Текст книги "Ведьмин камень"

Глава 8

В понедельник утром я, как часто со мной бывало, не спешила вылезти из-под теплого одеяла. За окном была великолепная майская погода: ласково светило солнышко, звонко щебетали птицы на вовсю зеленеющих деревьях. Кончалась весна. В моей спальне было прохладно. С приходом мая мы с дедом перестали топить камин, и довольно холодные пока еще ночи остужали наш дом.

Я долго лежала и размышляла.

Пожалуй, сегодня надо позвонить Лене Удовиченко. Рассказать о новых открывшихся обстоятельствах дела. Может, он все-таки возьмется за него как следует и найдет настоящего преступника? Вот было бы здорово, если бы этого подонка наказал закон! И мне не надо было бы тогда часами просиживать возле «прослушки» и ломать голову над этим делом... Пожалуй, я занялась бы вместе с дедом благоустройством нашего двора. Конечно, еще в апреле Ариша выгреб старые листья из-под деревьев и кустов смородины, потом мы пригласили садовника, который полдня лазал по нашим деревьям и обрезал на них ненужные ветки. Когда они высохли, мы с дедом сожгли их прямо во дворе, поджарив на углях сардельки. Но на этом наш трудовой пыл иссяк, мы снова забросили участок. А зря. Уже пора сажать некоторые цветы и полоть вылезшую в самых неподходящих местах сорную траву.

Я отправилась завтракать и на кухне на столе нашла записку, которая извещала меня, что мой дед, Аристарх Владиленович, отбыл вчера вечером для проведения уик-энда на даче своего приятеля. Ожидаются ловля рыбы, уха на берегу, баня и тому подобные увеселительные мероприятия. Да, дед молодец! Бросил меня здесь одну, а сам будет развлекаться на природе. Ну что ж, делать нечего, брошу все силы на раскрытие преступления века.

Я, как обычно, заварила кофе и включила тостер. Румяные горячие хлебцы бодро выскакивали из него, наполняя кухню аппетитным запахом.

После завтрака я приняла душ, потом высушила волосы феном и только после этого села к телефонному аппарату. Часы на стене показывали уже полдень, рабочий день был в самом разгаре. Я набрала служебный номер капитана Удовиченко.

– Лень, привет. Это Полина. Как твои «ничего»?

– Нормально. А твои?

– Сойдет. Лень, я хотела поговорить с тобой насчет дела, которое ты ведешь.

– Напомни, какое именно, у меня их несколько.

– Того, где женщину обварили кипятком. Лютикову Ярославу Львовну. Ну я еще статью пишу про это...

– Ах это!.. Лютикова... Так я его закрыл.

– Как закрыл? В каком смысле? Передал в суд?

– Нет, Полин. Совсем закрыл. Там появились новые данные... Долго объяснять. Короче, эта Лютикова сама виновата. Она сама обварилась.

Я не поверила своим ушам. Ярослава Львовна сама себя обварила? Прямо вот так от груди до пят лила на себя кипяток? Она что, изощренная мазохистка?

– Лень, ты сегодня хорошо выспался?

– Ты на что намекаешь? Я, по-твоему, что-то делаю не то? Говорю же: новые данные, обварилась сама... Эксперт подтвердил.

– Удовиченко, скажи прямо: с чего вдруг ты отказался от ведения дела? У тебя что-то случилось?

– Случилось, Полина, и еще как случилось! У меня хорошие новости: меня переводят в областной центр.

– Кем?

– Следователем, в одно из районных отделений.

Ну вот, приехали! Удовиченко переводят в областной центр. А как известно, просто так туда никого не забирают. Значит, у Леонида «наверху» появилась... как бы это сказать... «волосатая рука». Конечно, о таких вещах не спрашивают, и по телефону тем более, только я ведь и сама могу догадаться.

– Лень, а как же твои дела?

– Сдал, разумеется. Три сдал другим следователям. А то, о котором ты хотела поведать миру, закрыл. Я же тебе говорил, Казакова: не берись ты писать о такой ерунде. Там дело яйца выеденного не стоит. Что, зависла теперь со своей статьей?

– Зависла. Теперь главред меня четвертует...

– И правильно сделает. Не надо было браться за такую хилую тему. Но ты не горюй, я тебя познакомлю с одним лейтенантом (кстати, неженатым!), он тебе подкинет другой материальчик, поинтереснее. Про наркотики пойдет? Среди малолетних.

– Про наркотики я уже писала, – упавшим голосом сказала я.

– А ты еще напиши. Эта тема всегда актуальна. У нас знаешь, какой процент наркозависимых?

– Лень, я вообще-то тебе хотела сказать, что в деле Лютиковой появилось кое-что новое и весьма интересное. Его нельзя закрывать. Я, кажется, знаю, кто ее убил...

– Казакова! Ты что, хочешь испортить мне отъезд? Нет, ну в самом деле, я только что сдал дела, все оформил, подчистил... э-э... я хотел сказать, подписал.... Тесть меня торопит: давай оформляй все скорее...

– Так тебя тесть переводит в центр?

– Не без этого. Он у меня такой – со связями!

– Да, я вижу, тебе действительно недосуг. К чемоданам уже ножки приделал?

– Естественно! У меня дома жена вещи собирает. Мне тоже тут кое-что надо доделать. Все-таки последний день на работе...

Как он, однако, быстро все устроил. И дела уже сдал, и лыжи в областной центр навострил. Шустрый парень, оказывается, этот Леня Удовиченко, а я и не знала.

– Что ж, Леня, счастливого тебе пути. Трудись там на благо родины.

– И тебе счастливо здесь оставаться, Полина. Я тебе позвоню, как устроюсь. Давай, Казакова, не кисни здесь, в захолустье!

В трубке раздались короткие противные гудки.

Да, все-таки не получилось решить это дело законным путем. Милиции оно не нужно. У Лени теперь другой масштаб, «захолустные» делишки мелкого пошиба его уже не интересуют. Вряд ли кто-то вообще захочет копаться в закрытом деле. Отвязались. Как говорится, баба с возу...

Ну что же, Мисс Робин Гуд, тогда слово за вами. Достаем лук и стрелы, натягиваем тетиву – и вперед! Слава богу, не впервой.

* * *

Ближе к вечеру я остановила свою машину возле дома, где Андрей Лютиков снимал комнату. Достала из сумки бутылку сока, пирожки, купленные по дороге, и приготовилась ждать.

В половине восьмого мой подопечный вошел в подъезд усталой походкой человека, честно выполнившего свой трудовой долг. Я включила «прослушку». Некоторое время было тихо, только иногда раздавался то грохот стула, то скрип дверцы шкафа. Однажды едва различимые голоса начали переругиваться: я поняла, что Андрей на общей кухне разбирается со стариком-соседом по прозвищу Лампочка Ильича. Я ждала. Терпения мне было не занимать. Я запаслась им сполна и была вознаграждена за это. Около девяти я услышала негромкий голос Лютикова:

– Привет, солнце!

Интересное обращение. Кому это он так ласково?

– Да, я... Устал как собака... Конечно!.. А ты?.. Ну да... Все в порядке... Пока... Ага... Все нормально, не волнуйся!.. Конечно! Все «хоккей»!.. Я тебе с самого начала говорил: все обойдется...

Я машинально включила кнопку записи на «прослушке» и обратилась в слух.

– ...Одно плохо: перстенек-то мы так и не нашли! Значит, все труды напрасны... Да ты шутишь?! Он таких бабок стоит!.. Нет, я это дело доведу до конца. Я на такой риск пошел из-за них... Что?.. Конечно, не только из-за них. И хатка у мамани тоже не хилая!.. Вот черт, я и подумать не мог, что дядя выкрутится. Был уверен, что я его «сделаю»... Ну ничего, с Николашей мы тоже разберемся, недолго ему... Ага... Да расплачусь я с тобой, ты не думай, я не забываю того, кто мне помог... Не надо мне напоминать о долге, я же сказал: найду колечко, продам – расплачусь... Да за кого ты меня принимаешь?! Получишь все, не кипишись! Ты мне помогла такое дело свернуть! Найду я этот чертов перстень, я о нем давно знал и мечтал, что когда-нибудь он будет моим... Для продажи, конечно, зачем же еще?! Я в эти штучки-фигнючки насчет колдовства не верю! Зачем держать у себя какое-то кольцо, от которого толку как от быка молока... ха-ха! Лучше продать! Деньжата – это всегда конкретно, а волшебство – абстрактно... Ну все, давай, мне за комп пора...

Голос умолк, а вскоре защелкали кнопки клавиатуры. Я выключила запись на «прослушке». Так-так. Что же я только что услышала? Практически признание, что это сам Андрей обварил свою приемную мать. «С Николашей мы тоже разберемся, недолго ему...» Другими словами, с кем-то он уже разобрался. А что, Андрей знал, что у матери слабое сердце и шока оно не выдержит. Неужели все-таки он? Черт! Значит, дед был прав: причиной явилась квартира и дорогой перстень. Андрей так и сказал: «Я о нем давно знал и мечтал, что когда-нибудь он будет моим...» Ведьмин перстень! Опять этот ведьмин перстень. Алина была права: за такими вот колечками тянется по истории шлейф темных дел и странных смертей. Турмалин – камень ведьм... Сначала погибла мать Ярославы, владеющая этим камнем, потом она сама, теперь дядя Андрея на подходе. Его тоже хотят грохнуть. И все это – совпадения?! Как тут не поверить Алине?

Но в таком случае получается, что Солдатенкову Николаю грозит опасность. Андрей просто спит и видит, как убрать своего дядю. Может, в этот момент он готовит на него покушение? Наверное, надо его предупредить, а то мало ли... Неизвестно, что этот приемыш собирается сделать с дядюшкой. Да вот и бери после этого ребятишек из детского дома!

Я достала мобильник и включила номер Николая. Он ответил очень бодро:

– Алло! Это вы, Полина?

– Я.

– Что-то случилось? У вас голос...

– Случилось. Мне надо срочно с вами поговорить.

– Хорошо. Я жду. Приезжайте. Кстати, вам что лучше приготовить: зеленый чай или черный?

– Лучше кофе. Если можно.

* * *

Едва я поднялась на площадку последнего этажа, как почувствовала одурманивающий запах кофе. Николай открыл сразу, звон корабельной рынды еще не успел затихнуть. Как будто стоял за дверью и ждал моего звонка. Я шагнула за порог.

– Николай, у меня две новости. Одна плохая, другая тоже плохая. С какой начать?

– Ну раз обе они плохие, начните по порядку. Только давайте пройдем на кухню, там ваш кофе – как заказывали.

Мы сидели на кухне и пили отменно приготовленный Николаем кофе.

– Итак, новость первая: дело вашей сестры закрыли, – сказала я.

– Как закрыли? В каком смысле?

– В прямом. Следователь посчитал, что ваша сестра обварилась сама. Нечаянно.

– Что?! Да он охре... извините, Полина... Сдурел? Как сама?

– Не знаю, как, но следователь сказал, что у них появились новые данные, которые подтвердил эксперт.

– Вот гады, а?! Полина, а помните, я вам говорил: это дело раскручивать не будут, убийцу не найдут? Никому ничего не надо. Что ж, выходит, я был прав! Замяли, значит?..

– Не то чтобы замяли... Просто следователь, который это дело вел, уезжает в областной центр.

– На повышение, значит, пошел? – горько усмехнулся Николай, отхлебнув кофе. – За какие такие заслуги, интересно?

– Между нами говоря, тесть посодействовал.

– Да-а... Значит, времена меняются, а блат как был, так и остался великим двигателем человеческих отношений и служебных повышений... Что ж, удивляться не приходится! А вторая новость?

Я положила ложечку на блюдце.

– Я только что получила запись разговора вашего племянника, в которой он практически признается, что это он обварил свою мать. Из-за квартиры и перстня. Мы можем сходить в интернет-кафе и прослушать.

Николай на секунду закрыл глаза и скрипнул зубами.

– Никуда я не пойду. Я и так вам верю...

– Напрасно. Всегда надо проверять... Впрочем, я могу переписать разговор на обычную кассету и принести вам. У вас есть магнитофон?

– Есть. Значит, все-таки он... А я, дурак, сначала не хотел верить.

Николай встал и подошел к бару. Достал бутылку коньяка, которую не допил в прошлый раз.

– Будете?

– Я за рулем.

– Ах да... Все никак не привыкну, что женщина – и за рулем. Так что там Андрей говорил? – Он налил себе рюмку.

– Говорил, что он не нашел перстень, и это очень плохо. Значит, мол, все труды напрасны... Какие труды, я думаю, можно догадаться. Еще говорил, что это дело он доведет до конца, что на такой риск пошел из-за перстня! И не только из-за него. Хатка, мол, у мамани тоже не хилая. А еще говорил, что с вами тоже разберется, недолго вам осталось... Я думаю, Николай, вам угрожает опасность. Если Андрей поднял руку на свою мать, хоть и приемную, то уж вас-то точно не пощадит.

– Я его не боюсь. Пусть только попробует сунуться...

– Вы не поняли. Он может и не сунуться, а просто... ну, я не знаю... огреть вас из-за угла чем-нибудь тяжелым. Или придумать другую каверзу. А еще, скорее всего, ему кто-то помогает. Я слышала, как он обещал расплатиться с кем-то, говорил, я, мол, не забываю того, кто мне помог, и не надо мне напоминать о долге. Андрей, похоже, пытается найти кольцо и продать. Он об этом давно мечтал.

– Я говорил сестре: не раскрывай этому выкормышу всех семейных тайн, а она: «Что ты! Андрюшенька – хороший мальчик! Как ты можешь сомневаться в нем?» Вот тебе и хороший.

– Николай, вы к нему всегда относились... с подозрением?

– Да не то чтобы с подозрением, просто меня жизнь научила не доверять людям вот так – на все сто. А сестра была такой наивной, всех любила, всем верила, всех считала чуть ли не святыми. Выходит, я не зря был недоверчивым.

Николай опрокинул еще одну рюмку и закусил лимоном. Я покосилась на него. Мне не нравилось, что он пьет, я хотела поговорить с ним по-трезвому. Радовало одно: он не пьянел. Во всяком случае, его похмелье не было заметно.

– Ну вот что, Полина, – сказал Солдатенков после некоторого раздумья, – я считаю, вы свою задачу выполнили. Я просил вас помочь найти убийцу моей сестры – вы его нашли. Остальное – мои проблемы. Как поступить с этим гаденышем, решать буду я. Я должен вам денег за работу...

Николай встал и вышел на минуту. Вернулся он с кошельком в руках.

– Вот здесь двадцать тысяч. Этого достаточно?

– А вы считаете, что моя работа завершена?

– А разве нет? Я знаю, кто убил Ярославу...

– Его вы тоже собираетесь сварить?

– А вот это уже, извините, мое дело! Берите деньги и до свидания!

– Да? – удивленно вскинула я брови. – Торопитесь избавиться от меня?

Николай посмотрел на меня подозрительно:

– Что вам еще нужно? Я говорю вам спасибо, даже даю денег и при этом прошу только об одном: оставьте меня.

– Вы поступите с ним так же, как он поступил с женщиной, заменившей ему мать. Сварите в кипятке. Вы ведь этого хотели? Я помню, что вы тогда говорили у меня дома...

– Моя сестра погибла от рук человека, которого она считала своим сыном! Вы не представляете, как она любила его! Она дала ему столько, сколько не каждый родитель дает своему родному ребенку. Она ночей не спала, когда этот недоносок болел. Она доставала ему самые дорогие лекарства, водила к самым лучшим врачам. Она самолично готовила его в институт, сидела с ним над учебниками... А кто оплачивал его учебу? На бюджетное-то отделение он поступить не смог. Ярослава вбухала в него кучу денег. И вот итог – она умирает от руки этого звереныша! И вы хотите, чтобы я оставил все как есть? Ну уж нет. Я не привык спускать подонкам. Я отомщу. Если закон молчит, а вы сами, Полина, сказали, что дело закрыли, то придется мне взять на себя роль судьи. И палача заодно.

Николай встал, громыхнув стулом. Он был красным от злости. Или от выпитого коньяка.

– Я не сомневалась, что вы захотите воздать вашему... Андрею по заслугам. Но, Николай, подумайте о том, что вы уже сидели. Если сейчас вас снова арестуют, вас объявят рецидивистом и припаяют столько, что вы практически до конца дней проведете за решеткой. Оно вам надо?

Николай горько усмехнулся:

– А что остается делать? Спустить этому недоноску? Простить смерть сестры? Она была единственным родным моим человеком... Я теперь остался один... Нет, простить я не смогу. Не смогу жить спокойно, зная, что убийца ходит на свободе. А еще ведь он прописан в этой квартире, значит, имеет право на жилплощадь. На ее жилплощадь, той, которую он убил. Так лучше сидеть за правое дело...

– Сидеть никогда не лучше.

Николай посмотрел на меня долгим внимательным взглядом.

– Вы что-то хотите предложить?

– Хочу.

Он отодвинул от себя почти пустую бутылку и рюмку. Взял с тарелки лимон, положил в рот, поморщился, не сводя с меня своих зеленых глаз. А у него красивые глаза, мелькнуло у меня в голове. Умные. Выразительные.

– Говорите.

– Николай, четырнадцать лет назад пьяный прокурор сбил на своей машине моих родителей. Они погибли. Это произошло на моих глазах. Но меня, тогда четырнадцатилетнюю девчонку, никто слушать не стал. Милиция не просто замяла это дело – моих маму и папу еще объявили виновными в той аварии. Мы с дедушкой были вынуждены выплатить прокурору компенсацию за его помятую машину...

Я судорожно сглотнула. Каждый раз, когда я вспоминала эту историю, ком подкатывал мне к горлу. Наверное, у нее никогда не будет срока давности.

– Я ждала четырнадцать лет. Четырнадцать лет я мечтала отомстить убийце моих родителей. И вот, не так давно я осуществила свою мечту...

– Вы его убили?

– Я ему отомстила. Он наказан по полной. Теперь это овощ, лежащий в доме престарелых, а убить его пытались собственные дети. Конечно, не без моего содействия. Но, заметьте, Николай: при этом я осталась на свободе.

Уважение и восхищение вспыхнули в глазах Николая.

– Как вам это удалось, Полина?

– Хитростью, разумеется. Пришлось задействовать свои интеллектуальные ресурсы. Когда мстишь, главное – самому не попасть под статью. А иначе, какой смысл?

Солдатенков помолчал некоторое время, глядя куда-то в угол, потом повернулся ко мне и сказал:

– Ну вот что, Полина, эти двадцать тысяч забирайте, они ваши. Вы мою просьбу выполнили. Запись я, конечно, послушаю, но я вам и так верю, какой смысл вам лгать? Если поможете мне отомстить за сестру – так, чтобы не сесть самому, – я дам вам еще... сколько попросите.

Я отрицательно покачала головой и отодвинула от себя пачку:

– Я не возьму денег. У нас с дедушкой есть на что жить, мы не бедствуем. Для меня главное – справедливость.

– А как насчет помощи?

– Я же сказала: для меня главное – справедливость. Я помогу вам без всякого вознаграждения.

– Но я собираюсь обварить этого подонка кипятком.

– Я это поняла.

– И вы будете помогать мне?

– Буду, потому что считаю, что он это заслужил. Только надо все хорошенько продумать. Он навещает вас?

– Нет. Даже если я позвоню ему и приглашу сюда, ко мне, он вряд ли придет.

– Это даже к лучшему, Николай. Не вздумайте это сделать в вашей квартире. Нам предстоит найти такое место...

– Честно говоря, Полина, именно здесь мне и хочется это сделать. Здесь, где он сделал это с моей сестрой. Хорошо бы еще и ведро взять то же самое.

Я встала.

– Вы можете пока все продумать. А мне пора. Мой телефон у вас есть. Созвонимся.

– Полина, а вы что пока будете делать?

– Пока буду следить за нашим Лютиковым.

– Теперь-то зачем? Мы наверняка знаем, что это он...

– Во-первых, в таких делах сведения лишними не бывают. Вдруг удастся узнать еще что-нибудь ценное? А во-вторых, мы пока не нашли перстень. Андрей тоже его ищет, так что лучше нам быть в курсе его поисков. Может, ему первому повезет?

– Да бог с ним, с перстнем этим! За сестру бы поквитаться...

– Не скажите, Николай. Здесь все может оказаться важным. Перстень может вывести нас на того, кто ему помогал.

– Как знаете.

– Ну что ж, мне пора...

Я направилась к выходу. Николай шел за мной.

– Может, вас проводить? До дома.

– Я на машине, если вы не забыли.

– А, да! Конечно, забыл... Тогда счастливо добраться.

Я спускалась по лестнице, а Николай стоял и смотрел мне вслед. Только когда я уже вышла из подъезда, хлопнула его дверь.

