Электронная библиотека » Луи Буссенар » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 22:08


Автор книги: Луи Буссенар


Жанр: Приключения: прочее, Приключения


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Луи Буссенар
За десятью миллионами к рыжему опоссуму

Глава 1

После тридцати пяти дней плавания 10 января 1876 года мы приблизились к берегу настолько, что уже виднелся мыс Отуэй. Нам оставалось лишь пересечь на следующий день залив Порт-Филипп, высадиться в Сэндридже и сесть в поезд, который буквально за несколько минут доставит к цели нашего путешествия – Мельбурну.

Было одиннадцать часов вечера. Мы нетерпеливо шагали по полуюту, пытаясь хоть что-нибудь увидеть сквозь медленно опускавшуюся завесу мглы. На небосводе мерцало созвездие Южного Креста, ветер доносил с берега густой запах водорослей.

Наш пароход "Твид" стоял под парами, ожидая рассвета, чтобы сняться с якоря. Мы так жаждали высадиться на берег, что не сомкнули глаз всю ночь. Время тянулось мучительно.

– Друзья мои, – обратился к нам судовой врач доктор Стивенсон, – я знаю, как вам не терпится добраться до берега. Завтра вы попадете в страну чудес, и я не хочу предвосхищать тот восторг, который вы испытаете вскоре, поэтому не стану описывать то, что сможете увидеть сами. Но если позволите рассказать вам о своих первых шагах в этой удивительной стране двадцать лет тому назад, мне будет приятно рассеять, если удастся, законное нетерпение, которым вы охвачены. В нашем распоряжении четыре часа до снятия с якоря. Прошу вас терпеливо и благожелательно выслушать мой рассказ… Патрик, – обратился он к юнге, – дитя мое, сходи к стюарду и попроси, чтобы нам подали пунш и сигары. Господа, я начинаю.

Вам, вероятно, известен печальный исход предпринятой в 1853 году попытки Британской Королевской академии основать университет в Мельбурне, но вы, конечно, не знаете всех подробностей. Судно, на котором находились посланные в Мельбурн профессора, было разбито жестокой бурей и выброшено на коралловый риф. Это произошло в период равноденствия, когда грандиозные приливы наступают на берег волнами необычайной высоты. Судно, севшее на риф, стойко держалось, но когда начался отлив, мы увидели, что подводная часть его была рассечена от форштевня до ахтерштевня, и потому не было никакого смысла снимать его с рифа. Поскольку судно находилось менее чем в трехстах метрах от берега, а шлюпка каким-то чудом удержалась на шлюпбалке, удалось спасти часть груза.

В то время после окончания школы я работал препаратором на кафедре анатомии и попал в состав экспедиции потому, что мой дядя сэр Джеймс Стивенсон должен был стать деканом будущего факультета анатомии и читать лекции по этому предмету.

Я активно участвовал в спасении многочисленных ящиков с физическими приборами, химикалиями, различной аппаратурой и анатомическими экспонатами, необходимыми для практических занятий студентов.

Нам удалось перевезти на землю научные ценности, сложить их в палатке, сооруженной из паруса, после чего мы принялись за поиски чего-либо съедобного, так как наши запасы провизии были испорчены морской водой.

Вокруг стоянки вскоре начали собираться любопытные аборигены, для которых крушение судна – большая удача.

Видя наше бедственное положение, они с помощью жестов дали понять, что готовы снабдить нас продуктами, но, конечно, в порядке обмена. Мы неосторожно согласились.

Первая порция провианта состояла из рыбы, тут же выловленной сетями, искусно сплетенными из волокон формиума [1]1
  Формиум – весьма ценный новозеландский лен, цветы, стебли и листья которого используются в различных целях. (Здесь и далее прим. перев.)


[Закрыть]
. Однако последствия этого дара были для нас малоприятными. Поскольку мы не имели ни бус, ни других стекляшек, которые так привлекательны для всех туземцев земного шара, пришлось подчиниться прямо-таки ростовщическим условиям этих злодеев. Скудный обед был оплачен несколькими медными кранами, снятыми с физических приборов, двумя метрами каучуковой трубки, мензурками, морской подзорной трубой и большей частью пуговиц, которые мы спороли со своей формы.

Ночью вокруг стоянки вспыхнуло бесчисленное множество костров и неумолчно звучали дикие крики. На следующий день число аборигенов удвоилось, и продолжали прибывать все новые и новые. Через сорок восемь часов после крушения их было уже более ста пятидесяти человек. Аборигены были вооружены копьями, каменными топорами и ножами, а также бумерангами, действие которых мы узнали позднее.

Нас же было тридцать два человека, хоть и хорошо вооруженных, но не имевших самого необходимого для жизни. Кроме того, договориться с аборигенами было очень трудно, поскольку наши жесты порой ими истолковывались превратно. С нас драли три шкуры, и дело могло обернуться куда как плохо, если бы провидение не послало нам европейца, которого мы с удивлением увидели в окружении столь странных друзей.

Он был обнажен, как и все аборигены, и загорел настолько, что почти невозможно было определить цвет его кожи, к тому же покрытой пестрой татуировкой. Его выделяла огромная огненно-рыжая борода, которая, видимо, придавала ему большой вес в этом окружении.

Это был бывший каторжник [2]2
  До середины xix века Великобритания использовала Австралию как место ссылки


[Закрыть]
, бежавший восемь лет назад из заключения; ближайшее племя приняло его и, потрясенное силой, ловкостью и смелостью этого человека, избрало помощником вождя, о чем свидетельствовали перо сокола, прикрепленное к его левому уху волокнами тростника, и браслет из змеиных зубов – символ власти, – который он носил на левой руке.

Радость этого человека была безгранична. Поначалу он выражал ее в основном жестами, так как почти забыл родную речь, усвоив странный язык племени, которое приняло его в число своих членов. Он оказался шотландцем из графства Думбартон по имени Джо МакНайт и взялся довести нас до Мельбурна, на что требовалось более пятнадцати дней. "Но, – сказал он на почти разборчивом английском языке, – прошу вас, джентльмены, подчиняться всем требованиям аборигенов, в противном случае они вас бросят и вы умрете с голоду, или же они подавят вас своей численностью, и ни оружие, ни храбрость не спасут вас".

Совет был разумный, и забота о собственной безопасности заставила нас принять его.

На следующий день мы получили новый запас пищи, но поскольку мелочи у нас иссякли, пришлось идти на мучительную жертву – разборку приборов и распаковку остальных предметов, вынутых из ящиков, чтобы иметь возможно больший обменный фонд.

Затем мы провели переговоры при посредничестве Джо, который играл роль переводчика.

В итоге был составлен следующий протокол, условия которого были приняты без возражений: "Местные жители провожают нас до Балларата, откуда мы можем без труда добраться до Мельбурна, Они обеспечивают необходимый нам провиант и несут багаж на условии, что мы отдадим аборигенам аппаратуру и оборудование будущей лаборатории".

После того как стороны пришли к соглашению, оставалось поклясться в соблюдении протокола. Эта церемония, всегда устрашающая для аборигенов, потому что, дав слово, они никогда его не нарушают, – не представляла серьезного значения для нас. Я едва подавил желание расхохотаться при виде того, как после этой церемонии мой дядя сэр Стивенсон сидит на голой земле на скрещенных ногах, положив руки на бедра представителя племени, вероятно, знахаря, сидящего в таком же положении. Один – одетый с иголочки, гладко выбритый, несмотря на все бедствия, другой – со шкурой опоссума на плечах и странными украшениями в ушах и в носу, напоминающий лесную сову.

После того как сакраментальные формулировки были произнесены той и другой стороной, союз был скреплен несколькими бутылками рома, и мы поспешили приступить к выполнению пункта, который касался нас, Нелегкая это была задача – отобрать предметы, которые должны были стать товаром. Но меркантильность не является исключительным достоянием цивилизации. Поэтому мы не удивились, когда под эвкалиптами и камедными деревьями раскинулся настоящий базар.

Самым ходким товаром были, помимо предметов из меди и железа, химикалии в виде порошка или кристаллов: желтые, синие, красные, зеленые и т.д. – в том числе и токсичные. Аборигены раскрасились этими веществами, смешав их со своими снадобьями, и проявили чудеса изобретательности, чтобы приспособить на себе украшения из металлических изделий.

Несмотря на весь трагизм ситуации, мой дядя не смог удержаться от улыбки.

На следующий день мы тронулись в путь, и, благодаря строгому соблюдению договора, все шло прекрасно. Ни одного инцидента на протяжении восьми дней. Но, увы! Согласие, благодаря которому мы спокойно двигались к цели, было внезапно нарушено, и, к чести аборигенов, виноват в этом был один из наших – матрос по имени Бен Френч, никудышный как человек, но обладавший торсом Геркулеса, профессиональный боксер, напористый как носорог. Так вот, он в течение нескольких дней с вожделением поглядывал на одну молодую красивую аборигенку.

Платонические отношения его не устраивали, и он совершил несколько покушений на честь этой особы, хотя я утверждаю, что она не нарушила супружеской верности. Но ее здоровяк муж, весьма чувствительный в этом вопросе, как все его соплеменники, разозлился донельзя. Состоялось объяснение, и, несмотря на примирительные слова Джо, ссора закончилась тем, что Бен нанес мужу удар кулаком, равный по силе действию ядра 24-го калибра, и бедняга упал как дерево, подрубленное топором.

Внезапно поднялся дикий вой, который спугнул всех птиц с деревьев. Это был боевой клич!..

Мгновенно Бен, виновник конфликта, упал, сраженный ударом в грудь каменного топора. Тут же полетели еще пять или шесть топоров, которые вонзились в него.

Совершив этот акт возмездия, туземные поборники справедливости, не тронув никого из нас, разлетелись, как стая воробьев. Крики, призывы, просьбы все было бесполезно. Нас оставили безо всякого провианта в пустынной местности.

К счастью, остался Джо. Он выкрасил свое тело и лицо в желтый цвет – знак мира, необходимый каждому посланцу, некий флаг парламентера аборигенов Австралии, и отправился на поиски бежавших, пообещав нам использовать все свое влияние, чтобы вернуть их.

Прошло два дня… Два дня жажды, голода и волнений под палящими лучами солнца. Мы уже совсем отчаялись, как вдруг услышали знакомый возглас. Это был наш посланец, вернувшийся в сопровождении одного из бежавших, разрисованного белой краской, – цветом войны. Все туловище и конечности аборигена были покрыты рисунком, смутно напоминавшим жуткие очертания скелета.

Представитель аборигенов с гордым видом оперся на древко копья с каменным наконечником и прежде всего потребовал безоговорочной сдачи нами всего оружия и багажа. Нам ничего не оставалось, как повиноваться. Вскоре подошли и все остальные, успокоенные нашей капитуляцией. Кара завершилась. Вновь в изобилии появились съедобные коренья, и раскраска, означавшая войну, была стерта в знак примирения.

– Мне остается добавить, господа, – продолжал доктор Стивенсон, – нечто совершенно невероятное. Три огромных ящика, содержавших анатомические экспонаты – части тела человека, – были раскрыты аборигенами в одно мгновение, и содержимое предстало пораженным взорам мародеров, которые не ожидали увидеть ничего подобного. Они решили, что это запас, который мы держали для себя, и что, будучи, как и они, любителями человеческого мяса, от жадности спрятали это сокровище.

Вам известно, что анатомические экспонаты особым образом обрабатываются, о чем сейчас нет нужды говорить подробно. Напомню только, что в вены и артерии впрыскивается специальный состав, который делает части тела твердыми и сохраняет их первоначальный вид и размеры. Состав, впрыскиваемый в вены, – синего цвета, в артерии – красного. Сохраняются также с помощью подкрашивания все оттенки тела, что создает полную иллюзию живой плоти.

То, что произошло затем, было не просто грабежом, а оргией каннибалов. Аборигены, как безумные, раздирали высушенные части тела, похожие на изделия из папье-маше. Стремясь поскорее удовлетворить свой аппетит, они разожгли с полдесятка костров, где жарились наколотые на вертела куски. Аборигены поглядывали на них с нетерпением. Под воздействием жара необычное жаркое немного помягчало, и стекавшие с него капли падали в большие перламутровые раковины, которые предусмотрительные повара подставили вместо поддонов.

Можете вообразить, что это был за соус!

К нашему ужасу, аборигены извлекли из могилы труп несчастного Бена, которого мы похоронили у подножия мирты, разрубили на куски своими каменными топорами и тоже зажарили.

В нашем багаже находилось с полдюжины мозгов и довольно много больших банок с зародышами, хранившимися в спирте крепостью 75ш. Аборигены раскупорили сосуды, я бы сказал, с религиозным благоговением, и выпили спирт с необыкновенной жадностью. Эта адская жидкость, которая должна была обжечь внутренности, лишь одурманила их. Пьяные и объевшиеся, счастливые аборигены орали во всю глотку и блаженно похлопывали себя по животам.

В конце концов они заснули мертвецким сном [3]3
  Вышеописанная сцена каннибализма всецело на совести автора романа, поскольку авторитетные британские источники никак не подтверждали массового людоедства среди аборигенов


[Закрыть]
.

На следующий день радостное щебетанье попугаев ара и разноцветных маленьких попугайчиков разбудило аборигенов. Они потянулись, поднялись, свежие и бодрые, и принялись скакать я прыгать, как молодые кенгуру. Если бы не мрачный вид костей, никто не заподозрил бы, какой пир был здесь устроен накануне. Удивительный все же орган – желудок коренного австралийца.

Верные своему обязательству, аборигены довели нас до Балларата. куда мы прибыли буквально нищими.

Напоследок эти дети природы горячо пожелали нам всяческого благополучия. Три дня спустя мы были в Мельбурне.

Глава II

Затем доктор с увлечением рассказал нам о золотой лихорадке, охватившей Мельбурн двадцать лет назад, о том, как, баснословно разбогатев за короткий срок, золотоискатели, которым повезло найти слитки, за один вечер просаживали в казино целые состояния.

Его рассказ прервал свисток. Утреннее солнце поднималось на горизонте, и его золотисто-кровавый диск отбрасывал лучи, разгонявшие дымку, нависшую над рейдом. Машина нашего судна работала под сильным давлением, и пар вырывался из предохранительных клапанов. Якоря медленно поползли вверх, пароход несколько раз качнуло, и он величественно двинулся к берегу. Лоцман, поднявшийся на борт накануне вечером, вел его по фарватеру между коралловыми рифами. Еще несколько минут, и мы ступим на землю.

– А теперь, господа и дорогие друзья. – закончил доктор Стивенсон, благодарю за внимание. Страна, которую вы увидите, очень изменилась за двадцать лет, и вы сможете сравнить свои впечатления с тем, о чем я вам рассказал.

Позвольте проститься с вами. Через несколько минут я должен буду доложить представителям карантинной службы, что на борту нет больных: к нам приближается лодка с членами медицинской комиссии, судя по желтому флагу, который держит матрос.

Приглашаю всех завтра к себе на Коллин-стрит, "Скотс-отель". Я угощу вас жареной бараньей ножкой и ростбифом – отведаете свежайшего колониального мяса, по которому соскучились ваши желудки и которое, не сомневаюсь, вы оцените.

Глава III

Я отправился на борту «Твида» в Австралию не в качестве эмигранта, моряка или репортера, который не останавливается ни перед какими жертвами, чтобы поразить читателя сообщениями о событиях и фактах во всех концах планеты.

Не будучи ученым, я обладаю достаточными познаниями, чтобы живо интересоваться всем происходящим в природе. Я люблю эксперименты, и мое единственное желание – увидеть, чтобы узнать. Хотя я путешествую ради удовольствия, мои странствия никогда не бывают бесплодными. Я побывал в четырех частях света как натуралист-любитель и особенно как охотник, и мне уже приелись пампасы, джунгли и саванны. Австралия же, страна почти неизвестная в Старом Свете, притягивала меня. Поэтому-то я и сел на пароход в Глазго, желая увидеть собственными глазами чудеса, описанные английскими авторами. Плавание протекало исключительно благополучно. Никаких волнений в негостеприимных морях, которые повергали в ужас первых мореплавателей: всего лишь пустяковая непогода в тропиках, но ее наш пароход выдержал играючи.

Наконец я ступил на австралийскую землю. Не могу сказать ничего нового о Мельбурне; его описаний – истинных или с долей вымысла – великое множество. После безумия молодости Мельбурн с годами посерьезнел. Это уже "состоявшийся" город. Все было прекрасно, но я проплыл на пароходе 6 тысяч лье не для того, чтобы смотреть, как европейцы, особенно англичане и немцы, топают по асфальту, наводняют бары и позволяют себе невинные шалости. Я жаждал экзотики, а вовсе не пребывания в городе, скроенном по образцу своих европейских собратьев. если не считать ужасного китайского квартала.

Однако случай, эта Полярная звезда скучающего человека, осчастливил меня: я встретил трех джентльменов, которых знавал в Мадрасе, и встреча с ними сулила мне новые удовольствия.

Ярые спортсмены майор Харви, морской лейтенант МакКроули и лейтенант Робартс были всегда готовы оседлать чистокровного коня и гонять без удержу по самым фантастическим местам, есть что придется и спать под открытым небом.

Однажды вечером, когда мы ужинали в каком-то казино, зашел разговор об охоте на гигантских кенгуру. Тут же решив отправиться в экспедицию, мы быстро обо всем договорились, ибо, как истые путешественники, не терпели канители. Отъезд был назначен на следующий день – 22 января.

Я зашел попрощаться с доктором Стивенсоном, откровенно сказав ему, что здесь я задыхаюсь и потому предпочитаю экзотику пустынь, вольную жизнь и свежий воздух.

– Куда же вы намереваетесь отправиться? – осведомился он.

– На север, – ответил я. – Уезжаю завтра с восходом солнца в компании трех славных друзей, все верхом. Беру своих собак. Отправляемся за 120 лье отсюда к сэру Риду, охотнику на кенгуру. Как видите, предстоит отличная прогулка!

– По Австралии не прогуливаются, – нахмурился он. – По ней блуждают и часто умирают от голода среди благоухающих рощ, столь же опасных, как полярные льды или песчаные пустыни. Хочу дать вам несколько советов, которые вы оцените позднее. Повторяю, остерегайтесь обширных пустынь, которые будете пересекать, – они опаснее африканских, ибо здесь склонны пренебрегать предосторожностями, которые принимаются в других местах. Не бойтесь нагрузиться провиантом, особенно водой. Иногда можно проехать 100 лье и не найти ни капли влаги. И еще: благополучие путешественника часто зависит от ног его коня. Ну, ладно. Счастливого пути! – И он пожал мне руку.

На следующий день, только мы погрузили в специальные вагоны лошадей и собак, собираясь добраться по железной дороге от Мельбурна до Эчуки, как ко мне подошел какой-то человек и передал маленький упакованный ящичек, на котором было написано: "Г-ну Б. от его старого друга доктора Стивенсона (не открывать ранее чем через месяц после начала путешествия или в случае большой опасности)".

Адмирал предоставил моим друзьям отпуск. Вскоре мы прибыли в Эчуку, откуда в отличном настроении отправились к сэру Томасу Риду, владения которого находились в десяти днях пути в сторону от железной дороги.

Свора, заботу о которой я поручил Сирилю, моей правой руке, состояла из десяти превосходных вандейских собак. Багаж тащил мул. Каждый из нас запасся компасом – в Австралии это абсолютно необходимо.

В качестве проводника мы взяли старого аборигена Тома, питающего собачью преданность к майору, который некогда спас ему жизнь.

Скотоводческое хозяйство с обширными пастбищами, именуемое в Австралии «стоянка», принадлежавшее скваттеру [4]4
  Скваттер – богатый скотовод.


[Закрыть]
сэру Риду, носило название «Три фонтана». Вокруг дома постоянно царили шум и оживление. В первом дворе стояли шесть огромных повозок, крытых брезентом, почти все длиной 6 метров , на четырех колесах, с одним дышлом, в которое впрягаются 10 лошадей.

О нашем приезде сообщили хозяину, и он вышел нам навстречу. Это был на редкость симпатичный старик лет шестидесяти, с волосами белыми как снег, голубыми глазами и добрым, грустным лицом. Вместе с ним подошли два молодых человека, старший – лет двадцати пяти, другой на несколько лет моложе.

Увидев майора Харви, своего друга детства, сэр Рид расцвел в улыбке, и друзья обнялись.

– Генри!.. Том!.. Какая честь, дорогой друг!

Харви представил скваттеру МакКроули, Робартса и меня.

Два молодых человека оказались племянниками сэра Рида. Старшего, офицера британского военного флота, звали Эдвард, младшего, корнета конной гвардии, – Ричард.

Приведя себя в порядок, мы спустились на веранду, чтобы воздать должное обильному завтраку. Некоторое время спустя к нам присоединился майор, у которого был озабоченный вид.

– Майор, вы что-то невеселы, – сказал я, – Что случилось? Кенгуру сбежали на север?

– Вы недалеки от истины. Я рассчитывал, что наше путешествие продлится несколько дней, а придется странствовать несколько месяцев. Какое счастье, что мы приехали сегодня! Священный долг повелевает нам отправиться намного дальше… Нас ждут величайшие трудности и опасности… Но какое это имеет значение, если мы добьемся успеха!

– Мне нет надобности знать цель, побуждающую вас изменить планы. Она священна и для меня. Я отправляюсь с вами, раз счастливый случай, который привел нас сюда, требует изменения маршрута.

– Рад, что вы будете с нами. Время не терпит, все приготовления закончены, маршрут намечен, хотя возможны уточнения. Нам предстоит пересечь почти две тысячи километров Австралийского материка.

– В добрый час!

– Что касается цели такого путешествия, совершенного до сих пор очень немногими европейцами, то ее определило письмо, которое мне разрешено вам зачитать и которое позволит вам понять все лучше, чем длинные объяснения. Письмо было доставлено из Австралии в Англию. Его привезли восемь дней назад два племянника сэра Рида, приехавшие сюда со своей сестрой, чтобы заняться поисками отца, который исчез двадцать лет тому назад.

Вот что в нем говорится:

"Дорогие мои дети!

После, долгих лет разлуки со всем, что было мне дорого, я теперь на грани смерти, вызванной таинственной и страшной причиной.

Хотя я не имел счастья наблюдать, как вы росли, по крайней мере. время от времени через посредство одного друга, умеющего хранить тайну, я мог обеспечить самые необходимые расходы семьи и помочь вашей достойной матери вырастить вас и дать вам образование.

Эдвард, Ричард. Мэри! Восстановите доброе имя вашего отца, пострадавшего от судебной ошибки.

Могучие враги, которых я прощаю, поклялись погубить меня. Дважды чудом я спасся от них. В конце концов, тяжело раненный, я был подобран племенем аборигенов, которые бежали, подобно мне, от страшных белых людей. Они приняли меня по-братски…

Судьба, столь жестокая ко мне до тех пор, стала более милостивой. Вождь племени нга-ко-тко, которое меня приняло, бывший беглый каторжник. Его зовут Тта-Оийа, что означает Рыжий Опоссум. Прозвище это дано ему из-за длинной рыжей бороды, которая потрясла аборигенов. Его настоящее имя Джо МакНайт.

Вскоре между нами установилась крепкая дружба. Он стал моим благодетелем и помог мне установить хорошие отношения с людьми своего племени. Ведя кочевую жизнь с аборигенами, я открыл неслыханно богатые золотоносные участки. С помощью моих новых друзей, которых симпатия ко мне превратила в старателей, я сумел собрать большое количество золота, оцениваемое приблизительно в десять миллионов.

Это сокровище спрятано в четырех местах, точно известных только Джо и его сыновьям. Доблестный тид-на, что означает "голова", то есть "вождь", женился на аборигенке, родившей ему трех мальчиков, которых я воспитал как мог и чьи познания просто удивительны.

Итак, приезжайте в Австралию, мои дорогие дети. Но прежде заинтересуйте в вашем походе нескольких надежных и преданных людей. Посоветуйтесь с моим дорогим братом, превосходным человеком. Он вас любит и, уверен, поможет вам.

Племя нга-ко-тко, давно ведущее оседлый образ жизни, можно найти в районе площадью 100-150 лье, который пока, слава богу, еще не захвачен английскими властями. Эта территория находится под 135-137-м градусами восточной долготы и 19-21-м градусами южной широты.

Достигнув этих мест и увидя леса камедных деревьев, вы должны как можно чаще вырезать острием ножа на белой коре этих деревьев голову змеи. Поскольку аборигены вас ждут, голова змеи даст им знать о вашем появлении. Змея – это коббонг, то есть эмблема или нечто вроде тотема племени нга-ко-тко.

Увидев этот герб, мои добрые друзья будут вас искать. Благодаря этим знакам, моему письму, в конце которого изображен коббонг, а также знанию некоторых подробностей из вашего детства, в которые я их посвятил, Джо, равно как и его сыновья, поймут, что вы – мои дети…

Вам зададут вопросы, на которые только вы сможете ответить. После этого вам передадут мое состояние.

Прощайте".

– Какая удивительная история! – вскричал я после того, как письмо было прочитано. – Доктор Стивенсон был прав, когда сказал, что я не могу знать, сколько времени продлится наша "прогулка". Значит, мы выезжаем завтра?

– Завтра с восходом солнца наш караван тронется в путь. Я посылаю курьера в Мельбурн для передачи письма с просьбой о продлении отпуска нам троим. Как вы, Робартс? Вы, МакКроули?

– Конечно, дорогой майор, – ответили одновременно оба офицера.

– Каков наш маршрут?

– Пока не знаю, но сэр Рид скажет нам сейчас. Вон он на лужайке со своей племянницей мисс Мэри. Я попросил его подойти, и скоро он будет здесь.


Страницы книги >> 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации