Текст книги "Взломщик в шкафу"

Глава 6

Если Джиллиан и обомлела, то не от радости. На ее лице отразились одновременно удивление, смущение, даже испуг. Я вам не рассказывал, какие у нее глаза? Светло-голубые, цвета много раз стиранной голубой джинсовой ткани. Глаза у нее округлились, стали, как блюдца.

Тук, тук, тук!...

– Берни!

– Откройте, полиция!

Я все еще сжимал плечи Джиллиан.

– Я – твой парень, – прошептал я, – ты не подруга Крейга, ты моя подруга, ты позвала меня сюда, и мы невинно развлекаемся.

– О! – Джиллиан понимающе кивнула головой.

Не успел я показать ей на дверь, как она кинулась открывать. Я выхватил бумажную салфетку из пачки, лежавшей на столе Мэрион, и когда в дверях появилась парочка переодетых полицейских, я старательно стирал с губ салфеткой следы губной помады Джиллиан.

– Извините, что помешали, – сказал более высокий шпик, очень широкоплечий, с широко поставленными глазами.

Казалось, он в утробе матери задумал хорошую шутку – раздвоиться и стать сиамским близнецом, но в последнюю минуту раздумал. Когда в июле выключили электричество из-за аварии в сети, кто-то заметил:

– Темно, правда?

Более бессмысленной фразы мне не доводилось слышать, с ней могла поспорить только эта: «Мы из полиции».

Во-первых, мы уже слышали, что они из полиции, когда шпики стояли за дверью, во-вторых, этих ищеек и так ни с кем не перепутаешь. Тот, что поменьше, был худощавый, с черными вьющимися волосами и неаккуратно подстриженными усиками. Ни один голливудский режиссер не взял бы его на роль полицейского. Он скорее походил на члена банды, который ближе к концу второй части становится осведомителем. Но здесь, в офисе, он тоже гляделся как ищейка, вместе со своим широкоплечим другом. То ли манера держаться, то ли выражение лица, то ли что-то общее, присущее всем полицейским, сразу их выдает.

Парочка представилась. Гранитную глыбу звали Тодрас, скользкого, как ласка, проныру – Нисуондер. Тодрас – детектив, Нисуондер – патрульный, и если у них и были имена, они их нам не сказали. Мы назвали имена и фамилии. Тодрас поинтересовался, как пишется имя Джиллиан, и занес все в свою маленькую записную книжку с загнутыми углами. Потом Тодрас спросил, всегда ли ее величают полным именем, и Джиллиан ответила: «Да».

– Все это так, для порядка, – пояснил Тодрас.

Из этой парочки он был, очевидно, главный и шел напролом, прокладывая путь пролазе Нисуондеру.

– Полагаю, вы слышали про вашего босса, мисс Паар?

– Да, кое-что слышала по радио.

– Так вот, у него, похоже, довольно долго будет много хлопот. Я вижу, вы уже закрыли приемную. Наверное, уж и обзвонили всех, отменили прием?

– Да, на сегодня прием отменен.

Полицейские переглянулись.

– Можно и до конца месяца отменить, – предложил Нисуондер.

– Или до конца года, – поддержал его Тодрас.

– Похоже, на этот раз он влип основательно.

– Пожалуй, стоит вообще закрыть кабинет, – посоветовал Тодрас.

– Пожалуй, стоит, – подхватил Нисуондер.

– Имеет смысл подыскать себе другого босса.

– Такого, который довольствуется разводом и не убивает бывшую жену.

– Или такого, которому сходит с рук убийство бывшей жены.

– Вот-вот!...

– Точно.

Забавно было наблюдать, как они подают реплики друг другу, будто водевиль разыгрывают, будто им нужно сейчас устроить прогон перед публикой, чтобы потом перенести спектакль на большую сцену. Мы были зрителями, и они использовали нас на полную катушку.

Джиллиан и в голову не приходило, что их поведение наигранно. Ее нижняя губка со стертой помадой слегка дрожала, глаза туманились. «Я твой парень, – думал я, стараясь внушить ей эту мысль, – Крейг всего-навсего твой босс. И ради Бога, не называй его Крейгом».

– Я не могу в это поверить, – сказала Джиллиан.

– А вы поверьте, мисс Паар.

– Правильно, – эхом отозвался Нисуондер.

– Он бы никогда не сделал ничего подобного.

– Как знать! – усомнился Тодрас.

– Такой кому хочешь голову заморочит, – пояснил Нисуондер.

– Но доктор Шелдрейк не способен кого-нибудь убить!

– А он и не убивал просто кого-нибудь, – возразил Тодрас.

– Он убил конкретного человека, – поддакнул Нисуондер.

– А именно – свою жену.

– Куда уж конкретнее.

Джиллиан нахмурилась, и ее нижняя губка снова дрогнула. Я не мог не восхищаться ею. Намеренно ли она кривит губку или непроизвольно, но это произведет впечатление на публику, пусть не такое, как дуэт Тодрас – Нисуондер, но все же она будет иметь успех.

– С доктором Шелдрейком так хорошо работать, – сказала она.

– А вы давно с ним работаете, мисс Паар?

– Да, порядком. Здесь-то я и повстречала Берни. Мистера Роденбарра.

– Стало быть, вас свел доктор Шелдрейк?

– Да, Берни был пациентом доктора. Здесь мы и познакомились, а потом начали встречаться.

– И, вероятно, сегодня вы были записаны на прием к врачу, не так ли, мистер Роденбарр?

Нет, дело было не так. Хотелось, конечно, подтвердить их догадку, но это было бы ошибочным шагом. Стоит им заглянуть в книгу регистратора, и они откроют обман. Зачем прибегать к явной лжи, когда сойдет и не столь явная?

– Нет, – сказал я. – Мисс Паар позвонила мне, и я приехал успокоить ее. Она очень нервничала в одиночестве.

Шпики понимающе кивнули друг другу, и Нисуондер что-то записал, очевидно, время и температуру воздуха.

– Вы, наверное, давно лечитесь у доктора Шелдрейка, мистер Роденбарр?

– Да, уж два года.

– Вы знакомы с его бывшей женой?

По правде говоря, нас так и не представили друг другу.

– Нет, – сказал я.

– Она работала здесь медицинской сестрой до того, как они поженились?

– Она была гигиенистом, – уточнила Джиллиан.

Оба тотчас уставились на нее. Я добавил, что миссис Шелдрейк, по-моему, оставила работу, как только они поженились, и когда я стал пациентом доктора, она уже здесь не работала.

– Прекрасная сделка, – сказал Нисуондер. – Выйти замуж за босса еще лучше, чем жениться на его дочери.

– Если только босс потом тебя не прихлопнет, – заметил Тодрас.

Беседа продолжалась в том же духе. Я время от времени подкидывал им какой-нибудь вопросик, чтобы они могли разыграть сценку с присущим им черным юмором, а сам выуживал из их реплик различные факты.

Факт первый. Судебный эксперт определил, что смерть наступила между полуночью и часом ночи. Мы-то с вами знаем, что Кристал Шелдрейк была убита в десять сорок девять, без одиннадцати минут одиннадцать, но я не представлял себе, как поделиться этой информацией.

Факт второй. Не было обнаружено признаков взлома, выноса вещей из квартиры – напротив, все указывало на то, что Кристал сама впустила убийцу в квартиру. А поскольку она была одета по-домашнему – даже не сняла купальной шапочки, – можно было легко предположить, что убийца находился с ней в близких отношениях.

Не стану спорить. Разумеется, признаков взлома не обнаружено: когда я работаю отмычкой, я следов не оставляю. Нет и признаков ограбления, то есть квартира не перевернута вверх дном, не выдвинуты ящики, но ведь подобное учиняют либо любители, либо воры-профессионалы в страшной спешке. Убийца Кристал, может быть, и оставил бы квартиру в таком виде, будто ее сдавали на месяц ангелам ада, но я чрезвычайно упростил его задачу, ибо заранее собрал для него все ценности и уложил их в дипломат. Господи, воспоминание об этом все еще гложет мое сердце!

Факт третий. Крейг не смог обеспечить себе алиби на то время, когда убили его бывшую жену. Если он и упомянул, что обедал с Джиллиан, Тодрас и Нисуондер об этом, очевидно, не знали. Конечно, разнюхают со временем, как и то, что Джиллиан – подружка Крейга, а я всего-навсего знакомый взломщик, к которому Крейг питал дружеское расположение. Рано или поздно это мне еще выйдет боком. Но слава Богу не сейчас. Крейг, судя по всему, сообщил, что вечером отдыхал у себя дома. Большинство людей спокойно отдыхают вечером дома, но это труднее всего доказать, когда требуется.

Факт четвертый. Некто, скорее всего сосед, видел, как человек, по описанию похожий на Крейга, выходил из дома на Греймерси-Парк примерно тогда, когда совершилось убийство. Мне не удалось выяснить время, когда его видели и откуда он выходил – из дома или из квартиры Кристал. Не знал я, и кто видел этого человека, уверен ли свидетель в точности своего описания и указанного им времени. Ведь он, возможно, видел любовника Кристал, ее убийцу или даже самого Бернарда Роденбарра, спасающегося бегством: «Конница разбита, армия бежит», как говорится в детском стишке.

А может быть, он видел Крейга? В конце концов я знаю лишь, что у злодея – две ноги и он немногословен. Если бы Гарри Купер был жив, он мог бы сыграть эту роль. Или Марсель Марсо. А может статься, и Крейг, только неестественно молчаливый.

– А можно осмотреть офис? – спросил Тодрас.

Джиллиан объяснила, что они находятся в приемной, то есть в офисе врача.

– Я, наверное, плохо объяснил, – сказал Тодрас. – Словом, мы хотим осмотреть его рабочее место.

– Извините?

– Ну, то место, где стоит это кресло, которое откидывается, – пояснил Нисуондер.

– И где бормашина.

– И где все инструменты – маленькие зеркала на стержнях, крючочки для ковыряния десен.

– Да, то самое. – Тодрас улыбнулся, вспомнив, видно, посещение дантиста.

У него были крупные зубы, белые, как снег, которым любовался добрый король из сказки. А широко поставленные глаза горели, как лампа при допросе с пристрастием.

– А еще там должна быть эта хлюпающая трубка, которая отсасывает слюну. Ее показать не позабудьте, – напомнил Тодрас.

– Она называется мистер Слюноглот, – сказал я.

– Да ну?

Джиллиан провела нас в кабинет, где Крейг занимался своим ремеслом, решал проблемы пациентов и снова посылал их на бой с жесткими антрекотами и шоколадом с начинкой из тянучки. Полицейские забавлялись, откидывая кресло и снова приводя его в обычное положение, обмениваясь клоунскими шутками по поводу бормашины. Потом они занялись делом и принялись осматривать набор стальных инструментов.

– Интересная штучка. – Нисуондер держал в вытянутой руке зловеще поблескивающий инструмент. – Для чего он?

Джиллиан пояснила, что этот инструмент служит для соскабливания зубного камня. Тодрас понимающе кивнул и поинтересовался, так ли уж это важно.

– Жизненно важно, – сказала Джиллиан, – иначе возникает эрозия кости, болезнь, и вы лишаетесь зубов. Людей беспокоят только дупла, но можно потерять здоровые зубы из-за болезни десен.

– Зубы у меня отличные, – прочувствованно сказал Тодрас, – но вот десны того и гляди выпадут.

На сей раз посмеялись все вместе. Тодрас и Нисуондер по очереди рассматривали инструменты и осведомлялись об их назначении. Джиллиан перечисляла названия бесконечного множества остроконечных инструментов, скальпелей, зондов, поясняла, для чего они предназначены, и я, не желая засорять себе голову, пропускал информацию мимо ушей.

– Все эти вещицы так похожи, будто из одного набора, – заметил Тодрас. – Вроде бы им место в футляре, а здесь они разложены прямо в ящике. Доктор Шелдрейк покупал их в наборе?

– Да, они продаются в наборах.

– Так он и купил весь набор?

– Откуда я знаю? – Джиллиан пожала плечами. – Он оборудовал кабинет за много лет до того, как я поступила к нему на работу. Конечно, можно купить и отдельные инструменты. Эти инструменты из стали самого высокого качества, но все может случиться. Они падают, гнутся, порой на скальпелях появляются зазубрины. Поскольку нужный инструмент всегда должен быть под рукой, мы закупаем их сразу по нескольку штук. Я – гигиенист и не занимаюсь заказами, но знаю, что мы время от времени обновляем инструменты.

– Но они все одинаковые, – сказал Нисуондер.

– Это только на первый взгляд. Даже зонды под разным углом загнуты...

Джиллиан замолчала, потому что Нисуондер замотал головой.

– У них у всех шестигранные ручки и фирма-производитель одна и та же, вот что он имеет в виду, – вмешался Тодрас.

– Ах, вот вы о чем! Да, вы правы.

– Так что это за фирма, мисс Паар? Вы знаете?

– "Селникер: зубоврачебный и оптический инструментарий".

– Как это пишется, мисс Паар?

Джиллиан объяснила, и Нисуондер записал название фирмы в свою книжку. Потом он надел колпачок на ручку, перевернул страничку. В это время Тодрас вынул свою лапу из кармана и разжал ладонь. На ней лежал инструмент, похожий на тот, что Джиллиан назвала зубоврачебным скальпелем. Когда-то в детстве у меня был такой же ножичек, хоть и хуже по качеству, в наборе для резьбы по дереву, и я вырезал им из брусочков маленьких бескрылых птиц.

– Вы узнаете этот инструмент, мисс Паар?

– Да, это скальпель. А что?

– Он из вашего набора?

– Не знаю. Возможно.

– А сколько у доктора таких скальпелей?

– Понятия не имею. Очевидно, много.

– Случается, что он, уходя, прихватывает их с собой?

– Зачем?

Полицейские снова обменялись многозначительными взглядами.

– Мы нашли эту штуку в квартире Кристал Шелдрейк, – сказал Нисуондер.

– По правде говоря, его нашел другой сыщик. «Мы» – в смысле полиция, – подхватил Тодрас.

– Его обнаружили в теле Кристал Шелдрейк.

– Точнее – скальпель вонзили ей в сердце.

– Вот то-то и оно, – сказал Тодрас (а может, и Нисуондер). – Похоже, вашему боссу не поздоровится.

Джиллиан была потрясена. На меня же новость не произвела ни малейшего впечатления: я видел злополучный шестигранник, торчавший под сердцем Кристал, когда сдуру пытался прощупать пульс на ее запястье. Я и тогда догадывался, что скальпель – чем черт не шутит? – вещица Крейга или похожа на нее как две капли воды, и даже подумывал взять его с собой.

Но по ряду причин это было неразумно, и прежде всего потому, что при моей невезучести я сразу попаду с орудием убийства прямо в лапы полицейских, это уж как пить дать. С отмычкой попадешься – и то скверно, а уж с такой уликой – хуже не придумаешь.

К тому же, по моему разумению, скальпель доказывал невиновность Крейга: кто-то пытался его подставить, и это была, прямо скажем, топорная работа. С какой стати Крейг саданул бы ей в сердце скальпель, наперед зная, что подозрение сразу падет на него? И даже если он полностью утратил вкус и здравый смысл, зачем было оставлять скальпель у нее меж грудей? Куда проще захватить его с собой. Что бы там ни придумали в полиции, им в конце концов придется отказаться от этой версии. А если бы я унес скальпель, а потом какой-нибудь головастый криминалист доказал, что именно он послужил орудием убийства, вот тогда бы Крейгу несдобровать.

К счастью, тогда я не тронул его, и теперь изображал, будто вижу скальпель впервые:

– Ну и ну, так это и есть орудие убийства?

– Оно самое, – отвечает Тодрас.

– Его-то и вонзили жертве прямо в сердце, – подхватывает Нисуондер, – это самое орудие убийства.

– Смерть наступила мгновенно.

– Крови вышло чуть-чуть. Ни суеты, ни маеты, ни беспокойства.

– Вот оно как! – притворно удивился я.

Джиллиан находилась на грани истерики, но я надеялся, что она все же не сорвется. Пока все вполне логично: она шокирована известием, что ее босс совершил убийство. Но если их отношения не заходили дальше служебных, ее затянувшийся шок вызовет подозрение.

– Я просто не могу в это поверить, – твердила Джиллиан.

Она протянула руку за скальпелем, но в последний момент отдернула ее, словно боялась прикоснуться к сверкающему инструменту даже кончиками пальцев. Тодрас осклабился и убрал скальпель в карман. Тем временем Нисуондер вынул из внутреннего кармана пиджака плотный конверт и принялся отбирать скальпели из лотка с инструментами. Положив четыре-пять штук в конверт, он заклеил его и что-то написал на лицевой стороне.

Джиллиан поинтересовалась, зачем он это делает.

– Собираю доказательства, – пояснил он. – Окружной прокурор хочет продемонстрировать, что у доктора Шелдрейка имелись и другие скальпели такого же размера и формы, как орудие убийства. Взгляните-ка на него внимательно, мисс Паар. Может, вы опознаете его по какой-нибудь царапине или зазубрине?

– Я уже видела этот скальпель. Я не могу его опознать, как вы говорите. Их не отличишь.

– А вдруг вы что-нибудь заметите? Тодрас, пусть мисс Паар еще разок на него взглянет.

Джиллиан очень не хотелось еще раз осматривать скальпель, но она сделала над собой усилие и через некоторое время заявила, что ничего специфического не обнаружила, что он ничем не отличается от тех, которыми они пользуются. Но скальпелями «Селникера» пользуются дантисты по всей стране, добавила она, они входят в стандартный набор инструментов; вы найдете точно такой же в кабинете любого дантиста в Нью-Йорке.

Нисуондер согласился: да, так оно и есть, но только у одного дантиста была мотивация к убийству Кристал Шелдрейк.

– Но он любил Кристал, – сказала Джиллиан. – Он надеялся, что они снова сойдутся. По-моему, он всегда ее любил.

Полицейские переглянулись, и, на мой взгляд, у них были для того основания. Не знаю, что дернуло ее откровенничать, но ищейки уже держали нос по ветру и расспрашивали Джиллиан о намерении Крейга примириться с женой. И потом, выслушав ее вполне сносную импровизацию на эту тему, Тодрас выбил почву у нее из-под ног, заявив, что это еще один мотив для убийства.

– Он хотел снова сойтись с женой, а она его отвергла, вот он и убил ее из-за неразделенной любви.

Любимых убивают все,

Но не кричат о том,

Трус – поцелуем похитрей,

Смельчак – простым ножом...

– процитировал Нисуондер и добавил: – И скальпелем – дантист.

– Блеск! – сказал Тодрас.

– Это Оскар Уайльд.

– Мне понравилось.

– Кроме строчки про дантиста, что он убивает скальпелем. У Уайльда этого нет.

– Кончай шутить!

– Я сам присочинил.

– Кончай шутить.

– Показалось – к месту.

– Кончай шутить.

Джиллиан, казалось, вот-вот сорвется. Она сжала ладони в кулачки. «Потерпи немного, – мысленно убеждал я ее, – эта привычная клоунада просто помогает им расслабиться, переключиться. Через минуту они откланяются и уберутся со сцены, и тогда мы решим, как нам действовать».

Но она, похоже, не улавливала мои мысли.

– Да погодите минуту!

Полицейские обернулись и уставились на Джиллиан.

– Выслушайте меня! Откуда я знаю, что вы принесли эту штуковину с собой? Я про скальпель говорю! Я вот не видела, как вы его из кармана вытащили. Может, вы его из лотка выхватили, когда я смотрела в другую сторону. Может, все, что говорят про коррупцию в полиции, – правда. Обманываете людей, припираете к стенке доказательствами, и...

Они все еще глазели на Джиллиан, и она вдруг осеклась. Эх, если бы минутой раньше! Не в первый раз в своей жизни я пожалел, что не могу остановить небесную магнитофонную запись нашего существования, а потом переписать недавнее прошлое.

Увы! Это невозможно, как сказал еще Омар Хайям задолго до появления магнитофонов. Запись продолжается, и вот сейчас где-то записали слова маленькой Джиллиан.

– Этот скальпель, – сказал Тодрас, в который раз показав нам инструмент, – на самом деле не был орудием убийства Кристал Шелдрейк. Есть правила сохранения вещественных доказательств; мы не носим с собой орудия убийства. Тот скальпель, которым закололи леди, находится в лаборатории, на нем – номерной знак, и люди в белых халатах проверяют следы крови, устанавливают группу крови и все, что положено.

Джиллиан промолчала.

– А скальпель, который вам показывали, – вставил Нисуондер, – мы приобрели по дороге сюда в фирме «Селникер». Он, как близнец, похож на орудие убийства и еще пригодится нам для расследования. Мой партнер может таскать его в кармане и показывать, когда ему вздумается. Это не вещественное доказательство, так что ни о каком припирании к стенке не может быть и речи.

Тодрас, злобно оскалившись, снова спрятал скальпель в карман.

– Мисс Паар, разрешите полюбопытствовать, как вы провели вчерашний вечер.

– Как я...

– Что вы делали вчера вечером, если можете припомнить?

– Вчера вечером... – Джиллиан хлопнула ресницами и, прикусив губу, умоляюще глянула на меня. – Я обедала.

– Одна?

– Со мной, – вмешался я. – А зачем вы все это записываете? Джиллиан не подозревается в убийстве. Я полагал, что вы завели уголовное дело на Крейга Шелдрейка?

– Да, завели, – сказал Тодрас.

– Таков порядок, – добавил Нисуондер. Настороженность хищника еще резче обозначилась на его куньей мордочке. – Стало быть, вы обедали вместе?

– Да. Как назывался тот ресторан, киска?

– "Бельведер", но мы...

– Ну, конечно. Мы там просидели часов до девяти.

– А потом, надо полагать, вы спокойно отдыхали дома?

– Джиллиан – да, а я отправился в клуб на Мэдисон-сквер, посмотреть встречи по боксу. Я немного опоздал к началу, но все же посмотрел три-четыре предварительные схватки и основную встречу. А Джиллиан бокс не нравится.

– Я не люблю насилия, – сказала Джиллиан.

Мне показалось, что Тодрас надвинулся на меня, хоть на самом деле он не сходил с места.

– Наверное, вы можете доказать, что были на встрече по боксу.

– Доказать? С какой стати мне это доказывать?

– О, таков порядок, мистер Роденбарр! Вы, наверное, были с приятелем?

– Нет, один.

– Вы уверены? Но уж, конечно, вы там встретили знакомых.

Я помолчал для виду.

– Там собрались завсегдатаи таких встреч – боксеры, сводники, торговцы наркотиками. Но я всего-навсего любитель, не вхож в их круг, так, узнаю в лицо некоторых.

– Угу.

– Я перебросился парой слов с парнем, который сидел возле меня, про боксеров, как водится, но я с ним незнаком и даже не уверен, что узнаю его в лицо.

– Угу.

– А почему, собственно, я должен доказывать, где я был?

– Таков порядок, – стоял на своем Нисуондер. – Стало быть, вы не можете...

– Ах, черт побери, – весело сказал я, – куда же запропастился корешок от билета? Вряд ли я его выбросил. – Я обернулся к Джиллиан: – Вчера на мне был этот пиджак? Мне кажется, этот. Возможно, выкинул корешок, когда проверял карманы перед сном. Тогда он дома, в мусорном бачке. Не думаю... Ага, кажется, что-то нашел!

И, к удивлению Нисуондера, я протянул ему оранжевый корешок от билета на встречу по боксу. Он угрюмо вперился в него, потом передал корешок Тодрасу. Тот привычно осклабился, но, судя по всему, не очень-то обрадовался, так же как и его приятель.

Моя находка охладила их пыл. Они поначалу ни в чем нас не подозревали и вели себя спокойно: убийца пойман и сидит в камере. Но Джиллиан раздразнила их, и они хотели взять реванш. Ищейки продолжали допрос, но уже без наглого напора, просто подводили итоги, делали записи перед уходом. Можно было немного расслабиться, но на всякий случай лучше дождаться, пока они уйдут. Полицейские и собрались было уходить, как вдруг Тодрас запустил свою здоровенную пятерню в волосы и крепко почесал затылок.

– Роденбарр, – задумчиво произнес он. – Бернард Роденбарр... Вот дьявольщина, где я слышал эту фамилию?

– Ума не приложу, – ответил я.

– Чем вы занимаетесь, Берни?

Предостерегающий звонок. Когда ищейки называют тебя по имени, это значит – ты у них на крючке. Пока ты просто гражданин в их глазах, к тебе обращаются «мистер Роденбарр», ну а если они перешли на «Берни», надо держать ухо востро. Не думаю, чтобы Тодрас располагал какой-то информацией, но раз он назвал меня по имени, значит, я ступил на тонкий лед.

– Занимаюсь инвестициями, – сразу нашелся я, – взаимное финансирование, кредитование под залог недвижимости, доверительная собственность – вот основная сфера моей деятельности.

– Факт – знаю. Роденбарр. Роденбарр... До чего же знакомая фамилия!

– Понятия не имею, откуда вы ее знаете, разве что выросли в Бронксе.

– Как это вы смекнули?

«По выговору», – подумал я. Если ты говоришь, как Пенни Маршалл в «Лаверне и Шерли», ты родом из Бронкса.

– Где вы кончали среднюю школу? – уклончиво спросил я.

– А что?

– Какую школу?

– Джеймса Монро. А что?

– Тогда все ясно. Вы помните мисс Роденбарр? Может, она и заставляла вас читать Оскара Уайльда.

– Она что – учительница английского?

– Была. Она умерла... нет, не помню, сколько лет назад. Маленькая такая старушка с седыми волосами и прекрасной осанкой.

– Ваша родственница?

– Сестра отца. Тетя Пегги. Но для учеников она была Маргарет Роденбарр.

– Маргарет Роденбарр?

– Да, правильно.

Он открыл записную книжку, и сначала я подумал, что он собирается записать фамилию моей тетушки, но он пожал плечами и убрал книжку.

– Может быть, – сказал он. – Такое имя запоминается. Оно накрепко врезается в память. Может, я и не учился нее, а просто запомнил фамилию?

– Наверное, так оно и было.

– Я еще вспомню. – Тодрас придержал дверь, пропуская вперед Нисуондера. – Память – хитрая штука. Ты позволяешь ей бродить своими собственными тропами, и, рано или поздно, она находит то, что надо.