Электронная библиотека » Майк Гейл » » онлайн чтение - страница 6

Текст книги "Скоро тридцать"


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 23:55


Автор книги: Майк Гейл


Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +
22

To: [email protected]

From: [email protected]

Subject: Ты


Скучаю по тебе.


To: [email protected]

From: [email protected]

Subject: Ты


Скучаю по тебе.


To: [email protected]

From: [email protected]

Subject: Ты


Скучаю по тебе.


To: [email protected]

From: [email protected]

Subject: Ты


Скучаю по тебе.


To: [email protected]

From: [email protected]

Subject: Ты


Скучаю по тебе.


To: [email protected]

From: [email protected]

Subject: Ты


Скучаю по тебе.

23

Сегодня был день рождения Гершвина.

Сегодня ему исполнилось тридцать.

Сегодня у него был день, который, казалось, никогда не наступит.

И как он хотел отпраздновать эту дату, важнейшую из всех дат? Первый и последний раз в жизни полетать на воздушном шаре? Съездить с друзьями в Дублин на уикенд? Или он хотел, чтобы ему устроили вечеринку-сюрприз? Нет. С самого своего приезда в Бирмингем я начал обсуждать с Зоей, как сделать тридцатый день рождения Гершвина чем-то особым, но уже через неделю после того, как мы заказали для него поездку в Дублин, он сам разрушил все наши планы.

– Все эта суета насчет тридцатилетия начинает доставать, – сказал он однажды в понедельник вечером, за неделю до планируемой поездки. – Один парень с работы, Стив, только что рассказал мне про то, как он его отпраздновал. В пятницу вечером он пришел с работы и надеялся просидеть весь вечер у телевизора со своей девушкой, но только он открыл дверь, как увидел, что в гостиной сидят человек двадцать его ближайших друзей и родственников, которые уже собрали свои вещи и приготовились везти его на уикенд в Эдинбург. Он возненавидел эту поездку: ему не только приходилось притворяться, что все ему нравится в этот самый кошмарный из его дней рождений, но всё это ещё продолжалось целых два дня!

– Они сделали это специально, чтобы его помучить, – сказала Зоя, смеясь. – Не правда ли, Мэтт?

Но тайком от Гершвина она бросила на меня полный ужаса взгляд.

– И в самом деле, такое впечатление, что они над ним просто издевались, – сказал я. – Мы бы тебе такого никогда не сделали. Мы бы придумали что-нибудь более изощренное.

– Например, полет на воздушном шаре, – сказала Зоя.

– Или вечеринку-сюрприз, – предложил я.

– Или уикенд в Дублине, – произнесла наконец Зоя.

– Хуже и придумать невозможно, – весело сказал Гершвин. – В Дублине на выходных полно идиотов со всей Англии. А что до воздушных шаров и вечеринок-сюрпризов – об этом не может быть и речи. Все, что я хочу в свой день рождения, так это пойти с несколькими друзьями в хороший бар, где не слишком много народу.

Зоя и я обменялись красноречивыми взглядами, и, когда Гершвин не смотрел в нашу сторону, она знаками показала мне: «Отмени поездку, а остальное я беру на себя».

Итак, бар так бар. Примечательным во всем этом было только то, что мы выбрали «Кингс Армс» – бар нашей с Гершвином юности.

Народу в баре оказалось не так уж и мало, тем более что была среда и телевизионный вечер обещал быть довольно интересным, как сообщила мне мама, когда я уходил. Бар мало изменился с нашей последней встречи здесь в канун Рождества пять лет назад, когда были Гершвин, Зоя, я и – всего минут десять – Пит, который ненадолго заехал в Бирмингем, а большую часть праздников проводил со своей девушкой у ее родителей в Дерби. Украшенные узорами из сигаретного пепла обои были еще на месте, как и почти все бармены и официанты. Но были и некоторые изменения: сбоку пристроили бетонный пивной сад, а туалеты отремонтировали. И все же здесь сохранилась атмосфера старого английского бара: можно было посидеть, расслабиться и поговорить с такими же, как и ты, человеческими существами, и тебя не слепил мигающий свет и не оглушали постоянно повторяющиеся хиты из чартов. В Нью-Йорке Элен всегда таскала меня в заведения, где она бывала со своими коллегами по индустрии PR, и которые все походили одно на другое: стойку бара с чрезмерно дорогим бутылочным пивом отыскать было до смешного трудно, гремела музыка и все столики были заняты. При одном воспоминании о таких барах у меня заболели колени.