* * *

Стемнело. Я ехала домой по пустеющим улицам. Машин было уже мало, поздний вечер висел над городом фиолетовым покрывалом. Горели фонари, прохладный ветер врывался ко мне в салон в приоткрытое окно и трепал мои волосы.

Почему-то у меня из головы все не шел наш с Николаем диалог с ювелиром Фридрихом Карловичем. Что-то меня тогда зацепило, какое-то несоответствие, что ли?.. Я начала вспоминать тогдашний разговор со стариком. Хорошо, что память у меня была отменная. Не сама по себе, Ариша натренировал, за что ему большое спасибо. Итак, что нам сказал ювелир?

«...Такие вещи опасно держать дома...

– Какие такие? – уточнила я.

– Как?! Перстень ведьмы. У Ярославы Львовны был старинный перстень ведьмы. Он стоит очень дорого, такие вещи держать дома просто опасно. Не дай бог, чего случится, как говорится!..»

Стоп!

Еще раз. «Перстень ведьмы... Он стоит очень дорого... Такие вещи держать дома просто опасно... Боитесь нести дорогую вещь незнакомому человеку?» Другими словами, Фридрих Карлович признал, что перстень сестры Николая – это тот самый перстень, стоящий баснословно дорого. Так? Так. А что он сказал чуть позже, когда речь зашла о цене и мы начали торговаться? «А кто вам сказал, что именно перстень Ярославы Львовны – тот самый перстень?» Николай тогда спросил: «А что, разве не так?» И старик ответил... Что же он ответил? А он ответил: «Нет. Во-первых, таких изделий несколько. По слухам, около десятка. Плюс еще несколько десятков хороших подделок. Перстень Ярославы Львовны очень похож на ведьмин перстень, я даже допускаю, что он может быть одним из этого десятка, но... есть одно «но»...»

Да, именно это он и сказал, слово в слово. То есть он понял, что мы знаем настоящую цену изделия, и пошел на попятную. Сказал, что перстень не тот самый, а только похож, мол, их много таких... А когда старик узнал, что перстня у нас вообще нет, то сразу потерял к нам интерес. Даже голос на нас повысил: «Так что же вы мне голову морочите? Пришли тут, понимаете, время у занятых людей отнимают! Вот как найдете, тогда и поговорим». Опустил голову и больше на нас даже не посмотрел.

Ах ты старый плут! Не зря Николай назвал его мошенником. Мошенник и есть! Но что же это значит? Что перстень Ярославы Львовны самый настоящий? Тот самый ведьмин перстень? Скорее всего, так и есть. В таком случае у моей подруги Алины – только подделка, хоть и хорошая. Жалко будет ее разочаровывать. Но позвонить придется, надо же успокоить подругу. А то она жутко испугалась, узнав, что за перстнем могут охотиться. Может, она из дома боится выходить, сидит одна и тихо умирает от голода?

Я достала мобильник и включила ее номер.

– Алина?

– Я, Полин...

– А что таким голосом? Что-то случилось?

– Полин, ты не представляешь... Я сегодня была у ювелира. Решила все-таки оценить свой перстень с турмалином, тот самый, помнишь?

– Ну еще бы! Оценила и правильно сделала!

– Так вот, он оказался подделкой! Представляешь?! Хорошей, но все-таки подделкой! И не стоит он больших денег... Полин, я просто в трансе... Что делать?

В трубке раздались не то всхлипывания, не то вздохи.

– Как что делать? Радуйся! – сказала я.

– Да ты что?! Чему тут радоваться? – возмутилась подруга.

– Хотя бы тому, что из-за этой дешевой подделки на тебя никто не будет покушаться. Можешь спать спокойно.

– Хм. Об этом я как-то не подумала. Да, это действительно радует. Но... ювелир сказал, что перстень был изготовлен еще в конце позапрошлого века, и оценил его... во сколько, как ты думаешь?

– Понятия не имею. Тысяч в сорок?

– Хм, Полин, ты почти угадала! Надо же...

– Ну и что, хорошие деньги. Продавай.

– Еще чего! Все ювелиры – мошенники! Они настоящей цены и близко не дают. Нет, я, пожалуй, с ними связываться не буду. Я дам объявление в прессу и продам его... тысяч за пятьдесят. Вот! Или нет... пятьдесят пять!

– А что, попробуй. Ну, давай, удачи тебе!

Я выключила мобильник и убрала его в сумку. Я подъезжала к дому.