Текст книги "Комната страха"

Глава 3

Я проехала мимо дома с номером, сообщенным мне Ларисой, и припарковалась за углом поодаль, между двумя сетчатыми заборами и аккуратным трехэтажным домом на краю асфальтовой площадки, скупо освещенной стоящим за деревьями фонарем. Судя по разметке на ней, площадка предназначалась именно для парковки. Удобное место. Все в этом районе частно-богатой застройки было продумано для блага человека и навещающих его друзей. Если не имеет гадалка денежных благодетелей, то, выходит, сама зарабатывает ой как не слабо!

Да, это был особняк!

Во двор я попала через обитую железными украшениями «под старину» калитку и пошла по дорожке, выложенной керамическими квадратами.

Я увидела небольшой парк, производящий впечатление старого, с раскидистыми и высокими деревьями, со смыкающимися над головой кронами. Может, таким он кажется только в темноте?

– Иванова? – послышался впереди женский голос.

Ого! Час поздний, а меня здесь встречают. Можно подумать, я приехала сюда по приглашению.

Ускорила шаг и вышла к двухэтажному дому с темными окнами, возле которого меня действительно дожидались.

– Илона? – обратилась я к женщине, одетой в нечто, напоминающее тяжелый и длинный халат с широкими рукавами.

Мужчина, стоявший рядом с ней, открыл передо мной дверь, и в тусклом, красноватом свете, выбившемся из-за нее, я хорошо разглядела его лицо. Высокий лоб со шрамом над бровью, мясистый нос и впалые щеки.

Женщина же показалась мне старухой.

– Иди, – сказала она ласково. – Она тебя дожидается.

«Не Илона», – определила я очевидное, когда дверь за моей спиной закрыли.

Странные тут понятия о гостеприимстве. Ну, ничего, особой вежливости я от них и не ожидала. Однако почему меня здесь дожидаются? Я не по записи явилась. Опять чертовщина. Тоже мне, ясновидцы!

Прихожей не было. Чуть ли не от самого порога вверх вели крутые ступени неширокой лестницы, и каждая из них еле слышно поскрипывала под ногами. Стены справа и слева и никакого намека на перила. Старому и больному здесь подниматься только на четвереньках. И освещение слабоватое.

Светильником работал большой, до потолка, крест на стене, с короткой перекладиной в верхней его части. Прямо-таки полыхал оранжевым, не слепящим глаза пламенем. Да, обитают здесь оригиналы, имеющие странное представление о стильном дизайне.

Уже пройдя мимо креста по короткому коридору к деревянной лакированной решетке, заменяющей дверь, я оглянулась и только отсюда сумела разглядеть фон самого перекрестья, еле заметным рельефом выделяющийся из плоскости стены, – пятиконечная звезда, заключенная в круг.

Расчет хорош! На лестнице и в коридорчике окон нет, темно в любое время суток, и вопрошатели оракула, несущие Илоне свои деньги, прямо от входа окунаются в атмосферу нездоровой мистики, созданную добротно выполненной символикой.

– Входи!

Женский голос прозвучал в полной тишине настолько неожиданно, что мои потрепанные за сегодняшний вечер нервы дернулись и заставили меня вздрогнуть. Чья-то рука до половины сдвинула в сторону деревянную решетку, открыв для меня вход, и я вошла.

– Это Иванова, – с дебильной приветливостью объявили за моей спиной. Я оглянулась. Холеный, хорошо одетый старик улыбчиво смотрел на меня добрыми глазами.

За пустым овальным столом, стоящим посередине почти пустого, плохо освещенного зала, сидели двое. Женщина, скорее пожилая, чем среднего возраста, и парень не более двадцати трех лет с самоуверенной до наглости физиономией. Третий стул пустовал. Я подошла и, не говоря ни слова, уселась на место приветливого старика.

Круглый плафончик светильника, стоявшего посреди стола, освещал лица, руки и ничего более. Я совершенно беспардонно стала рассматривать эту женщину.

– Рада познакомиться, Татьяна Иванова, – сказала она и подняла на меня глаза.

На ее темном и глухом, застегнутом под горло платье синими искрами сияло ожерелье из благородных камней.

– Не могу сказать того же о себе, – процедила я сквозь зубы и вспомнила совет гадальных костей всегда сохранять спокойствие.

Старик невозмутимо подтащил откуда-то стул, уселся напротив меня и осведомился:

– Вам неприятно общество незнакомых людей? Вы настолько необщительны? – Прилепленная к его лицу улыбка начинала меня раздражать.

– Давайте не будем тратить время на лицемерие, – попросила я его, а потом обратилась ко всем: – Вы прекрасно осведомлены о том, где я живу, и не удивлюсь, если знаете даже номер моей машины. А я принимаю вас за тех, кем являетесь на самом деле, – за людей, принимавших определенное участие в покушении на мою жизнь.

– А-а! – всплеснул руками старик.

Молодой фыркнул носом, а взгляд Илоны стал тяжелее некуда.

«Эй, ведьма, – подумала я, тоже уставившись на нее, – не занимайся чертовщиной. Не поддаюсь я никаким гипнозам!»

Мой взгляд она выдерживала долго и сама не отводила глаз. Чувствовался в ней снайпер в такого рода перестрелке.

– Высказывание ваше голословно, – нарушила она установившееся молчание.

«Сохраняйте внутреннее спокойствие, – повторила я про себя для профилактики. – Это поможет сберечь силы и действовать наилучшим образом».

– Коллеги, прошу спокойствия! – будто прочтя мои мысли, воззвал к своим старик. – Эта женщина, – он подался ко мне, – к сожалению, возбуждена сверх меры. Не усугубляйте ее состояние, выбирайте выражения и следите за своей интонацией. Петр! – попытался он остановить уже открывшего рот молодого, но не вышло.

– Мне до смерти странно! – пожал тот плечами. – Нет, правда! Она врывается к нам ночью, чуть ли не кричит и предъявляет какие-то дикие обвинения!

– Петр! – урезонивал его старый.

– Нет, Нестор, погоди! – настаивал он на праве голоса. – Права качать нехитро, это всякий может. Пусть она объяснит сначала, зачем вообще приехала. Мы ее не приглашали.

Как ни старался Нестор остановить молодого, а не сказал ему в мою поддержку ни слова. Все трое уставились на меня в ожидании ответа.

– Повторяю! – Я поднялась наконец до вершин ледяного спокойствия. – Вы знаете меня настолько, что даже вычислили мой приезд сюда после телефонного звонка. Я же вижу всех вас впервые. И в своих планах до сегодняшнего вечера не имела намерений каким-либо образом вмешиваться в ваши делишки. Взяться же за наведение справок о госпоже Илоне меня заставило покушение на мою жизнь, к организации которого вы имеете некоторое отношение. Ваше стремление отрицать очевидное еще более укрепляет мои подозрения. Если откровенно, я не поздравлю вас с таким достижением. А теперь хочу узнать, – повысила я голос, чтобы не дать Петру, открывшему рот, перебить меня, – причины покушения.

Глупая улыбка сбежала с лица Нестора, и оно в серьезном варианте оказалось совсем не привлекательным. Петр сидел не двигаясь, приоткрыв от неожиданности рот, а про Илону можно было сказать словами Остапа Бендера: «Что вы смотрите на меня, как солдат на вошь?»

– Какого еще покушения? – возмутился молодой. – Она не в себе, что ли?

Натурально получилось, молодец, браво! Но он может и не знать о покушении.

– Покушение, гм! – Нестор быстро облизал тонкие губы. – Хорошо, а почему вы думаете, что мы знаем об этом?

– Ну что вы! – поддержала его Илона. – Я впервые слышу, уверяю вас!

– Иного я не ждала, – изрекла я после короткого молчания, рассчитанного на то, чтобы они поняли, что я и в грош не ставлю их слова. – Вам нужны доказательства? Они у меня будут, можете не сомневаться. Но чтобы собрать их, придется ближе познакомиться с вами, господа авгуры, с вашими методами ведения дел, и с людьми, несущими в это заведение свои деньги. Я проделаю это, несмотря на ваше обязательное противодействие. Опыт в таких занятиях у меня немалый. А когда доказательства будут собраны, я не стану с вами разговаривать. Что для вас лучше, выбирайте сейчас, здесь.

Нестор помял пальцами подбородок и медленно, глубоко вздохнул. Затем так же медленно покачал головой и, прежде чем парировать, состроил удивленную гримасу:

– Нет, я ничего не понимаю. Набирайте свои доказательства и действуйте, если имеете такое желание. Для чего, в таком случае, вы сюда приехали? Нет, не понимаю. Я вас не понимаю! – Он даже руками потряс перед лицом, на которое уже вернулась прежняя ухмылка, и на этот раз она оказалась глумливой.

– Бросьте, – сказала я как можно небрежней. – Вы все умные люди, иначе не могли бы так ловко облапошивать простаков предсказаниями и всякой скорой оккультной помощью. Я приехала сюда, повторяю, рассчитывая получить от вас объяснения причин покушения. Объяснитесь, не заставляйте меня тратить время на сбор доказательств вашей вины, не осложняйте своего положения.

– Уже и вины! – хмыкнул Петр. – А ты смелая, Иванова.

Я пристально посмотрела на него – что это еще за авторитет местного масштаба? Что за шишка в глубокой ямке?

– Петр! – в очередной раз одернул его Нестор и обратился ко мне: – Вы считаете, что сейчас мы могли бы еще договориться?

Ага! Лед тронулся! Если не последует какой-нибудь каверзы, то это уже почти признание…

– Все так неожиданно! – вставила слово Илона.

– Черт возьми, Илона! – возмутился Нестор ее выступлением. – Да, неожиданно. И очень похоже на вымогательство.

«Спокойно. Они защищаются, – удержала я себя в руках, – наверняка сказать нельзя, но, похоже, Самопрядов не доложил им о допросе, иначе они не защищались бы так прямолинейно».

– Вот так у нас все и бывает! – воскликнул Петр. – Сфабрикуют доказательства, пришьют дело и заставят отдуваться!

«Лед тронулся, – думала я. – Знакомство состоялось, и сомнения рассеяны. Признания от них ждать глупо, давить нечем. Надо блефовать. Грубо и примитивно, пусть. Сейчас важен не результат, а реакция».

– Ты про Тимофея забыл? – вполголоса спросил Нестор Петра, и тот захлопал глазами, ничего не понимая.

Я сделала вид, что собираюсь подняться.

– Ухожу, – объявила во всеуслышание. – Хотела с вами договориться. Получить с вас, конечно, соответствующую компенсацию за случившееся и какие-то гарантии своей безопасности на будущее. Вижу, напрасно надеялась. Я ухожу, а вы ждите неприятностей.

– Тим, Петя! – вдалбливал молодому Нестор. – Ты обещал его отправить, иди! Он заждался.

Тим? Враг Илоны? Возле которого, ха, я крутилась на презентации?

Петр вспомнил или понял наконец, что от него хотели, встал и торопливо вышел, оставив нас втроем.

– Внутренние дела, Татьяна, не обращайте внимания, – повернулся старый ко мне. – Я прекрасно понял все, что вы наговорили. Мы люди добрые, хоть у вас и другое мнение. Более того, мы отзывчивы на беду своего ближнего. По роду деятельности каждый день сталкиваемся и со счастьем, и с бедой человеческой. Мы помогаем, если это возможно. Вы спросите у наших клиентов, вам подтвердят. Мы хотим и вам помочь, очень этого хотим, поверьте мне. И, как все нормальные люди, неприятностей не ищем. Давайте все обсудим. Но только не в таком тоне, ладно? Попробуем поговорить спокойно. Вы сможете? Или давайте встретимся завтра?

Я смогла бы, хрыч ты старый. Но ты погнал Петра отправлять Тима. Тимофея. А он – враг Илоны, так сказал Самопрядов. До завтра они смогут выбрать линию поведения. Это плохо. А я, продумав все добытое до мелочей, определю их слабые стороны. Это хорошо. Тим может оказаться и моим врагом, но тем не менее…

– А если говорить спокойно… – начала Илона, не дождавшись моего ответа, и я ее перебила:

– Боюсь, что сейчас я действительно неспособна к нормальному обсуждению проблемы. Пока согласна удовольствоваться безопасностью, хотя бы до утра, – и добавила для самой себя: «Лед тронулся».

Я закрыла лицо ладонями, потерла глаза, продемонстрировав усталость. Илона смотрела на меня недоверчиво.

– Пост охраны к вашим дверям мы выставить не можем, но… я помолюсь за вас.

«За себя помолись!»

Надо бы ответить ей так, но хамство сейчас пошло бы не на пользу.

– Вы можете дурно относиться к оккультизму, но поверьте, ее молитва дорого стоит.

– Молитва бесценна, – поправила Нестора Илона.

– Мне записываться на прием? – Я даже пошутить сумела. Илона улыбнулась:

– Приезжайте завтра в Стрелецкий собор к обедне, там и встретимся.

Так ты еще и святоша!

Сам Нестор проводил меня до деревянной решетки входа-выхода. В коридоре я мельком глянула на пылающий крест и шмыгнула носом. А выйдя из дома, подумала, что времени с момента ухода Петра прошло немного и, если повезет, есть шанс свести знакомство с врагом Илоны. (Как его назвал фотограф? Тимофей Кторов?) Враг моего врага – звучит приятно. Скорее всего он такая же сволочь, как и остальные, и дружбой я его не осчастливлю, но на их пока неизвестных мне разногласиях можно сыграть в будущем.

Оказавшись на улице, я, не скрываясь, прошлась вдоль забора и, как оказалось, не зря. Обнаружила большие металлические ворота в его конце. В них не только машина, бульдозер пройдет свободно. Тем более что там, за ними, неподалеку, слышались голоса и еще какие-то плохо определимые звуки. Не отсюда ли собираются отправить Тимофея Кторова?

Это нехорошо. Выезжающая из ворот машина – вещь автономная. Останавливать ее, скажем, с просьбой подбросить до троллейбусной остановки глупо. Пропылят мимо так, что только их и видели. А бросаться грудью на капот, бить кулаком лобовое стекло и хватать водителя за нос может только Жан-Клод Ван Дамм. Мышцы на руках у него хорошие.

Подождать и построить планы не получилось. Только я успела порадоваться результатам своей вдользаборной прогулки, ворота дернулись и загрохотали отодвигаемым с той стороны засовом. А когда двери открылись, я очертя голову вломилась в образовавшуюся щель и помогла какому-то мужику раздвинуть створки пошире.

– Едем? – бодро спросила его, смотревшего на меня разинув рот. – А то заждалась я уже.

– Едем, – согласился он раздраженно. – Ни днем, ни ночью покоя нет. Ты кто, провожатая, что ли?

– А как ты думал?

К машине, тихо тарахтевшей двигателем совсем рядом у гаража, я поспешила впереди него и на ходу, не оборачиваясь, спросила:

– Пассажир здесь?

– Вон ведут голубчика. У, пьянь! В прошлый раз всю машину облевали, а мне – мой!

Вдоль дома, по дорожке, освещенной единственным нормальным фонарем, молодой белобрысый парень вел под руку, наверное, Тима, покачивающегося на нетвердых ногах. Всмотревшись, я узнала – да, это он на презентации стоял у соседнего подоконника, подслушивая нас с Краповым. Я его еще за телохранителя приняла.

Кторов и впрямь выглядел, как в хорошем подпитии. Я отступила в тень дерева и поздравила себя с успехом.

– Ну, я пошел.

От гаража к водителю, с которым я уже почти познакомилась, шагнул человек, плохо различимый в полумраке, и, судя по звяканью, отдал ему ключи.

– А то еще подпрягут сопровождать вас с этим.

– Не подпрягут. Сопровождалка сегодня хозяйская. Вон, в тени спряталась, сюрпризерша! Иди.

Несмотря на напряженность момента, я не удержалась от тихого смешка. Таких эпитетов в свой адрес мне слышать еще не приходилось.

Тем временем подоспела ожидаемая парочка.

– Куда его, назад, что ли? – по-прежнему недовольным тоном осведомился водитель, принимая Тима на свою руку.

– Рядом с собой посадишь. Не дури смотри, это важно. Сдашь Карвену, и пусть он сразу позвонит. Сам потом домой поезжай.

– Ну, спасибо! – с издевкой поблагодарил белобрысого водитель и открыл правую переднюю дверцу. – Садитесь, ваше благородие!

Тим послушно плюхнулся на сиденье, а когда перекинул через порожек ноги, я оказалась за рулем, рядом с ним.

– Э, ты куда, подруга!

Водитель забыл и дверцу захлопнуть, кинулся вокруг, обегая машину спереди.

– Что? – всполошился белобрысый и вцепился Кторову в плечо.

Я ударила его по руке, и Тим мне помог – вяло, но возмущенно отмахнулся. Дверца захлопнулась, и Кторов тут же нажал на кнопку фиксатора.

– Отдыхай, брат, – разрешила я подоспевшему водителю, – езжай домой, – и надавила на газ. – Чао, авгуры!

Для меня, привыкшей к личному транспорту, уроженке Тарасова, выбраться на колесах из любых закоулков в любое время суток особого труда не составляет. И трех минут не прошло, как мы уже мчались по магистрали, ведущей к центру города. По моим представлениям, до центра успеть добраться было можно. Но нужно потратить на это не более десяти минут. Если всполошенные хозяева стукнут куда надо об угоне машины, вскоре каждый одетый в форму и с рацией на плече или в кармане начнет высматривать по улицам «Ауди» с таким-то номером.

Слишком торопиться тоже резона нет. Остановка ретивым патрулем дорожной службы за нарушение правил в мои планы не входит. Приходилось ехать быстро, но аккуратно, обгонять других, немногих в это время, с нагловатой вежливостью и стартовать из-под светофоров чуть раньше остальных.

Ночной ветерок, задувавший в открытое окно, подбодрил Тимофея. Ему полегчало, это было видно. Он задышал свободней, попытался пригладить волосы и даже улыбнулся чему-то своему, мне неизвестному. А когда я на одном из перекрестков прозевала, упустила момент и полосу нам перекрыл юрко выскочивший вперед микроавтобус, вполголоса помянул нечистого.

– Ничего, не расстраивайся, догоним! – успокоила я его по-свойски.

– Зачем ты меня увезла? – спросил он чуть погодя. – Тебе неприятностей было мало?

– Мои неприятности и из-за тебя тоже. Есть вариант, что начались они с твоего интереса ко мне на презентации «Гейзера». Если поможешь, то кончатся они быстрее. А я попробую помочь тебе.

– Мне ты уже помогла. – Он сделал попытку улыбнуться. – Увезла. Но у тебя неприятностей от этого прибавится.

Вот спасибо, любезный, утешил!

– Чем ты так Илону обидела?

– Сама не знаю, – пожала я плечами. – Ни с того ни с сего вдруг чуть не вылетела с собственного балкона. Какая-то сволочь подпилила перила, пока меня дома не было.

– Это они умеют, – ухмыльнулся он, – парни ловкие, молодые и горячие.

– Может, ты мне объяснишь, чем я обидела твою хозяйку?

– Кого? – возмутился он по-нетрезвому. – Хозяйка, мать ее!.. – А помолчав и посопев, выдал: – Из-за того мужика, понятно? Что-то напугалась Илона твоего с ним знакомства.

Это, милейший, я и без тебя уже знаю. Догадалась. Лариса прямо сказала, что неприятности ей Илона нагадала. Выходит, не захотелось авгурам, чтобы Татьяна Иванова взялась за дело об изнасиловании. И белобрысого Лариса запомнила. И белобрысый же тебя только что в машину посадил. Не тот ли самый?

– Белобрысого, который тебя сейчас вел, как звать?

– Этого-то? Вовкой. Ты Петра знаешь? Дружок его. Но у Илоны Вовка бывает редко. Сегодня вот за мной приезжал.

Спасибо, враг моего врага, за информацию.

Тимофей замолчал, глубоко вздохнул, и я почувствовала запах спиртного. Поматывает его, и координация плохая, а запах несильный. Болтлив не в меру. Все кстати.

– А про тебя мне сказали, что ты всей компании вообще враг лютый.

– Кто? – изумился он. – Ничего подобного. Так, разногласия командно-финансового плана.

– Куда же тебя отправить хотели? – спросила я по наитию, и он загрустил.

– Да, – ответил, – это плохо. Они захотели выдавить из меня сок. И выдавили бы. – Тимофей вдруг рассмеялся. – Мне, Татьяна, тридцать лет. От небольшого кровопускания не помер бы. Зато потом… Они меня побаиваются. Слишком много о них знаю. Это мои дела, личные.

– Не хочешь поделиться со мной своими зна – ниями?

Он посмотрел на меня удивленно и неприязненно.

– С какой стати?

– Смотри, Тим, не слишком ли много знаешь? Придавят. Не боишься?

– Нет пока. Потом когда-нибудь могут, конечно, но не сейчас. Я ведь им кое о чем, чего проверить сейчас нельзя, соврать могу перед смертью-то, и они потеряют много, а сами не найдут никогда.

– Тим, я тебя не выпущу, пока не поделишься со мной большей частью своих знаний.

– Вот поэтому они и захотели меня отправить – от тебя подальше, пока ты возле крутишься. А заодно и повоспитывать для порядка.

Отбросив осторожничанье, под визг тормозов я повернула машину, погнала ее к недалеким домам и остановила у первой же телефонной будки. Есть у меня хорошая привычка всегда иметь при себе несколько жетонов для ненасытной утробы автомата. Найти их в поясной сумке и в мирное-то время было проблемой, а сейчас, когда время в дефиците…

Крапов взял трубку сам. Будучи еще трезвым, он узнал меня, и это было просто великолепно!

– Да, помню, конечно, – ответил он мне. – Да, моя просьба… Да, она остается в силе. Согласен. Встретимся завтра, после вашего звонка. В любое время, пожалуйста. Ну, разумеется, и о гонораре тоже. Это меня не разорит, уверяю вас. Всего доброго!

Если б все вопросы решались с такой же легкостью, было бы неинтересно жить.

– Татьянка? – завопил в трубке Костин голос после положенной серии гудков. – Только ты одна можешь звонить ко мне в спортзал в такое время!

– Чекменев! – отчеканила я его фамилию. – Уймись и выслушай меня внимательно и без возражений. И запомни, если откажешь или перепутаешь что-то в моих инструкциях, не только совместной сауны, но и поцелуя от меня не дождешься никогда в жизни… Костенька! – сменила тон на более нежный. – Мне только что крупно повезло, ну просто привалила удача. В моих руках находится человек, от которого зависит так много хороших дел. Я его к тебе в спортзал привезу, ладно? Его караулить надо, он очень ценный… Да, как заключенного, только – почетного, а я не могу. Что? Нет, просто не в силах. Валюсь с ног от усталости. Да, с ног валюсь. Ну, спасибо дорогой, я знаю, что у тебя есть где упасть. Хватит, Костя, для таких падений помощи не требуется ни рукопашной, ни любовной. Поможешь?

– Как ты спрашивать-то смеешь? – ругал меня Константин. – Приезжай и привози своего арестованного, я над ним до утра пробуду в стойке «железного всадника». О'кей?

Договорившись с Костиком, подошла к машине:

– Как с ногами у тебя, Тимофей? – спросила Кторова, заглядывая в его окошко. – Идти сможешь?

– Смогу, – ответил он неуверенно и полез наружу, – а что такое?

– Эта машина стала нам не нужна, до твоего убежища придется добираться на троллейбусе. Денег на такси или частника у меня нет. Может, ты богатенький? Тогда все проще.

– Мои деньги в пиджаке остались.

– А мои дома. Делать нечего, пойдем, приятель. Буду пытаться тебя спасти от соковыжималки.

Как нехорошо он рассмеялся! Мне не понравилось.

Крепко обнявшись и покачиваясь из стороны в сторону, мы шли по тротуарчику вдоль дороги. Мимо проносились машины, и я завидовала сидящим в них людям. Тим сопел над ухом и временами то ли постанывал, то ли пытался напевать что-то заунывное. До остановки троллейбуса было неблизко, а я уже успела притомиться за целый день. Ох, какой усталой я себя чувствовала! Был момент, когда я даже пожалела, что затеяла это похищение. Но – нет. Этот человек был мне нужен. Не он, а его знания об Илоне и ее компании. Редкий случай – в начале расследования заполучить в руки члена группировки, хорошо осведомленного и не пользующегося любовью коллег. А сок из него и я выдавить смогу, если того потребует дело. Но это – в крайнем случае.

Но устала я до такой степени, что временами начинала сомневаться в реальности происходящего.

– Тим, чем тебя опоили?

– Немного выпить заставили, верно. Укололи, сволочи, чтобы возражать не вздумал.

– Какие нелюбезные у тебя друзья-приятели. Или ты любитель «дури»?

– Что ты. Я и выпиваю-то только по праздникам да в особых случаях. И еще когда в архиве копаться приходится, материалы для скандалов разыскивать.

– Ты что, архивариусом служишь?

– Собачки служат!

Он отвернулся, обиделся. Но язык у него уже хорошо развязался, а в таком состоянии контролировать себя трудно. Осторожности, по причине нетрезвости, он не имел, и свежие уши – мои – были рядом, поэтому обиженным пробыл недолго.

– Часть архива у меня, да. Копии. И только от меня зависит, сможет ли Нестор в очередной раз оседлать Илону. А она баба хоть и мягкая, но иногда проявит характер, справляться с ней трудно. Ну да тебе это знать необязательно. Вот и выпью, бывает, когда фотографии ворошить приходится. Муторно мне от них.

Я почувствовала себя бодрее.

– Что за фотографии, Тим?

– А знаешь, зачем я с тобой сейчас иду? – спросил он, хитро прищурившись. – Чтобы нервы им потрепать. Ничего серьезного они мне сделать не могут. Не такой я дурак! Пусть попробуют. Много всякого сразу у ментов окажется. На них хватит и еще останется. Вот так. Я же говорил, у меня с ними в последнее время разногласия пошли.

Язык зачесался спросить о Самопрядове. Такая глупость может произойти только с большой усталости, когда голова начинает работать с перерывами. Прозвучи фамилия фотографа и вырвись Тим из моих рук, уже завтра бы Самопрядов был подставлен под удар, а я лишилась бы вещественных доказательств, на которые сильно рассчитывала. Слава богу, этого не произошло, потому что сзади, совсем рядом, раздался визг тормозов, от которого спине стало холоднее прежнего, и противный голос громко приказал нам остановиться.

– Господи, да что за день такой, да когда же настанет конец сегодняшним приключениям! – пролепетала я жалостно, разворачивая тяжело опиравшегося на меня Тима лицом к стражам правопорядка.

Энергично и дружно милиционеры повыскакивали из служебного «уазика» и быстро подошли к нам вплотную.

– Давай в машину, ребята, давай по-хорошему, – скомандовал один из них, решительно берясь за предплечье Кторова.

Двое немолодых, бывалых, смена у них, наверное, только началась. От таких, горящих служебным рвением, отплеваться трудно.

– Давай, давай! – подтолкнул меня, замешкавшуюся, в спину второй.

Только не возмущаться!

– Подождите, командиры, я и капли не выпила, вы же видите, трезвая! Дружка своего из компании домой провожаю. Недалеко и осталось…

– Хо-ро-шо! В машину! Разберемся. Трезвая – пойдешь домой. Ну мне что, руки вам крутить? В машину, сказано!

Плохо, черт! Придется слушаться.

– И я не пьяный, – попытался помочь мне Тим, – не пьющий я.

– Я и смотрю – запаха нет. Значит, обкуренный или обколотый. Еще лучше.

– Молчи, Тимофей, ничего мы им не докажем. Придется ехать.

– Давно бы так!

Замок задней, грузовой двери сработал не сразу. Они по очереди повозились с ним, сдерживая матерок, чертыхаясь только. А когда справились и открыли, то толкнули нас в спины уже без слов. Пришлось залезать первой, чтобы подать Тимофею руку. Но менты помогли ему по-своему, так, что он влетел в тесное пространство отсека и упал на колени. И в этот момент к «УАЗу» почти вплотную подшелестела «Ауди». Та самая! Из нее по-молодому резво выскочил Нестор и с ходу воскликнул громко и радостно:

– Тим, эй, в плен попал? Я же говорил тебе: не торопись уходить! – И совсем другим голосом обратился к опешившим от неожиданности ментам. – Товарищи, это недоразумение. Не спешите. Вот паспорт Тимофея Кторова, а дама рядом с ним всем нам давно и хорошо известна. Я хочу поговорить с вами, отойдем в сторону, пожалуйста, сейчас вы все поймете…

Служивые спешить перестали и пошли за ним, говорить и разбираться, прикрыв на всякий случай дверь к нам. Я смотрела на Тима, взглядом спрашивая у него совета. Он только вздохнул, но, как показалось, с облегчением. Нестор, мне видно было из окошка, уже шелестел денежными бумажками.

– Может, лучше с ментами?..

– Нет! – перебил он решительно. – Наши мне ничего плохого не сделают.

– Так ведь сок давить будут! – напомнила я.

– Ничего, ничего, – заверил он.

– Смотри, тебе видней.

Ну, не получилось у меня похищение. Случайность помешала, происшедшая по моей же неосторожности. Расслабилась я. Надо было от дороги в сторону уйти, к домам, там тоже пройти можно, а теперь – куда деваться! Попробую не отдавать Тима, если он мне поможет. Хотя по его настрою на это вряд ли можно рассчитывать.

Дверь распахнулась.

– Выходите!

Иного и ожидать не следовало.

Неподалеку от «Ауди», у той же обочины стояли пятнистые от шпаклевки «Жигули» с рожами белобрысого Вовки и еще кого-то за лобовым стеклом. Все. Этот раунд я проиграла. Черт дернул меня вести Тима по тротуарчику вдоль дороги.

Мы втроем, стоя рядышком, как добрые приятели, подождали, пока «уазик» не уехал к чертовой матери, и только тогда обратили внимание друг на друга. Нестор на нас, как на нашкодивших детишек, а я – на него, но с вызовом.

– А вы, Татьяна, проказница! – улыбнулся он, поднимая руку.

Если он меня по щечке вздумает потрепать, врежу, ей-богу, не посмотрю на его возраст.

В его руке оказался паспорт Тимофея, и Нестор спокойно положил его во внутренний карман пиджака. Что это я вскинулась? Истерика вроде давно уже прошла. Дуреха! Чтобы избавиться от неловкости, пришлось задавать необязательный вопрос:

– Каким образом вы так быстро отыскали машину?

– А в ней радиомаячок стоит. Пищалка. Мы с самого начала чуть ли не по пятам за вами ехали. Садитесь! – предложил он с доброй усмешкой.

– Вообще-то этим вечером я на Тима свои виды имела.

– Это понятно, – не удивился старик. – Ну что ж, я не против, пожалуйста.

Пятнистые «Жигули», дождавшись пустоты на дороге, тронулись с места и проследовали мимо, плавно набирая скорость.

– Зачем вы нас от милиции освободили? Что за странный альтруизм?

– От милиции… Татьяна, как поживший и повидавший советую вам: избавьтесь как можно скорее от двух нехороших привычек: не спешите задавать вопросы и верьте в человеколюбие. Я понимаю, – он сделал протестующий жест, не давая мне слова, – у вас нет причин испытывать к нам симпатию, напротив, но нет поводов и для жесткого недоверия, не так ли?

«Как бы не так!» – ответила я про себя и подумала, что удобней повода для «наезда» на него не придумаешь, но не хотелось мне скандалить сейчас, даже с такой сволочью, как он, да и внутреннее спокойствие сохранять было надо.

– Ну, так мы пойдем. – Я взяла Тима под руку. – Спасибо вам.

– И ты пойдешь с ней? – Нестор, вытаращив глаза, смотрел на Тимофея с большим изумлением.

– Лучше с ней, чем с Петькиными идиотами!

– Тим, дружище, где ты их видишь?

– Ладно, а то не с твоей подачи мне наркоту вкололи! Нестор, я обижен и перестаю тебе верить, вот так. И начинаю сомневаться в твоем уме, а значит, опасаться за себя. Хоть еще и кайфую пока, но скажу здраво, при таком положении дел я лучше с ней уйду!

– Ти-им, – сморщился Нестор, – тебе что, смертельная опасность грозит? Не выноси сор из избы. Не забывай, кто такая Татьяна Иванова!

– Все я помню, – Тимофей махнул рукой, покачнулся и оказался почти в объятиях Нестора. Сделал попытку освободиться, но старик обнял его крепче, почти по-отечески.

Я наблюдала за ними с интересом, но и с полнейшим равнодушием к исходу. Можно, конечно, увезти Тима силой, оставив старика безлошадным посреди дороги. Но не было уверенности в том, что где-нибудь неподалеку не сидят в другой машине и не присматривают за нами петровские молодцы.

«Мы за вами ехали», – сказал, как предупредил, Нестор. И забывать об этом нельзя. Ладно. Буду считать, что в этом раунде меня переиграли.