Текст книги "Синий лабиринт"

19

Д’Агоста сидел на столе в центральной лаборатории остеологического отдела. Марго Грин стояла рядом, сложив руки на груди и беспокойно постукивая пальцами одной руки по локтю другой. Д’Агоста с растущим раздражением наблюдал за тем, как этот лаборант, Сандовал, действует за своим компьютером, то стуча по клавиатуре, то пялясь на экран. Все в этом музее происходило так медленно, что д’Агоста вообще не понимал, как они умудряются доводить дела до конца.

– Я выкинул бумажку, на которой был записан номер хранения, – сказал Сандовал. – Никак не думал, что этот экспонат понадобится вам еще раз.

Он был недоволен тем, что приходится все это проделывать снова, а может, опасался, что вот-вот войдет Фрисби и увидит, как нью-йоркская полиция опять отнимает у него время.

– Я хотел, чтобы доктор Грин тоже осмотрела этот экспонат, – ответил д’Агоста, чуть выделив интонацией слово «доктор».

– Понятно.

Еще несколько ударов по клавишам, и из принтера с легким шорохом выполз лист бумаги. Сандовал протянул его д’Агосте, а тот передал распечатку Марго, которая быстро просмотрела ее.

– Это резюме, – сказала она. – Могу ли я увидеть детали?

Сандовал несколько секунд смотрел на нее, моргая, потом снова наклонился над клавиатурой. Из принтера появились еще несколько листов бумаги, и он протянул их Марго. Она стала изучать их.

В помещении – как и во всем музее – было прохладно, но д’Агоста заметил несколько капелек пота, выступивших у нее на лбу. И лицо у нее было бледное.

– Вы здоровы, Марго?

Марго с мимолетной улыбкой отмахнулась от его вопроса:

– Значит, других экспонатов Вик тому липовому ученому не показывал?

Сандовал кивнул в подтверждение, и Марго продолжила просматривать запись:

– Готтентот, мужского рода, приблизительно тридцати пяти лет. Цельный. Препаратор – доктор Э. Н. Паджетт.

Услышав это, Сандовал хмыкнул:

– О, тот самый.

Марго скользнула по нему взглядом и снова погрузилась в чтение распечатки.

– Видите что-нибудь интересное? – спросил д’Агоста.

– Вообще-то, нет. Вижу, что запрос был оформлен, как обычно, экспонат возвращен, больше ничего. – Она пролистала еще несколько страниц. – Похоже, музей заключил контракт с путешественником по Южной Африке на поставку скелетов для остеологической коллекции. Полевые записки этого путешественника – его звали Хатчинс – прилагаются. – Несколько секунд тишины, пока Марго читала распечатку дальше. – Думаю, этот Хатчинс был обычным расхитителем могил. Он, вероятно, узнал о намеченной погребальной церемонии, проследил за нею, а потом темной ночью раскопал могилу, приготовил скелет и прислал в музей. Предполагаемая причина смерти – дизентерия, подхваченная во время Седьмой пограничной войны, – была ухищрением, которое позволяло сделать эту операцию приемлемой для музея.

– Вы не можете этого знать, – возразил Сандовал.

– Вы правы, не могу. Но я прочла достаточно антропологических сопроводительных документов и научилась читать между строк.

Она положила бумаги.

– Будьте добры, принесите теперь скелет, – обратился д’Агоста к Сандовалу.

Тот вздохнул:

– Хорошо.

Он поднялся из-за стола, взял лист с инвентарным номером и направился в коридор. У двери оглянулся через плечо:

– Не хотите пойти со мной?

Д’Агоста дернулся было с места, но Марго остановила его, притронувшись к руке:

– Мы подождем в смотровой комнате.

Сандовал пожал плечами:

– Как угодно. – С этими словами он исчез за дверью.

