Текст книги "«Бежали храбрые грузины». Неприукрашенная история Грузии"
Автор книги: Лев Вершинин
Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Солнечная ночь
Нехорошо стране, когда царь ребенок. Еще хуже, когда царь, войдя в возраст, начинает доказывать надоевшим взрослым, что уже знает все лучше всех. В данном случае, к сожалению, так и вышло. Слегка повзрослев и ощутив себя полноценным монархом, Георгий I повернул политический курс в очень странном направлении. Задач была масса, причем в большинстве посильных и решаемых: вернуть Кахети, подобрать плохо лежащее на окраине Картли крохотное армянское царство Лоре-Ташир, подумать, наконец, о Тбилиси, где эмиры явно засиделись. А дальше можно и посмотреть по ситуации. Георгий, однако, с какого-то хрена полез на ромеев, то есть на того же Василия, но уже Болгаробойцу. Нет, ясно, что юноша, с детства слыша, как злая Империя ограбила дедушку Давида, мечтал отомстить и восстановить то, что казалось ему справедливостью. И что очень хотелось казаться самому себе, молодой жене, старикам-воспитателям, народу и всему миру как минимум Искандером Двурогим, тоже понятно. Но все же, начиная, следовало бы прикинуть последствия. Царя же, судя по его действиям, хватило лишь на то, чтобы прикинуть, что страшный дядя воюет на Балканах, а значит, сразу не отреагирует, и следовательно, надо ввязаться в драку, а там будем посмотреть. Тем паче что болгары бойцы неслабые, вдруг да погибнет? Ну и…
Торжественно, почти без боя (не с кем драться было) юный царь занял бывшие владения Давида Курапалата в Юго-Западном Тао. А потом стало известно, что Болгарии больше нет. Совсем. Зато есть войско василевса, который очень, очень сердит. Сообразив, наконец, что в чем-то важном допущена ошибка, Георгий заметался. Он лихорадочно искал союзников, но дураков связываться с Болгаробойцей не было; что-то похожее на согласие выразил только аль-Хаким, фатимидский халиф Египта, но он был душевнобольным в самом прямом смысле слова, что вскоре и подтвердил, однажды утром сев на осла и навсегда уехав из дворца в неизвестном направлении. Василий II тем временем занял позиции вблизи Грузии и потребовал вернуть чужое. Из Кутаиси, естественно, прибыл гордый отказ. Василий пожал плечами, перешел границу, в 1021-м даже не победил, а отшлепал пацана у Ширимни, для острастки разорил юг Грузии и встал лагерем поблизости, намекая, что продолжение следует. Георгий какое-то время вилял, даже (безумству храбрых поем мы славу!) пытался атаковать, но был снова разбит и в 1023-м подписал даже не договор, а капитуляцию, согласившись на все. Вплоть до отправки в Царьград заложником наследника, почти младенца. После чего тяжело заболел – вероятно, от стыда и потрясения, около трех лет прохворал и умер в 1027-м, всего 25 лет от роду. Оставив на хозяйстве сына Баграта IV, еще большего малолетку, чем был сам в день получения короны. Дальнейшее в описании «группы Вачнадзе» выглядит, если вдуматься, дико, хотя на бумаге и гладенько. Текст изобилует выражениями типа «эмир был доставлен к царю, который предложил ему» и «Баграту посоветовали освободить пленника и царь согласился». Можете себе представить семи-восьми или даже старше мальчугана, который «предлагает» и «соглашается»? Лично я – с трудом. Нет, бывают, конечно, вундеркинды, но Баграт IV в их списках, судя по итогам долгого и бестолкового царствования, явно не значился. А уж в первые годы тем более.
Если серьезно, то лет 10 после смерти Георгия страной от имени пацана правили придворные клики, своими склоками доводя страну до ручки. Жизненно необходимый мир с Империей был подписан аж через 4 года после того, как Империя предложила его заключить, и на условиях худших, чем первоначальные. Идиотские интриги вокруг вопроса, брать Тбилиси или нет, привели к тому, что город взят так и не был, зато эмир, подло взятый в плен, а затем глупо, без всяких гарантий отпущенный, стал не просто противником, но кровным врагом. Князья, требуя льгот, завели моду бунтовать. Но главная беда была даже не в мятежах, а в том, что царь не мог мятежи подавить, дважды потерпев поражение от собственных подданных, что отнюдь не способствовало укреплению авторитета власти. А время слабости не прощало. В 40-х годах XI века из далеких закаспийских степей пришли совершенно дикие и потому абсолютно непобедимые туркмены, ведомые вождями из Дома Сельджука, мусульмане, правда, но в тонкостях богословия совершенно неискушенные и авторитетов не уважавшие. Они смели все, что осмелилось преградить дорогу, заняли Багдад и заставили халифа признать себя султанами, оставив потомку Аббаса только духовные полномочия. Джигиты, короче, были круче некуда, а их вождь, Алп-Арслан, еще круче. Достаточно быстро убедилась в этом Империя, и без того пребывавшая в тот момент не в лучшем из возможных положений. Серия не очень крупных, но постоянных поражений вынудила василевсов отвести войска из Армении, вернее, из фем, образованных на территории незадолго до того упраздненного Анийского царства, а в итоге пасьянс сложился очень интересно.
Теперь, пожалуй, впервые за всю историю отношений отчаянно нуждаясь в союзниках, Империя готова была говорить с Грузией, неважно, что тоже не слишком сильной, на равных, возвращать земли, признавать титулы и так далее. Беда, однако, заключалась в том, что такой – до чертиков необходимый – союз автоматически означал усиление магнатского Дома Багваши, фанатиков борьбы с мусульманами и лидерами «римской» партии, оттесненной от трона другими кланами, чего эти самые «другие», естественно, пережить не могли. Не помог даже прямой арбитраж Империи. После визита царя в Царьград, где его помирили с Липаритом, главой Дома, отсидевшим три года в турецком плену и выкупленным за счет василевса, оппоненты, обезумевшие от перспективы назначения Багваши наместником южных земель, нажали на безвольного Баграта и добились ареста Багваши и высылки его из страны. В результате в 1064-м вторжение Алп-Арслана пришлось отражать самим. Собственно, даже не отражать. Царь спрятался, князья тоже, турки шли по покорной стране из конца в конец, не тратя времени на штурмы, – и с того момента ежегодно. А после генерального сражения при Манцикерте в 1071-м, когда восточные фемы Империи стали владением Дома Сельджука, Грузия получила приятного соседа уже на постоянной основе. Впрочем, Баграт IV умер в 1072 м, так что оценивать прелести новой ситуации пришлось его сыну Георгию II.
Белые флаги
Небольшое, но неизбежное отступление. Не секрет, что в добуржуазную эпоху монархия была ограничена только цареубийством. Поскольку корон и связанных с ними радостей для бригады всегда было меньше, чем желающих, суверенов травили, резали, душили, иногда втайне, иногда открыто, сбросив с трона в итоге гражданской войны, а обнулив уже после того. А вот чтобы просто уволить, совокупным решением всех сословий, без серьезного мятежа (максимум с намеком на оный) и даже не убивая, такое случалось куда реже. По крайней мере, в пределах христианской, тем паче православной Ойкумены, где царь земной был прямым отражением Царя Небесного. Хотя бывало. Разок в Восточном Риме (Никифор Вотаниат), разок в России (Василий Шуйский), трижды в Англии (Ричард II, Эдуард II, Яков II). Возможно, и еще где-то, лень искать. По-любому, если уж такое случалось, означало это только одно: помазанник Божий был если и не глуп (кто их там знает, может быть, задачки хорошо решал), то уж точно ухитрился достать всех, вплоть до ближнего круга, вопреки собственным интересам переставшего его защищать. Так вот, именно таким уникумом, судя по всему, и был наследник Баграта, единственный из царей Грузии за 2000 лет вылетевший с занимаемой должности в связи с полным служебным несоответствием. Он, в отличие от папеньки и деда, взошел на трон вполне взрослым человеком, но толку от того было чуть. Когда через несколько месяцев после коронации несколько магнатов, и картлийских, и абхазских, решили попробовать нового монарха на излом и потребовали от него льгот и земель, угрожая восстанием, Георгий, даже не думая топать ногой, удовлетворил все требования. Совершенно не подумав о том, что уступать шантажистам нельзя никогда и ни в коем случае. Получив требуемое, магнаты решили, что просили мало, и вскоре возжелали новых уступок, пойдя на которые царь стал бы попросту нищим, а следовательно, никем.
