Текст книги "Ведьмин камень"

Глава 10

– Полина, зачем мы сюда приехали? – Андрей вертел головой, оглядывая маленькие частные дома, старые и ветхие, мимо которых мы благополучно проехали и выбрались на пустырь. Здесь я остановила машину.

– Вы ничего не перепутали? Это здесь живет ваш... как его? Старикан, у которого мой перстень?

– Нет, не перепутала. Посидите в машине, я посмотрю, где его дом. Кажется, я не могу найти его в темноте.

Я вышла из машины. Да, здесь было жутковато. Пустырь со свалкой, заброшенные склады... Ближайшие жилые дома находились метрах в ста от нашей машины. Темно. Фонарей не было в радиусе километра. Пустырь освещался лишь светом луны и фар моей машины. Где-то совсем рядом тихо завыла собака...

– Полина, мне здесь совсем не нравится, – заскулил Андрей, высунув голову наружу, – давайте уедем отсюда скорее и приедем завтра утром, когда будет светло и...

Он не договорил. Что-то глухо «бамкнуло», я увидела, как метнулась тень со стороны пассажирской двери. Еще одна промелькнула мимо меня.

– Давай тащи его из машины, – услышала я голос Абрикоса.

Двое здоровых мужиков – а это были Николай и его дружок по отсидке – выволокли Андрея наружу. Он был словно мешок с навозом. Рухнул на землю и лежал не шевелясь.

– Что с ним? – спросила я тихо.

– Мы его оглушили, – пояснил Николай, – пусть отдохнет, так всем будет спокойнее. Абрикос, тащи его к колодцу, а то скоро очухается. Я ведь его несильно приложил, так, приласкал слегка... монтировочкой...

– Николай, – позвала я.

– Уезжайте отсюда, Полина, – приказал он, – потом, все потом!.. Вам здесь больше нечего делать...

Они взяли Андрея за руки и за ноги и потащили куда-то в сторону складов. Все довольно быстро растворились в темноте.

Я осталась на пустыре одна. Было довольно жутковато. Снова тоскливо завыла собака, ее сольный концерт подхватила другая...

Я села в машину. Пару минут над пустырем висела зловещая тишина. Ну уж нет. Уезжать я не собираюсь. Я вычислила убийцу, я буду и свидетелем приведения приговора в исполнение. Я вышла из машины и направилась в ту сторону, где скрылись в темноте Николай с Абрикосом. Под ноги все время попадались какие-то булыжники и выброшенный хлам, я спотыкалась, но продолжала идти вперед. Наконец в темноте мелькнуло что-то живое: я вгляделась пристальнее и сумела рассмотреть темные силуэты. Я достала свой мобильник и включила камеру. Я даже не рассчитывала, что будет что-то видно, главное – записывался разговор.

– Что, очухался? – услышала я голос Николая. – Не ожидал, гаденыш?..

– Дядь Коль, я... ты... Зачем мы здесь?

– Не догадываешься? – Голос Николая был просто зловещим.

– Что вы собираетесь делать?

– Я хочу поквитаться за сестру...

– Н-нет... не надо...

– Признавайся: это ты ее?.. Да не вздумай врать! У нас есть запись твоего телефонного разговора...

– Дядь Коль... прости! Я... не хотел... Пощади!

– А почему ты ее не пощадил, гаденыш? Или она мало дала тебе? В хорошей квартире жил, как человек, институт окончил, который она тебе оплачивала... Что, не терпелось скорее занять квартирку? Не мог дождаться, пока она... своей смертью...

– Дядя Коля! Я больше не буду!..

– Само собой не будешь! Второй матери у тебя нет.

Я не то что увидела, скорее почувствовала возню, кряхтенье...

– Не надо! – закричал Андрей, но тут же, похоже, получил удар – тупой звук раздался в темноте. Снова началась возня. Я выключила мобильник и, спотыкаясь, пошла к своей машине. Села на свое сиденье, выжала сцепление и начала разворачивать свой «Мини Купер». Моя миссия на этом, считаю, закончилась. Домой, домой, отдыхать!

Вдруг тишину разорвал дикий истошный вопль. Я вздрогнула. Кажется, это был голос Андрея. Он кричал так, что у меня по коже побежали мурашки. Я надавила на педаль газа и с максимальной скоростью, которую только могла выжать из своего боевого друга, понеслась в сторону коттеджного поселка...

* * *

Ариша заявился на другой день к обеду. Загоревший, повеселевший, в высоких рыбацких сапогах и старом свитере, он совсем не был похож на себя, аристократичного и утонченного интеллигента. Дед торжественно поставил на пол железное ведро, в котором плескалось несколько некрупных рыбин, и гордо сказал:

– Полетт, сегодняшний обед я добыл сам! Зажарь этих карасиков, пожалуйста.

Я посмотрела на плескавшихся в ведре чудовищ с красными плавниками и выпученными глазами. Казалось, они все смотрят на меня так жалостливо, разевают рот, желая что-то сказать, но у них ничего не получается. А еще им, по-моему, было очень тесно в ведре, и мне захотелось выпустить их хотя бы в ванну. Я протянула руку и потрогала одну рыбку. Ее спина была скользкая и холодная. Мне стало неприятно.

– Дед, а можно эту рыбу как-нибудь... не жарить?

– Что значит не жарить? Почему? – удивился Ариша. – Она хорошая, свежая! Видишь: еще даже живая! Я ее только что поймал, рано утром.

– Вот именно, потому что живая... Жалко ведь...

– Кого? Рыбу? Полетт, да ты что! Мы у Пал Палыча жарили именно живую. Ловили, быстро чистили, в муке валяли – и на сковороду! Это же самое лакомое, что может быть! Она лежит, жарится, а хвостом еще бьет! А если ее еще под холодную водочку да полить сверху жареным луком... Мм... Вкуснотища!

Дед причмокнул губами, показывая мне, как неимоверно вкусна жареная живая рыба. Я четко представила себе эту картину и, почувствовав приступ тошноты, быстро вышла из кухни.

– Полетт, ты что? Ты случайно не болеешь?

Я даже обрадовалась такому повороту дела. Правильно, я болею. Мне плохо. Под этим предлогом можно отказаться от процесса убийства рыбы. Я поднялась к себе в комнату и легла на кровать. Через минуту дед вошел ко мне. Он сел рядом со мной и положил свою ладонь на мой лоб.

– А голова не горячая. Полетт, ты как сегодня спала?

– Плохо.

– Тогда лежи. Никуда рыба не денется... из ведра. Я переоденусь и все сделаю сам. Лежи, лежи, дочка, отдыхай. Может, тебе что-то надо?

Мне стало даже неудобно, что я так расстроила дедулю своей мнимой болезнью. Кажется, я переиграла.

– Ничего, Ариша, ты не беспокойся. Мне не так уж плохо, просто у меня слабость... Я полежу – и все пройдет.

– Это авитаминоз. Весна! Тебе следует есть как можно больше витаминов, – заключил дед, выходя из комнаты.

Я не любила врать. Хотя иногда приходилось. В детстве мама с папой всегда говорили мне, что ложь – это очень плохо. Лгут только бессовестные люди. Став взрослой, я иногда была вынуждена прибегать к этому приему. Тогда я поняла, что лгать, конечно, не слишком-то хорошо, но бывают в жизни такие ситуации, когда без обмана – увы! – просто не обойтись. В частности, и в моей робингудовской деятельности ложь помогала мне довольно часто. Хотя, надо признать, солгав, я всегда краснела. В душе.

Лежа в постели, я почувствовала доносящиеся из кухни одурманивающие запахи. Надо сказать, готовить Ариша не любил, но если уж брался за это дело, разумеется, по необходимости, то делал его просто отменно. Вскоре запах жареной рыбы стал настолько манящим, что я не выдержала и встала с постели. Болезнь болезнью, но подкрепиться никогда не помешает. Я стала спускаться на первый этаж в кухню.

Звонок, раздавшийся в прихожей совершенно неожиданно, заставил меня вздрогнуть. Кто это? Мы с дедом сегодня никого в гости не ждали.

Я открыла дверь и увидела свою подругу Алину Нечаеву. Она, практически отстранив меня, ворвалась в наш дом как вихрь.

– Так, так! Чем это у вас тут пахнет? Неужели рыбой? Ну вы даете! Откуда?

Резонный вопрос. Действительно, откуда у нас в доме может пахнуть рыбой? Я всегда думала, что пищевые запахи всегда идут из кухни. Но, может, Нечаева считает иначе?

– Ты проходи... – только и успела сказать я, как подруга была уже возле раковины. Она наскоро вымыла руки и уселась за стол.

– Угощать будете?

Как можно было не угощать человека, сидящего за столом в позе голодного сфинкса?!

– Давайте сегодня я буду шеф-поваром, – предложил Ариша.

Возражать никто не стал.

– Я угощу вас такими вкусными карасиками, что вы пальчики оближете!

Перед нами появились тарелки и вилки для рыбы. Потом новоявленный шеф-повар водрузил на середину стола большую чугунную сковороду с пузырящимся маслом. В ней лежали караси с такой золотистой корочкой, что один ее вид приводил в действие все желудочные соки. Я почувствовала, как рот наполняется слюной.

– Приятного аппетита! – сказал дедуля.

– Пахиба, – ответила Алина с набитым ртом.

Некоторое время мы ели молча. Караси одни за другим быстро исчезали со сковороды, на бумажной салфетке росла горка костей и рыбьих голов. Вот будет радости соседскому коту Проглоту!

Наконец я убрала со стола посуду, поставила в раковину грязные тарелки и включила электрический чайник. В ожидании десерта, желая скоротать время, Алина начала рассказывать нам последние городские новости:

– Вы слышали? Вчера в супермаркете на улице Мышкина поймали двух карманников. Говорят, у них изъяли целый ворох кошельков. Не то восемь, не то девять. По всем внутренним карманам были распиханы, даже в трусах...

– Да, с воровством бороться, похоже, бесполезное занятие, – покивал Ариша. – Сколько их ловят и сажают, этих карманников, а они все не выводятся. Прямо как тараканы.

– Что вы! – живо подхватила Алина новую тему. – Тараканы как раз выводятся, и очень даже прекрасно! И знаете, чем?

Она обвела нас загадочным взглядом. Я приготовилась услышать новый потрясный рецепт выведения домашних насекомых «от Алины». Ариша вообще затаил дыхание.

– Кошачьими фекалиями! Не к столу будь сказано... Одна моя знакомая не так давно завела кота, а до этого у нее были в доме тараканы. С ними она боролась долгие годы, но это – отдельная история, ее я сейчас рассказывать не буду!

И на том спасибо, подумала я.

– ...Так вот. Когда Ядвига – так зовут мою знакомую – завела кота, тот, паразит, начал гадить где ни попадя. В лоток не ходил принципиально, а вот под кровать, на кровать, под столы, в углы, за тумбочку – короче, всюду, где только помещалась его кошачья задница. Ядвига сначала страшно ругалась, даже порола кота веником и шваброй, а потом заметила, что тараканов-то у нее стало значительно меньше. Тогда она, наоборот, стала поощрять своего Барсюню, ну, в смысле Барсика, совершать свои интимные дела именно по углам и под мебелью. И что вы думали?

На этот раз Алина обвела нас победным взглядом. Мы с дедом снова затаили дыхание.

– Через пару месяцев у нее не осталось ни одного таракана! Они все ее покинули!

– За два месяца не только тараканы, все соседи должны были покинуть эту... как там ее? Бабу Ягу, – усмехнулся Ариша.

Я про себя тоже согласилась с этим. Сомнительное это удовольствие – заменить тараканов кошачьими фекалиями. По мне, так уж пусть лучше бегают эти усатые чудовища, во всяком случае, они хоть не издают запаха.

– Ой, а еще у меня какая новость!.. Вы слышали, на окраине города, кажется, в районе заброшенных складов, утром бомжи нашли человека в колодце. Он обварился по пояс! Его отвезли в ожоговый центр. А у меня там знакомая медсестра работает, Светка Огурцова! Полин, ну, ты знаешь... Она-то мне все и рассказала. Парень молодой совсем, говорят, тридцати еще нет, и надо же – такая беда! Светка говорит, он сейчас в реанимации.

– Жить-то будет? – спросила я как можно более равнодушным тоном, похолодев внутри.

– Будет ли жить – неизвестно, а вот отцом точно не станет. Большая область ожогов: пятьдесят с лишним процентов! Он, если и выживет, в больнице будет о-очень долго лежать...

– Он хоть в сознании?

– Кажется, нет. Светка говорит, он все время бредит. Раз бредит – значит, в беспамятстве? Я не очень в этом разбираюсь...

– Кто же его так? – спросила я.

– Кто?! Несчастный случай, естественно. У колодца кто-то спер люк.

– Эти колодцы – настоящая беда! – посетовал, в свою очередь, Ариша. – Деклассированные элементы утаскивают крышки от них, колодцы остаются открытыми, в них падают люди! Помните, ранней весной пострадал ребенок? Бегал по двору и провалился в такой вот колодец...

Мы с Алиной дружно закивали.

– Безобразие! Куда только смотрят коммунальные службы?!

– Если бы эти люки не принимали в металлолом...

– Если бы закрыли эти так называемые приемные пункты...

– А может, он шел пьяный?..

– Все равно, крышки на колодцах должны быть...

– Да разве за всеми уследишь! Вон их сколько по городу...

Мы еще некоторое время обсуждали состояние колодцев в нашем городе и пришли к выводу, что мэр Бурляев плохо следит за коммунальщиками, а те, в свою очередь, – за своим оборудованием и вверенными им объектами.

Наконец мы закончили трапезу, я стала убирать со стола, Ариша, поблагодарив нас за компанию, удалился в свою комнату.

– Пойдем ко мне? – спросила я Алину.

– Пойдем. Сегодня я наконец научу тебя медитировать с пирамидками из оникса. Помнишь, я тебе обещала?

– Может, в другой раз?

Мы поднялись в мою комнату и уселись в кресла.

– В какой другой? – возмутилась подруга. – Самое лучшее время для работы над собой – это сейчас! Самый лучший день для начала самосовершенствования – это сегодня! Начинаем. Держи!

Алина достала из своей сумки и вложила в мои руки пирамидку довольно внушительных размеров, пестренькую, красивую. Она была вся полосатая, и эти ажурные полосы были от зеленого до коричневого цвета. Я потрогала грани пирамидки. Она была прохладной, гладкой и тяжелой.

– Положи одну ладонь на другую, – командовала подруга.

Я все старалась делать так, как учила меня Алина.

– Теперь возьми пирамидку и держи так, в верхней ладони. Ступни ног поставь вместе. Закрой глаза. Расслабь все мышцы, кроме мочевого пузыря. Представь, что ты сидишь на берегу лазурного моря и любуешься закатом. Вокруг тебя – пальмы, небо синее-синее, чайки кружат над волнами... Тебе тепло и легко, ты – маленькая деревянная лодочка, ты качаешься на волнах...

Я все так и сделала, и в скором времени почувствовала, как волны уносят меня далеко в море. Мне хорошо... мне спокойно... Алинин голос что-то монотонно вещал у меня над ухом, но я не вслушивалась в смысл ее слов. Мне хотелось спать. Мое сознание медленно уплывало куда-то в сторону.

– Чтобы достигнуть гармонии... Чтобы жить в ладу с этим миром... Абсолют... совершенство...

Внезапный телефонный звонок прервал эту идиллию.

– Черт! – выругалась Нечаева. – Забыла телефон отключить! Ну, блин!

Я вскочила и подбежала к аппарату.

– Алло?

– Полина? Это Николай. Здравствуйте.

– Здравствуйте, Николай. Что-то случилось?

– Полина, мне надо с вами поговорить. Можно пригласить вас в ресторан? У меня завтра маленькое торжество – ровно пять лет назад я освободился.

– А что, это для вас такое событие, которое обязательно надо отмечать?

– Я отмечаю. Потому что считаю, что сидел ни за что. Вернее, за то, что осмелился защищать свою жизнь. Ну, это долгий разговор... Так вы составите мне компанию?

Я на мгновение задумалась. С одной стороны, поход в ресторан – мероприятие довольно приятное, с другой... Зачем мне это нужно? Мы нашли убийцу Ярославы Львовны и даже наказали его. Этот урод, как и мечтал Николай, получил то, что заслужил. Брошенный им бумеранг вернулся к нему. Зачем нам видеться снова? Я и в прошлые наши встречи замечала, что Николай смотрит на меня... слишком долгим взглядом.

– А в ресторан мы идем обедать или разговаривать?

– Мы постараемся совместить приятное с полезным. Так как? Я заказываю столик?

– Где?

– На улице Дунаевского есть ресторан «Якудза». Там хорошая японская кухня. Как вы относитесь к экзотике?

– Положительно.

– Тогда завтра в двадцать ноль-ноль я жду вас у входа?

– Ждите.

Я положила трубку и повернулась к Алине. Она многозначительно подмигнула мне:

– Это куда это мы, интересно, собрались?

– В ресторан.

– Молодец, подруга. Кого отхватила?

– Никого не отхватила. Это брат погибшей женщины. Он хочет поговорить...

– Да ладно, «поговорить»! Знаем мы эти разговоры. Когда идешь и в какой ресторан?

– В японский, завтра вечером.

– Нормально. Давай, давай поговори там с ним... как следует...

Нечаева подмигнула.

– Алина, серьезно: у меня с этим братом погибшей ничего нет и быть не может, – оправдывалась я.

– Да-а? – с сомнением протянула подруга. – А зачем же он тебя в ресторан приглашает? Поговорить можно было в другом месте, более дешевом. Например, на лавочке в сквере. Говори сколько хочешь, и платить не надо. Нет, тут определенно какой-то умысел. Во всяком случае, с его стороны.

– Нет никакого умысла ни с чьей стороны, – заспорила я, но Алина меня перебила:

– Так, это все разговоры, а время идет! Медитацию продолжаем?

– Алин, я в принципе все поняла... Я буду медитировать одна. На досуге. Сейчас у нас с дедом дела...

– Обещаешь?

– Клянусь!

– Ладно, – смилостивилась подруга, – тогда оставляю тебе пирамидку, а это вот брошюра. Здесь все про камень оникс. Прочитай обязательно, особенно раздел про медитацию. Медитировать будешь два раза в день – утром и вечером. Минут по двадцать-тридцать, поняла?

Естественно. Я вообще из понятливых. Мы с Алиной попрощались, она отправилась к себе домой, а я проводила ее до машины и вернулась в свою комнату. Я набрала номер моего друга-журналиста Антона Ярцева, который работал в нашем местном печатном издании «Горовск сегодня». Антон сразу же взял трубку:

– Ярцев слушает!

– Привет, это Полина! Антон, ты вообще в курсе того, что творится в нашем городе?

– А что в нем творится? – удивился Ярцев. – За вчерашний день происшествий не было, все как будто живы-здоровы...

– Все живы, но не все здоровы! – наезжала я на журналиста. – Вчера опять человек провалился в колодец! И это уже второй несчастный случай за весну! Безобразие! Куда смотрят коммунальщики? Человек пострадал! Обварился, можно сказать, до подмышек! Ты будешь освещать это происшествие?

– Полин, ну это как-то... неактуально...

– Ах, неактуально?! – взорвалась я. – Люди варятся в наших колодцах, а вам, писакам, и дела нет! А если он умрет? Еще неизвестно, чем кончится его пребывание в больнице. Человек как-никак в тяжелом состоянии, в реанимации!

– Да мы освещали этот вопрос... Была заметка...

– Освещали? – продолжала негодовать я. – Слабо освещали! Люки как воровали, так и продолжают воровать. Колодцы по-прежнему стоят открытые, люди падают в них средь бела дня!..

Я понимала, что меня «несет», но остановиться уже не могла. Праведный гнев бушевал во мне, ведь я переживала за всех горожан. И хотя Андрей упал в колодец далеко не «средь бела дня» и далеко не «упал», но детали были неважны.

– Да? – Ярцев задумался. – Считаешь, нужно написать? Ну хорошо, я подброшу идейку главному. Если одобрит – набросаю несколько строк...

– Антон, не несколько строк. Я считаю, надо серьезно осветить эту проблему в вашей самой читаемой в городе газете. Помнишь, весной был подобный случай: пострадал ребенок?! А на наш маленький городок и два случая – много. Доколе это будет продолжаться? И потом, самим обваренным, я думаю, не кажется, что эта проблема несерьезная. Так что ты уж давай там как-нибудь сообрази, как поднять в прессе этот вопрос.

– Хорошо, Полина, я подумаю. До встречи!

Ярцев отключился. Вот теперь он обязательно напишет разгромную статью об открытых колодцах и похищенных люках, о несчастных случаях, происходящих вокруг нас сплошь и рядом. Убедить общественность, что случай с Андреем был именно несчастный, было просто необходимо. Еще неизвестно, что он будет говорить, когда придет в себя.

С чувством выполненного долга я откинулась на спинку кресла. Вдруг я вспомнила про свой саксофон. Я давно не брала его в руки и теперь с удовольствием достала его из футляра, погладила блестящий холодный металл. Я заиграла. Я импровизировала. Саксофон как нельзя лучше подходит для импровизации. Он послушно выводил нежную лирическую мелодию. Она уносила меня куда-то далеко и дарила неземное наслаждение.

* * *

Остаток дня я провела в кресле с книгой. Я считала, что заслужила этот маленький отдых. Ариша ушел к своим приятелям. Дома было убрано, и потому дел у меня не было. Я зажгла камин и уселась возле него. Уютно потрескивали дрова, блики огня играли на полу и стенах. Я сидела в кресле, которое покупала еще моя мама, и читала. Мне было хорошо и спокойно.

Глава 11

Весь следующий день мы с дедом посвятили наведению порядка на нашем дворе. Ариша окапывал деревья и кусты, я граблями бороновала вскопанную им землю. Потом мы пропололи сорную траву и полили газонную. По углам участка и вдоль забора мы собрали остатки прошлогодней листвы и свалили ее в компостную яму.

Разогревая в микроволновке купленные в супермаркете голубцы, я рассказывала деду, какие планирую посадить цветы в этом году. Он согласно кивал, но, по-моему, ему было абсолютно все равно, бархотки или анютины глазки будут красоваться в клумбах возле нашего крыльца. В глазах деда так и читалось: сажай что хочешь, лишь бы что-то росло. Не пустовать же земле!

После обеда Ариша отправился красить наш забор. Для этой цели он заранее приобрел банку хорошей зеленой краски и кисточку и теперь, надев старый свитер и брюки и объявив себя маляром высшего разряда, удалился во двор.

Я принялась мыть микроволновку. Телефонный звонок прервал это малоприятное для меня занятие. Я подняла трубку аппарата, находящегося в кухне.

– Слушаю.

– Полин, это я, – у Алины был подозрительно загадочный голос. Никак, записалась еще на одни курсы.

– Да, Алина, слушаю тебя.

– Полин, я сегодня утром прочитала в газете объявление, что продается перстень. Старинный, стурмалином. Представляешь?! Созвонилась с хозяином, еду посмотреть.

– Алина, ну, зачем тебе еще один перстень? Ты тот продала?

– Нет, свой продавать я пока не буду. Мне кажется, что мне дают за него ненастоящую цену. Ну, не может золотой перстень девятнадцатого века стоить так дешево... Подожду других покупателей.

– А этот перстень зачем идешь смотреть?

– Не иду, а еду. Любопытно. Все-таки с турмалином! Все перстни с этим камнем – ведьмины. Посмотрю, прикину... Может, этот лучше моего. Тогда мой продам, а этот себе оставлю. Если, конечно, в цене сойдемся...

– Алина, по-моему, в это никто, кроме тебя, не верит. Колдовство, ведьмин камень, приворот, отворот или все наоборот... Двадцать первый век на дворе! Не боишься, что над тобой будут смеяться?

– Не боюсь! Казакова! Что ты в этом понимаешь?! Вот нам на курсах говорили...

Началось! Это минут на тридцать. Я вздохнула.

– А, впрочем, что с тобой без толку спорить! Короче, я еду смотреть, а потом тебе перезвоню.

– Алина, у тебя же все равно нет денег, чтобы купить его!

– Зато буду знать: тот ли это перстень? В общем, мне некогда, человек ждет. Потом позвоню.

Нечаева отключилась. Мне кажется, ее неуемная энергия когда-нибудь доведет ее до беды. Типун, конечно, мне на язык! Всюду эта Алинка влезает, все ей надо знать и везде побывать. Вот неугомонный гномик!

Я принялась домывать микроволновку и тарелки, а в голове постоянно крутилась одна мысль: ювелир Фридрих Карлович, к которому мы с Николаем ходили, нам чего-то не договорил. Несоответствие цен – это раз. Его резко пропавший к нам интерес по причине отсутствия у нас перстня – это два. Нет, все-таки ювелир – темная лошадка. И почему-то очень мне хочется встретиться с ним еще раз. Ну, очень хочется...

Рассуждая таким образом, я поднялась в свою комнату. Сегодня вечером я еду в ресторан. Но это вечером, а сейчас у меня есть уйма времени, и я должна потратить его с пользой. Я быстро собралась и вышла из дома. Ариша самозабвенно красил забор, вдохновленный результатом. Надо сказать, что получалось у него довольно неплохо. Выкрашенный забор смотрелся впечатляюще. Я тихо прошмыгнула к машине и выехала со двора. Пусть Ариша не знает, куда я отправилась, меньше расспросов.

* * *

В ювелирной лавке было пусто. Фридрих Карлович сидел за своей перегородкой и, как и в прошлый раз, ковырялся в какой-то штуковине. Он рассматривал ее через увеличительное стекло в своем глазу и что-то бормотал себе под нос. Я подошла к его перегородке и поздоровалась. Старый ювелир поднял на меня глаза:

– Девушка, а я вас узнал. Это же вы тогда приходили с братом Ярославы Львовны ко мне в лавку. Вы частный детектив, так?

Я кивнула.

– Хорошо, что я вас встретил!

Он меня встретил! Нет, мне это нравится!

– У меня для вас новость. Помните, брат Ярославы говорил, что перстня у него нет, он, мол, пропал и вы его ищете? Было такое?

– Было.

– Так вот. Вчера ко мне обратилась одна особа с просьбой оценить ваш пропавший перстень.

– Что?! Именно перстень Ярославы Львовны? Тот самый перстень?

Старик кивнул.

– Вы уверены, Фридрих Карлович?

– Я, конечно, стар, но еще не выжил из ума. Это перстень Ярославы.

– И кто же просил оценить его?

– Молодая симпатичная женщина.

– А кто она?

– Понятия не имею. Фамилию я не спрашивал. Я предложил ей купить у нее перстень, она отказалась и ушла.

– И какую сумму вы ей назвали?

Фридрих Карлович замялся.

– Видите ли... Есть обстоятельства... У меня возникли сомнения...

– Фридрих Карлович, перстня ни у вас, ни у нас все равно нет. Скажите честно, сколько он стоит на самом деле?

– О! Такой цены вам не скажет никто!

– Почему?

– Видите ли... Как я уже говорил, таких изделий несколько... Оценить их по-настоящему могут далеко не все ювелиры...

– Ну, я так думаю, не меньше полмиллиона. Рублей. Так?

Я пристально смотрела в глаза старого ювелира.

– Что вы! Полмиллиона!.. Ну, тысяч двести от силы...

– Значит, все-таки полмиллиона, – заключила я, – а может быть, даже больше.

Фридрих Карлович что-то опять замямлил, но я перебила его:

– А ее внешность описать вы можете?

– Внешность? – Старый ювелир подергал себя за ухо. – Молодая, лет тридцать пять или около того. Шатенка. Лицо круглое, открытое, симпатичное, глаза большие... кажется, карие. Волосы... очень яркие волосы, чуть ниже плеч. Курносая, немного полновата...

– Полновата? Вы не ошибаетесь?

– Что вы! Мне очень нравятся такие... пухленькие, как клубничка.

– А во что она была одета?

– Я запомнил только плащ синего цвета и белую косынку на шее... Вот, пожалуй, и все...

Старик смотрел на меня растерянно.

– Спасибо и за это.

Я вышла из лавки ювелира и села в свою машину.

* * *

По дороге домой я прикидывала, кто может быть та дама, которую описал мне Фридрих Карлович. Она совсем не была похожа на Эвелину Раневич. Та была вовсе не круглолицей и, уж конечно, не полноватой. А еще курносый нос... У Эвелины был греческий профиль. Синий плащ с косынкой на шее... Похоже, у нас нарисовался новый персонаж, и мне предстоит выяснить, кто это.

Домой я приехала ближе к вечеру, завернув по дороге в супермаркет и прихватив кое-что из продуктов. Сегодня у меня поход в ресторан. Значит, придется приводить себя в прядок. Принять душ, уложить волосы. Сделать маникюр, в конце концов. Надо признать, мне не так часто приходится посещать ресторан в мужском обществе. И хотя Николай – герой не моего романа, но событие само по себе все-таки приятное. Тем более что он хотел со мной о чем-то поговорить...

Я занималась своей внешностью довольно долго. Сидя перед зеркалом и наводя красоту я ловила себя на том, что мне очень хочется немножко почудить. Например, покрасить губы синими тенями, а веки, наоборот, красной губной помадой. Интересно, как отнесется Николай к такому приколу? А если еще надеть что-нибудь экстравагантное? Например, бордовое бархатное платье в стиле пятидесятых годов прошлого века и к нему синие туфли-«лодочки»? Или вот этот безразмерный балахон «а-ля Пугачева» с кожаными шортами и кроссовками...

Ладно, прикалываться над Николаем сегодня не буду. Так и быть, приду в ресторан в обычном вечернем платье и туфлях.

Дед застал меня за процессом укладки волос.

– Куда-то собираешься, Полетт?

– Иду в ресторан.

– О! С кем, если не секрет?

– С одним знакомым. Предупреждаю сразу: он только знакомый и больше ничего.

– Хорошо, хорошо. Как скажешь...

Дедуля покряхтел для видимости и вышел из комнаты. А мне наконец-то удалось изобразить на голове подобие прически. Закончив, я спустилась к машине.

* * *

В двадцать ноль-ноль я подъехала к ресторану «Якудза» и припарковала свой «Мини Купер» на ближайшей стоянке. Красный зубастый дракон живописно смотрелся на входных дверях ресторана. Едва я ступила на крыльцо, как навстречу мне вышел Николай. Он был одет на удивление элегантно: серый костюм-тройка и черная рубашка с галстуком. Меня это поразило и порадовало одновременно: хорошо, что я надела вечернее платье, а не пеструю тунику с кроссовками!

– Здравствуйте, Полина.

Я только слегка кивнула. Мы вошли в зал. Народу было много, практически все столики были заняты. Интерьер ресторана был в японском стиле. Играла восточная музыка, в помещении царил легкий полумрак.

– Наше место там. – Николай указал рукой в угол зала.

Мы сели за столик, подошел официант в кимоно с драконами. Сам он больше был похож на казаха. Поклонился, сложив ладони лодочкой.

– Вы готовы сделать заказ? – спросил официант на чистом русском без намека на акцент.

Николай повернулся ко мне:

– Полина, разрешите мне взять на себя смелость и все заказать самому?

Я благосклонно кивнула, в душе удивившись еще раз. Интересно, что он такое закажет?

– Значит, так, – мой спутник повернулся к казаху, – начнем с суши. Принесите по одной порции: тако, тобико, чука, хотате и, пожалуй, сяке спайси. Теперь роллы: эби маки, томаго маки и ясай маки. Еще, наверное, сяке кунсей... Полина, – повернулся ко мне Николай, – это с маринованным лососем, очень вкусно!

– Верю, – кивнула я.

– Так, теперь сашими. Магуро, унаги и тай. Еще салат фунчеза...

Мне становилось не по себе. Куда столько еды?

– Николай, вы, кроме меня, пригласили на ужин кого-то еще?

– Что вы, Полина! Только вас.

– И вы считаете, что мы вдвоем съедим все это?

– Разумеется. Вы не переживайте, у них маленькие порции, так что много не будет. Кстати, что вы будете пить?

Ничего, хотела ответить я, но потом решила приколоться и сказала:

– Вино «Слезы Марии Магдалины». Бутылку.

Официант посмотрел на меня растерянно и, поклонившись, сказал:

– Извините, такого у нас нет. Могу предложить хорошее марочное вино – «Букет Молдавии» или «Алиготе».

– Хорошо, несите «Алиготе», – разрешила я.

– А мне двести армянского коньяка, – добавил Николай.

Официант удалился.

– Так о чем вы хотели поговорить со мной? – спросила я.

– Во-первых, я должен поблагодарить вас, Полина, за помощь... вы знаете в чем...

Николай посмотрел на меня многозначительно. Я кивнула.

– А во-вторых?

– Во-вторых будет потом, когда принесут спиртное, – сказал мой спутник, – а пока я расскажу, как посещал в больнице своего племянника.

– Как он себя чувствует? – спросила я.

– Пока еще не пришел в себя. Врачи сказали, что его состояние стабильно-тяжелое, но жить будет. Он в реанимации.