Д’Агоста последовал за Марго по коридору в помещение, где командированные ученые обследовали экспонаты. Он уже начинал жалеть, что отверг предложение Синглтона и не занялся делом бегуньи трусцой. Так некстати, что Пендергаст исчез в своей обычной манере, даже не сказав, почему он считал этот скелет важным. Д’Агоста слишком поздно понял, что напрасно полагался на помощь агента ФБР. Помимо всего прочего, он начинал тонуть в записях допросов, протоколах и отчетах. Всем делам сопутствовала масса бесполезной бумажной работы, но дело об убийстве Марсалы – из-за размеров музея и числа сотрудников – было в этом смысле уникальным. Комната рядом с его рабочим кабинетом в управлении полиции уже была заполнена грудами макулатуры.

Марго надела резиновые перчатки, посмотрела на часы и снова начала расхаживать по комнате. У нее был озабоченный вид.

– Марго, – сказал д’Агоста, – если для вас сейчас неподходящее время, мы можем прийти позже. Я вам уже говорил, это скорее наитие, чем что-либо еще.

– Нет, – ответила она. – Я и в самом деле должна вскоре вернуться в институт, но дело не в этом.

Она сделала еще несколько шагов, затем, словно приняв решение, остановилась и повернулась к лейтенанту. Ее зеленые глаза, такие чистые и внимательные, заглянули в его, и д’Агосте показалось, что он вернулся на много лет назад, в те времена, когда он допрашивал ее по делу о музейных убийствах.

Несколько секунд она не отводила взгляд, потом опустилась на стул около смотрового стола. Д’Агоста тоже уселся.

Марго откашлялась и сглотнула:

– Я буду благодарна вам, если вы никому об этом не скажете.

Д’Агоста кивнул, приготовившись слушать.

– Вы знаете, что случилось со мной тогда.

– Да. Музейные убийства, убийства в подземке. Плохие были времена.

Марго опустила глаза:

– Дело не в этом. Я говорю о том, что… что случилось со мной после.

Поначалу д’Агоста не понял, но потом воспоминание обрушилось на него, как груда кирпичей. «Боже мой», – подумал он. Он совершенно забыл о том, что случилось с Марго, когда она вернулась в музей, чтобы редактировать научный журнал «Музееведение». О том, как она кралась, как животное, по темным коридорам, охваченная ужасом, в страхе, что вот сейчас злобный маньяк, серийный убийца набросится на нее и убьет. Понадобилось много месяцев лечения, чтобы она восстановила здоровье. Он даже не предполагал, как это может повлиять на нее.

После паузы Марго снова заговорила, хотя и немного сбивчиво:

– С тех пор мне… трудно бывать в музее. Вот какая ирония судьбы: ведь я могу проводить свои исследования только здесь, и нигде больше. – Она сокрушенно покачала головой. – Я всегда была такой храброй. Таким сорванцом. Помните, как я настаивала на том, чтобы сопровождать вас и Пендергаста в туннели метро и ниже? Но теперь все иначе. В музее есть всего несколько мест, где я не чувствую приступов паники. Я не могу глубоко заходить в хранилища. Приходится вызывать кого-нибудь из персонала. Я заучила все ближайшие выходы, чтобы при необходимости выбежать как можно скорее. Когда я работаю, мне нужно, чтобы неподалеку кто-то был. И я никогда не остаюсь после закрытия, ухожу до наступления темноты. Даже само пребывание здесь, на верхнем этаже, для меня затруднительно.

Слушая Марго, д’Агоста почувствовал угрызения совести из-за того, что попросил ее помочь.

– После всего пережитого вами это вполне понятно.

– Дело обстоит еще хуже. Я не выношу темных мест. Вообще не выношу темноты. У меня в квартире всю ночь горит свет. Видели бы вы мои счета за электричество. – Она горько рассмеялась. – Я полная развалина. Наверное, у меня новый, неизвестный прежде синдром: музеефобия…

– Послушайте, – прервал ее д’Агоста, – давайте забудем об этом треклятом скелете. Я найду кого-нибудь другого, кто…

– Нет-нет. Может, я и психопатка, но не трусиха. Я это сделаю. Только не просите меня идти туда. – Она показала вглубь коридора, куда ушел Сандовал. – И никогда не просите меня… – она старалась говорить ровно, но тут ее голос дрогнул, – спускаться в подвал.

