Текст книги "Революция"

Леонид Николаевич Андреев
Революция
(О насилии)

Совет рабочих и солдатских депутатов постановил, что от него исходит разрешение на открытие новых газет, как ему же принадлежит право на закрытие газет существующих. Кажется, здесь вкралась ошибка, и такое постановление было сделано на собрании печатников, но это не важно: самый факт такого решения существует. Весьма многозначительный по своему смыслу, он вызвал резкое осуждение со стороны демократических органов печати, упрекнувших совет в непонимании того, что называется «свободой». Революция – говорят эти газеты – принесла нам свободу, в каковое общее понятие входит и необходимейшая свобода печати; отсюда – что за нелепое и дикое противоречие: в первые же дни свободы налагать такое ярмо на свободное слово!

Такой отзыв был весьма единодушен, отклики его находим и в разговорах, и на первый взгляд он кажется убедительным и бесспорным. Но мне он кажется глубоко ошибочным, основанным на добросовестном заблуждении. Исходя из самых благородных, но теоретических представлений, наша демократическая интеллигенция смешала революцию с свободным строем и принимает за данное то, что еще надо доказать и установить.

Революция еще не есть свобода, а только борьба за свободу. Революция есть «насильственное ниспровержение существующего строя» во имя строя лучшего… обратите внимание: «насильственное»! А где же и когда при наличии насилия существовала и может существовать свобода? Она придет потом, когда победит народ и кончится революция, во имя ее неоцененных для личности благ люди жертвуют собою, но пока революция свершается, о полной и истинной свободе могут говорить только мечтатели-утописты и благородные теоретики.

Свобода предполагает и свободу личности – следует ли отсюда, что мы должны немедленно, на честное слово, освободить Николая до суда и предоставить ему все блага свободной личности?

Свобода предполагает свободу собраний – следует ли отсюда, что почтенному собранию бывших министров и сущих мошенников, ныне заседающих в Петропавловске, мы должны предоставить полнейшую свободу и позволить им, как свободным гражданам, издавать свой министерски-пройдошеский орган? Нет, мы должны их еще крепче запереть, присоединив к ним и личность Николая: пусть сидят молча и слушают куранты, как слушали их перед своею жестокой смертью благородные Перовская и Марио-Лебединцев! Казнить мы их не станем – здесь, в решительной отмене святотатственной смертной казни, Россия к гордости нашей поднимается на вершину исторического благородства и героизма! – но и гулять их не пустим, не должны пускать, поскольку дорожим будущей свободой нашей.

Или и двухтысячному собранию пойманных «фараонов» мы также предоставим свободу?

При свободном строе личность всякого гражданина неприкосновенна лишение его свободы требует строжайших гарантий – что же, такую неприкосновенность мы даруем еще не пойманному Гурлянду и, встретив его на улице, будем бегать за гарантиями, пока он не сбежит снова в сквозные ворота? И пятнадцати тысячам скрывающихся охраннико

...

конец ознакомительного фрагмента