Не знаю уж, то ли сам он понял эту нехитрую мудрость, то ли кто-то из более разумных подсказал, однако на сей раз задабривать смутьянов не поспешили, и обиженные «лучшие люди» пошли на поклон к Малик-шаху, новому главе Дома Сельджука. Султан явился в Грузию, опустошил Картли и ушел. А затем на сцену вновь вышли дипломаты Империи. Сперва из Константинополя сообщили, что готовы в качестве жеста дружбы и акта доброй воли вернуть Георгию, как «царю абхазов», крепость Анакопию, которую в свое время отдал им в обмен на green-card сводный брат царя, беглый принц Деметре. Затем в Кутаиси появился некто Григол Бакуриани, известный ромейский полководец и не последний человек при дворе василевса, имевший в Абхазии массу родни, с личным письмом от Мариам, сестры Георгия II, супруги двух императоров, сперва Михаила VII Дуки, а затем Никифора III Вотаниата. Мариам уведомляла брата о том, что во исправление исторической несправедливости Империя готова вернуть ему, как «царю картвелов», город Карс с округой – самый лакомый кусочек из (если помните) «наследства Куропалатов», из-за которого безвременно скончался его дедушка и тезка. Восторга было море. А вот о том, что после манцикертского разгрома Карс уже, собственно, империи не принадлежит, то ли никто не подумал, то ли царю просто не сумели объяснить. Короче говоря, Карс был взят, маленький турецкий гарнизон частично перебит, частично изгнан, – а потом началось то, что вошло в летописи под названием «Диди Туркоба» – «Великая Туретчина». Малик-шах был не тем человеком, который умеет прощать.
Два года Восточная Грузия горела; ее, согласно проекту гениального султанского визиря Низам-уль-Мулька, фактически чистили от населения под будущие пастбища. В Константинополе, получившем какое-то время на передышку, были довольны, но Георгий сумел вымолить у султана если и не прощение, то отказ от зачисток лишь после того, как лично поехал в Исфахан, согласившись по итогам платить дань в размере, указанном великим визирем. То есть совершенно непосильную для страны. Разницу Дом Сельджуков возмещал, посылая отряды для реквизиций, что, в общем, мало отличалось от нашествий. В придачу ко всем радостям страну чуть не стерло с лица земли сильнейшее землетрясение, а царь, полностью растерявшись, не сумел наладить ни снабжение населения, ни восстановительные работы. Не приходится удивляться, что по стране поползли слухи о гневе Господнем, и в середине весны 1089 года Совет Царства, заручившись полной поддержкой сословий, убедительно попросил Георгия II сдать корону и полномочия наследнику, 16-летнему Давиду. Никаких сведений о попытках царя сопротивляться или оспаривать решение «лучших людей» история, насколько мне известно, не сохранила.
Глава V. Не мальчик, но муж
Jackpot
Элементарная логика подсказывает: цепь дураков не может быть бесконечна, и чем она длиннее, тем ярче, в конечном счете, вспыхнут дарования кого-то из потомков. Если угодно, в порядке восстановления Вселенского Гомеостасиса. Так и случилось. Поскольку прадед, Георгий I, характер имел, но звезд с неба не хватал, дед, Баграт IV, не имел ни ума, ни характера, а отец, Георгий II, как мы уже выяснили, был, судя по делам его, полным, филигранно отшлифованным ничтожеством, юный Давид, видимо, получил от Бога компенсацию за три поколения предков. Скажу больше, далеко не каждая страна и не каждый народ могут похвастаться наличием в национальных святцах хотя бы одного лидера такого масштаба. Впрочем, и социальный запрос на сильную личность был нешуточный: кризис грыз Грузию, как крыса сулугуни. Какой-то намек на уважение к короне если и сохранялся, то разве что в Абхазии. Кахети давно жила суверенной жизнью и была ею вполне довольна. Картли, формально признавая власть царя, фактически превратилась в «княжескую республику», где монарха считали даже не «первым среди равных», а просто яркой побрякушкой типа цепуры с гимнастом. Эмирская мелочь, тершаяся по соседству, являлась отовариваться чуть ли не каждый месяц, а центр и юг страны были вытоптаны сельджуками, обезлюдев почти на три четверти от времен Баграта III, и каждый новый год не приносил ничего хорошего. А Давиду, напомню, было всего шестнадцать, и группу поддержки ему пришлось создавать на пустом месте.
Но создал же! Начав с нуля, наладил контакт с небольшими группами разоренных турками дворян-азнауров, на свой страх и риск партизанивших в южных провинциях, и объявил их «царским войском», действующим по приказу из столицы, что само по себе безмерно вдохновило простой люд, впервые за много лет увидевший хоть какую-то защиту. Затем, вызвав самых отважных и удачливых guerrilleros ко двору, велел им остаться и назначил содержание, положив начало небольшой, но надежной и сплоченной личной царской гвардии – монаспа, и, уже опираясь на нее, начал ломать через колено олигархов с родословными. Те поначалу огрызались, но вчерашние партизаны знали толк в беспределе, так что после разгрома и изгнания «некоронованных царей юга» из Дома Багваши, а потом и еще пары-тройки наиболее наглых олигархия притихла, принюхиваясь к новым ветрам. За счет конфискаций имущества изгнанных удалось создать нечто похожее на бюджет, навербовать, в дополнение к монаспа, несколько наемных отрядов, вставших гарнизонами в важнейших крепостях. А потом, как оно, впрочем, и водится (госпожа Удача сильных любит и одна не ходит), пошла длинная белая полоса.
Money, money, money
После смерти великого Малик-шаха и убийства ассасинами его не менее великого премьер-министра Низам-уль-Мулька, случившихся почти одновременно, Дом Сельджука практически мгновенно распался на несколько ожесточенно дерущихся домиков, а спустя пару лет после того, не дав туркам времени определить нового лидера, явились «железные люди» в белых плащах с алыми и черными крестами. В 1098-м пала Антиохия, в 1099-м – Иерусалим, в тылу у мусульман появились новые, на тот момент очень сильные, хотя и небольшие христианские государства, а к тому же обрела уже четвертое дыхание Империя. В такой ситуации платить дань невесть кому и непонятно ради чего было бы преступлением, и Давид послал сборщиков какого-то из султанов на фиг. Появилось много денег на самые различные программы, в том числе и на пропаганду за рубежом, так что уже в 1104-м «лучшие люди» Кахети арестовали своего царя Агсартана и привезли его к Давиду тепленьким. После чего земля «ранов и кахов» вернулась под крышу Кутаиси окончательно и бесповоротно, а союзника бедняги, атабага Гянджи, попытавшегося этому помешать, без особых хлопот (на бармалея он не тянул, а на армию Давид денег тоже не жалел) унасекомили при Эрцухи. Стало тихо. Появилось время для проведения давно разработанной программы реформ – прежде всего, конечно, восстановления давно рассыпавшегося государственного аппарата. Что интересно, начал мудрый Давид (возможно, изучив опыт Империи) с создания того, чего раньше никогда не было: профессиональных спецслужб «мстовари» (соглядатаи), включавших в себя стражу (полицию), контрразведку (в том числе службу политического сыска) и внешнюю разведку с резидентурами в соседних столицах. Структуры эти финансировались из личных средств монарха и подчинялись непосредственно ему, так что вскоре именно царь стал главным держателем информации, которая, как известно, зачастую дороже денег.
In nomine…
Однако госбезопасность госбезопасностью, но необходимы были и рабочие лошадки. А поскольку формировать бюрократию можно было только из духовенства, на повестку дня встал вопрос о церковной реформе. Тем паче что церковью по-всякому необходимо было заняться. За время кризиса святые отцы, особенно на высшем уровне, заелись совершенно непозволительно: все кафедры и панагии распределялись между младшими сыновьями владетельных князей, так что епископы, не говоря уж о не присущем духовным лицам образе жизни, активно лоббировали интересы своих фамилий. Совершенно забыв о том, что царство земное есть отражение Небесного.
Ситуация была столь запущена, что кое-что пытался поправить – уже под старость – даже Баграт IV, но, естественно, не преуспел, как не преуспевал во всем остальном, несмотря на активную поддержку крупного импортного спеца Георгия Мтацминдели. Но теперь было очень не тогда. Созвав сразу после победы над атабагом собор в Руис-Урбниси под предлогом необходимости уточнить некоторые детали церковных обрядов, царь выступил перед батюшками с большой речью, где все было названо своими именами и подкреплено данными из заботливо подобранных шефом «мстовари» персональных досье.
Это был нокаут. Сами знаете, втихую можно делать очень многое, но не дай Бог этому многому всплыть. Съедят. На сей раз Бог дал – и съели. Многих. В основном из «мажоров» – при полном понимании и поддержке застрявших в сельских попиках и рядовых монахах способных выходцев из низов, мечтавших о карьере, но в старых условиях не имевших никаких шансов ее сделать. По итогам чистки большинство «панагийных» потеряли посты, кому-то понизили сан, кто-то ушел в монастырь на хлеб и воду, а кое-кого и вообще расстригли. Право царя утверждать епископов было одобрено единогласно, как и предложение Давида о слиянии трех должностей – мцигнобартухуцеси (госсекретаря), епископа Чкондиди (одной из самых уважаемых кафедр страны) и председателя Сааджо Кари (Верховного Суда) – воедино; отныне этот высший чиновник, назначаемый лично царем, становился его заместителем по всем вопросам, стоящим выше любого из «владетельных». Излишне говорить, что епископ Георгий, первый обладатель сей ранее невиданной должности, был верным сторонником царя, вернее, его воспитателем и наставником с младенчества, вполне вероятно, сделавшим Давида именно таким, каким тот вырос.
Dogs of war
Очень скоро в городах страны появились присутствия, где заседали хмурые бюрократы-буквоеды, решавшие вопросы строго по закону, а не по понятиям, что простому народу, естественно, очень понравилось. Авторитет короны стал в полном смысле слова непререкаем, а слово Давида – законом. Вот теперь-то пришло время и для внешней политики. Ранее старавшийся особо никому о себе не напоминать, Давид начал проявлять активность, понемногу отнимая у турок занятые ими города – сперва Самшвилде, потом Рустави, потом неприступную крепость Гиши, а в начале 1118 года и Лоре, когда-то маленькое армянское царство, уничтоженное сельджуками. Операции были мелкие, не кровопролитные, мусульмане, не имея за спиной никакой поддержки, чем дальше, тем больше уходили сами, лишь услышав о скором появлении царских войск, но в моральном плане важность их трудно переоценить: царские люди понемногу учились понимать, что сельджуки не непобедимы. Однако духом единым сыт не будешь, надежных войск (дружины князей и плохо обученные ополченцы в это понятие не входили) все-таки было мало, а в том, что рано или поздно соседи попытаются взять реванш, не сомневался никто. Серьезные люди в то время армию нанимали или закупали «военных рабов», гулямов (термин «мамлюк» появится чуть позже). Однако такие программы стоили совершенно безумных денег, требуя постоянных войн, причем победных и завоевательных, на что у Давида не было ни сил, ни, похоже, желания (провоевав едва ли не всю жизнь, он, как ни странно, был, кажется, по меркам того времени довольно миролюбив).
Но если денег не было, то генератором идей царь был великолепным. Будучи женат на половецкой княжне Гурандухт, дочери хана Атрока и внучке знаменитого Шар-хана, он списался с тестем, как раз тогда поставленным на край гибели степными победами Владимира Мономаха, и предложил тому программу green-card на сколько угодно семей. Кстати сказать, слегка понимая Давида, считавшего ходов на десять вперед, поневоле подозреваю, что и брак этот, заключенный задолго до того, был реализован с видами на далекое будущее. Тесть ответил согласием. Имелась, правда, проблема: половцы были в размирье с осетинами, и те ни за что не пропустили бы эмигрантов на новую родину, однако этот вопрос Давид решил быстро, сперва сходив на осетин походом, затем же, когда они поняли, что драться будет себе дороже, предложив союз и материальную помощь. А знати еще и набор столь привлекательных преференций, от чинов и титулов до земель и золота, что горцы возражать не стали. В период с 1118 по 1120 год через перевалы прошло на юг несколько тысяч (источники говорят «сорок тысяч», но это полная чепуха, а почему, будет растолковано в книге) кипчакских семей, получивших землю и подъемные в обмен на обязательство выставлять джигитов по первому требованию из расчета «одна семья – один всадник». На этом военную реформу можно было считать законченной. А война была уже на носу.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