– Спасибо вам, – сказал д’Агоста.

В этот момент в коридоре раздались шаги. Появился Сандовал, держа обеими руками знакомый лоток. Он осторожно поставил его на стол между гостями.

– Я буду у себя, – сказал он. – Дайте мне знать, когда закончите.

Он вышел, закрыв за собой дверь. Д’Агоста стал наблюдать за тем, как Марго натянула потуже перчатки, потом взяла из ящика стола сложенный кусок полотна, разгладила его на поверхности стола и начала извлекать кости из лотка и раскладывать их на ткани. Одно за другим появлялись ребра, позвоночник, кости рук и ног, череп, челюсти, множество мелких костей, которые д’Агоста не смог идентифицировать. Он вспомнил, как Марго оправлялась от психологической травмы после музейных убийств, как она начала возвращаться к нормальной жизни, получила лицензию на ношение огнестрельного оружия, как научилась стрелять. Она казалась такой собранной… Но он видел, какие срывы бывают у полицейских, и надеялся, что после сегодняшнего ей не станет хуже…

Взглянув на Марго, он потерял ход своих мыслей. Она сидела в каком-то оцепенении, держа обеими руками тазовую кость. Прежнее отстраненное, озабоченное выражение лица исчезло, сменившись недоумением.

– В чем дело? – спросил д’Агоста.

Вместо ответа Марго принялась крутить тазовую кость так и сяк, пристально вглядываясь. Потом аккуратно положила ее на стол, взяла нижнюю челюсть и внимательно рассмотрела ее под разными углами. Наконец она положила челюсть и взглянула на д’Агосту:

– Мужчина-готтентот тридцати пяти лет?

– Да.

Марго облизнула губы:

– Занятно. Мне еще придется вернуться, когда появится время, но одну вещь я могу вам сказать сразу: это был такой же мужчина-готтентот, как и я.

20

Полуденное солнце нещадно пекло, когда Пендергаст отъезжал на своем жемчужного цвета «кадиллаке» от Солтон-Палмс. А когда он вернулся, было уже за полночь.

Он остановился, не доехав трех миль до города-призрака. Выключил фары, съехал с дороги, спрятал машину за несколькими наклонившимися деревьями Джошуа. Заглушил двигатель и остался неподвижно сидеть на водительском сиденье, размышляя над ситуацией.

По большей части все оставалось окутанным тайной. Но теперь у него имелись две детали. Убийство Альбана было тщательно проработанной уловкой с целью выманить его сюда – на шахту «Золотой паук». И сама шахта была тщательно подготовлена к его приезду. Пендергаст не сомневался, что вход в шахту даже сейчас находится под пристальным наблюдением. Они ждут его.

Пендергаст извлек два свернутых листа бумаги, разгладил у себя на коленях. На одном была карта шахты, которую он купил у Кайюта. На другом – копии строительных чертежей «Солтон-Фонтенбло».

Он вытащил из бардачка фонарик с узко направленным лучом и сначала занялся картой шахты. Шахта была относительно небольшой. Центральный ствол опускался под небольшим углом в юго-западном направлении от озера. От центрального ствола отходили несколько меньших, часть из них были прямые, другие искривлялись, следуя за бирюзовой жилой. Некоторые стволы уходили далеко вглубь.

Пендергаст переместил луч фонарика к дальнему краю карты. В конце шахты от главного ствола отходил извилистый ход, который чем дальше, тем становился уже и заканчивался через полмили крутым, почти вертикальным подъемом; возможно, это был вентиляционный ствол или, что вероятнее, запасной выход, которым перестали пользоваться. Линии, обозначавшие этот ход, были нечеткими и затертыми, словно сам составитель карты забыл о его существовании к тому времени, когда карта была завершена.

Теперь Пендергаст положил карту шахты рядом со строительными чертежами старого отеля. Он смотрел то на один документ, то на другой, пытаясь запомнить относительное положение «Золотого паука» и «Солтон-Фонтенбло». Чертежи были собраны по этажам, и на них отлично просматривались гостевые номера, просторное фойе, рестораны, кухня, казино, спа-салоны, танцевальные залы и забавное круглое сооружение между коктейль-баром и задним променадом, обозначенное как «ЗСД».

Зоосад. Как сказал Кайют: «Ниже отеля была такая естественная пещерка, вот там и устроили зоосад… У них там содержались живые львы, черные пантеры и сибирские тигры».

Пендергаст еще раз, очень тщательно, сравнил чертежи с картой. Зоосад отеля находился точно над запасным выходом из шахты «Золотой паук».

Он выключил фонарик и откинулся на спинку сиденья. Все было вполне разумно: лучшего места для подземного зоосада, чем забытый, неиспользуемый ход давно заброшенной шахты, не найти.

Его таинственная принимающая сторона приготовила шахту к приезду Пендергаста и предприняла меры, чтобы скрыть следы. Шахта явно была ловушкой… но ловушкой с запасным выходом.

Охлаждающийся двигатель тихонько пощелкивал, а Пендергаст размышлял, как ему действовать дальше. Он собирался под покровом темноты осмотреть здание бывшей гостиницы, проникнуть внутрь, найти вход в шахту и подойти к ловушке с другой стороны. Он разберется, что это за ловушка, а если будет необходимость, то и перенацелит ее для собственных нужд. Или же обезвредит. Тогда на следующий день он приедет к главному входу в шахту, не пытаясь скрыть свой приезд и вроде бы не ведая о подстерегающей его ловушке. Таким образом он сможет арестовать тех или того, кто его пригласил. Когда они окажутся в его власти, Пендергаст, несомненно, сумеет разговорить их и выяснит, что кроется за этой дорогостоящей и безумно сложной операцией… а также кто убил его сына, чтобы запустить этот механизм.

Разумеется, оставалась возможность, что он упустил что-то из виду, какое-то неизвестное осложнение, которое вынудило бы его пересмотреть свои планы. Но Пендергаст был очень аккуратен в своих наблюдениях и приготовлениях и полагал, что такая стратегия дает ему наибольшую надежду на успех.

Он провел еще пятнадцать минут, разглядывая чертежи отеля, запоминая каждый коридорчик, чуланчик и лестницу. Сам зоосад находился в подвале, животных держали на безопасном удалении от гостей. Войти туда можно было через небольшой ряд помещений, включающих служебную комнату и несколько вспомогательных и ветеринарных комнат. Чтобы попасть непосредственно в зоосад, а через него в запасной выход из шахты, Пендергасту придется пересечь эти помещения.

Вытащив из бардачка свой «лес-баер» сорок пятого калибра, Пендергаст проверил его и засунул за пояс. С чертежами в руке он вышел из машины, тихо закрыл дверь и подождал в темноте, максимально сконцентрировавшись. Луна была частично скрыта легкими облаками, но обеспечивала достаточно света, чтобы обостренная от природы чувствительность Пендергаста восприняла все, что ему было нужно. Теперь вместо джинсов, джинсовой рубашки и ковбойских сапог на нем были черные брюки, черные ботинки на кожаной подошве, черная водолазка и черный разгрузочный жилет.

Все вокруг было абсолютно спокойно. Пендергаст подождал еще несколько секунд, внимательно оглядывая окрестности. Потом засунул чертежи в карманы жилета и бесшумно двинулся на север в тени Скаррит-Хиллс.

Пятнадцать минут спустя он повернул на восток и поднялся по противоположному склону холма. Из-за камней на вершине он осмотрел очертания «Солтон-Фонтенбло», его шпили и минареты, выглядевшие даже более призрачными в слабом лунном свете. Еще дальше простиралась темная неподвижная поверхность Солтон-Си.

