Текст книги "Падшие"

Они подошли к обычно людному читальному залу, освещенному единственной настольной лампой. Остальные ребята, должно быть, отправились на вечеринку к Габби. Все, кроме Тодда. Он сидел, забросив ноги на соседний стул, и, казалось, читал атлас мира размером с кофейный столик. Когда девушки прошли мимо, он поднял на них тусклый взгляд, который с равным успехом мог выражать и крайнее одиночество, и раздражение из-за того, что его побеспокоили.

– Поздненько вы тут, – ровно голосом заметил он.

– А сам-то, – парировала Пенн, показав ему язык.

Когда между ними и Тоддом образовалось расстояние в несколько стеллажей, Люс обернулась, удивленно выгнув бровь.

– И что это было?

– Что? Просто он со мной заигрывает.

Пенн скрестила руки на груди и сдула с глаз каштановый завиток волос.

– Как это?

– Ты что, в четвертом классе?

Пенн грозно ткнула в подругу указательным пальцем, та чуть не подпрыгнула, но вовремя захихикала.

– Может, знаешь кого-то еще, кто полезет с тобой копаться в семейной истории Дэниела Григори? Вот уж не думаю. Поэтому оставь меня в покое.

Они уже добрались до самого дальнего угла библиотеки, где на одном стеллаже были выстроены все девятьсот девяносто девять томов. Пенн присела на корточки и повела указательным пальцем по книжным корешкам. Люс вздрогнула, будто кто-то легонько коснулся ее шеи. Она оглянулась и увидела серый клок. Не черный, какими обычно представали тени, а светлее и тоньше. Хотя и столь же непрошеный.

Широко распахнув глаза, девушка наблюдала, как тень вытягивается длинной извивающейся прядью в сторону головы Пенн. Она медленно опускалась, словно игла с заправленной в нее нитью. Не хотелось даже думать о том, что может случиться, если серый краешек дотронется до подруги. На днях в гимнастическом зале тени впервые коснулись ее самой. Она до сих пор чувствовала себя оскверненной, едва ли не грязной и понятия не имела, на что еще те способны.

Встревоженная Люс вытянула руку словно бейсбольную биту. Глубоко вздохнула и замахнулась. Кожа пошла мурашками от ледяного прикосновения, когда она отбросила тень прочь, смазав Пенн по макушке.

Та прижала руки к затылку и с удивлением оглянулась на Люс.

– Да что с тобой такое?

Люс осела на пол рядом и рассеянно пригладила взъерошенные волосы подруги.

– Прости, пожалуйста. Там была… Мне показалось, я заметила пчелу у тебя на голове. Я испугалась, что она тебя ужалит.

Люс прекрасно понимала, насколько нелеп этот вымышленный повод, и ждала, что Пенн вот-вот объявит ее сумасшедшей. С какой стати пчеле вообще залетать в библиотеку? А вдруг подруга встанет и уйдет?

Однако круглое лицо Пенн смягчилось. Она взяла ладонь Люс обеими руками и крепко пожала.

– Я тоже боюсь пчел, – призналась она. – Я страшный аллергик. Считай, ты мне только что жизнь спасла.

Это мгновение могло бы оказаться важным, едва ли не переломным для их дружбы. Но не оказалось, поскольку внимание Люс было всецело поглощено тенями. Если бы только существовал способ выбросить их из головы, отделаться, не отделавшись заодно и от Пенн.

Девушку изрядно беспокоил этот светло-серый клок. Единообразие теней ее никогда не утешало, а уж эти последние разновидности привели в еще большее замешательство. Означает ли это, что дорогу к ней проторило большее количество разновидностей? Или она стала лучше их различать? А как насчет странного случая на лекции мисс Софии, когда ей удалось щипком отпугнуть тень, пытавшуюся проникнуть в карман? Она сделала это не задумываясь и никак не ожидала, что всего лишь два пальца в состоянии хоть как-то обуздать распоясавшуюся тень. Люс огляделась: «По крайней мере, временно».

Она задумалась, не создала ли своего рода прецедент по взаимодействию с ними. Только вот называть то, что сделала с тенью, нависшей над головой Пенн, «взаимодействием» – эвфемизм. Даже Люс понимала это. Леденящее, тошнотворное чувство шевельнулось в животе, когда она осознала, что все это больше похоже на сражение с ними.

