Книга: Книга Евы - Мариан Фредрикссон

Фредрикссон решила переписать миф о рае с другого конца; то есть вообще без конца - не в смысле отсутствия окончания, а путем усекновения важности фаллоса. Ибо в начале было слово и слово было... у Евы.

«Именно благодаря словам мир становится содержательным», – подумала она. До существования слов была лишь просто зелень, а сейчас были и цвет, и виды, и различия, переживания, качество, порядок, возможности. Слова дают и уверенность – об этом она думала много раз. Вместо того чтобы задохнуться от страха при виде молнии, она могла теперь сказать: это гроза, она пройдет, как и прошлым летом. Она могла теперь даже предвидеть: в такую жару должна начаться гроза. Надо найти защиту.

Разумное созидающее начало от мужчины и бога перешло к женщине. Она первая учится понимать мир, использовать свои знания, взаимодействовать с природой и другими людьми. Людей, кстати, много в книге. Адам и Ева - первые "прозревшие" из божьего народа-избранника, но не вообще. Более того - Ева лишь наполовину дитя Света, ее мать - царица другого народа. Царица, которая хотела принести свет слова, культуры дикому племени детей Света. Но благо ли - слова?

«Я думаю словами, пытаюсь понимать словами. Может, поэтому и не понимаю? Может, это слова делят все на куски, дробят и создают различия?

Может, я вижу только различия? Может они здесь сами знают свою взаимосвязь? А есть ли она у них, есть ли цельность? Там, где я вижу лишь куски?»

Тут я уже немного начала путаться в мифологии и целях автора... Переписывая на новый лад не самое логичное сказание, надо быть вдвойне осторожным. Рай, где живет племя Евы и Адама, это местность, окутанная Светом. Он очищает в некотором смысле. Ослабляет сознание, память, не дает овладеть словом (Белое Безмозглое из "Между двух стульев" напоминает))). Живущие в незнании не ведают зла, добра, смерти. Едят, спят и трахаются. В грязи и боли. При отсутствии слов и морали у них все-таки есть вертикаль власти и религиозный страх. И то и другое транслируется через мужчин, через фаллос. При всём при этом они божьи дети, райские жители, за ними следят бог и его ангелы. Даже когда верхушка власти обретает имя Сатаны. По ходу выясняется, что Адам и Ева - его дети. И вот они сбегают "за периметр"... Честно говоря, к концу книги я была готова к появлению инопланетян и объяснению происходящего, как экспериментального облучения в целях исследования жизни на отсталой планете Земля.

Но Фредрикссон и без инопланетян всё запутала.

«Как удивительно, – подумала она, когда начала возвращаться к реальности. – Я интуитивно знала, что любовь чувствует себя дома в Белом Свете. Быть может, они удерживают Свет и его силу всей своей любовью?»

Кто?.. Племя Сатаны? Те, которые знают не влечение, но течку, и бросают мёртвых в топь? Книжечка тоненькая и без запутанных ходов, но прыжки в понимании Евой "божьих тварей" и природы Света не поддаются осмыслению. После интуитивного дома любви она вдруг восклицает:

У матери были слова и любовь – дары, которыми можно пользоваться, лишь когда хочешь жить во времени.

То есть любовь невозможна в царстве Белого Света, где все живут только сейчас, вне времени?

В книге достаточно противоречивых высказываний и, мне кажется, это потому что у автора и ее героини Евы одна и та же проблема. Они почему-то резко противопоставляют анализ и синтез в процессах мышления. Вот и получается разумное женское начало не таким уж разумным. И не особо спасает положение то, что Адам показан еще бОльшим дураком, не то подкаблучником, не то подбожником.

Его союз – не с землей и не с видимым, очевидным, а с небом и силой, которые он называет Богом. Она никогда не понимала этого и никогда особенно не интересовалась. Не было времени, сказала она самой себе. Были дети, еда, проблемы, одежда…

Вот в проблемы с одеждой, если честно, верится больше, чем в связь с землей. Потому что больше всего в книге меня порадовали две фразы:

«Здесь много змей, – подумала она. – Конечно, той, что выбралась из банки, вполне хватило, чтобы они расплодились тут»

(и все самцы! (с))

маис надо было высаживать наполовину под воду

Четыре раза было упомянуто слово "маис", вряд ли ошибка переводчика или редактора. Хотя всё может быть.

Ой, нет, третья фраза еще есть:

Огня коты боятся, как смерти

В истории, где рассказывают об отсутствии смерти, если не знаешь времени и слов, опасливые котики выглядят чудесно.