Текст книги "Взломщик в шкафу"

Глава 9

После шести или семи часов сна, четырех таблеток аспирина и трех чашек кофе туман стал постепенно рассеиваться, и в голове прояснилось. Я посмотрел на Джиллиан, сидевшую в шезлонге с чашкой кофе на колене.

– Извини, – сказал я уже в который раз.

– Ничего страшного, Берни.

– Свалился как снег на голову посреди ночи, скинул одежду и прямо к тебе в постель. А что тут смешного?

– Можно подумать, ты об изнасиловании рассказываешь. Пришлось слишком много выпить, только и всего. Да и переночевать где-то нужно было.

– Если бы у меня была голова на плечах, я бы пошел в отель.

– Тебе пришлось бы трудно: не во всякий отель бы пустили.

– Представляю, как жутко я выглядел, – сказал я, понурив голову.

– Да, ты был не в лучшей форме. А ботинок твой я, между прочим, отчистила.

– Бог ты мой, прости великодушно. И зачем только люди держат собак в городе?

– Чтобы защитить квартиры от взломщиков.

– Дьявольски разумно с их стороны. – Я допил кофе и машинально похлопал себя по нагрудному карману: там, бывало, лежала пачка сигарет. Я бросил курить несколько лет назад, но все еще тянусь к карману. Трудно избавиться от старой привычки. – Так где же ты спала ночью?

– В шезлонге.

– Поверь, я очень сожалею.

– Берни, оставь. – Джиллиан улыбнулась. Она выглядела удивительно свежо для человека, проведшего ночь в шезлонге. На ней были джинсы и бледно-голубой свитер – потрясающая девушка. На мне же был вчерашний костюм минус пиджак и галстук.

– Ты вчера говорил, что узнал что-то новое о Кристал.

– Да, узнал.

– Но вчера ты ничего не мог вспомнить.

– Неужели?

– Вчера ты был слишком измотан. А теперь вспомнил?

Я ответил не сразу. Откинулся, закрыл глаза и принялся напрягать свою память. В конце концов нужные факты всплыли.

– Мужчин было трое, – начал я. – В основном я все узнал от женщины по имени Фрэнки, подружки Кристал по гулянкам и попойкам. Когда я повстречал Фрэнки, она уже была под градусом, а потом еще больше закосела, но, думаю, она действительно знает, о чем говорит.

– Ну, и что она рассказала?

– По ее словам, Кристал любила повеселиться. Все, что ей нужно было в жизни, – это пара рюмок доброго вина, шутки, смех. Не считая расхожей мечты о настоящей любви, разумеется.

– Плюс дорогие побрякушки на миллион долларов.

– Фрэнки ничего не говорила о побрякушках. Наверное, Кристал не надевала дорогих украшений, когда ходила по барам. Из рассказа Фрэнки можно понять, что Кристал вовсе не стремилась к случайным связям. Она посещала бары, чтобы выпить вина, поболтать с приятелями. Случалось, она прихватывала домой и выпивку, и нового дружка в придачу, но, как правило, водила знакомство с тремя старыми приятелями.

– И один из них ее и прирезал?

Я пожал плечами.

– Разумное заключение. Так или иначе, в ее жизни было трое мужчин. – Я взял вчерашнюю «Дейли ньюс» и ткнул пальцем в уголовную хронику, которую мы с ней уже читали. Патологоанатом сообщал о фактах, которые мне были известны и так. – Кристал была близка с кем-то в тот вечер, когда ее убили, причем в ранние часы: навряд ли она напилась в баре и приволокла оттуда кого-то к себе домой.

– Не знаю, Берни. По словам Крейга, она шлялась куда больше, чем полагает Фрэнки.

– Но Крейг предубежден, ему ведь приходилось платить ей алименты.

– Верно. А ты узнал, кто они, эти трое?

Я кивнул.

– Вот тут-то и загвоздка. Пришлось расспрашивать Фрэнки очень осторожно: заподозри она излишнюю заинтересованность, сразу бы насторожилась. А позже я уже так накачался, что не годился на роль окружного прокурора. Впрочем, навряд ли я вытянул бы из Фрэнки еще какие-то сведения о любовниках Кристал. Двое из них, кажется, женаты.

– Почти все окружающие женаты.

– Да что ты? А я думал – все в разводе. Но те двое ее приятелей женаты.

Я подумал про себя, что к ним следует причислить и того, кто развлекался с ней в постели, когда я задыхался в стенном шкафу, – того; кто торопился к своей Как-ее-там-по-имени.

– Один из ее приятелей – юрист. Фрэнки называла его Судейская Ищейка, а иногда – Липучка. Кажется, его зовут Джон.

– Ты не знаешь наверняка?

– Хм... Фрэнки, рассказывая про него, пару раз изображала ведущего телепередачу: «А вот наконец и Джонни!» Думаю, это его имя.

– Стало быть, женатый юрист по имени Джон.

– Верно.

– Такие сведения сужают круг.

– Конечно. Женатого Приятеля Номер Два разыскать легче. Он художник, и его зовут Грабов.

– Это его фамилия?

– Думаю, да. Конечно, у него есть и имя, но богема из пижонства величает себя по фамилии. У Фрэнки весьма смутное представление о Грабове.

– Сдается мне, у нее обо всех весьма смутное представление.

– Возможно, но, по-моему, она Грабова в глаза не видела. Такое у меня сложилось впечатление. С Судейской Ищейкой она часто встречалась, потому что Кристал шаталась с ним по барам. Фрэнки говорит, было очень смешно, правда, я не понял: то ли они вместе над чем-то смеялись, то ли Фрэнки над ним. Но у меня такое ощущение, что о Грабове она знала лишь со слов Кристал, стало быть, не так уж и много.

– А третий кто?

– Ну, с этим проще. Может быть, потому, что он не женат (во всяком случае, я так считаю), значит, ему и прятаться нечего. Его-то Фрэнки знает. Он бармен по прозвищу Голова из «Паучьего зала». Я и там вчера побывал.

– Так ты его видел?

– Нет, мы затем и пошли туда, чтоб его увидеть, но вместо него работал Ллойд: они поменялись.

– А кто такой Ллойд?

– Бармен, который вчера стоял за стойкой в «Паучьем зале». Ну, доложу тебе, мастер своего дела. Вот фамилию Головы я не знаю, как, впрочем, и фамилию Фрэнки, и всех остальных. У всех гуляк из вчерашней компании нет фамилии. Но разыскать Голову будет нетрудно, если, конечно, он свою работу не бросил.

– Интересно, почему его вчера не было?

– Понятия не имею. Думаю, бармены часто меняются сменами. Возможно, не мог пропустить какую-нибудь передачу по телевизору. А может, и того проще: остался дома, чтобы смыть кровь Кристал с фирменной тенниски «Паучьего зала». Хотя вряд ли: крови-то было всего ничего.

– Откуда ты знаешь, Берни?

Хороший вопрос.

– Ее закололи в сердце, в этом случае крови бывает мало.

– О!...

– Так вот какими сведениями мы располагаем. – Я решил, что пора переменить тему разговора. – Судейская Ищейка, художник Грабов и бармен Голова. Пока надо сконцентрировать внимание на этих троих.

– Каким образом?

– Ну, для начала надо узнать, что они собой представляют.

– А потом?

«А потом я выясню, кто стянул драгоценности», – подумал я. Конечно, я не мог говорить на эту тему с Джиллиан. Она ничего не знала о моем дипломате из первоклассной замши, наполненном дважды украденными драгоценностями, как и о том, что Б. Г. Роденбарр находился в доме Кристал, когда ее убили.

– А потом, – ответил я Джиллиан, – мы выясним, у кого из них были основания убить Кристал, и связан ли кто-нибудь из них с Крейгом: ведь убийца навряд ли явился со скальпелем только потому, что в ближайшей скобяной лавке не оказалось метательного копья. Если вдруг обнаружится, что Крейг делал ему вставную челюсть... О Боже, какой же я дурак! Я и впрямь заявился к тебе вчера в худшем виде: ночная попойка, тяжелое похмелье. Хоть мой разум еще и несколько затуманен, но он имеется, поверь. Не великий, но он служил мне верой и правдой все эти годы.

– Так что ты предлагаешь?

– Просмотреть картотеку Крейга: не окажутся ли там Голова, Грабов и Судейская Ищейка. Ведь у Крейга имеется картотека его пациентов? Если Грабов к нему когда-либо обращался, ты его наверняка найдешь. Надеюсь, Фрэнки назвала имя правильно. Отыскать Голову будет потруднее: надо узнать его имя и фамилию, но это не займет много времени, и тогда ты сможешь узнать, связан ли он каким-либо образом с Крейгом. А вот где загвоздка, так это с юристом Джонни. Вряд ли пациенты оставляют у вас данные о своей профессии.

Джиллиан покачала головой.

– В карточке указывается место работы и даже фамилия работодателя, но когда у наших клиентов свое дело или свободная профессия, они эту графу не заполняют. Но я знаю, что делать.

– И что же?

– Я просмотрю картотеку и исключу всех Джонов, которые наверняка не юристы, а потом проверю оставшихся по «Желтым страницам». Разумеется, там перечислены не все юристы. Большинства нет, но все же стоит попробовать, как ты думаешь?

– Дальний прицел. Тяжелая, нудная работа.

– Я понимаю.

– Но порой тот, кто ищет иголку в стоге сена, ее находит. Если тебе не жалко времени...

– Мне все равно заняться нечем, а так будет хотя бы сознание, что я как-то пытаюсь помочь делу.

– Ты укрываешь беглеца, – напомнил я. – Это немало.

– Так ты считаешь себя беглецом? Только потому, что увидел возле своего дома полицейского? Но ведь это вовсе не означает, что он явился за тобой. Возможно, у него другой жилец на подозрении.

– Например, миссис Хеш. Он явился арестовать ее за курение в лифте.

– Но ведь он даже не один из тех, с кем мы виделись накануне, Берни. Почему ты решил, что он выслеживает тебя? Я поняла бы твои опасения, если бы... Не могу припомнить, как их звали.

– Тодрас и Нисуондер. Тодрас как из гранитной глыбы высечен, со зловещим оскалом, а Нисуондер похож на ласку – проныра и пролаза.

– Так вот, окажись они возле твоего дома, еще можно было бы чего-нибудь опасаться. Но я не думаю... Кто бы это мог быть?

Второй звонок в дверь сразу настроил ее на иной лад.

– Я появился ночью около часа, – быстро сказал я. – Ушел час тому назад. Тебе ничего не известно о том, что я взломщик. Я вообще не упоминал о роде своих занятий: не такие мы уж давние знакомые. Ты и с другими встречаешься, хоть и скрываешь это от меня.

– Берни, я...

– Слушай внимательно. Ничего страшного, если ищейки подождут минуту. Они внизу и не станут взламывать входную дверь. Ты девушка Крейга, – неплохая мысль подкинуть им эту идею, – но не отличаешься постоянством. Ни Крейг, ни я не знаем, что мы соперники. А теперь ответь по домофону. Я успею смыться, пока любой нью-йоркский «фараон» втащит свою задницу на третий этаж.

Джиллиан подошла к домофону.

– Алло! Кто там?

– Откройте – полиция.

Джиллиан обернулась ко мне. Я кивнул, и она нажала кнопку, открывающую входную дверь. Я приоткрыл дверь ее квартиры, оглядел холл.

– Это важно, – успел предупредить я Джиллиан. – Ты, сама того не зная, укрывала беглеца, но это не твоя вина. Откуда мне известно, что я беглец? Да, я солгал относительно своих занятий, но им-то какое дело? Я не хотел, чтобы ты узнала правду. Надеюсь, мы оба выкрутимся. Я с тобой позже свяжусь – позвоню домой или в приемную. Не позабудь проглядеть картотеку.

– Берни...

– Я спешу, – бросил я, быстро поцеловал Джиллиан и был таков.

* * *

Я успел подняться на этаж выше, пока полицейские взбирались на третий этаж. Подождал наверху, пока они вошли в квартиру. Наконец дверь за ними закрылась. Я выждал еще минуту: пусть расположатся поудобнее, потом спустился и приложил ухо к двери. Я слышал голоса, но слов не различал. Полицейских было двое – это я определил еще раньше, по шагам, а теперь явственно слышал два голоса. Поскольку я не мог понять, о чем речь, торчать под дверью не имело смысла, к тому же я опасался, что у ищеек сработает охотничий инстинкт, и они распахнут дверь. Спустившись, я достал из кармана галстук, но он оказался мятым, пришлось сунуть его обратно.

Солнце, казалось, светило ярче, чем обычно. Я прищурился, поморгал глазами и вдруг услышал:

– Берни, старый приятель, не ты ли это?

Привалившись толстым задом к крылу бело-голубой полицейской машины, стоял Рэй Киршман, самый лучший из продажных ищеек. На его широкой физиономии расплылась ленивая, нестерпимо самодовольная улыбка.

– Привет, Рэй, – отозвался я, – давненько не виделись!

– Сколько зим, сколько лет!... – Он распахнул дверцу салона и кивнул: – Залезай, покатаемся. Уж больно утро славное, в такое погожее утро неохота сидеть взаперти, в камере, к примеру. Залезай, Берни.

И я залез.

Глава 10

Каждый квартал в Нью-Йорке имеет пять гидрантов, установленных вдоль тротуара. Их разместили таким образом, чтобы полицейские машины не кружили понапрасну в поисках места для парковки. Рэй, отъехав от одного из них, сказал, что я разминулся с его приятелями.

– Парочка ребят в штатском, – пояснил он. – По мне так и в форме хорошо. А ты чуть лбом с ними не столкнулся. Ну, скажем, они в лифте поднимались, а ты по лестнице сбежал.

– Нет там никакого лифта.

– Да ну? Тогда тебе здорово повезло, Берни, что на них не наскочил. Да ты вчера с ними уже познакомился. А вот здесь они тебя прозевали. Теперь спустятся – глянь, и мой след тоже простыл. Вряд ли они пожалеют, что я убрался восвояси. Припожаловали сюда на собственной машине. А я за ними увязался, хоть и чувствовал, что им это не по нраву. Стоит нашему брату напялить на себя штатское, как он сразу надувается от спеси. Понимаешь, о чем говорю? Он вдруг воображает себя Человеком, а не просто полицейским. Закурить хочешь?

– Я давно бросил курить.

– Молодец! Сильный у тебя характер. Я бы тоже бросил, да духу не хватает. Что это ты им мозги пудрил насчет тетушки-учительницы в Бронксе?

– Ну, ты и сам понимаешь, как это бывает, Рэй.

– Понимаю, что правда, то правда.

– Я на девушку хотел произвести впечатление. Мы недавно познакомились, а один из этих полицейских припомнил мою фамилию. Вот я и не хотел, чтобы она знала про мое уголовное прошлое.

– Уголовное прошлое, говоришь?

– Ну да.

– Но это все уже позади, уголовное прошлое. Ты ведь теперь Стэнли Стрейтарроу.

– Верно.

– Хм...

Рэй закурил. Я опустил стекло, чтобы дым вышел, а нью-йоркский воздух вошел. Тщетные старания.

– А ты какое имеешь отношение к этому Шелдрейку?

– Он мой дантист.

– Я вот тоже завел себе дантиста. Говорят, надо два раза в год показываться, а мне все недосуг. Я не охотник по приемным околачиваться, с сестрами заигрывать.

– С гигиенистами.

– Один черт. А ты, я смотрю, отчаянным болельщиком заделался?

– Если могу попасть на встречу по боксу, хожу.

– Да, когда-то были бои что надо. Помнишь, по средам на арене Сейнт-Ник? А постоянные встречи в Саннисайд Гарденс в Куинсе? Ты-то хоть там бывал?

– Кажется, был два-три раза. Несколько лет назад, да?

– Много, много лет назад, – сказал Рэй. – Мне понравилось, как ты всучил Тодрасу и Нисуондеру корешок от билета. Так, мол, случайно при себе оказался. Ей-богу, понравилось.

– На мне был тот же самый пиджак.

– Ясное дело. Но окажись я на твоем месте и пожелай обеспечить себе алиби, я бы действовал иначе. Сказал бы, что корешок в другом пиджаке, притащил бы их к себе домой, долго-долго рылся бы в шкафу, а потом наконец нашел корешок. Так бы оно больше походило на правду. А то – туфта, ничего не скажешь.

– А я вовсе и не обеспечивал себе алиби, Рэй. Я действительно был на встрече по боксу в тот вечер.

– Так-так. А что, если ты завернул туда по пути домой и подобрал выброшенный кем-то корешок, вот было бы интересно? Это означало бы, что ты заранее обеспечил себе алиби, а все вокруг еще понятия не имели, зачем это алиби нужно. А вот если ты знал, что жену Шелдрейка пришили, когда она еще тепленькая была, то совсем хорошо. Какая удача для тебя, а?

– Прекрасно, – сказал я. – Выходит, иметь алиби еще хуже, чем его не иметь.

– Я тебя понимаю, Берни, черт побери! Поработаешь с мое в управлении, сам станешь подозрительным. Начисто теряешь способность принимать все за чистую монету. Вот ты просто прихватил с собой корешок, а со стороны кажется, что я уже шью тебе дело.

– А я думал: дело открыли и тут же закрыли. Вы же решили, что муж виноват.

– В убийстве? Да, похоже, они себе так все представляют. Человек убивает бывшую жену и оставляет скальпель торчать у нее в груди. Будто расписался в убийстве, да? Если бы я вел это дело, наверняка заподозрил бы неладное. Уж больно гладко все получается, и корешок от билета очень кстати пришелся. Но я не веду дело, и разве тягловый скот в синей форме способен разобраться с таким тонким делом, как убийство? В таких вещах только те, что ходят в костюмах-тройках, и разбираются. А я не сую нос не в свое дело: пусть убийствами занимаются эти парни в костюмах и при галстуках. Я знаю свое дело, Берни.

– И какое же это дело, Рэй?

– Вот это хороший вопрос!

Загорелся зеленый свет, и Рэй сделал правый поворот. Его толстые пальцы нежно поглаживали руль.

– Я тебе отвечу, – сказал он. – Видно, недаром я столько лет ношу полицейскую форму. А все потому, что не заношусь высоко. Моя беда в том, что я сразу вижу то, что лезет в глаза. Вижу корешок от билета, случайно оказавшийся у кого-то в кармане, и с ходу понимаю: запланированное алиби. Гляжу на парня, предъявившего корешок. Он всю свою жизнь ворует вещи из чужих домов. Делаю вывод: кража со взломом. Стало быть, мы имеем дело с вором, заранее получившим алиби. Наутро он появляется в кабинете дантиста, прикончившего свою жену, а на следующее утро выходит на цыпочках из спальни медицинской сестры этого самого дантиста. Не знаю, что тут намудрят хитроумные парни в штатском, но старина Рэй – он зрит в корень.

Впереди автофургон устроил пробку. Некоторые водители принялись сигналить, давая себе разрядку, но Рэй не торопился.

– Не понимаю, куда ты клонишь, – заметил я.

– Брось, Берни, какого черта ты придуриваешься? Мы с тобой с глазу на глаз беседуем в этой пробке, так что давай перейдем к сути дела. Я так понимаю: ты прикинул, что обчистить дамочку Шелдрейк – пара пустяков. Может, ты держал ушки на макушке, когда тебе зуб бурили, а может, получил наводку от сестрички, с которой завел шуры-муры... В любом случае ты решил наведаться в Греймерси: открою, мол, пару замков и посмотрю, что где плохо лежит. Может, ты поспел туда до появления дантиста, но тогда с чего ты взял, что понадобится алиби? Нет, послушай, как это мне представляется. Ты забрался в квартиру, а дамочку уже укокошили. Ты живехонько набил карманы побрякушками и тут же смылся. А по дороге заскочил на встречу по боксу и подобрал с пола корешок. Утречком первым делом отправился к дантисту в приемную – пронюхать, как обернулось дело, не грозит ли тебе беда.

– А с чего ты взял, что квартиру обокрали?

– У покойницы было больше драгоценностей, чем в витрине самого шикарного ювелирного магазина. Поработал классно: теперь там – хоть шаром покати. Не ушли же камушки на своих ножках!...

– Не исключено, что драгоценности лежат в банковском сейфе.

– Ни одна дамочка не запрячет все побрякушки в банковский сейф.

– Возможно, Шелдрейк их унес.

– Точно. Он перевернул дом вверх дном, унес все драгоценности, но по рассеянности забыл свой – как его там! – свой скальпель, воткнутый ей в сердце. Не думаю.

– А почему бы полицейским не поживиться?

– Это следователям-то? – Рэй цокнул языком. – Берни, ты меня удивляешь. Неужто следователи станут обирать покойников?

– Такое иногда случалось.

– Честно? Прямо жуть берет. Но в деле Шелдрейк это исключено. Когда взламывали дверь, позвали соседку с нижнего этажа. Кто бы стал красть у нее на глазах? Ты меня удивляешь.

– Кто же пойдет на кражу со взломом, если надо переступить через труп, чтобы завладеть побрякушками? Рэй, это ты меня удивляешь!

– Возможно, ты прав.

– Не возможно, а точно.

Рэй упрямо покачал головой:

– Нет, ты меня не уломаешь. Знаешь, какое у тебя нутро? Нутро вора, Берни. Я помню, как ты блефовал, когда мы с этой сволочью Лореном Крамером сцапали тебя в квартире на Восточных Шестидесятых. Там тоже был труп в спальне, а тебе хоть бы хны.

– Так я же не знал, что там был труп! Помнишь?

Рэй пожал плечами.

– Какая разница? У тебя нутро вора, что ни говори. Иначе – зачем тебе понадобилось алиби?

– А что, если я и впрямь ходил на встречу по боксу, Рэй? Тебе это в голову не приходило?

– Приходило, но ненадолго.

– Так, возможно, я получил свое алиби, сам того не желая, потому что действительно был на встрече...

– Ну как же, как же!...

– ...потому что я совсем другим занят. Не нужны мне эти дорогие побрякушки. Их все труднее и труднее сбыть. Ты знаешь, какие они подлые, эти скупщики краденого. Может, я коллекцию монет украл, а алиби обеспечил себе так, на всякий случай. Вы ведь всегда ко мне постучитесь, если у кого-нибудь коллекция монет вдруг уплывет.

– Не слышал, чтобы у кого-то вчера вечером украли коллекцию монет.

– Но ведь владельца коллекции, возможно, нет в городе, может статься, он еще не хватился.

– А ты, возможно, украл свинью-копилку у какого-нибудь карапуза, и полиция ничего не знает, потому что он весь в слезах и в соплях.

– Может быть.

– Может, дерьмо и не воняет, Берни, но, по-моему, камешки дамочки Шелдрейк у тебя.

– Нет их у меня.

– Ну что же, твое дело все отметать. Это не значит, что я должен верить.

– Но это правда.

– Конечно. Ты провел ночку с сестричкой дантиста, потому что тебе некуда деться. Я верю тебе, Берни. Потому-то я все еще по-прежнему в синей форме.

Я ничего не ответил и больше не вступал с ним в спор. Некоторое время мы ехали молча. Автофургон давно исчез из виду, и мы плыли в общем потоке, иногда сворачивая вправо или влево, по улицам Манхэттена. Денек выдался погожий, прямо августовский.

– Рэй?

– Да, Берни?

– Чего ты хочешь?

– Всегда чего-нибудь хочется. Есть такая книга «Ищи шанс для собственной персоны», довелось как-то прочесть большой отрывок в журнале. Так вот, эта книга учит: люби себя, пусть другие сами ищут место для своей задницы. Это ж надо, людям приходится по книжке учиться тому, что мы с молоком матери усвоили.

– Так чего ты хочешь, Рэй?

– Закуришь, Берни? Ах, черт, ты же говорил, что бросил! Не возражаешь, если я закурю?

– Стерплю как-нибудь.

Рэй закурил сигарету.

– Драгоценности, – сказал он. – Те драгоценности, что ты уволок из квартиры Шелдрейк.

– У меня их нет.

– Положим, есть. О'кей?

– О'кей.

– Так вот, я никогда не жадничал, Берни. С меня хватит и половины.