Вытащив из разгрузочного жилета бинокль, Пендергаст внимательно оглядел окрестности с севера на юг. Все вокруг было тихо и спокойно, ландшафт был мертвее озера, которое его омывало. На севере Пендергаст разглядел небольшой черный спуск, ведущий к главному входу в шахту. Возможно, прямо сейчас невидимые глаза, скрывающиеся где-то в развалинах Солтон-Палмс, тоже оглядывают окрестности в ожидании его появления.

Еще десять минут Пендергаст провел, прячась среди камней, не отрывая глаз от окуляров и постоянно перемещая бинокль. Когда облака вокруг луны сгустились, он перебрался через вершину и направился к дальней стороне холма, стараясь оставаться в тени за руинами «Фонтенбло», где его не могли увидеть те, кто наблюдал за входом в шахту. Он медленно продвигался вперед, черный на фоне темного песка, приближаясь к огромному гостиничному комплексу, который вскоре совершенно закрыл небо.

По задней стороне отеля проходила широкая веранда. Пендергаст подошел к ней, помедлил, затем осторожно поднялся по лестнице под тихое потрескивание рассохшегося дерева. С каждым его шагом поднимались облачка пыли, напоминающие маленькие грибы. Он шел словно по поверхности луны. С удобного места на веранде он посмотрел направо и налево по всей ее длине, оглянулся на короткий лестничный пролет, по которому только что поднялся, взглянул вдоль перил. Кроме его собственных следов, там ничего не было. «Фонтенбло» спал в ничем не нарушаемой тишине.

Пендергаст подошел к двойным дверям, ведущим внутрь. Двигался он беззвучно, как кот, перед каждым шагом проверяя надежность досок. Двери были закрыты, а когда-то и заперты, но вандалы давным-давно сорвали одну из дверей с петель, и теперь она висела полуоткрытой.

За дверями находилось что-то вроде общего зала, возможно использовавшегося для послеполуденного чая. Здесь было очень темно. Пендергаст замер в дверях, давая глазам время приспособиться. Ему в нос ударил запах пыли, соли, крысиной мочи. Главное место у одной из стен занимал громадный каменный камин. По всей комнате были расставлены «ушастые» кресла и драные диваны, сквозь прогнившую ткань которых торчали пружины. Вдоль дальней стены стояли кожаные банкетки со столиками, их некогда мягкие сиденья растрескались, сквозь дыры торчала набивка. На стенах висело несколько разорванных и выцветших фотографий Солтон-Си в благословенные 1950-е годы: катера, водные лыжи, рыбаки в высоких сапогах, – приятно контрастируя с многочисленными пустыми бледными прямоугольниками на месте тех снимков, которые были украдены. Все было покрыто тонким слоем пыли.

Пендергаст пересек помещение, вошел под арку и оказался в главном коридоре. Здесь он увидел громадную лестницу, которая вела на верхние этажи, где располагались гостевые номера. Дальше виднелись неясные очертания главного фойе с мощными деревянными колоннами и едва видимыми настенными росписями, изображающими прибрежные пейзажи. Несколько мгновений он постоял в тишине, ориентируясь. Чертежи комплекса лежали у него в кармане, но они ему не требовались – план здания отпечатался в его мозгу. Широкий проход слева вел вниз, предположительно в спа-салоны и танцевальные залы. Справа от Пендергаста через узкую арку можно было попасть в коктейль-бар.

В ближайшую к нему стену был вделана рамка с разбитым стеклом, в которой находился один-единственный листок бумаги, отпечатанный на мимеографе, свернувшийся и выцветший. Пендергаст подошел и, напрягая глаза в лунном свете, прочитал:

Добро пожаловать в сказочный «Солтон-Фонтенбло»!

Роскошный отель на внутреннем море

Суббота, 5 октября 1962 года

Мероприятия на сегодня:

6:00 – оздоровительный заплыв с Ральфом Амандеро, двукратным участником Олимпийских игр

10:00 – соревнования водных лыжников

14:00 – избрание «мисс Солтон-Си»

20:30 – танцы в большом зале, играет оркестр Верна Уильямса с участием Джин Джестер

23:00 – «Ожившие джунгли», наблюдение за животными с бесплатным коктейльным обслуживанием

Пендергаст повернулся к арке, ведущей в коктейль-бар. Окна бара были заколочены, и свет сюда почти не проникал, хотя несколько досок были выломаны или выпали сами и на полу лежало битое стекло. Пендергаст вытащил из кармана жилета очки ночного видения с усилителем яркости третьего поколения, надел и включил. И тут же окружающие предметы приобрели четкость: стулья, стены, люстры – все засветилось призрачным зеленоватым сиянием. Пендергаст отрегулировал яркость преобразователя изображения и двинулся по коктейль-бару.

В одном углу этого просторного помещения размещалась сцена, а у дальней стены – длинный полукруглый бар. По всей комнате были расставлены круглые столы. На полу и на столах валялись битые коктейльные бокалы, содержимое которых давно превратилось в смолистый осадок. Хотя все напитки давно исчезли, на стойке бара аккуратно лежали стопки салфеток и стояли стаканчики с соломинками, покрытые тонким слоем пыли. Стойка и пол за ней были усыпаны осколками разбитого зеркала в мраморной раме, висящего над баром. То, что вандалы или собиратели мусора вроде Кайюта не разграбили здесь все, было свидетельством скрытой угрозы, исходившей от «Солтон-Фонтенбло», – или, возможно, неопределенного ощущения тревоги, какую вызывают дома-призраки. Старый отель оставался своеобразной капсулой времени поколения «Крысиной стаи», оставленной на милость стихий.

Одна стена коктейль-бара представляла собой панорамное окно, которое все еще сопротивлялось безжалостному времени – на нем виднелись лишь несколько трещин. Правда, соляная корка, образовавшаяся на стекле за прошедшие годы, сделала его почти непрозрачным. Пендергаст подошел к стеклу, бумажной салфеткой расчистил оконце и выглянул наружу. Он увидел круглый участок с установленными по внешнему периметру шезлонгами, словно вокруг крытого бассейна, вот только вместо бассейна здесь зияла черная дыра, выложенная кирпичом и обнесенная металлическим ограждением. Эта дыра шириной около пятнадцати футов напоминала устье огромной скважины. Присмотревшись, Пендергаст вроде бы разглядел в черноте дыры пластиковые деформированные листья нескольких искусственных пальм.

Зоосад. Нетрудно было представить себе компанию великосветских мотов и голливудских звезд, собиравшихся здесь полвека назад в звездную ночь с коктейльными стаканами в руках: они смеялись, чокались под рев диких животных, попивали коктейли и глазели на зверей, бродящих туда-сюда внизу.

Пендергаст по памяти сравнил строительные чертежи и карту шахты «Золотой паук». Зоосад был расположен непосредственно над запасным выходом из шахты, и именно в шахтном стволе бродили животные, развлекая зрителей.

Пендергаст отошел от окна, поднял откидную доску на стойке и шагнул на место бармена. Он прошел мимо пустых полок, где когда-то стояли бесчисленные бутылки дорогих коньяков и винтажного шампанского. Стараясь не наступать на битое стекло, он подошел к затянутой паутиной двери с круглым окошком. Надавил плечом на дверь, и она открылась с легким скрипом, разрывая нити паутины. Он слышал, как скребутся где-то грызуны. В нос ударил запах затхлости, прогорклой смазки и помета.

За дверью располагался ряд кухонь, кладовок и помещений для приготовления еды. Пендергаст бесшумно прошел по ним, поглядывая по сторонам через очки, пока не оказался у двери, за которой открывалась уходящая вниз лестница.

Служебные помещения в подвале гостиничного комплекса были просторными и функциональными, как нижние палубы пассажирского лайнера. Пендергаст прошел мимо бойлерной и нескольких кладовых (одна была наполнена гниющими лежаками и пляжными зонтами, другая – множеством стеллажей с поеденными молью облачениями для горничных) и наконец оказался перед металлической дверью.

Он снова помедлил, представляя себе план отеля. За этой дверью начиналась служебная территория зоосада: кабинеты персонала, ветеринарное отделение, помещение, где готовили еду для животных. А дальше располагалась площадка для выгула и запасной выход из шахты.

Пендергаст попытался открыть дверь, но за долгие годы она проржавела и не поддавалась. Он надавил еще раз, прикладывая больше сил. Дверь с неприятным металлическим скрежетом приоткрылась на дюйм. Из кармана жилета Пендергаст извлек маленький ломик и аэрозольный баллончик со смазкой высокой проникающей способности и с их помощью принялся отжимать дверь в разных местах, высвобождая ее из плена ржавчины. Когда он снова налег на дверь, она открылась достаточно, чтобы Пендергаст протиснулся внутрь.

За дверью протянулся коридор, выстланный белой плиткой. Двери по обеим сторонам были открыты, и внутри царила кромешная тьма. Пендергаст осторожно продвигался вперед. Даже теперь, много лет спустя, в воздухе висел запах диких зверей и их экскрементов. Слева находилось помещение с четырьмя большими клетками, в металлических решетках которых были вырезаны окна для подачи корма. За этим располагалось другое помещение – ветеринарное, для осмотра животных и, похоже, для небольших хирургических операций. Чуть дальше была еще одна металлическая дверь.

Пендергаст остановился и посмотрел на дверь через очки. Он знал, что за ней находится служебное помещение, где животным при необходимости делали наркоз для проведения специальных процедур, мытья, срочного удаления из зоосада или лечения. Насколько он мог понять по чертежам, это помещение представляло собой нечто вроде тамбура, технологической зоны между подземным зоосадом и служебными помещениями.

На чертежах не было показано, как именно устроен зоосад над запасным выходом из шахты: перекрыта ли шахта, или же она соединяется с зоосадом. В любом случае Пендергаст был готов; если вход перекрыт, у него имелись инструменты для проникновения внутрь – долото, кувалда, отмычки, ломик, смазка.

Вторая металлическая дверь тоже проржавела, но не так сильно, и Пендергаст открыл ее без особого труда. Стоя в дверном проеме, он осмотрел помещение. Маленькое и очень темное, оно было отделано керамической плиткой, стены упрочены балками и крепями, на потолке закрытые вентиляционные решетки. Это помещение было так хорошо защищено от внешнего воздействия, что смогло сохраниться в гораздо лучшем состоянии, чем остальное здание, и выглядело практически как новое. Стены были чистыми и почти сияли в пронзительном свете его очков…

Неожиданно сильный удар по шее свалил Пендергаста на пол. Он упал, оглушенный, а когда в голове у него прояснилось, увидел нападавшего – тот стоял между ним и дверью, высокий, мускулистый, в камуфляжной одежде и очках ночного видения, нацелив пистолет на Пендергаста.

Пендергаст медленно вытащил руку из жилета, оставив «лес-баер» в кобуре. Он тихо поднялся, увидев, как дверь за человеком закрылась сама по себе со щелчком замка. Всем своим видом изображая полную покорность и подчинение и держа руки на виду, Пендергаст постепенно приходил в себя после неожиданного нападения. Безлюдные развалины, пыль и разруха создали у него ложное ощущение безопасности.

Его обостренная чувствительность быстро вернулась.

Человек ничего не сказал. Не шелохнулся. Но от Пендергаста не укрылось, что он позволил себе чуть-чуть расслабиться, его абсолютная готовность к действию притупилась, поскольку Пендергаст своим телесным языком давал понять нападавшему, что смирился с собственным полностью подчиненным положением.

– Что происходит? – спросил он со слезой в голосе, включив на полную техасский акцент. – Почему вы меня ударили?

Человек ничего не ответил.

– Я всего лишь собиратель старины, проверял, не найдется ли здесь чего-нибудь. – Пендергаст заискивающе опустил голову и на шаг приблизился к человеку, словно собирался склониться перед ним. – Пожалуйста, не убивайте меня.

Он еще ниже опустил голову и упал на колени, едва сдерживая рыдания:

– Пожалуйста.

Монтировка, спрятанная в его жилете, с громким клацаньем упала на пол – не без помощи Пендергаста. Воспользовавшись этим отвлекающим маневром, который дал ему фору в миллисекунду, Пендергаст взрывным движением вскочил на ноги и сокрушительным ударом по правому запястью противника отбросил его пистолет в сторону.

Вместо того чтобы кинуться за пистолетом, человек развернулся на одной ноге, а другой, как заправский каратист, ударил Пендергаста в грудь с такой силой, что тот не смог вытащить собственный пистолет. Пендергаст снова оказался на полу, но, на сей раз готовый к атаке, сразу перекатился, избежав очередного сильного удара, и вскочил на ноги, успев уклониться от удара с разворота в голову. Он тут же вонзил носок своего ботинка под правую коленную чашечку нападающего и отскочил, услышав хлопок рвущихся связок. Его противник пошатнулся, пытаясь провести боковой удар. Пендергаст увернулся, провоцируя противника на прямой удар, и, когда тот ударил кулаком в пустоту, Пендергаст отпрянул и ответил ударом в лицо, сложив пальцы в положение «тигриная рука», рекомендуемое кун-фу. Его противник подался назад – удар не достал его на какой-то дюйм – и одновременно нанес Пендергасту удар почти под дых.

То была самая необыкновенная из схваток – она проходила в полной темноте, с необыкновенным накалом и яростью. Человек не произнес ни слова, ни звука, если не считать издаваемого время от времени кряхтения. Двигался он так быстро, что у Пендергаста не было никакой возможности извлечь свой пистолет. Его противник был искусным бойцом, и на протяжении бесконечных шестидесяти секунд они, казалось, дрались на равных. Но Пендергаст владел более широким набором приемов из разных боевых искусств, а кроме того, в высшей степени необычными приемами самообороны, которым научился в одном тибетском монастыре. Применив наконец один из этих финтов, так называемый «вороний клюв» (быстрый, как молния, убийственный удар сложенными словно в молитве ладонями), он сбил очки с глаз противника. Это дало ему некоторое преимущество, и он им воспользовался, нанеся серию ударов, которая повергла нападавшего на колени. У Пендергаста появилась пара секунд, чтобы вытащить свой сорок пятый и навести его на противника. На скорую руку обыскав его, Пендергаст нашел нож и отшвырнул в сторону.

– ФБР, – сказал он. – Вы арестованы.

Человек не ответил. Он вообще за все это время не произнес ни слова.

– Откройте дверь.

Молчание.

Пендергаст развернул человека, связал ему руки за спиной, нашел торчащий отрезок трубы и привязал его руки к трубе.

– Хорошо, я открою дверь сам.

И опять человек ничего не сказал, даже не подал знака, слышит ли он Пендергаста. С бесстрастным лицом он просто сидел на полу, привязанный к трубе.

Когда Пендергаст подошел к двери, собираясь выстрелить в замок, случилось что-то странное: помещение начало наполняться явственным запахом – приятным, сладковатым ароматом лилий. Пендергаст огляделся в поисках его источника. Судя по всему, запах исходил из вентиляционной решетки на потолке прямо над тем местом, где Пендергаст привязал своего противника, – из вентиляционной решетки, которая прежде была перекрыта, а теперь открылась, источая легкий туман. Противник Пендергаста, ослепший без своих очков ночного видения, в страхе озирался, пока облако тумана окутывало его лицо и тело. Внезапно он закашлялся и начал трясти головой.

Пендергаст наспех прицелился в замок и нажал на спусковой крючок. В тесном помещении выстрел прозвучал оглушительно, пуля отрикошетила от металла, что крайне удивило Пендергаста. Он хотел было выстрелить еще раз, но почувствовал, как отяжелели его конечности, как замедлились движения. Им овладело странное чувство – ощущение полного благополучия, безмятежности и апатии. В зеленом поле его зрения запрыгали черные точки. Он качнулся, но удержался на ногах, качнулся еще раз, пистолет выпал из его руки, и он опустился на пол, услышав, как вентиляционная решетка закрывается. И до него донесся шепоток: