Книга: С человеком на борту - Марк Галлай

Марк Галлай написал интереснейшую книгу о том, как готовили к полету в космос первых космонавтов. Кому, как не ему, очевидцу и человеку, принимавшему непосредственное участие в подготовке не только Юрия Гагарина, но и многих других космонавтов, можно довериться и, погрузившись в его воспоминания, сложить для себя более-менее реалистичный и правдивый образ знаковых личностей той безвозвратно ушедшей эпохи, и в первую очередь Юрия Гагарина и Сергея Павловича Королева. Как летчик-испытатель, Галлай на страницах книги высказывает свое мнение специалиста по поводу многих технических сторон полетов в космос. Он присутствовал при стольких запусках в космос, что иногда шутил, что сам мог бы полететь туда. Затрагиваются в книге и философские вопросы, например, о положении и психологических травмах «вечных» дублеров космонавтов, которым не довелось самим полететь в космос, но пришлось годами имитировать жизнь непосредственного участника полета. Как обычно, для работы с серьезными книгами, лучшего способа, чем точное изложение по пунктам основных посылов автора, - не существует. Тем более, что в отдельных случаях, он сам повторял одни и те же истории, словно желая, чтобы читатель услышал его и приблизился к разгадке определенных событий. Посему, разобьём труд Марка Лазаревича на смысловые синтагмы. Юрий Гагарин Один из многочисленных «таинственных» кураторов первого космического полета в космос, выступающий цензором информации, решил, что факт приземления Гагарина на парашюте отдельно от корабля нужно скрыть. И на первой же пресс-конференции, когда был задан этот вопрос, один из сидевших за спиной космонавта «суфлёров» подсказал: «Приземлился в корабле». Дисциплинированный военный человек, Гагарин, не имея минуты на раздумье, так и ответил. Одновременно, на спортивного комиссара Ивана Григорьевича Борисенко, готовившего материалы этого — как и всех последующих — космического полёта для представления в ФАИ на предмет регистрации в качестве мирового рекорда, тоже оказали мощное давление: пиши, что Гагарин приземлился в корабле! После долгих дебатов, с учётом уже сказанного Гагариным на пресс-конференции (не дезавуировать же его!), сошлись на туманной формулировке: «приземлился вместе с кораблём». Мало кто сейчас сомневается в том, что правду тогда знали многие и слава Гагарина оказалась, мягко говоря, с привкусом неправды. Быть может этот сомнительный эпизод и был использован для организации липового протеста студентов венского университета против выступления нашего космонавта? С.П. Королев Несмотря на то, что «тирана» Сталина уже много лет как не существовало, печать запрета лежало на фамилии Королева (и Келдыша тоже). Их если и приходилось называть, то не иначе как Главным конструктором и Теоретиком космонавтики. Все, что было связано с космонавтикой и космодромом, скрывалось под грифом секретности. С людей брали подписки о неразглашении «тайны», некоторых привлекали к ответственности. И в то же время, на космодром могла приехать иностранная делегация с иностранными журналистами. Большего неуважения к отечественным светилам космонавтики трудно было придумать… Королев был сторонником правды и открытости информации. Когда незадолго до старта «Востока» один из запущенных в космос кораблей неправильно сориентировался и, вместо того чтобы перейти на снижение к Земле, перешёл на более высокую, «вечную» (или, что в данном случае практически одно и то же, обречённую на существование в течение доброй сотни лет) орбиту, раздались голоса, призывающие не рассказывать об этой досадной «опечатке» будущим космонавтам, скрыть случившееся от них, дабы «не расстраивать», не повлиять отрицательно на их моральное состояние. Но Королев решил иначе: «Не надо обижать их недоверием. В конце концов, они лётчики, а не нервные барышни. Королев был вспыльчивым человеком, но отходчивым. Галлай приводит типичный пример взаимодействия главного конструктора с людьми: «Итак, Королев учинил Иванову разнос, каковой закончил словами: — Я вас увольняю! Все. Больше вы у нас не работаете… — Хорошо, Сергей Павлович, — миролюбиво ответил Иванов. И продолжал заниматься своими делами. Часа через два или три Главный снова навалился на ведущего конструктора за то же самое или уже за какое-то другое действительное или мнимое упущение: — Я вам объявляю строгий выговор! Иванов посмотрел на Главного и невозмутимо ответил: — Не имеете права. От таких слов Сергей Павлович чуть не задохнулся. Никто — ни гражданский, ни военный — на космодроме и в радиусе доброй сотни километров вокруг не осмеливался заявлять ему что-либо подобное. — Что?! Я не имею права? Я?.. Почему же это, интересно бы знать? — Очень просто: я не ваш сотрудник. Вы меня сегодня утром уволили. Королев вздохнул и жалобным, каким-то неожиданно тонким голосом сказал: — Сукин ты сын… — и первым засмеялся.»

Дважды в жизни Королева судьба жестоко лишала его естественного права конструктора увидеть собственными глазами триумф своего детища. Так получилось в октябре 1930 года, когда на седьмых Всесоюзных планёрных состязаниях в Крыму лётчик-испытатель и планерист В.А. Степанченок выполнил на планёре «Красная Звезда» конструкции Королева петлю — впервые в СССР. Королев этого не видел — он лежал в брюшном тифу… Так же получилось без малого десять лет спустя — в феврале 1940 года, когда лётчик-испытатель В.П. Фёдоров в полёте на ракетопланере Королева СК-9 («Сергей Королев-девятый») впервые включил в воздухе ракетный двигатель РДА-1-150, созданный в Реактивном научно-исследовательском институте Л.С. Душкиным на основе двигателя ОРМ-65 конструкции В.П. Глушко. Включил и несколько минут летел, наращивая высоту и скорость. Это был первый у нас полет человека на летательном аппарате с реактивной тягой. И он тоже совершился в отсутствие Королева, находившегося в это время в заключении.

Интересные факты: 1. Для того, чтобы изучить невесомость, необходимо провести в ней очень длительное время. Привыкнуть к ней нельзя нигде, кроме как в космическом полёте, причём в полёте достаточно длительном. Гагарин за полтора часа своего полёта никаких специфических явлений, вызванных невесомостью, ощутить не успел. Впервые с ними столкнулся Титов, проведший в космосе целые сутки. 2. Ракетные двигатели РД-107 и РД-108 для первых ракет были созданы в конструкторском бюро под руководством академика Валентина Петровича Глушко. 3. Практически одновременно с подготовкой к полету в космос Ю. Гагарина, США тоже пытались осуществить первый запуск в космос. Но фиктивный. В США предполагали начать с полётов не по настоящей космической орбите, а по так называемой баллистической кривой, то есть по такой же в принципе параболе, по какой летит брошенный наклонно вверх камень. Вся разница тут лишь в том, что камень, получив импульс от руки метателя, пролетит за несколько секунд расстояние в несколько десятков метров, а американский корабль «Меркурий» приземлится (точнее, приводнится, все американские баллистические и космические корабли при возвращении опускаются на поверхность океана) через четверть часа после старта и на расстоянии без малого пятисот километров от него. Однако, настоящий космический полет, если подойти к нему со строго научной точки зрения, обязательно предполагает движение корабля как небесного тела, по законам небесной механики. Это означает движение по круговой или эллиптической орбите без затраты энергии на поддержание такого движения. Для выхода на подобную орбиту необходимо разогнать корабль, по крайней мере, до так называемой первой космической скорости — около восьми километров в секунду. И наоборот: для прекращения космического полёта требуется приложить к летящему кораблю некоторый тормозной импульс, без этого он на Землю либо не вернётся совсем, либо (если полет происходил по низкой орбите, где ещё есть тормозящие движение следы атмосферы) вернётся через весьма длительный и к тому же не поддающийся точному прогнозу период времени в столь же не предсказуемую заранее точку земного шара. А значит, космический (в полном смысле этого слова — космический) полет требует решения, по крайней мере, двух принципиально новых задач: точного вывода на орбиту с заданной скоростью (в полёте баллистическом эта скорость гораздо меньше по величине, а главное, не связана с такими жёсткими точностными ограничениями) и спуска с орбиты для возвращения на Землю. Американцы для полета использовали самолет Х-15. Но использовали неудачно. Случайная искра, всегда возможная в таком насыщенном всевозможной электроникой устройстве, как космический корабль, вызвала пожар. А внутрикабинная атмосфера, состоящая на американских космических кораблях из чистого кислорода, привела к тому, что пожар этот разгорелся быстро и неугасимо. Экипаж погиб раньше, чем подоспела помощь. Гриссом, Уайт и Чаффи стали первыми жертвами, которыми человечество расплатилось за выход в космос. 4. Тормозную-двигательную установку (ТДУ) космического корабля разрабатывало конструкторское бюро, возглавляемое Алексеем Михайловичем Исаевым. ТДУ это то самое устройство, которое обеспечивало возвращение корабля из космоса на землю. Значение и ответственность этого устройства вряд ли нуждаются в комментариях. На заседаниях Государственной комиссии, неизменным членом которой он состоял, Исаев выступал редко и лаконично: ТДУ, мол, в порядке (а потом не без удовольствия комментировал: «Наша-то машина — одноразового действия. Пробный пуск не проведёшь. А больше в ней и проверять нечего. Хорошо!»). 5. Каждый, кто, согласно стартовому расписанию, должен был что-то делать у ракеты-носителя и космического корабля в день пуска, учитывался специальными жетонами, перевешиваемыми на контрольных щитах, а люди, которым полагалось присутствовать на площадке на самых последних этапах подготовки к старту, получали специальную нарукавную повязку. Повязки были разного цвета: красные, синие, белые. Каждому цвету соответствовало своё твёрдое время ухода с площадки. Например, после того как из репродукторов громкоговорящей командной сети раздавалось: «Объявляется часовая готовность!» (это означало, что до старта — один час) — носители повязок, скажем, белого цвета, оставаться на площадке больше не имели права. Любой замешкавшийся незамедлительно выводился, так сказать, под руки непреклонными контролёрами специально на сей предмет существующей команды. 6. Единственная небольшая задержка произошла с входным люком корабля. После того как этот люк был закрыт за занявшим своё место Гагариным и были аккуратно, в заданной последовательности затянуты все тридцать прижимавших крышку люка гаек, оказалось, что нет сигнала, свидетельствующего о нормальном закрытии крышки люка. Впоследствии, именно нарушение герметичности стоило жизни космонавтам Г.Т. Добровольскому, В.Н. Волкову и В.И. Пацаеву — экипажу корабля «Союз-11». 7. После того как остались позади тревоги, связанные с начальным этапом полёта — «Восток» на орбите, — начались волнения по поводу того, почему нет сообщения ТАСС по радио! Минуты шли за минутами, вот уже почти пол-полета позади, а из установленного во «Второй гостинице» приёмника — обычного, вполне домашнего «ВЭФа» — все шла какая-то музыка, передача для домашних хозяек, отрывки из опер, словом, все что угодно, кроме одного — сообщения о полёте человека в космос. А ведь важно, было, чтобы за время того единственного витка, который предстояло сделать «Востоку» и добрая половина которого была уже пройдена, хоть какая-нибудь радиостанция успела принять передачу с борта космического корабля. Космонавт должен был предъявить человечеству свою визитную карточку — не оставляющее место для сомнений доказательство того, что человек действительно вышел в космос! Но для этого упомянутому человечеству нужно было прежде всего знать, на какой волне оно может услышать голос Гагарина. А узнать это оно могло только из сообщения ТАСС. Услышав частоты бортовых передатчиков «Востока» — 9, 019 мегагерца, 20, 006 мегагерца и 143, 625 мегагерца, — радисты всего мира бросились к приёмникам. И те из них, кому повезло, услышали голос человека из космического пространства… 8. Во время полётов кораблей «Восток» сложилась весьма утешительная для дублёра традиция: следующая очередь его! Но как раз на пусках «Востока-5» и «Востока-6» эта традиция поломалась. Волынову пришлось ещё раз побывать в положении дублёра, когда летал первый «Восход». Ещё крепче досталось американскому астронавту Венсу Бранду — он был дублёром пять раз! Причём в последний раз, когда было уже окончательно решено, что он летит на «Скайлэбе», он заболел краснухой. Детской болезнью! Вот уж действительно, если не везёт, так не везёт… А дублёры Терешковой так в космосе и не побывали — космические полёты женщин получили, как известно, продолжение лишь 19 лет спустя, когда полетела на «Союзе Т-7» Светлана Савицкая. 9. Запуск космического корабля с Терешковой на борту оказался самым беспроблемным. Потом на космодроме говорили: — Все-таки галантна наша космическая техника! Проявила полную любезность по отношению к даме. Просто не упомнить такого гладкого, без сучка и задоринки пуска. Даже готовность ни разу не сдвигали! 10. При монтаже документального фильма о первом полёте человека в космос что-то вырезали, что-то вклеили, а в результате при старте Гагарина команду «Пуск!» в фильме подаёт человек, в высшей степени достойный и заслуженный, но… не тот, который стоял в пультовой у основного перископа и подавал эту команду в действительности. 11. Академик Г.И. Петров рассказал, что, по расчётам американских экономистов, которые, как известно, деньги считать умеют, даже кратковременное повышение надёжности прогнозов погоды оборачивается для человечества экономией, исчисляемой миллиардами долларов! А в целом, по оценке Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства США, каждый доллар, вложенный в течение 70-х годов в изучение космоса, обернулся 14 долларами дохода. 12. …Елисееву, выполнявшему во время совместного эксперимента «Союз — Аполлон» обязанности руководителя полёта от советской стороны, журналисты на итоговой встрече в пресс-центре заметили, что в какое бы время ни проводился телевизионный репортаж из Центра управления, руководитель полёта неизменно был на своём рабочем месте: «Спали ли вы вообще в эти дни?» На что последовал мгновенный — без секундной паузы — ответ: «Спал. В Центр управления приходил только на время телерепортажей».