Книга: Русское варенье - Людмила Улицкая

Коротко, спектакль соответствует её амплуа описанному в письме. Я бы назвал её произведение "Еврейское варенье". Замечательно видеть собственные недостатки, но не ложь. В общем, первая половина спектакля занята, непутёвыми русскими у которых уходит кофе, бьются графины, ломается санузел, не находится траурного костюма на похороны и т.д. Не выдержав этой галиматьи сбежал после первой части и как увидел был не одинок. Заинтересовавшись личностью этой смердящей русофобией писаки узнал, что она позволяет называть себя русской еврейкой. Можно ли быть одновременно французом и эскимосом? Возможно, по гражданству страны, но будучи российской гражданкой правильнее себя называть российской еврейкой. Правила жизни Людмилы Улицкой https://esquire.ru/wil/lyudmila-ulickaya

Спектакль: Русское варенье Авторы: Людмила Улицкая Режиссёр: Иосиф Райхельгауз

Перед нами драматическое произведение, автор которого, Улицкая, щедро наделила своих персонажей разнообразными чертами, но сохранив для всей семьи одну особенность – суетливость, шумность. Конечно, на страницах этого произведения мы в основном сталкиваемся с разговорной речью, отражающей современные московские, по большей части молодежные, тенденции. Эта пьеса – Чехов на новый лад, попытка взглянуть на его персонажей в начале двухтысячных. Новые персонажи, как оказалось, ничуть не изменились, а изменились лишь реалии жизни. Через них Улицкая довольно остроумно шутит, иногда искрометно, иногда, увы, горько.

Историческая канва этой пьесы, вероятно, будет плохо ясна читателям лет через сто-двести. Так, например, понадобятся множества комментариев по поводу вопросов описанного быта (используемые деньги и кто такая Молоховец), которые в большинстве занимает персонажей. Понадобятся объяснения, что же это за «красная линия». А так же, быть может, будут непонятны некоторые слова (например, слова, используемые как междометия, типа «гвоздец»).

Самое смешное, что «Русское варенье» мне было неинтереснее всего читать, но при этом его очень сильно можно поставить, можно правильно чеховщину разыграть. Читать его скучно на самом деле, такая тягомотина включается ближе к середине, хоть плачь, потому что ну ты же знаешь, чем всё это закончится (хотя пуант в конце крутой, вот именно крутой); ты все ключи вставляешь во все замки, но так и остаешься, где был: ничего не открывается. Совсем другое дело будет на сцене, там ты с пропитанными текстом людьми взаимодействуешь, а не с буквами. Что-то щелкает, и ключ наконец до конца входит в паз, и что-то там внутри начинает поворачиваться.

«Семеро святых из деревни Брюхо» мне понравилась, но без предисловия и послесловия: первое — ни к чему, второе — портит настроение от пьесы. Но ей легче жить на бумаге, в ней есть конфликт. Ставь я её на сцене, я бы густо заливала всё трагедией, потому что для меня здесь это ключевая эмоция, как и почти во всём, что связано с юродивыми, советской властью и деревней.

«Мой внук Вениамин» — очень смешная пьеска. Её легко читать, её легко было бы смотреть. Она удобна в своем положении перевертыша: можно думать о серьезном, мотаясь в классических лабиринтах qui pro quo, а можно отдаться жизненной абсурдности и искреннему веселью. Типажи прекрасны, хотела бы я увидеть их на хорошей сцене.

Так что — да, но всё это нужно смотреть.