Текст книги "Казино ты мое, казино"
Автор книги: Марина Серова
Жанр: Современные детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Я промолчала – это не те люди, с которыми был смысл шутить.
– Пошли, девка.
Гавриловна, шумно дыша, отошла в сторону, пропуская меня.
Мой кабинет оказался душной комнатой два на три метра, с двухъярусными нарами справа, столиком и двумя табуретками – слева. Под высоким потолком светилось маленькое окошечко с прутом посередине. Да из него и так только кошка смогла бы вылезти.
Я поставила сумку на табуретку.
– Показывай, что у тебя там, – потребовала Гавриловна, отдуваясь через каждое слово.
Я достала кошелек и показала ей двадцать баксов.
– А можно чаю?
– Сей момент! – Гавриловна заулыбалась и, колыхая телесами, выплыла за дверь.
Но чаю попить не удалось. В двери опять появился знакомый мне сержант, за его спиной вздыхала Гавриловна:
– Пошли.
Мы прошли в большую комнату – по коридору направо. Там расхаживал бодрой рысью незнакомый мне мужчина. Прижавшись к окну, на него хмуро посматривали уже знакомый мне майор и еще какой-то капитан.
– Что они с вами сделали? – вскинув руки, театрально продекламировал выгуливающийся мужчина и, подбежав ко мне, обнял за плечи и подвел к столу. Я просто обалдела от таких заходов, сразу стало как-то неудобно, что я такая здоровая и все конечности у меня гнутся, как надо.
– Садитесь, садитесь!
Усадив меня, он отступил на два шага и, сложив руки под животом, как будто я собиралась пробить ему пенальти, начал свое выступление:
– Уважаемая госпожа Иванова! Я – председатель-основатель общественного движения «Правозащитники в защиту Конституции». Вот уже три года, как мы считаем своим долгом оказывать помощь гражданам, попавшим в затруднительное положение в результате конфликта между правами и обязанностями человека и репрессивных органов…
Это была та еще речуга, очень хорошо слепленная и вкусно поданная. До сути оратор добрался минут через десять.
– …Когда стало известно о безобразии, совершаемом в отношении вас, все наши активисты и бывшие подзащитные в один голос потребовали, чтобы я немедленно встретился с вами и с самого начала этого свинства оказывал вам квалифицированную юридическую помощь. Простите, кажется, я забыл представиться – Козлов Алексей Григорьевич, вот моя визитка.
На визитной карточке было написано примерно то же, что он заявил в вводной части своей речи, только конспективнее.
Козлов сел за стол и обратился к жавшимся у окна милиционерам:
– Господа, я хотел бы пообщаться со своей подзащитной наедине.
– Она еще не ваша подзащитная, – подал голос капитан.
– Пардон, Татьяна, распишитесь вот здесь, – и, понизив голос, добавил: – Игорек доложил кому надо.
Я кивнула и расписалась.
– Пятнадцать минут, – сказал капитан и вышел вместе с майором.
Козлов подождал, когда за ними закроется дверь, и, наклонившись ко мне, тихим голосом быстро проговорил:
– Вам привет от Олега Николаевича. Мы считаем, что менты понты колотят. Вы правильно сделали, что пошли в отказ, против вас у них только пистолет. Какая-то сука звякнула в УВД и заложила. Мы подключили свои каналы. Не волнуйтесь. – Он накрыл мою ладонь сверху своею и поощряюще улыбнулся.
Пробеседовав с ним все отведенное время, причем говорил больше он, я в том же сопровождении побрела в свою камеру.
В ней я увидела Гавриловну. На столе рядом с чайником стояли чашка и тарелка с печеньем. Гавриловна грустно грызла печенье и вздыхала. Увидев меня, она явно обрадовалась.
– Ну, садись скорее, а то уже все остыло. Опять тебя этот чахлик невмерущий дергал?
– Кто? – не поняла я.
– Да Головко, хохол упрямый!
– Нет, с адвокатом встречалась.
– А, ну да. А кто у тебя адвокат? – поинтересовалась она.
– Козлов, правозащитник.
– Вот как! – Гавриловна так удивилась, что забыла сразу закрыть рот, потом засуетилась и добавила: – Подожди, я тебе сейчас колбаски принесу.
В общем и целом мне могло бы здесь и понравиться, но через часик я начала скучать. И тут за мной зашли – Головко, похоже, решил, что опять настала его очередь меня развлекать.
В кабинете меня ожидал расширенный состав участников этой самодеятельности.
Во-первых, сам следователь, носившийся по диагонали своего кабинета, сцепив руки за спиной. В начале ряда стульев у левой стены восседал Козлов, в конце – я чуть не споткнулась, переходя через порог, – на стуле монументально высилась тетя Зина и надо же – без Голды. По случаю визита в столь страшный кабинет она оделась почему-то во все белое. Не иначе как символизировала чистоту помыслов. Оба они – и Козлов, и тетя Зина – внимательно смотрели на Головко, который, сильно топая каблуками и дергая головой на каждом повороте, целенаправленно боролся с гиподинамией, умудряясь, не говоря ни слова, замыкать на себе внимание таких разных людей.
Когда я вошла, Головко как раз был на пути к противоположному углу и не решился прервать движение: боялся снести самого себя.
Увидев меня, тетя Зина поджала губы и кивнула головой своим правильным мыслям. Козлов мгновенно поднялся и шагнул мне навстречу, улыбаясь и раскрывая руки в широченных объятиях.
Мне не хотелось оказываться в них, да и ощущение после всех этих событий не располагало к лирике.
– Бедненькая моя, – просюсюкал Козлов. – Скоро, уже совсем скоро.
– Преждевременно, Алексей Григорьевич. – Это из своего угла несся Головко. – Спасибо, можете идти, – бросил он на ходу моему охраннику и с разбегу остановился прямо передо мною. – Ну, что? – быстро проговорил он, глядя мне в глаза требовательно и нервно. – Вспомнила происхождение того сверточка?
Я отрицательно покачала головой и даже говорить ничего не стала – так он мне надоел, что, открой я рот – все сразу и высказала бы.
Головко поморгал на меня еще с полминуты. Не знаю даже, чего он ждал? Может, надеялся, что я пообещаю обязательно вспомнить, откуда у меня «беретта»? Затем, резко развернувшись, он подошел к тете Зине.
– Вы подтверждаете ваши показания в отношении гражданки Ивановой? – брезгливо спросил он.
– Подтверждаю ли я! – играя в негодование, тут же разошлась тетя Зина. – Да она хулиганка! Я со своею собачкой спокойно гуляла у подъезда, а она вылетает, как фурия… И ногами, и руками, и слова всякие! Вы совершенно правильно сделали, товарищ следователь, что арестовали ее. Изолировать таких надо. Изолировать! Она и раньше…
– Спасибо. Достаточно, – прервал он ее.
– Нет, вы послушайте! Мне не надо, чтобы кончилось разговорами. Она должна понести…
– Спасибо. Спасибо.
К Головко подскочил Козлов:
– Итак, на основании показаний соседей, подтверждающих присутствие моей клиентки вчера вечером…
– И вам спасибо, – с ненавистью прорычал мой ретивый следователь, – всем спасибо.
Он сел за стол и обернулся к тете Зине:
– Благодарю вас, вы очень нам помогли. И в следующий раз, пожалуйста, не стесняйтесь проявлять свою, так сказать, гражданскую активность.
Тетя Зина порывалась продолжить, но он, возвысив голос, закончил:
– Давайте вашу повестку, я отмечу. Спасибо. До свидания.
– До свидания, – достойно ответила она и, торжествующе посмотрев на меня, гордо удалилась.
Влетевший в открытую дверь сквозняк хлопнул ею. Звук получился резким и сухим. Все вздрогнули.
– Ну-с! – сложив пальчики домиком, начал Головко. – Что же мне с вами делать?
Я продолжала стоять и молчать, просто перетерпливая этого зануду, как стоматолога.
– Что значит «что делать?». Как это «что делать?», – взвился Козлов. – Наши активисты и бывшие подзащитные…
– Да знаю, знаю. Вы пройдите, гражданка Иванова. Сядьте.
– Присядьте! – ехидно поправил Козлов.
Головко не обращал на него внимания, сверля меня взглядом.
Я села к столу.
– Сегодня утром, около 10 часов, точнее, – Головко закатил глазки, – в 9.53 в горотделе раздался анонимный телефонный звонок. Мужской голос продиктовал информацию о том, что пистолет, из которого убили эту девушку, спрятан в квартире киллера преступной группировки Ивановой. Мы не могли оставить этот сигнал без внимания.
Слушая речь Головко, Козлов зажмурил глаза, кивал головой и показывал высокую степень удовольствия.
– Вы не предполагаете, гражданка Иванова, кто позвонил нам?
Я, разумеется, продемонстрировала, что понятия не имею.
– Я попрошу вас подумать лучше, ведь с большой долей вероятности можно предположить, что именно этот человек и подкинул вам эту важную улику.
Я опять изобразила полное незнание. Головко вздохнул и закончил с кислым видом:
– У нас нет оснований задерживать вас здесь. Поэтому, поговорив с вашим адвокатом, мы нашли возможность изменить меру пресечения.
– Какую меру? Какую меру?!! Вася, включи мозги! – возопил Козлов.
– Я вам не Вася! – рявкнул Головко. – Короче, не хочу пререкаться. Дадите подписку о невыезде, и все.
– Да ты офонарел! – Козлов ломанулся в бой.
Головко, набычившись, уперся за столом. Я устроилась на боковых стульях поудобнее, забыла об этих тореадорах и принялась чистить перышки.
Не прошло и полчасика, как потный и взъерошенный Головко, сжавшись на своем стуле, подписал все бумаги, обреченно помахивая руками.
Победивший Козлов возбужденно разговаривал сам с собой, жалел себя, «одинокого борца с мудаками».
– Окружили со всех сторон и нападают!
– Ну ты, полегче базар фильтруй! – неуверенно подал голос Головко.
– А ты не обижайся, Вася! Мудак – это не дурак, это умный человек, даже очень умный, но только у него мозги набекрень. Ты попробуй думать поменьше, будет жить полегче. – И, повернувшись ко мне, театрально взмахнул дланью: – Путь свободен, мадам!
Я встала, потянулась… Утомительное зрелище – мужские бои.
– А вещички мои?
– Вася позаботился, ведь правда? – плотоядно понизив голос, взглянул Козлов на Головко. Тот покивал устало.
Мы с Козловым вышли. Он несся вперед, расправив грудь и гордо подняв голову, и был очень доволен собою. Я еле поспевала за ним, стараясь не терять из виду его светлую плешинку на макушке.
Утомительный сегодня выпал день, а когда он кончится – еще неясно.
Подбежав к выходу, Козлов, поднатужившись, плечом поддал тугую дверь и уперся ногами – меня пропускал, джентльмен.
Глава 8
За широким тротуаром, чуть справа от выхода, стояла знакомая машина. Игорек маялся рядом. По его лицу было видно: либо он накурился насмерть, либо его терзает приступ геморроя.
Увидев меня, он явно обрадовался – его вахта заканчивалась.
Он пробежал навстречу мне несколько шагов, сначала рванулся обнять, одумался, протянул руку, еще раз одумался, резко затормозил, чуть не задев меня плечом, и буркнул:
– Тебя выпустили, что ли?
– Да, на поруки Алексею Григорьевичу.
Козлов хохотнул, вынырнул у меня из-за спины:
– Гоша, все как должно быть. Вы езжайте, а я позвоню Олегу. Пока, мадам, – оскалился он в мою сторону и пошел к белой «Ауди».
Открыть мне дверцу – на это Игорька не хватило.
Я села сама. Игорек, обежав впереди, повертел головой, плюхнулся на сиденье и, лихо вырулив за дом, с визгом затормозив, нацелился и рванул.
Ездил он специфически. Кроме экстренного торможения, другого не знал.
Пару раз очень опасно подрезал у трамваев. Тетка-водитель, или вожатый – как правильно, не знаю, – даже высунулась из форточки своего «мустанга» и замахала кулаком нам вслед. Оглянувшись на нее, я заметила красную «девяносто девятую». Чуть позже, оглянувшись еще, после поворота, я опять увидела эту машину.
– Посмотри назад, Игорек, – сказала я, взяв из его пачки сигарету.
– А что там? Менты? – Он вытянул шею, посмотрел в зеркало. – Не вижу.
– Я про ту красную машину – с самого начала за нами едут.
– А, эта? – Игорек сразу расслабился и повернул под знак. – Это наши, жопу нам прикрывают на всякий пожарный.
Мы направились к выезду из города. Почти сразу за КП ГАИ свернули направо и поехали на север. Впереди замаячил стенд: «Проезд по платному путепроводу». Дорога бесплатная была перекрыта капитально и надолго. Игорек подъехал к шлагбауму и сунул трояк в кассу. Охранник с автоматом скучно посмотрел на нас, зевнул и отвернулся.
– Видала гешефт? – Шлагбаум поднялся, и мы поехали дальше. – Кто-то классно бабки вложил, сидит, а денежки идут!
– Куда мы едем, Сусанин? – Я выкинула окурок за окно.
– Куда-куда? К Олегу! Как только тебя замели, я сразу же позвонил. Олег велел ждать тебя у ментуры до последнего. И Козлова он вызвал и на Головко надавил.
– Как, на самого Головко? – съязвила я.
– На самого не самого, а вот начальник его у Олега с рук ест и хвостом виляет. А голос подавать ему не разрешают.
Мы проехали мимо дачных кооперативов и поехали вдоль Волги. После третьей турбазы дорога свернула вниз. Открылся вид на красивейшую заводь с несколькими островками в зелени деревьев и кустов. На берегу за бетонным забором вытянулся поселок из восьми-десяти коттеджей.
Мы подъехали к красным воротам и посигналили. Спустя минуту ворота начали медленно открываться.
Сразу за ними, сбоку от дороги, стоял дом красного кирпича – котельная и сторожка вместе.
На ступеньках сидел высокий мужчина с пультом дистанционного управления. Игорек помахал ему:
– Здорово, Михалыч!
Тот махнул в ответ.
Мы поехали по дорожке мимо коттеджей, стоящих посреди аккуратных лужаек.
– Видала пацана на крыльце? – спросил меня Игорек.
– Видела, и что?
– В прошлом году, когда начался жим с Бабаем, его ребята поймали Витьку – ну, вот этого Михалыча, значит, – заперли в гараже и целый день измывались. Глаз паяльной лампой сожгли, ногу левую в двух местах сломали. Если бы мы вовремя не поспели – убили бы. Они у Бабая все отморозки, наширяются, и им до одного места все на свете. Мы тогда у них двоих завалили, а Витьку подлечили и сюда. Он здесь теперь вроде коменданта.
Мы подъехали к одному из коттеджей. Трехэтажное сооружение из блоков, штукатуреное и крашеное. Впечатление чемодана с блестящими углами. Только вместо углов блестели ручки на пластиковых дверях и окнах. Окна первого этажа закрыты объемными коваными решетками. Окна третьего этажа, узкие, как амбразуры, обеспечивали полный круговой обзор.
– Это дом Олега, – гордо сказал Игорек, останавливаясь у высокого крыльца. Мы вышли почти одновременно. Я еще раз внимательно осмотрела нависающую громадину.
Мы поднялись по ступенькам. Игорек открыл дверь и прокричал:
– Дома, хозяин?
– Дома-дома, валите сюда, – раздался голос изнутри.
Прихожая и большущий зал за ней, выложенные коричневой плиткой, освещались люстрами из богемского хрусталя. На кожаном диване сидел Зелепукин, держал на коленях толстого белого кота и смотрел телевизор.
– Заходите, располагайтесь.
Он кивнул нам и опять вперился в гигантский «Грюндиг» – передавали футбол, толпа здоровых мужиков гоняет мячик по траве, и пятнадцать тысяч ртов орут со всех сторон – не интересно.
Я села в кресло, а Игорек сразу исчез то ли в туалет, то ли на кухню. Он так долго меня ждал из узилища, что оба визита ему были просто необходимы.
– Футболом не интересуешься? – Зелепукин внимательно посмотрел на меня.
Я пожала плечами… За компанию могу удавиться, но ради футбола?..
Он вздохнул и с сожалением выключил телевизор:
– Работа прежде всего. Саша! Выйди!
Послышалось шарканье. Из боковых дверей вышел здоровенный мужик, лет под пятьдесят, в отвислой майке бывшего коричневого цвета, таком же трико и стоптанных тапочках. Редкие седые патлы торчали в разные стороны.
– Детектив приехала? – тонким, прямо бабским голосом спросил он и с кряхтением опустился на стул, стоящий у стены. Скинул левую тапочку, приподнял ступню и почесал. Кот соскочил с колен Зелепукина и подошел к нему. – Васька, засранец, – пропел этот Саша, приподнял кота и взял его себе на руки. – Любишь меня, Васька? Любишь? – Кот замурлыкал. Он действительно любил Сашу.
– Игорь! Ты где? – рявкнул Зелепукин.
– Щас! – отозвался Игорь и через минуту появился с сервировочным столиком: три бутылки, колбаса, нарубленная, словно топором, сыр, сгущенка.
– Лучку захватил, Игорек? – тонко спросил Саша.
– А как же, Александр Матвеич! Вот и лучок, и чесночок. – Игорек еле сдерживался, чувствовалось, что еще чуть-чуть – и он начнет жевать, не дождавшись компании.
– Водочки, Тань, или винишка? – Зелепукин двумя руками подтянул к себе столик.
Игорек сломался – схватил кусок колбасы и сунул себе в рот.
Саша рассмеялся.
Я согласилась на белое вино, хозяин начал мудрить над пробкой.
– Вы, Таня, не стесняйтесь, вы у нас в гостях да еще пострадавшая на службе. Кушайте, поговорим попозже.
Я поняла стиль поведения, сделала себе бутерброд, тут и вино подоспело.
– Саша, а ты? – Зелепукин обернулся к нему.
– Потом, Олежка, не хочется что-то, – ответил Саша, продолжая гладить кота.
Даже не ясно было, кто это – домочадец или, так сказать, сотрудник? Ну, там видно будет. За сегодняшний день думать уже надоело.
Зелепукин выпил рюмку водки, закусил, достал сигарету. Саша встал со своего стула и подошел ближе, сел напротив меня. Игорек еще раз сбегал, вернулся с чайником «Тефаль», банкой кофе и чашками.
– Тебе сколько сахара? – спросил он у меня.
– Сама положу. – Я взяла свою чашку, положила полторы ложечки сахару, попробовала – опять чересчур. Когда же я научусь определять дозу?
– Так кто же ствол подкинул, Таня? – спросил Зелепукин, откидываясь назад.
Я помолчала и ответила:
– Фамилии пока не знаю, но могу описать человека, который если не сам это сделал, то точно знает, кто.
– Давай, описывай, а мы послушаем, – любезно согласился Олег.
– Примерно сорока лет, – начала я, – холост, лицом похож на киношного мексиканца, с усиками, высокий, спортивный, ездит на «Фольксваген-Гольфе» номер 157… – Рассказывая, я заметила, что Зелепукин с Сашей начали беспокойно переглядываться. – Есть очень серьезные основания предполагать, что именно этот человек и организовал все эти дела в казино. Мотив – он женится на Нине Гудковой, и ему не нужны конкуренты.
Зелепукин вскочил и зашагал вперед-назад по залу, но почти сразу же взял себя в руки, снова сел на диван и расслабился.
Когда я закончила, Саша своим противным голосом сказал, ни к кому не обращаясь:
– Вот оно, значит, как…
Зелепукин резко потребовал у меня:
– Рассказывай все.
Я рассказала про охранника Сережу Байбакова, Свету, Нину Гудкову, фотографию, которая дома осталась, и опять Саша не дал паузе затянуться:
– Ясненько, значит.
– Можно узнать, что вам ясно? – поинтересовалась я.
– Можно, – недовольно ответил Зелепукин. – Если ты права, то это Купец, правая рука Бабая. Что делать будем, Саша? – обернулся он к лысому.
– А ничего пока. А если вдруг ошиблась она, а мы суетиться начнем? Надо точно знать, а не дергаться.
– Ты прав, Саша.
Зелепукин помолчал и начал говорить:
– Значит, так, Танька… Ты говоришь слишком серьезные вещи, чтобы поверить им – мало фактов. Мало. «Фолькс» с номером 157 – это единственный серьезный факт. У Бабая вся бригада ездит на таких «фольксах», и все с номером 157, только буквы разные. Ясно, что это его люди. Но нужно узнать – кто.
Зелепукин закурил еще одну сигарету.
– Какие у тебя планы?
– Надо показать фотографию Степанычу, если он подтвердит, будет еще одно доказательство. Затем я все-таки хочу съездить в Радищево. Не зря же эти удачливые игроки сошли с поезда именно там, не раньше и не позже. Если бы не этот фокус с пистолетом, я бы уже сегодня проследила за женихом Нины Гудковой. Завтра с утра созвонюсь с нею, потом поеду в Радищево.
– Решено! – Зелепукин стукнул себя по колену. – Ботвы нам не нужно. Все должно быть чики-чики. Игорь! Ты постоянно при Таньке. Или, может, у меня переночуешь, а завтра отсюда – в Радищево. А?
– Нет, Олег Николаевич, я лучше домой…
– Ладно. Игорь будет с тобой, найдешь там, где его положить. – Он весело посмотрел на меня. – Клади его поближе, чтобы он под рукой был, когда понадобится.
– Я поняла.
– К этому, старому, ехать не надо. Утром подъедет кто-нибудь из наших, отдашь фотографию, мы сами проверим твою версию. Ясно?
– Да.
– Волну гнать мы пока оснований не имеем, но будем иметь в виду все, что ты сказала. Вопросы есть?
– Попов объявился?
– Нет! – Зелепукин враз озверел. – Никто не знает, где он. Нет его. Ни живого, ни мертвого. И это мне не нравится.
Он с силой сунул окурок в пепельницу на сервировочном столике, тот накренился и чуть отъехал. Игорь еле удержал его рукой.
– Ну что, Саша, все ясно?
– Да все вроде, – согласился Саша и икнул.
– У вас ко мне нет вопросов? – спросила я у Зелепукина.
– Нет, все ясно. Подожди, я сейчас тебе бабулек дам за эти дни.
Он сунул руку в задний карман брюк и достал толстенный лопатник.
– Вот тебе шесть соточек. – Он протянул мне баксы. – И тебе, Игорь, тоже, чтобы штаны не упали.
Саша захихикал и расквадратился пошутить:
– Как штаны начнут падать, пусть на нее посмотрит, так враз поднимутся!
– Или, наоборот, точно спадут! – заржал Зелепукин. – Ты, Танька, не обижайся, мы пацаны нормальные, весело – смеемся, а грустно…
– А будет грустно – постреляем, – улыбаясь, закончил Саша.
– Точно! – Зелепукин подвел черту. – Кто футбол смотрит? – и включил телевизор. – Уходите?
– Да! – Я поднялась, положила деньги в сумочку. Игорь свои сунул в карман брюк и смял нарочно, для шика.
– Ну, удачи!
Зелепукин, привстав, пожал руку мне и Игорю и уставился в экран:
– Твою мать! Совсем играть разучились!
Саша скинул кота с колен, встал и зашаркал из зала в ту дверь, откуда вошел.
* * *
Мы возвращались в город уже в сумерки. Игорь по дороге пару раз останавливался – закупал продукты. Когда мы подъезжали к моему дому, по объемам его пакетов можно было предположить, что планируется как минимум полярная зимовка.
Оставлять свой шикарный «Лорен-Дитрих» напротив моего подъезда Игорь посчитал очень несолидным. В результате он загнал его на стоянку в трех кварталах от моего дома – пришлось идти пешком. Обвешанный свертками, шуршащими и брякающими, он тащился рядом со мною, норовя еще и руку втиснуть – чтобы я на ней повисла.
Я только тяжело вздыхала, представляя, как скверно мне предстоит спать сегодня. Подозреваю, что этот мальчик обладает всеми нетерпимыми недостатками – сопит, храпит и скучно пристает.
В случае чего придется ему напомнить или мой хук слева, или маваши справа.
Из последних сил поднявшись на свой этаж, я не сразу нашла ключи – чуть не выматерилась, но отыскала их на дне сумки. Вынимая связку, уронила сотню баксов. Спать, спать, спать.
В квартире все тихо, гостей нет. Даже если пулемет сунули под кухонный стол – не буду вытаскивать – лень.
Но пулемета не было. Игорек, оставив поклажу у входа, пробежал по всем углам, зажег везде свет – проверяет, телохранитель.
Последним пунктом его осмотра был туалет, он там задержался, что-то заподозрил, наверное. Ясно, что если враг где и затаился, то теперь он уж точно захлебнулся и утоп.
Пока он занимался общей безопасностью, я думала о безопасности своего сна. Притащила с лоджии раскладушку, достала комплект белья. Игорек на кухне ляжет, поближе к своим запасам.
Покинув удобства, Игорек вымыл руки и начал шуршать на кухне – ужин готовить. Я, проходя мимо, взглянула ему через плечо. Н-да! Умеет же произвести на женщину впечатление. Правда, пока только количеством.
Захватив халат, я заперлась в ванной.
Контрастный душ взбодрил меня на ближайшие полчаса, хватит силенок постелить и рухнуть. Что за день сегодня! Головко, Козлов, какой-то Саша из хора кастратов.
Выйдя в халате, чалме и тапочках, крикнула на кухню:
– Игорь! А кто такой Саша?
– Матвеич-то? Это – башка! К нему полгорода за советом ездит. Иди ужинать.
Я лениво зашла на кухню. Он, конечно, постарался, стол ломился не от еды, а от закуси, но для позднего вечера и это неплохо.
– Марципанов маловато, а так все, что хочешь, – гордо заявил Игорек и сел первым.
Я примостилась на краешке стула.
– А что такое марципаны? – спросила я, точно попадая вилкой в шпротину.
– Это огурцы к водке. Огурец – один, значит – мало.
– Ты завтра ездить не собираешься?
– А как же! – ответил он и налил себе водки. – Будешь?
– Нет, спасибо. И вообще, я пошла спать. Раскладушку поставишь на кухне, вон лежат простыни и прочее. Пока.
Лицо Игорька покраснело. Взгляд изобразил тягостное раздумье. После третьей рюмки он начнет шваброй размахивать. Пора линять.
Я вышла и стала готовить свое скромное девичье ложе.
Собираясь выключить свет, я услышала шаги – заглянул Игорек.
– А ты не думала, может, мне страшно одному спать!
– А мне страшно вдвоем, Игорек.
– За невинность свою боишься? – опять начал заводиться, как тогда, в казино.
– Нет, за твой лобик. Шишка не беспокоит?
Он даже ошалел на мгновение. Потом, видимо, что-то хотел сказать, но передумал, хлопнул дверью.
Засыпая, я слышала, как он гремел и шуршал на кухне – продолжал ужинать. Совершенно верно я поступила, что не пустила его. Не терплю, когда жуют под ухом.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?