– Странное дело, – заговорила Пенн. – Она должна стоять как раз между «Словарем ангелов» и этими жуткими рассуждениями Билли Грэма[9]9
  Уильям Франклин Грэхэм, американский религиозный и общественный деятель, служитель баптистской церкви.


[Закрыть] об огне и сере. Но, представь, ее здесь нет.

– Мне показалось, ты говорила…

– Именно. Когда вечером смотрела, в компьютерной базе данных значилось, что она на полках, но уже поздно, и мы не можем подключиться, чтобы проверить снова.

– Сходи, спроси Тодда, – предложила Люс. – Может, он прикрывает ею «Плейбой».

– Вот гадость.

Пенн стукнула ее по бедру.

Люс понимала, что шутит лишь в попытке скрыть собственное разочарование. Все оказалось тщетно. Ей не удавалось ничего выяснить о Дэниеле без того, чтобы натолкнуться на препятствие. Она не представляла, что найдет на страницах книги его прапра… кого бы то ни было, но, по крайней мере, это может пролить некий свет на парня. Уж куда лучше, чем совсем ничего.

– Подожди здесь, – попросила Пенн. – Пойду, расспрошу мисс Софию, не брал ли ее кто-нибудь сегодня.

Люс смотрела, как она уходит по длинному проходу в сторону абонементного стола. И рассмеялась, когда подруга ускорила шаг, проходя мимо места, где сидел Тодд.

Оставшись в одиночестве в дальнем углу, она провела рукой по корешкам книг. Наскоро перебрала в уме учащихся «Меча и Креста», но не сумела придумать ни одного вероятного кандидата на чтение древних религиозных фолиантов. Возможно, мисс София воспользовалась этим источником, готовясь к вечернему занятию. Люс задумалась, каково было Дэниелу сидеть там и слушать, как библиотекарь рассуждает о том, что, вероятно, служило темой для застольных бесед, пока он рос. Вот бы узнать, на что было похоже его детство. Что случилось с его семьей? Было ли воспитание в приюте религиозным или хоть чем-то напоминало ее собственное, когда единственными вещами, к которым относились с благоговейным трепетом, были хорошие отметки и награды за отличную учебу? Ей хотелось знать, читал ли Дэниел книгу своего предка, что о ней думал, понравилось ли ему это. Интересно, что он делает в настоящий момент на вечеринке Габби, когда у него день рождения, какого размера ботинки носит, вспоминал ли за все это время о ней.

Люс покачала головой. Поезд мыслей следовал прямиком на станцию Жалость, и ей хотелось сойти.

Она сняла с полки первую попавшуюся книжку – весьма непривлекательно затянутый в ткань «Словарь ангелов» – и решила отвлечься чтением в ожидании Пенн.

Она добралась только до падшего ангела Аваддона, пожалевшего о том, что присоединился к сатане, и с тех пор непрестанно оплакивающего свою ошибку – вот скукотища, – когда над головой раздался пронзительный звон. Люс подняла глаза и увидела красную вспышку пожарной тревоги.

– Внимание. Внимание, – объявил по репродуктору монотонный механический голос. – Объявлена пожарная тревога. Покиньте здание.

Она запихнула книгу обратно на полку и вскочила. В Довере такие штуки устраивали постоянно. Вскоре дошло до того, что даже учителя не обращали внимания на ежемесячные пожарные учения, и пожарное депо стало включать тревогу, просто чтобы заставить людей реагировать. Люс вполне могла представить, как руководство «Меча и Креста» проделывает подобный трюк. Но, направившись к выходу, она, к немалому своему удивлению, сильно закашлялась. Библиотеку заполнял настоящий дым.

– Пенн! – крикнула она.

Собственный голос эхом отозвался в ушах. Она поняла, что ее заглушил пронзительный визг тревоги.

Едкий запах дыма мгновенно обрушил ее в пламя той ночи с Тревором. Сознание переполняли образы и звуки, которые она задвигала на такие глухие задворки памяти, что с тем же успехом они могли бы изгладиться вовсе. До этого момента.

Жутковатые белки глаз Тревора на фоне рыжего сияния. Отдельные всполохи пламени, когда огонь разбежался по каждому его пальцу. Крик, нескончаемый пронзительный визг, долго гудевший у нее в голове словно сирена после того, как умолк Тревор. Все это время она стояла там и смотрела, не могла не смотреть, застывшая в этой купели жара, не в силах шевельнуться. Не в силах что-нибудь предпринять, чтобы помочь ему. И он погиб.

Рука сжала левое запястье. Люс обернулась, ожидая увидеть Пенн. Но это оказался Тодд с широко распахнутыми глазами. Он тоже кашлял.

– Нам надо выбираться отсюда, – выговорил он, часто дыша. – Думаю, в дальнем конце должен быть запасной выход.

– А что с Пенн и мисс Софией?

Ее мучили слабость и головокружение. Она потерла глаза.

– Они были там.

Указав в сторону прохода, ведущего к двери, она заметила, насколько там сгустились клубы дыма.

Казалось, Тодд на миг засомневался, но потом кивнул.

– Ладно.

Он так и держал ее за руку, когда они, пригнувшись, припустили к главному входу в библиотеку, забрав правее, когда один из проходов показался особенно густо задымленным. Потом они уткнулись в книжную стену без единой подсказки, куда бежать дальше. Ребята остановились отдышаться. Дым, лишь мгновение раньше висевший над их головами, уже стелился на уровне плеч.

Даже пригибаясь ниже этого слоя, они задыхались. И не могли ничего разглядеть уже в нескольких футах от себя. Удостоверившись, что крепко держится за Тодда, Люс огляделась по сторонам, внезапно засомневавшись, с какой стороны они пришли. Подняла руку и нашарила горячую металлическую полку стеллажа. Ей не удавалось даже разобрать буквы на корешках. Они сейчас в секции «Г» или «Т»?

Не было никаких подсказок, которые бы привели их к Пенн, мисс Софии или к выходу. Люс с головой захлестнула волна паники, отчего дышать стало еще трудней.

– Они наверняка уже выбрались через входную дверь! – крикнул Тодд, лишь отчасти уверенный в этом. – Нам надо вернуться!

Люс прикусила губу. Если что-нибудь случится с Пенн…

Она едва различала Тодда, стоящего прямо перед ней. Он прав, но в какую сторону возвращаться? Люс молча кивнула, и он потянул ее за руку.

Она еще долго двигалась, не понимая, куда они бегут, но чем дальше, тем выше поднимался дым, понемногу, пока в конце концов она не увидела красное свечение таблички аварийного выхода и с облегчением вздохнула. Тодд нашарил ручку и наконец распахнул дверь.

Они оказались в коридоре, которого девушка никогда прежде не видела. Парень захлопнул за ними дверь. Они хватали ртами свежий воздух, наполняя легкие. У него был такой приятный вкус, что Люс даже захотелось вонзить в него зубы, выхлебать целый галлон, искупаться в нем. Они выкашливали дым, пока не засмеялись тревожным, с толикой облегчения смехом. Они хохотали, пока Люс не расплакалась. Но даже когда она перестала всхлипывать и кашлять, глаза продолжали слезиться.

Как она может вдыхать этот воздух, когда даже не знает, что случилось с Пенн? Если подруга не выбралась, упала где-то внутри, значит, Люс снова подвела человека, о котором волновалась. Только на этот раз будет гораздо хуже.

Она утерла слезы и заметила, как из щели под дверью, завиваясь кольцами, выползает клуб дыма. Они еще не в безопасности. В конце коридора виднелась еще одна дверь. Сквозь стеклянное окошко Люс разглядела ветку дерева, качающуюся в ночи, и выдохнула. Через несколько мгновений они окажутся снаружи, вдали от удушливого дыма.

Если они поспешат, смогут обойти вокруг здание, попасть к главному входу и убедиться, что Пенн и мисс София успешно выбрались наружу.

– Идем, – сказала она Тодду, с хрипом сложившемуся вдвое. – Надо двигаться дальше.

Он выпрямился, но Люс видела, что ему действительно плохо. Его лицо побагровело, глаза поблескивали диковато и влажно. Ей пришлось тащить его к двери едва ли не волоком.

Люс так сосредоточилась на том, чтобы выбраться наружу, что не сразу распознала низкий шипящий шум, который обрушился на них, заглушая сигнал тревоги.

Она посмотрела вверх, прямо в водоворот теней. Весь спектр серых и густо-черных оттенков. Она никак не могла видеть дальше потолка над головой, но казалось, что тени каким-то образом простираются за его пределы. В чуждое, скрытое от нее небо. Все они густо переплелись друг с другом, пребывая тем не менее по отдельности.

Среди них была и более светлая, сероватая тень, которую Люс видела чуть раньше. Та уже утратила форму иглы и теперь походила, скорее, на пламя спички, пританцовывающее в коридоре над их головами. Неужели ей действительно удалось отогнать эту бесформенную тьму, когда та собралась коснуться головы Пенн? От одного воспоминания у Люс начали зудеть ладони и поджались пальцы ног.

Тодд принялся колотить в стены, словно коридор смыкался вокруг них. Люс помнила, что они даже близко не подошли к двери, и схватила парня за руку, но их вспотевшие ладони выскальзывали друг из друга. Тогда она крепко стиснула его запястье. Тодд был белым, как призрак, и пригибался к полу, едва не съежившись. С его губ сорвался стон ужаса.

Потому что дым заполнял теперь и коридор?

Или потому что он тоже чувствовал близость теней?

Невозможно.

Однако его лицо было измученным и перепуганным. И теперь тени клубились у них над головами куда сильнее, чем прежде.

– Люс! – оклкрикнул он дрогнувшим голосом. Новая стая теней поднялась прямо у них на пути.

Густо-черный покров мрака застил стены так что, Люс больше не могла различить дверь. Она оглянулась на Тодда. Видит ли он ее?

– Бежим! – крикнула она.

Может ли он вообще бежать? Его лицо приобрело мертвенно-бледный оттенок, веки почти сомкнулись. Он был на грани обморока. Как вдруг ей показалось, что именно он ее тащит.

Или нечто тащит их обоих.

– Что за черт? – заорал Тодд.

Спустя мгновение их ноги оторвались от пола. Люс показалось, что ее подхватила океанская волна, светлый гребень, поднимающий все выше, наполняющий тело воздухом. Она не знала, куда ее несет, не видела двери, только путаницу чернильных теней вокруг, нависающих, но не касающихся ее. Ей следовало бы испугаться, но она не боялась. Почему-то Люс чувствовала себя защищенной от теней, словно что-то ограждало ее, что-то обволакивающее, но непроницаемое, необъяснимо знакомое. Сильное и нежное одновременно.

Что-то.

Они с Тоддом почти мигом оказались у двери. Ее ноги вновь коснулись пола. Люс всем весом налегла на засов двери аварийного выхода.

Потом хватала воздух ртом. Задыхалась. Кашляла. Давилась.

Зазвенел еще один сигнал тревоги. Но где-то вдали.

Ветер хлестнул ее по шее. Они выбрались! И стоят на небольшом карнизе. Вниз, к школьному двору, уходила лестница, и, хотя голова все еще была мутной и полной дыма, Люс показалось, что где-то поблизости звучат голоса.

Она обернулась, пытаясь понять, что произошло. Как они с Тоддом пробрались сквозь густую черную, непроницаемую тень? И что за сила их спасла?

Ей почти хотелось вернуться и поискать эту силу. Но в коридоре было темно, а глаза все еще слезились, и ей никак не удавалось вновь различить извивающиеся очертания теней. Возможно, они испарились.

Затем последовала изломанная вспышка, похожая на древесный ствол с ветвями. Нет, скорее, на туловище с длинными раскинутыми конечностями. Мерцающая, почти лиловая колонна света нависла над ними. Люс, как это было ни нелепо, вспомнила о Дэниеле. У нее видения. Она глубоко вздохнула и попыталась смахнуть с глаз дымные слезы. Но свет не пропал. Она больше почувствовала, чем услышала его зов, успокаивающий, убаюкивающий, словно колыбельная на поле битвы.

Так что не заметила приближения теней.

Они врезались в них с Тоддом, разорвав сцепленные руки и подбросив девушку в воздух.

Она рухнула наземь у подножия лестницы. Мучительный хрип сорвался с ее губ.

Долгое мгновение голова раскалывалась. Люс никогда прежде не чувствовала столь сильной и жгучей боли. Она закричала в ночь, в схватку света и теней в вышине.

Но на том ее силы иссякли. Она, закрыв глаза, впала в забытье.

Глава 11. Грубое пробуждение

– Ты боишься? – спросил Дэниел.

Он склонил голову. Легкий ветерок трепал его светлые волосы. Он держал ее, и хотя его руки крепко сжимали талию, они казались мягкими и легкими, словно шелковый пояс. Ее пальцы сплетались за его шеей.

Боится ли она? Разумеется, нет. Она же с ним. Наконец-то. В его объятиях. Более точный вопрос, маячащий на задворках сознания: а следует ли ей бояться? Люс не уверена, поскольку даже не знала, где находится.

Девушка учуяла в воздухе запах близкого дождя. Хотя они с Дэниелом не промокли. Она ощущала на себе длинное белое платье, сбегающее до самых щиколоток. Свет дня был уже на исходе. Люс пронизывало острое сожаление об упущенном закате, словно она могла что-то предпринять, чтобы остановить его. Откуда-то она знала, что последние лучи солнца столь же драгоценны, сколь и последние капли меда в горшочке.

– Ты останешься со мной?

Ее голос прозвучал еле слышным шепотом, почти заглушенным низким рокотом грома. Порыв ветра взвихрился вокруг них, бросив волосы ей в глаза. Дэниел тесней прижал ее к себе, чтобы она могла дышать его дыханием, чувствовать запах его кожи.

– Навсегда, – прошептал он.

Сладкий звук его голоса переполнил все ее существо.

Слева у него на лбу была заметна небольшая царапинка, но Люс сразу же забыла о ней, стоило Дэниелу положить ладонь ей на щеку и притянуть ближе ее лицо. Она чуть запрокинула голову, тело обмякло от предвкушения.

И в конце концов он накрыл ее губы своими с настойчивостью, от которой у нее перехватило дух. Он целовал Люс, словно она принадлежала ему. Так естественно, как если бы она была некой давно утерянной его частью, которую ему наконец удалось вернуть.

Затем начался дождь. Он пропитывал их волосы, сбегал по лицам и затекал в рот.

Теплый и пьянящий дождь. Словно сами поцелуи. Люс потянулась обнять Дэниела, прижаться к нему еще ближе, ее руки скользнули по чему-то бархатистому. Она провела по находке ладонью, затем другой, ища ее границы, и пыталась вглядеться во что-то за сияющим лицом.

Что-то разворачивалось за его спиной.

Крылья. Блестящие и переливающиеся, медленно, без усилий бьющие по воздуху, сверкающие под дождем. Она где-то видела их прежде, возможно, или нечто подобное.

– Дэниел, – задыхаясь, выговорила она.

Крылья поглотили обзор и мысли. Казалось, они мерцают миллионами оттенков, от которых заболела голова. Люс пробовала смотреть мимо них, куда угодно, но везде, куда хватало обзора, и все, помимо Дэниела, оказывалось розовыми и голубыми красками закатного неба.

Люс опустила глаза и заметила напоследок кое-что еще.

Землю.

В тысячах футов под ними.

* * *

Когда она открыла глаза, вокруг было слишком ярко, кожа казалась слишком сухой, затылок раскалывался от боли. Небо исчезло, а вместе с ним – и Дэниел.

Очередной сон.

Только после этого ее слегка замутило от тоски. Девушка находилась в комнате с белыми стенами.

Лежала на больничной койке. Слева от нее была наполовину задернута тонкая, словно бумага, занавеска, отгораживающая от какой-то суеты по другую сторону.

Люс осторожно потрогала чувствительное место у основания шеи и застонала.

Она попробовала сориентироваться на местности. Хотя и не знала, где находится, но была твердо уверена, что это не «Меч и Крест». Она похлопала себя ладонями по бокам. Струящееся белое платье оказалось мешковатым больничным халатом. Люс почти ощущала, как ускользают остатки сна. Каждая деталь, кроме тех крыльев. Они казались такими настоящими. Бархатистыми и текучими на ощупь. В животе все перевернулось. Она стиснула и разжала кулаки, остро ощущая пустоту.

Кто-то схватил ее правую руку и пожал. Девушка поспешно оглянулась и поморщилась. Она-то считала, что одна тут. А это Габби устроилась на краешке выцветшего синего стула на колесиках, словно нарочно раздражающе подчеркивавшего цвет ее глаз.

Люс хотелось отпрянуть, по крайней мере, она ожидала, что захочется отпрянуть, но Габби тепло ей улыбнулась, и девушка почему-то почувствовала себя в безопасности, поняла, что ее радует чужое присутствие.

– И какая часть этого всего была сном?

Габби рассмеялась. На столике рядом с ней стояла баночка с кремом для кутикул, и она принялась втирать белую массу с лимонным запахом в ногтевые ложа Люс.

– Кто знает, – Габби массировала чужие пальцы. – Но не забивай голову снами. Я знаю, когда мой мир опрокидывается вверх дном, ничто не помогает встать на ноги лучше, чем маникюр.

Люс опустила глаза. Она никогда особо не интересовалась уходом за ногтями, но Габби напомнила ей маму, всегда предлагавшую посетить салон, когда дочери выпадал неудачный день. Пока одноклассница неторопливо занималась ее пальцами, Люс гадала, не упускала ли она чего-то все эти годы.

– Где мы?

– В больнице Луллвотер.

Впервые за пределами школьной территории – и в пяти минутах от родительского дома. В последний раз она находилась здесь после падения с велосипеда, тогда ей наложили три шва на локоть. Отец все время был рядом с ней. Теперь его нигде не видно.

– Как долго я здесь?

– Тебя нашли прошлым вечером, около одиннадцати. Ты упала в обморок, наглотавшись дыма. Это обычная практика – вызывать скорую, когда учащегося исправительной школы находят без сознания, но не волнуйся, Рэнди сказала, что тебя скоро отсюда выпустят. Как только твои родители дадут добро.

– Мои родители здесь?

– И полны тревоги за свою доченьку. До самых секущихся кончиков завивки твоей мамы. Они сейчас в коридоре, тонут в канцелярщине. Я пообещала им присмотреть за тобой.

Люс застонала и вжалась лицом в подушку, невольно вновь спровоцировав ноющую боль в затылке.

– Если не хочешь их видеть…

Но она стонала не из-за родителей. Девушка отчаянно жаждала их увидеть. Она помнила библиотеку, пламя и новую породу теней, становившихся все более пугающими с каждым разом, когда они находили ее, всегда мрачные и уродливые, вызывающие тревогу. Хотя прошлым вечером ей показалось, что почти ничего не хотели от нее. А потом появилась та, другая штука, подъемная сила, которая помогла ей освободиться.

– Ну что за взгляд? – Габби склонила голову набок и помахала ладошкой перед лицом Люс. – О чем это ты думаешь?

Люс терялась в догадках, чем объяснить внезапную доброту одноклассницы. Габби не слишком походила на человека, готового вызваться другому в сиделки, а поблизости не наблюдалось парней, чьим вниманием она могла бы завладеть. Да и Люс ей вроде бы не особо нравилась. Не может же она в самом деле просто так заявиться сюда, по собственной прихоти?

Но как бы мило ни держалась Габби, происшествие прошлого вечера оставалось совершенно необъяснимым. Жуткое, неописуемое сборище в коридоре. Сюрреалистичное ощущение того, как ее потащило вперед сквозь эту тьму. Непонятная, неодолимая фигура из света.

– А где Тодд? – Люс ответила вопросом на вопрос, вспомнив испуганные глаза парня.

В падении она не удержала его руку, а затем… Бумажная занавеска внезапно отдернулась, и за ней обнаружилась Арриана на роликовых коньках и в спортивном костюме леденцовой, красно-белой расцветки. Ее короткие темные волосы были собраны на макушке во множество узелков. Она вкатилась, балансируя подносом, на котором красовались три кокосовые скорлупки, увенчанные неоновыми коктейльными зонтиками на соломинках.

– Позвольте мне уточнить, – протянула она хрипловатым, чуть гнусавым голосом. – Вы добавляете в кокос лайм и выпиваете их разом. Эй-эй, унылые лица. Я что-то пропустила?

Арриана затормозила в ногах кровати и протянула Люс кокос с покачивающимся над ним розовым зонтиком.

Габби вскочила и первой схватила скорлупку, придирчиво понюхав ее содержимое.

– Слушай, Арриана, она только что перенесла травму. И, к твоему сведению, ты прервала разговор о Тодде.

Арриана расправила плечи.

– Именно поэтому ей и нужно кое-что покрепче, – она по-хозяйски удерживала поднос, пока они с Габби играли в гляделки. – Хорошо, я дам ей твой скучный старый напиток.

И протянула Люс кокос с голубой соломинкой. Должно быть, девушка пребывала в страшном оцепенении после пережитого. Где им удалось все это достать: кокосы, коктейльные зонтики? Будто она потеряла сознание в исправительной школе, а очнулась в средиземноморском отеле.

– Где вы, ребята, все это раздобыли? Конечно, спасибо, но…

– Когда нужно, мы объединяем силы, – пояснила Арриана. – Роланд помог.

Они втроем сидели, потягивая холодное сладкое питье, но вскоре Люс не выдержала.

– Возвращаясь к вопросу о Тодде.

– Тодд, – начала Габби, откашлявшись. – Дело в том… Он просто вдохнул куда больше дыма, чем ты, милая.

– Нет, не так, – выплюнула Арриана. – Он свернул себе шею.

Люс ахнула, Габби стукнула Арриану коктейльным зонтиком.

– Что такое? – возмутилась та. – Люс способна это вынести. Если рано или поздно она все равно все выяснит, зачем приукрашивать детали?

– Свидетельства пока не вполне убедительны, – с нажимом возразила Габби.

Арриана пожала плечами.

– Люс сама там была и наверняка все видела.

– Я не видела, что произошло с ним. Мы были вместе, а потом каким-то образом нас разметало в разные стороны. У меня было дурное предчувствие, но я не знала, – она понизила голос до шепота. – Так он…

– Оставил этот мир, – мягко закончила Габби. Люс прикрыла глаза. По жилам растекался холодок, не имевший ничего общего с питьем. Она вспомнила, как Тодд бешено колотился о стены, а его взмокшая ладонь стиснула ее руку, когда рев теней над головами заглушил все остальные звуки. Жуткий миг, когда их разбросало в стороны и ей так и не удалось до него добраться.

Он видел тени. Теперь Люс в этом не сомневалась. И он погиб.

После смерти Тревора не проходило и недели без очередного полного ненависти письма, добиравшегося до нее. Родители начали проверять почту до того, как она прочтет ядовитые слова, но даже после этого до нее доходило слишком многое. Некоторые послания были написаны от руки, другие напечатаны, а одно даже составлено из газетных букв, словно требование выкупа. «Убийца». «Ведьма». Ее обозвали достаточным количеством жестоких слов, чтобы заполнить альбом для вырезок, причинили достаточно мук, чтобы продержать взаперти все лето.

Люс считала, что предприняла много усилий, чтобы вырваться из этого кошмара, оставив прошлое позади, перевелась в Меч и Крест», сосредоточившись на занятиях, заведя друзей. О, боже. Она втянула воздух сквозь зубы.

– А что с Пенн? – девушка прикусила губу.

– Пенн в порядке, – отозвалась Арриана. – Готовый материал для передовицы, свидетель пожара. Они с мисс Софией обе выбрались, воняя словно коптильни Восточной Джорджии, но и только.

Люс с облегчением выдохнула. По крайней мере, хоть одна хорошая новость. Тем не менее она вся дрожала. Вскоре, несомненно, люди того же рода, что и те, кто мучил ее после смерти Тревора, снова за нее возьмутся. Не только авторы гневных писем. Доктор Сэнфорд. Надзиратель, назначенный ей в связи с условно-досрочным освобождением. Полиция.

Так же, как и прежде, от Люс будут ожидать, что она сумеет воссоздать в уме все происшедшее. Вспомнит малейшие подробности. Но, конечно же, точно так, как раньше, она не сможет. В одно мгновение он еще рядом с ней. Они вместе. В следующее…

– Люс!

В комнату ворвалась Пенн с большим коричневым гелиевым шариком в форме пластыря, на котором синим курсивом красовалась надпись «Держись».

– А это что? – поинтересовалась она, окинув скептическим взглядом остальных девушек. – Детский праздник с ночевкой?

Арриана уже расшнуровала ролики и забралась к ней на узенькую кровать. Она обеими руками держала кокосовое питье, а голову положила на плечо подруги. Габби наносила прозрачный лак на ногти другой руки Люс.

– Ага, – хмыкнула Арриана. – Присоединяйся к нам, Полпенни. Мы как раз собирались играть в «правду или действие». Ты можешь водить первой.

Габби попыталась скрыть смешок за утонченно-фальшивым чихом.

Пенн поднялась, уперев руки в бока. Люс стало одновременно неловко и страшновато. Подруга выглядела по-настоящему свирепо.

– Один из наших одноклассников погиб прошлой ночью, – медленно проговорила Пенн. – А Люс могла сильно пострадать. Как вы двое вообще можете валять дурака в такое время?

Она покачала головой и принюхалась.

– Это что, спиртное?

– О-ох, – протянула Арриана, с серьезным лицом уставившись на нее. – Он тебе нравился?

Пенн схватила подушку со стоящего за ее спиной стула и швырнула в Арриану. Тем не менее она права. Странно, что девушки приняли смерть Тодда почти легко. Словно постоянно видели, как происходит нечто подобное. Словно это не подействовало на них так, как на Люс. Но они не могли знать того, что знает она о его последних мгновениях. Не могли знать, по

чему ей сейчас так плохо. Она похлопала по кровати у себя в ногах, предложив Пенн сесть, и протянула ей то, что еще осталось в охлажденном кокосе.

– Мы выбрались через заднюю дверь, а потом… – ей не удалось даже выговорить это. – А что произошло с тобой и мисс Софией?

Пенн с сомнением покосилась на Арриану и Габби, но они уже угомонились. Тогда Пенн уступила и присела на краешек постели.

– Я только подошла туда, чтобы спросить ее о… Она снова бросила взгляд на Арриану и Габби, потом многозначительно посмотрела на Люс.

– …о том, о чем собиралась. Ответа она не знала, но захотела показать мне другую книгу.

Люс уже успела полностью забыть об их расследовании прошлым вечером. Оно казалось таким далеким и таким неуместным после всего, что произошло.

– Мы на пару шагов отошли от стола мисс Софии, и тут я краем глаза увидела яркую вспышку. То есть я читала о внезапных самовозгораниях, но это…

К тому времени все три девушки подались вперед. История Пенн стоила передовицы.

– С чего-то ведь должен был начаться пожар, – предположила Люс, пытаясь мысленно представить стол мисс Софии. – Хотя мне казалось, в библиотеке больше никого не было.

Пенн покачала головой.

– Не было. Мисс София сказала, что, должно быть, в лампе коротнуло провод. Но, что бы ни произошло, этому огню досталось вдоволь топлива. Все бумаги занялись разом.

Она прищелкнула пальцами.

– Но с ней действительно все хорошо? – не отставала Люс, теребя бумажный подол больничного халата.

– Крайне расстроена, но цела. Противопожарные брызгалки в итоге включились, но, должно быть, она потеряла уйму своих вещей. Когда ей сказали, что произошло с Тоддом, казалось, слишком оцепенела, чтобы осознать это.

– Возможно, мы все тут слишком оцепенели, чтобы осознать, – заметила Люс.

На этот раз Габби с Аррианой разом кивнули.

– А… а родители Тодда уже знают? – она гадала, как будет объяснять собственным родным, что произошло.

Представила, как они заполняют документы в вестибюле. Захотят ли они вообще увидеться с ней? Свяжут ли гибель Тодда и Тревора и обе эти ужасные истории с ней?

– Я подслушала, как Рэнди говорила по телефону с его родителями, – сообщила Пенн. – Думаю, они собираются подать иск. Его тело сегодня отправят обратно во Флориду.

И все? Люс сглотнула.

– В четверг в «Мече и Кресте» состоится поминальная служба по нему, – тихо добавила Габби. – Мы с Дэниелом собираемся помочь с ее устройством.