась, что это как-то связано с тем солидным мужчиной, к которому Ромка подходил в театре в антракте…

– Стоп! А вот с этого места подробнее, пожалуйста, – резко перебил ее Юрий.

– Подробнее? Но я не знаю подробностей, – пожала плечами Маша. – Просто Ромка неожиданно потащил меня в театр на премьеру. Сначала я думала, что он хочет доставить мне удовольствие, но потом поняла, что ему нужно было в театре с кем-то встретиться. Он все время вертел головой по сторонам, как будто искал кого-то, даже во время спектакля. Мне было так неудобно. Нам все время делали замечания! А потом Ромка увидел того человека, которого искал, и подошел к нему, оставив меня в вестибюле. Я не слышала, о чем они говорили, но они так увлеклись, что Ромка явился в зал только перед самым концом спектакля. Он был такой бледный, словно повстречал привидение. Тогда он мне ничего не сказал, а через день заявил о скором богатстве.

– Можешь описать, как выглядел тот мужчина? – спросила я.

– Не уверена. Хорошо одетый, в смокинге, в возрасте уже. Что еще? Волосы светлые и без седины, но мне показалось, что они у него крашеные. С тем мужчиной была очень элегантная женщина. Ее я запомнила лучше – блондинка, в темно-вишневом бархатном платье и норковой накидке. Некрасивая, но очень ухоженная.

После последних слов Маши никто из нас троих не сомневался, что мужчиной, с которым разговаривал в антракте Роман, был Петр Сергеевич Турков. Затем девушка уточнила, что спутница мужчины участия в разговоре не принимала, еще до того, как прозвенел третий звонок, она вернулась на свое место. Маша запомнила это, так как ей пришлось проходить мимо, а места у пары были не слишком удобные, почти на самом проходе.

– Помню, меня это тогда сильно удивило. Видно же, что они из богатых, а такие, как правило, садятся в первых рядах или в ложе, – пояснила Маша.

Повисла пауза. Уверена, у всех нас было что сказать, но мы молчали.

– Значит, странности начались с того вечера в театре… – произнесла я вполголоса, скорее для себя, чем обращаясь к кому-либо.

– Нет, – неожиданно возразила Маша, – это началось гораздо раньше, еще до Нового года.

– Вот как? – не сдержалась Наташка.

– Да. И во многом была моя вина, теперь я понимаю. Никогда себе этого не прощу! Я вела себя, как последняя свинья.

Рот девушки болезненно скривился, но, вопреки нашим ожиданиям, она не заплакала.

– Ромка хотел сделать мне подарок. У нас совсем не было лишних денег, а тут вдруг он принес диковинную штуку и вручил ее мне с большой торжественностью.

– Это было старинное зеркало? – тихо спросила я.

– Не знаю, откуда вы знаете, но так оно и было, – кивнула девушка. – Только мне сразу не понравилось это зеркало. В нем было что-то жуткое и отталкивающее. Когда я взглянула в него из вежливости, то мне показалось, что я выгляжу страшной уродиной, как будто оно было кривым, как в комнате смеха на ярмарке. Я разозлилась, решив, что Ромка надо мной издевается. Но он пытался объяснить мне, что это антиквариат, большая редкость. Я его не слушала и сказала, что немедленно выкину его на помойку. И тогда он унес его, сильно обидевшись. Когда он ушел, хлопнув дверью, я словно опомнилась. Мне стало стыдно, и я, ожидая его возвращения, подбирала слова, чтобы попросить прощения. Но он не вернулся в тот день. А на следующий, когда я сама позвонила ему сюда, он не захотел разговаривать на эту тему. До самого театра мы не виделись. О том, куда он дел зеркало, я спросить так и не решилась, а сам Ромка больше о нем не заговаривал. Вы не поверите, но я надеялась, что отыщу его здесь сегодня. Я хранила бы это проклятое зеркало до последних дней своей жизни, чтобы хоть после смерти Ромка знал, что я приняла и оценила его последний подарок. Но зеркало пропало.

Маша снова заплакала. Мне стало жаль ее, настолько искренним выглядело ее раскаяние и сильной – ее любовь к погибшему молодому человеку. Сейчас было даже неважно, кем на самом дел был Роман. Она любила его таким, каким он был, и эта любовь обладала огромной очистительной силой.

Я присела на краешек дивана и осторожно погладила девушку по вздрагивающим плечам. Мне показалось, что я дотронулась до испуганной птички, настолько хрупким и тонким оказалось плечо Маши под моей ладонью. Она восприняла мой жест как просьбу продолжать рассказ и заговорила снова, хотя слова давались ей с трудом, а мысли путались.

– С этого дня Ромка стал очень замкнутым. Однажды я застала его в слезах, сильно пьяным, хотя обычно он пил очень мало. Он, как мне показалось, даже не узнал меня. Бормотал: «Их надо предупредить, они все погибнут», и еще что-то в таком же роде. Что он имел в виду, я не поняла тогда, не знаю и сейчас. Но он все повторял и повторял те слова. Наконец мне удалось уложить его в постель, и он заснул. А утром он сделал вид, что совершенно не помнит своих ночных причитаний, и я успокоилась, решив, что ему что-то привиделось из-за выпитого. Но он сильно изменился. Я пыталась застать его на работе, а он постоянно отпрашивался. Ленка, которая там работает, стала поглядывать на меня с жалостью. Наверное, думала, что он просто бросил меня ради другой девчонки. Но я в это не верила и оказалась права. Потому что потом он пришел и сказал, что мы скоро поженимся, так как у нас будет много денег.

Мы с Наташкой переглянулись, заинтригованные, но погруженная в воспоминания Маша этого даже не заметила. Я вообще не уверена, что она до конца понимала, что с кем-то разговаривает. И на вопросы она отвечала скорее машинально, чем осознанно.

– После театра Ромка все время ночевал у меня. Он стал избегать своей квартиры. Даже за вещами, которые были ему необходимы, отправил меня. Вроде бы он чего-то боялся, но, может быть, мне только так кажется. Я обратила внимание, что он часто подходит к окну и выглядывает во двор. Думаю, он следил за своим домом, который от меня хорошо виден. Еще он не разрешал мне подходить к телефону, по нескольку раз перед сном проверял дверной замок и зачем-то занавесил все зеркала в квартире. Появлялся Ромка только к вечеру, а на работу ходить вообще перестал. И вот вчера вдруг снова завел разговор о больших деньгах. Я не столько обрадовалась, сколько заволновалась. Мы всегда жили бедно, еле концы с концами сводили, и я прекрасно знала, что деньгам попросту неоткуда взяться. Но он так радовался, что я не решилась задавать ему лишние вопросы.

Лицо Маши помрачнело, светлые брови нахмурились, словно она вспомнила что-то неприятное. Мы не торопили ее, боясь неловкой фразой прервать поток неожиданной откровенности, хотя мне очень хотелось поскорее узнать подробности вчерашнего вечера. К счастью, Маша заговорила именно об этом.

– Вчера вечером Ромка вернулся после очередного долгого отсутствия, пробыл недолго и все время очень беспокоился. Потом ушел и минут через десять пришел назад. Прошел прямо в ботинках к телефону и стал кому-то звонить. Мне из кухни было плохо слышно, я смогла разобрать только конец одной фразы. Он сказал кому-то: «Теперь уже поздно, вы должны заплатить…» Что означали эти слова, я не поняла. Ромка заметил, что я прислушиваюсь, и захлопнул дверь в кухню, запретив мне высовываться до тех пор, пока он не разрешит. Меня удивило его лицо – оно было злым и испуганным одновременно. Я не посмела его ослушаться и просидела в кухне до тех пор, пока не услышала, как хлопнула входная дверь. Я поняла, что он снова ушел. Меня как будто что-то подтолкнуло. Не зажигая свет, я бросилась к окну… Почему я его не остановила?

Действительно, почему?

– Вы что-то увидели, когда выглянули в окно? – спросила я напряженно.

– Как ни странно – да. То есть я не видела человека, с которым встречался Ромка, не могу даже сказать, мужчина это был или женщина. Но я видела машину. Она остановилась возле подъезда, и Ромка залез на переднее сиденье. В руках у него был какой-то сверток.

– Вы сообщили об этом в милицию? – нетерпеливо воскликнул Юрка, требовательно глядя на девушку.

Она кивнула, но как-то рассеянно.

– Да, я рассказала о машине, но не думаю, что это принесет какую-то пользу. Я не смогла разобрать ее номер, да и в марках иностранных авто я не разбираюсь. Машина остановилась прямо под фонарем, и поэтому только я разглядела, что это была большая темно-зеленая машина. Очень красивая и дорогая.

Наверное, в тот момент у всех нас – я имею в виду себя, Наташку и Юру – одновременно мелькнула одна и та же мысль. Слишком хорошо мы знали, у кого именно есть темно-зеленая дорогая иномарка. Эту машину мы, опять же втроем, видели у дома Романа, но, в отличие от Маши, прекрасно рассмотрели номерные знаки. Так что вероятность того, что за несколько часов перед смертью Роман оказался в машине Туркова, была исключительно высока.

– А как объясняют смерть Романа в милиции? – решила я перевести разговор на другую тему.

– Они говорят, что это был нечастный случай. В том месте, где нашли Ромку, глубокий овраг и совершенно никакого освещения. Поскольку никаких следов насилия на Ромке не обнаружили, то решили, что он оступился в темноте и свалился в овраг по неосторожности.

– Где это произошло? – Спросила Наташа.

– На Гвардейской.

– Довольно далеко отсюда.

– Да.

– Он бывал в тех краях раньше? Может быть, там у него живут друзья или знакомые?

– Да вроде бы нет… По крайней мере, я о таких знакомых не слышала.

Маша вдруг подняла голову и посмотрела на меня очень внимательно. И впервые осознанно с тех пор, как мы вошли в ее квартиру.

– Скажите, а почему вы задаете мне все эти вопросы? – спросила она тихо, но настойчиво. – Вы думаете, что моего Ромку убили?