Зал в задней части бара, где наша компания когда-то любила посидеть, был заполнен степенными людьми за тридцать, которые разговаривали, курили и, по-видимому, были в ладах с собой. Некоторые лица были мне знакомы, но не настолько, чтобы с ними заговорить. За столиком в углу сидели Гершвин, Зоя и остальные гости именинника, которых я практически не знал. Зое удалось собрать вместе большинство друзей Гершвина. В первые полчаса меня представили Дэвайне и Тому (друзья Зои, которые теперь были и друзьями Гершвина), Кристине и Джоэлу (Кристина работала с Гершвином), Нилу и Саре (Нил, очевидно, был другом Гершвина по футболу пять на пять) и Дому и Полли (они были друзьями Кристины и Джоэла, а сейчас еще и друзьями Гершвина и Зои). Все они казались, в общем, приятными ребятами, но я чувствовал себя не в своей тарелке, потому что один из всей компании был без пары. Это меня мало бы волновало, но пару раз за вечер я начинал рассказывать довольно интересные истории, и нить беседы вдруг уходила в сторону. В нормальной ситуации – то есть, когда ты с девушкой, – можно продолжать рассказ, не боясь:

а) выглядеть глупо;

б) показаться занудой;

в) и то и другое вместе,

потому что ты знаешь, что хотя бы один человек в компании проявит достаточно вежливости, чтобы тебя дослушать. Но, сидя за столом с открытым ртом, прерванный на полуслове, я чувствовал себя очень одиноко. И в лучшие времена у меня не очень хорошо получалось общаться с новыми людьми, а если новых людей оказывалось сразу много, это было настоящим кошмаром. Думаю, в Элен меня привлекало, кроме всего остального, еще и то, что новое никогда не пугало и не смущало ее: она могла прийти на вечеринку, где не знала никого из гостей, и уже через полчаса рядом с ней образовывался круг слушателей, внимающих каждому ее слову. Думаю, потому мне и нравились старые друзья, что они никогда не превращали разговор в конкурс остроумия или марафон монологов.

Слушая рассказ Кристины и Джоэла о том, как им пришел огромный счет за газ, я решил, что хватит быть лишним в компании, и вызвался принести следующую порцию напитков. Мне хотелось некоторое время постоять в одиночестве у стойки бара и посочувствовать себе. Я легонько толкнул Гершвина и спросил, что он будет пить, потом опросил остальных.

С тяжелым сердцем я стоял, прислонившись к стойке бара и пытался вспомнить, что заказала Дэвайна: джин с тоником или водку с тоником, как вдруг кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулся.

– Мэтт Бэкфорд?

– Джинни Паскоу?

– Чертов Мэтт Бэдфорд! – закричала она, обнимая меня.

– Чертова Джинни Паскоу! – закричал я, обнимая ее. – Bay! Ну и сюрприз!

24

В последний раз мы виделись с Джинни почти шесть лет назад, на свадьбе Гершвина, а перед той встречей не виделись около полугода. Тогда у нас с ней состоялся примерно такой разговор сразу после полуночи, на неосвещенной автостоянке отеля «Гросвинор».

Я (страстно целуя ее): Это очень неудачная мысль.

Она (страстно целуя меня): Ты прав, хуже некуда.

Я: Что мы делаем?

Она: Мы что, вообще не можем себя контролировать?

Я: Кажется, не можем.

Она: Но почему? Это что, заклятие?

Я (печально): Не знаю, не знаю.

Она: Это продолжается семь долгих лет.

Я: Да, это грустно.

Она: Когда у нас было в последний раз?

Я: Должно быть, на прощальной вечеринке Бев – «я уезжаю в Индию (опять)».

Она (качая головой): Неверно!

Я: Что, не тогда? Ты уверена?

Она: Вспомни через три месяца после того, на новоселье Элиотта.

Я (вспоминая): О да. Это ужасно. Это как болезнь, да?

Она: Да, но что мы можем поделать?

Я (нерешительно): Думаю, мы можем… ну, ты думала когда-нибудь про… может быть, нам нужны нормальные…

Она (в панике): Не говори этого! Не смей говорить это!

Я: Что?

Она: Ты собирался произнести слово «отношения»?

Я (очевидно говоря неправду): Нет.

Она: Да, гадкий врунишка!

Я: Ну а если и так? Это что, преступление?

Она: Да, самое отвратительное в мире.

Я (беспечно): Ты просто говоришь глупости.

Она: Хорошо, а что ты предлагаешь?

Я: Я ничего не предлагаю, просто делюсь мыслями. Почему бы и тебе не поделиться?

Она (смеясь): Как насчет соглашения?

Я: Какого соглашения?

Она: Не знаю. Ну, например, когда-нибудь в будущем…

Я:…если мы оба еще не будем связаны брачными узами…

Она:…и не найдем…

Я:…никого лучше…

Она:…тогда мы встретимся, когда нам будет…

Я:…по двадцать шесть…

Она (с негодованием): Ты что? С ума сошел? Это уже через два года!

Я (тоже с негодованием): Хорошо, выбирай сама.

Она (задумчиво): Двадцать семь – почти то же, что двадцать шесть, не годится. (Пауза.)

В двадцать восемь я еще буду думать о своей карьере – тоже не пойдет. (Еще одна пауза.) Двадцать девять немного лучше… но лучше перестраховаться и дождаться тридцати.

Я: Тридцати? Ты уверена?

Она: Совершенно. (Оживленно.) До тридцати еще тысяча лет.

Я: Ну хорошо. Если это соглашение, давай пожмем друг другу руки.

Она (смеясь): Никаких рукопожатий. (С намеком приподнимает брови.) Я знаю лучший способ закрепить наше соглашение… Ну вот, мы вернулись к тому, откуда начали, да?

25

Первый вопрос, который я задал себе, как только мы разжали свои объятия и начали долго и внимательно рассматривать друг друга, был, конечно, такой: «А изменилась ли она с тех пор, как я ее видел в последний раз?» Ответ был отрицательным. Ну, по крайней мере, не так сильно, как я. Волосы она носила теперь несколько покороче, и вокруг глаз наметились несколько морщинок, но они скорее украшали ее, чем наоборот. Все остальное – улыбка, смех, манеры – осталось прежним. Одета она была довольно любопытно: черный джемпер, под ним черная облегающая блузка, черная юбка длиной до колена и ослепительно-белые кроссовки «Найк». Все это, на самом деле, смотрелось очень красиво. Захотел ли я ее? (Это, конечно, был следующий вопрос, который я задал себе, разглядывая Джинни). Я не знал ответа. Да? Нет? Может быть? За несколько имевшихся у меня секунд я дважды перебрал все эти варианты. Жюри присяжных никак не могло прийти к решению.

– Как твои дела? – спросила Джинни с интересом.

Она все еще обнимала меня за пояс, но без всякого намека на флирт, по-дружески, и, когда она это спросила, лицо ее было задумчивым, как будто она действительно хотела получить ответ.

– Хорошо, – ответил я. – Хорошо, действительно хорошо.

Какой-то старик попытался протиснуться мимо нас к стойке бара, и Джинни пришлось убрать руку у меня с пояса.

– Так давно… – начал я.

– Да, действительно давно, – подхватила она мою мысль. – Ты все еще в Лондоне?

– В Нью-Йорке.

– Bay! – воскликнула она. – Из Кингс Хит – и в Нью-Йорк. Мало у кого это получилось.

Я покачал головой.

– Значит, приехал повидать родителей?

Я кивнул.

Джинни остановилась – она выглядела озадаченной.

– Ты собираешься что-нибудь рассказать или я должна обо всем догадаться сама? Это как игра в шарады, только не так интересно.

Я опять покачал головой вместо ответа – наверное, в тот момент я все еще пытался понять: хочу я ее или нет.

– Извини, – сказал я, снова обретая дар речи. – Да, ты права. Я приехал на некоторое время – повидаться со своими. Ну, ты понимаешь – хорошо провести время в старом семейном гнездышке.

– Ну и как это тебе удается? – спросила она, все еще излучая энтузиазм. – В смысле, хорошо проводить время с мамой и папой Бэкфордами?

– Ужасно, – сказал я и обхватил руками голову, изображая отчаяние. – Из-за них на стену лезть хочется. Стоит только войти в комнату, как они тут же начинают заставлять меня участвовать в своих странных беседах. О чем они только не говорили с тех пор, как я приехал – о ценах на недвижимость в Лондоне, о третьем муже моей тети Джин, который оказался жуликом, и о том, кто из детей у нас в семье любит брюссельскую капусту. Как будто я попал в какой-то сюрреалистический кошмар. Я их люблю, но…

Я остановился, чтобы не получалось так, что говорю только я, но она не поняла намека. Мысли ее, очевидно, витали где-то далеко.

– Ну а ты как? – спросил я. – В смысле… Не знаю… Что ты здесь делаешь?

– В баре?

– Ну, для начала, да.

– Но ты же имел в виду Бирмингем, да? Ну, в баре у меня встреча. Это все еще место встреч, если у меня еще есть время на встречи – похоже, что я только работаю и работаю.

– В последний раз, когда я слышал что-то про тебя, ты жила в Брайтоне, да?

Она кивнула, но сразу же отвела взгляд.

– Да, но это было уже давно. Мама умерла, и поэтому я вернулась.

– Извини, – сказал я. – Я не знал про твою маму. Это ужасно.

Она слабо улыбнулась.

– Теперь немного полегче. Уже прошло полтора года. Самое трудное позади.

– Твоя мама всегда была такой доброй, – сказал я, и это были не просто слова. Мама Джинни была из тех родителей, с кем можно говорить обо всем, и беседа не покажется искусственной. – Она всегда угощала нас жареными бобами, в любое время дня.

Джинни улыбнулась:

– Да, она была такая.

– Она умерла внезапно?

– Не совсем. У нее был рак. Она долго болела, постоянно моталась по больницам, и, когда врачи сказали, что это серьезно, я ушла с работы и приехала из Брайтона, чтобы за ней ухаживать. Так как у нее никого не было, кроме меня, дом перешел ко мне по наследству. Я сначала было собралась его продать и уехать, но потом подумала: а почему бы не остаться? И осталась. Не думаю, что вообще смогла бы продать этот дом… слишком много воспоминаний.

– Я и вправду не знаю, что сказать, мне ее так жалко.

– Такое случается со всеми. – Она слегка пожала плечами и грустно улыбнулась, после чего мы ненадолго снова оказались в объятиях друг друга и помолчали.

– Ну а как ты вообще? – спросил я, когда мы снова стояли и разглядывали друг друга.

– По-моему, мы это уже проехали, Мэтт, – сказала она, сардонически сдвинув брови. – Я в порядке, правда. Все хорошо. – Она прошлась взглядом по бару, до самых дверей. – Сам понимаешь. У всех бывают хорошие и плохие периоды, но сегодня у меня хороший период. – Она улыбнулась. – Ладно, как там в Нью-Йорке, счастливчик?

– Я работаю с компьютерами.

– Что это значит? Ты их делаешь? Ты ими пользуешься? Или носишь на голове? От тебя никогда не добьешься подробностей.

– Это все неинтересно, – сказал я, пытаясь перевести разговор на другую тему. – Правда неинтересно.

– А все-таки?

– Я разрабатываю компьютерные программы для банковских систем. Жутко скучно.

– Но сущности это не меняет, – сказала она доброжелательно. – Если бы не такие, как ты, зарплата приходила бы на мой счет в банке гораздо позже. Очевидно, тогда бы я не тратила ее так быстро, как сейчас. Но все равно, ты скорее помогаешь мне жить, чем мешаешь.

– А ты чем занимаешься? – поторопился я задать следующий вопрос.

– Преподаю рисование.

– Преподаешь рисование? Достойно уважения. Учителя рисования мне всегда нравились больше всех остальных – с их мольбертами и искренним желанием помочь подросткам достучаться до их музы.

Она засмеялась.

– Где ты преподаешь? – спросил я.

– Угадай с трех раз.

– Не в нашей школе?

– В ней самой.

– Странно, наверное?

– Очень. В первый день я вошла в учительскую и подумала, что это какой-то прикол: прямо передо мной сидят – бабах! – мистер Коллинс, мистер Хэйнс, миссис Перкинс и мистер Торн.

– Не говори, дай я сам вспомню, – сказал я, смеясь. – Мистер Коллинс – география, мистер Хэйнс – физика, миссис Перкинс – математика и мистер Торн – английский?

– Почти правильно, – сказала она, тоже смеясь. – Только мистер Хэйнс преподает историю.

– Им всем, наверное, сейчас под миллион лет, потому что, когда мы учились, им уже было по полмиллиона.

– Знаю. И теперь я одна из них.

Мы прервали разговор, чтобы я мог отнести выпивку, которую Гершвин и его друзья уже, наверное, заждались. В этот момент я вспомнил, что Джинни кого-то ждет. Я не стал у нее спрашивать, мужчина это или нет, потому что получилось бы слишком в лоб. Но Джинни, похоже, проявляла ко мне интерес, так же как и я к ней, потому что, когда бармен начал выполнять мой заказ, она задала мне более личные вопросы.

– А есть у тебя кто-то, кто для тебя что-то значит в жизни? – начала она. – Ну, например, дети или домашние животные?

– Из тех, кто что-то значил – только бывшая девушка в Нью-Йорке. Детей – ноль, домашних животных… тоже ноль. – Я был рад наконец-то выложить ей все. – А что у тебя?

Она сделала глубокий вдох и начала:

– Ну, есть один человек, с которым я встречаюсь и который сегодня очень уж опаздывает. Детей нет, не считая, конечно, сотни или около того моих учеников. Домашние животные – да, двое котов – Ларри и Сандерс.

Разговор снова прервался, потому что бармен проверял вместе со мной, правильно ли он подал напитки. Я воспользовался этим временем, чтобы принять решение. Вопрос заключался в том, хочу ли я увидеть Джинни еще, и ответ был положительный.

– Слушай, – начал я. – Насколько уже опаздывает этот твой парень?

– Скажем так. Когда он появится, я буду его стегать ремнем как минимум полчаса.

– Ну, в общем, ты можешь, конечно, отказаться, но почему бы тебе не подойти к нашему столику и не поздороваться с Гершвином? Сегодня ему тридцать лет. Он будет рад тебя видеть.

– Тридцать лет. Мне было в декабре. Довольно неплохо. Весело. – Она остановилась. – Ты уверен?

– Что Гершвину сегодня тридцать?

Она угрожающе посмотрела на меня:

– Нет, что мне стоит подойти? Я не хочу портить вам вечеринку.

– Наоборот, это будет классно. Там только я, Гершвин, Зоя и куча новых друзей Гершвина, которых я не знаю и которые не слушают, когда я рассказываю истории, которые мне самому кажутся интересными.

Джинни задумчиво посмотрела на меня.

– Хорошо, объясню по-другому. Присоединяйся к нам, или мне придется сделать что-нибудь более радикальное.

– Например?

Я приподнял брови, схватил поднос со стаканами и пошел к нашему столику, оставив вопрос висеть в воздухе. Джинни последовала за мной.

26

– Гершвин! – крикнул я, когда мы приблизились к нашему столику. – Смотри, кого я привел!

Гершвин поднял глаза и, не успев сделать никаких мыслительных движений, вскочил со стула, чтобы обнять Джинни.

– Я не видела тебя со дня свадьбы, – сказала Зоя, поцеловав Джинни. – О, я так рада снова тебя увидеть.

– Рада видеть вас обоих, – сказала Джинни. – Я должна была поддерживать контакт. Я такая гадкая в этом отношении.

– Все мы гадкие, – сказал Гершвин.

– Это из-за меня ваши напитки прибыли с задержкой, – просветила Джинни тех из присутствующих, кто не понимал, что происходит. – Я наткнулась на Мэтта, и мы пытались восполнить последние шесть лет или около того. – Она засмеялась и посмотрела на меня. – Гершвин, Мэтт и я вместе учились в школе.

– Все внимание – это Джинни, – сказал Гершвин, сделав рукой жест для всех, кто сидел за столом. – Джинни, это…

По его лицу было видно, что Гершвин пытается решить, надо ли представлять всех по отдельности. В конце концов он решил этого не делать:

– …это мои друзья.

Как только Гершвин сел, беседа за столом продолжилась. Первая из тем возникла сама собой благодаря появлению Джинни: каким Гершвин был в школе? Из вежливости все предоставили Джинни право начать, и она рассказала про то, как в тринадцать лет Гершвин, Элиотт, Пит и я пошли смотреть фильм «Брейкданс». Хоть мы и не умели танцевать брейк, не говоря уже о том, чтобы делать всякие выкрутасы на спине и на голове, фильм нас настолько увлек, что мы начали танцевать прямо в кинозале. Нам казалось, что в шелковых спортивных штанах и майках со множеством рисунков мы выглядим великолепно, но все, что мы получили за свои старания – это ссадины, головную боль и месячный запрет на посещение этого кинотеатра. После этого все по очереди рассказывали школьные истории, начиная с Сары (которая Сара и Нил) и заканчивая Полли (которая Дом и Полли).

В этот момент Джинни решила отправиться на поиски своего парня. Вернувшись через пять минут вдвоем с ним, она, во избежание неловкости, не стала говорить: «Все внимание! Это…». Вместо этого она посадила его за стол, позволив другим отметить его появление поднятием бровей, а затем представила его нашему концу стола, за которым сидели Зоя, Гершвин и я.

– Иэн, – сказала она, махнув в его сторону рукой. – Это Зоя, это ее муж Гершвин – мой школьный друг – и Мэтт – еще один мой школьный друг.

Она сделала паузу и помахала рукой всем нам.

– А это Иэн.

Иэн оказался совсем не таким, каким я себе представлял. Джинни всегда говорила мне, что ее «пунктик» – это мужчины неряшливого вида. Помню, как однажды она сказала мне, что мужчина ее мечты – тот, кто, проснувшись, инстинктивно тянулся бы за сигаретой и зажигалкой. Иэн был совсем не таким. Он был высокий, ухоженный, даже немного по-женски красивый и примерно моего возраста.

– Так, значит, вы вместе учились, – сказал Иэн.

– Да, – ответил Гершвин. – Теперь кажется, что это было сто лет назад.

– Потому что это и было сто лет назад, – произнесла Зоя, ласково проводя рукой по его волосам. – Ты теперь старичок, твои школьные годы – древняя история.

Начавшаяся на другом конце стола беседа о сериалах, которые шли по телевизору, когда мы были детьми, постепенно засосала и Гершвина с Зоей. Я был бы рад тоже поучаствовать – похвастаться тем, что помню всех главных героев мультфильма «Межгалактическая битва» (Марк, Джейсон, Принцесса, Тайни, Киоп), но я знал, что никто мне не даст высказаться. Поэтому я завязал разговор на эту же тему с Иэном и Джинни. Иэн не только оценил мою память, но и вызвал у меня уважение и восхищение тем, что знал все слова к песне из «Гонконг Фу», даже самый сложный куплет. Разговор в конце концов перешел на совершенно другую тему – музыку, и, прежде чем я это заметил, мы уже возбужденно обсуждали наших любимых рок-певиц, хвалили одежду темно-синего и черного цвета за практичность и говорили о том, как важно всегда иметь одну и ту же прическу.

Из людей, с которыми я познакомился тем вечером, Иэн понравился мне намного больше всех. В конце концов от обсуждения своих предпочтений мы перешли в традиционную область рассказов о себе.

– Я тоже работаю в школе, ко всем моим грехам, – сказал Иэн. – Я работаю учителем на замене. Приносит немного денег и все такое.

– Ты не просто учитель! – сказала Джинни с шутливым негодованием. – Иэн заочно учится в аспирантуре. Давай, расскажи сам.

Иэн, несколько смущенный таким едва ли не материнским энтузиазмом Дженни, улыбнулся.

– Ну, в общем, да, как Джинни сказала, я заочно учусь в аспирантуре по метеорологии. Никакой пользы ни зверю, ни человеку. Просто куча всякого бреда. Понятия не имею, зачем мне это надо.

– Не слушай его, – недовольно сказала Джинни. – Он будет преподавать в университете. Не знаю, зачем он так прибедняется.

Я видел, что привлекло Джинни в Иэне. Он был симпатичным и веселым, но в нем была и какая-то застенчивость, граничащая с беззащитностью. При этом, в отличие от меня, он не боялся новых людей, и когда я вернулся за стол после краткой прогулки в туалет, все внимательно слушали Иэна, который рассказывал анекдоты из серии «Я и вправду такой плохой». Каждый раз, заканчивая рассказ, он чувствовал неловкость за то, что привлек всеобщее внимание, и предлагал кому-нибудь другому взять слово. Но, конечно, никто не соглашался, потому что хоть нас всех и распирало от смешных анекдотов, никто не хотел рассказывать свой сразу же после того, который рассказал Иэн, потому что это смотрелось бы невыигрышно. И тогда снова рассказывал Иэн. И снова Иэн. «Ты такой прикольный, Иэн», «Можно тебя угостить, Иэн?» и потом, при прощании: «Мы должны обменяться телефонами и встретиться еще, Иэн». Самое смешное, что это все меня совершенно не расстраивало. Иэн мне тоже искренне нравился. Он чем-то напоминал мне Элен. Она вот так же умела приковывать к себе всеобщее внимание, и люди мгновенно становились ее друзьями.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации