Текст книги "Люди огня"

– Я – Зрящий Видения. Я обязан выполнить мои долг перед Племенем.

Два Лося с трудом встал, пошатываясь на непослушных старых ногах:

– Значит, ты окончательно решился убить Ветку Шалфея?

– Я уже все сказал. Я сожалею только, что ты упорно называешь это убийством, в то время как я действую исключительно ради спасения Племени. Я открыл тебе мое сердце и душу, дядя.

Два Лося печально кивнул и подошел к входному пологу, с трудом откинул его бессильной старческой рукой и выбрался наружу.

Когда полог снова опустился в прежнее положение, Тяжкий Бобр заметил, что старик наступил на воронью лапку и раздавил ее.

– Идти придется по моему пути, дядя… или вовсе остановиться на месте.

«Так вот и моя мать говаривала. Она так и вела себя… а вот ты на это не способен, старик».

Тяжкий Бобр снова громко затянул песнопения и заколотил по барабану в такт ударам собственного сердца. Он им покажет! Им придется понять, с кем они имеют дело! А Ветка Шалфея, конечно же, не придет умолять его, какой бы ужас ни терзал ее душу.

– Он ничего не знает о Сипе. То, что он называет Видениями, – просто его выдумки и фантазии. Я не могу понять, почему ты ему позволяешь дурачить Племя. Ведь люди Племени уже понемногу начинают привыкать к мысли, что этот обманщик-фантазер и в самом деле Зрит Видения!

Зрящий Видения Волка отвечап сквозь мерцание уравновешенных Кругов:

– У людей достаточно собственных возможностей, чтобы отличить настоящую Силу от лживых выдумок. Предоставь людей их собственной судьбе. Ты и я, сестра, должны следовать нашей.

Волчья Котомка задумалась:

– Но все равно, ведь это так просто – стоит лишь прикоснуться к краю его души, и равновесие его жизни будет нарушено. Сила лишь слегка затрепещет на мгновение, сжимая его сердце, – и ведь никто же не поймет, что случилось… Почему Племя должно страдать? В чем смысл их мучений?

– Их мучения меня не волнуют. Они сами выбирают свой путь… как, впрочем, и Тяжкий Бобр. У меня другие заботы.

– Мальчик?

– Ну конечно. – Он ненадолго умолк. – Если ему удастся выжить. Может быть, я совершил ошибку, позвав Белую Телку.

– Ты всегда с любовью относился к старухам.

– Если это и так, то не твое дело!

– И ты пожертвуешь Племенем ради мальчика? Ты допустишь, чтобы люди продолжали мучиться?

– Этого не избежать. Не расколов камень, острого наконечника не сработаешь.

Глава 8

Терпкая Вишня выбралась из своего вигвама и сердито заморгала на беспощадно палившее солнце. Ниже селения, у берегов Лунной Реки, даже хлопковые деревья обмякли от жары. Утренний ветерок лениво колыхал поблескивавшие листья. От Лунной Реки остались несколько переплетавшихся ручьев, текших по грязевой пойме. Как мало было воды! Наносы беловато-серой гальки отмечали старое ложе почти пересохшей реки.

На выбеленном солнцем берегу стоял вигвам-парилка Тяжкого Бобра, и женщинам было запрещено сюда приближаться. Терпкая Вишня презрительно скривила губы.

На юго-западе ей была хорошо видна высокая гора в форме конуса, называвшаяся Зуб Бобра. Вот в тех местах, наверное, не так жарко! Вот куда бы переселиться – если бы только Тяжкий Бобр решил переместить селение…

От одной мысли о нем у старухи стало кисло во рту. Вот проклятый дурак!

Тут она вспомнила еще об одной важной вещи. Обернувшись в сторону вигвама Тяжкого Бобра, она увидела, что из утоптанной земли перед входом торчали четыре длинных шеста.

В животе у Терпкой Вишни пробежал холод. «Клянусь навозными мухами, он все-таки решил с тобой расправиться, девочка!» Ее пальцы с похожими на птичьи когти ногтями сжались в кулаки. Набравшись храбрости, она зашагала к вигваму Тяжкого Бобра, но по дороге сделала крюк, чтобы повидать сначала Ветку Шалфея. Та сидела у входа в свой вигвам и расширившимися от страха глазами неотрывно смотрела на шесты. Вся кровь, казалось, отлила от ее побледневшего красивого лица.

– Это еще что? Дала себя запугать? Так ведь он только этого и добивается!

Ветка Шалфея по-прежнему продолжала смотреть на шесты, почти не обращая внимания на старуху.

– Встань! – зашипела Терпкая Вишня. – Слышишь? Встань на ноги немедленно!

Из-за вигвама осторожно выглянул Маленький Танцор.

– Сынок, помоги матери подняться на ноги. Мы должны ее увести отсюда, чтобы она не пялилась на эти дурацкие шесты!

Терпкая Вишня тянула напуганную женщину за правую руку, холодную как лед, а мальчик взялся за левую. Ветка Шалфея покачала головой, с трудом встала на ноги и покорно пошла вслед за старухой. Терпкая Вишня направилась в сторону реки.

– Именно этого он и добивается, пойми! Ему только того и нужно, чтобы ты уселась и смотрела, смотрела… и все думала о том, что с тобой будет…

– Но ведь он… Зрит Видения Духа. Что, если он правду говорит? Что, если…

– Молчи! молчи! Именно эти мысли он стремится тебе внушить!

Терпкая Вишня привела мать и сына на высохший берег Лунной Реки. С трудом согнувшись, она принялась пить прохладную воду, которую жадно впитывало ее уставшее от жары тело.

– Давай, подруга, не стой так! Пей! А потом вместе с мальчиком пойдем ко мне в вигвам и приготовим что-нибудь вкусное из того мяса, что ты добыла. А после еды нам придется долго беседовать о Силе и о том, как она действует, – и старуха закачала головой. – На сей раз я была бы не прочь, чтобы и моя сумасбродная сестрица в гости пожаловала.

Терпкая Вишня заметила напуганный взгляд мальчика. Он не сводил с нее глаз, стараясь уловить каждое слово. Что же такое было в его облике, что не давало старухе покоя? Вот он отвел глаза от нее и принялся отсутствующим взглядом следить за полетом орла, парившего далеко-далеко над иссохшей землей…

– Шевелитесь! Пора, вижу, вас обоих покормить, а то скоро одни глаза видны будут!

Кровавый Медведь держался тише змеи, греющейся на солнце. Распластавшись в колючей зелени шиповника, он терпеливо выжидал. Из своего укрытия он мог наблюдать вигвам, в котором жили эта женщина и Два Дыма. Он чувствовал, что ожидание какой-то беды сжимает сердца обоих. Это было видно по тому, как они двигались, как неуверенно оглядывались по сторонам и как негромко разговаривали, чтобы никто не подслушал.

Перед рассветом ему не удалось прокрасться в вигвам, где обитал Два Дыма. Он подполз было к нему поближе, но увидел, что женщина сидит у входа и не отрываясь глядит на вигвам шамана, что стоял неподалеку. Она ни разу не шевельнулась, если не считать кратких отлучек, чтобы облегчиться за вигвамом.

Медленно-медленно повернув голову, Кровавый Медведь принялся рассматривать соседние вигвамы, прислушиваясь к странному пению шамана и к глухому барабанному бою. На мгновение он вдруг задрожал от резкой боли в изуродованном мизинце. Из всех глупостей, что довелось ему совершить, этой он стыдился больше всего.

«Не верю я в такую чушь, как Сила. Это не более чем старые забавные сказки и легенды, вот и все».

Едва он подумал это, как из-за вигвама, где жил Два Дыма, показалась какая-то старуха. С помощью мальчика она заставила красивую женщину встать на ноги и увела с собой.

«А если сейчас у них должно что-то начаться, мне лучше заранее подобраться поближе». Он чуть-чуть при поднял голову и внимательно рассмотрел всех людей, собравшихся кучками в тени вигвамов. Все они бросали любопытные взгляды в сторону шестов, воткнутых в землю перед вигвамом Человека Духа. Ну что ж, если ветер не переменится и собаки не учуют его и если никому не придет в голову помочиться в шиповник, он будет в полной безопасности.

А с другой стороны, никогда не знаешь, когда вернется домой отряд охотников или еще что-нибудь про изойдет, из-за чего тебя могут обнаружить…

Одна из собак, спавших в тени вигвамов, вздохнула, зашевелилась, перекатилась на другой бок и снова замерла, вытянув ноги. Ее дыхание становилось все глубже, глаза закрылись…

В воздухе прожужжала муха. Листья хлопкового дерева, росшего над шиповником, едва шевелились от слабого ветерка.

Тишина охватила сонное селение.

Повинуясь приказу Терпкой Вишни, Ветка Шалфея наклонилась и стала пить, хотя вовсе не жажда заботила ее. Она напилась вволю мутноватой воды, впервые в жизни радуясь даже землистому привкусу влаги. По сравнению с охватившим ее душу холодом, весь мир вокруг казался таким теплым, ясным и живым!..

Она с любовью погладила сына по голове и пошла вслед за Терпкой Вишней, шагавшей по тропе наверх. Чтобы прояснить странно застывшие мысли, она усиленно моргала, но все в голове расплывалось, как будто вместо мозга внутри был мех или пушистые семена молочая. Ей никак не удавалось думать так же легко и ясно, как обычно.

Проходя мимо, она не удержалась и бросила взгляд на вигвам Тяжкого Бобра. Снова увидев шесты и почувствовав беспощадную злобу, воплощенную в них, она ощутила, как что-то сломалось и жалобно захныкало в ее душе.

– Давай пошевеливайся, – неотступно подталкивала ее Терпкая Вишня, схватив за руку и вводя в свой вигвам, в очаге которого горел желтоватый огонь. – Садись.

Она послушно шагнула в ту сторону, куда указал вытянутый палец хозяйки, и бессильно опустилась на скатанную лосиную шкуру, опершись спиной на спинку из ивовых прутьев. Маленький Танцор пристроился рядом, озираясь по сторонам и для храбрости держа мать за руку.

Вигвам Терпкой Вишни, как и большинство вигвамов Племени, казался ветхим и потрепанным. Сажа зачернила некогда светло-коричневую шкуру вокруг дымоходного отверстия. Опорные шесты, сделанные из окоренных стволов деревьев, стояли через каждые три шага и были достаточно длинны, чтобы в вигваме мог стоять высокий мужчина. Посередине стоял главный шест, потолще; наверху все они были основательно закопчены. Терпкая Вишня принялась подвертывать края покрывавших вигвам шкур, чтобы ветер мог дуть насквозь.

Там и сям валялись сумы; одна из старых собак Терпкой Вишни внимательно смотрела на гостей, не поднимаясь с земли. Это было рослое животное, тащившее на себе большую часть хозяйства Терпкой Вишни, когда Племя переносило селение на новое место. Сейчас даже собаки казались изношенными и потрепанными; ребра торчали у них на тощих боках. Лай и рычание, что обычно непрерывно слышатся в селениях, раздавались гораздо реже, чем раньше, и были тише. Да и как могло быть иначе, когда уже стольким щенкам разбили череп, чтобы бросить их в жидкую похлебку? Племя стало раздражительным от голода, и, когда собаки попусту заводили драку, хозяева быстро приходили в ярость.

Терпкая Вишня удовлетворенно потерла руки: хорошо горел огонь в очаге! Она еще поворошила его, раздула несколько угасавших углей, подсыпала сухой коры шалфея, а когда пламя с ревом рванулось кверху, положила в середину камней, чтобы вбирали в себя жар. Затем из одной из сум она достала изукрашенные резьбой плошки.

В другое время гостья непременно восхитилась бы красотой этой посуды. Глубокие коричневые оттенки дерева играли и блестели благодаря тщательной полировке мелким речным песком. Искусно вырезанные изображения бизонов, лосей, оленей и антилоп окружали фигурки охотников, метавших дротики.

– Ну-ка, признавайся: всю ночь просидела, глядя на эти палки?

Закрыв глаза, Ветка Шалфея подавленно кивнула в ответ. Она презирала себя за эту слабость! Всю долгую ночь, пока луна неспешно совершала свой путь по небу, она не отрывала глаз от шестов, следя за их тенями, медленно перемещавшимися по земле. Холод все нарастал в ее душе, так что под конец высосал даже тепло ее тела, и она сидела, совершенно окоченев, и вслушивалась в биение своего сердца. Время тянулось все медленнее и медленнее, пока, как казалось ей, не замерло совсем. Мир вокруг стал чужим и странным.

Даже тихое дыхание сына, спавшего рядом, не могло прогнать холод из ее души.

– Эй, послушай, что я говорю. Ты сама убиваешь себя. Понимаешь? – Старуха склонилась над ней, заглядывая в глаза.

На какое-то мгновение младшая из двух женщин поддалась охватившему ее теплу, поверила в его силу… Старшая заметила живой блеск в ее взоре и радостно улыбнулась:

– Тебе сейчас необходимо взять себя в руки и подумать хорошенько. Тяжкий Бобр только того и добивается, чтобы ты неотрывно пялилась на эти палки. Он хочет, чтобы ты ощутила их у себя в душе. Если ты поддашься, если позволишь себе пойти навстречу его воле, ты сама заставишь себя умереть.

– Но ведь он – Зрящий Видения Духа.

– Я в это просто не верю. И не верю, что ты веришь в это. После того, как ты всю ночь давала твоему воображению себя мучить, ты, ясное дело, потеряла твердость. Именно на эту твою слабость он и рассчитывает, ею пользуется… Посмотри на меня, девочка. Он уже запустил свои когти в твою душу. Неужели ты позволишь ему прикончить тебя?

Она уронила голову на ладони и почувствовала, что сын еще крепче вцепился в ее юбку:

– Не знаю.

– А ведь перед этим ты решилась есть мясо! Ты знала, что он Проклянет тебя, а все равно решилась! Почему?

Ветка Шалфея заскрежетала зубами:

– У меня не было выбора. Так нужно было поступить. Не знаю. Я чувствовала свою силу. Я думала, что смогу бороться с ним, что все кончится хорошо.

– А потом?

– А потом я пришла к своему вигваму с сушеным мясом. Я взглянула в ту сторону и увидела шесты. Его угроза осуществилась. Он убьет меня. Он всегда меня ненавидел. Я ощутила Силу этой ненависти. Это сильное чувство – ненависть… и оно направлено против меня.

– Но он все равно не может тебя убить – если только ты не поддашься.

– Но ведь я…

– Ты сейчас такая же сильная, как и тогда, когда решилась есть мясо. Тогда ты была права – почему же теперь ты отрекаешься от своей правды? Почему ты не можешь пойти и заглянуть ему в лицо?

Несчастная с трудом сглотнула пересохшим горлом:

– Я не знаю, как это для меня обернется… Я… совершенно растерялась. Я ничего уже не понимаю.

Старуха глубоко вздохнула и выпрямилась:

– Понятно. В этом-то все и дело! Ты не понимаешь!

– Что, если он прав?

Терпкая Вишня потерла ладонью морщинистый лоб:

– В этом-то все и дело. Ведь ничто, кроме его собственных слов, не доказывает, что он на самом деле Зрит Видения! Клянусь кровью и слезами, женщина, ты просто обязана поверить, что он всего лишь обманщик! Это единственная твоя надежда на спасение… и единственная надежда Племени! Что будет, если ты умрешь? А? Подумай-ка об этом! Если ты убьешь себя непрерывными мыслями об этих мерзких шестах, что тогда будет? Ты что, думаешь, он станет лучше и добрее? Или, может, он обратит свою Силу против следующей жертвы?

Глаза Ветки Шалфея расширились от ужаса.

– То-то же! Кто окажется его следующей жертвой?

– Я не хотела, чтобы так было. Я всего лишь старалась накормить моего ребенка.

Терпкая Вишня закивала головой:

– Я понимаю. Но ведь именно ты заварила эту кашу. Может, на тебя пал выбор Духа?

Ветка Шалфея морщилась, стараясь сдержать внезапно нахлынувшие слезы:

– Почему все так страшно?..

Старая женщина вздохнула и обреченно хлопнула себя по бокам:

– Из-за засухи. Из-за того, что Племя распадается на небольшие кланы – просто чтобы выжить. Не знаю. Жить стало труднее еще при моем отце. Тогда Белый Журавль повел нас на юг и привел в эти края. Племя Остриженных Волос сначала вело с нами войну, чтобы отстоять эти земли, – а потом один из их боевых вождей захватил девушку из Племени, влюбился в нее и взял в жены. Он заключил с нами мир. Война прекратилась, но с тем условием, чтобы мы не старались продвинуться еще южнее. Наша честь обязывала нас выполнять принятые обязательства. Анит-а достались удобные для охоты места в Бизоньих Горах, потому что только они и знают горные тропы; а мы получили во владение пойму Лунной Реки вплоть до слияния с Песчаной Рекой. Но этого пространства недостаточно, чтобы нас прокормить. А давным-давно… да, тогда огромные селения Племени тянулись, сколько охватишь взором…

– Ты обещала рассказать мне о Силе Духа, – робко промолвил Маленький Танцор.

Терпкая Вишня засмеялась:

– Так я и рассказала! Ты разве не слышал? Что же ты еще хочешь о ней узнать?

– Все!

– Все?

– Да. Когда я вырасту и у меня будет взрослое имя, я хочу стать Зрящим Видения Духа. И тогда Тяжкий Бобр больше не осмелится мучить маму.

Ветке Шалфея внезапно стало не по себе.

– Зачем, сынок? К чему тебе становиться Зрящим Видения?

Ее сын с вызовом взглянул в ее лицо:

– Чтобы я тоже мог выставить шесты и убить Тяжкого Бобра!

Мать закрыла глаза и затрясла головой:

– Нет! Ты ничего подобного делать не будешь. Я тебе запрещаю.

Старая женщина зорко посмотрела на молодую:

– Послушай, ведь если мальчик и в самом деле…

– А я говорю: нет! Я не хочу, чтобы мой сын мучил кого-нибудь, как меня сейчас мучает Тяжкий Бобр… Понятно? Это… это само зло!

Терпкая Вишня смущенно переступила с ноги на ногу и достала палки для очага. Это были два тонких ивовых ствола, связанных посередине; разводя концы, ими можно было вытаскивать из очага кипятильные камни. Этим старуха и занялась. Она доставала раскаленные камни из огня и кидала их в мешок с похлебкой, висевший на треноге; из мешка слышалось резкое шипение и шел пар.

– Ну, не волнуйся так. Ты не ела и не спала. В голове от этого ясности не прибавляется.

Гостья покачала головой и обернулась к хозяйке, помешивавшей похлебку:

– Все равно я ничего общего с Силой Духа иметь не хочу. Она лишает меня жизни, и я не позволю сыну так же лишать жизни других людей.

Терпкая Вишня закусила губу и попробовала, не слишком ли горяча похлебка, прежде чем разлить ее по плошкам:

– Видишь ли, Племя стало таким малолюдным… А что, если твой сын – с которым духи антилоп разговаривают по ночам – окажется настоящим Зрящим Видения? Что, если он сможет Танцевать с огнем и Петь звезды?

– Мой сын? Никогда! Ни за что!

«Если, конечно, Тяжкий Бобр не убьет меня… »

– Аааааа! – раздался пронзительный вопль, расколовший сонную тишину селения.

– Это еще что за… – И Терпкая Вишня высунула голову из-под полога, стараясь определить причину сумятицы.

Люди бежали к той окраине селения, что выходила к горам. Ветка Шалфея присоединилась к общему потоку, чувствуя, что Маленький Танцор, вцепившись в ее подол, бежит рядом.

Когда она поравнялась с родильным вигвамом, в ко тором в тот день никого не было, толпа впереди не дала ей ничего увидеть. Сердце ее мучительно сжалось в пред чувствии чего-то недоброго.

– Танцующая Олениха! – вскрикнула Шутки-Шутит, вырвавшись из давки. На мгновение она встретилась глазами с Веткой Шалфея и тут же зарыдала, царапая лицо ногтями.

– Остановись! – предостерегающе произнесла Терпкая Вишня, стараясь удержать Ветку Шалфея за руку.

Та вырвалась и принялась проталкиваться сквозь толпу. Наконец, вытянув шею над плечом Ходит-Гуляет, она смогла увидеть то, из-за чего сбежалось все Племя.

Танцующая Олениха лежала на земле ничком. Из ее спины торчал охотничий дротик, на котором уже собирались блестящие черные мухи. Древко дротика слома лось под весом тела и лежало рядом в луже начавшей спекаться крови. Даже после смерти горе отражалось в ее глазах. На неподвижном лице застыло выражение муки и укора. У Ветки Шалфея подкосились ноги, и она почти без сознания рухнула на колени.

– Она с разбегу навалилась на дротик, – робко пояснил Два Лося, осмотревший тело своим единственным зрячим глазом. – Она знала, что Бегущий Далеко никогда уже не вернется. Она умерла на острие его дротика.

– Ее Тяжкий Бобр тоже Проклял, – прошептал кто-то в толпе.

Ветка Шалфея с сиплым звуком втянула в себя воздух, теряя остатки самообладания. Она прикрыла рот рукой, не в силах сдержать всхлип.

– Пора это прекратить, – пробормотал Два Лося себе под нос. – Беда пришла. Страшная беда.

И он заковылял в сторону вигвама Тяжкого Бобра.

Ветка Шалфея и не заметила, как Племя разбежалось по своим вигвамам, чтобы взять оружие. Она едва ли осознавала, что Маленький Танцор по-прежнему сидит рядом с ней, испуганно вцепившись в ее платье. Она все глядела и глядела расширенными от ужаса и боли глазами в лицо мертвой подруги, в ее тускнеющие глаза, по которым бродили мухи…

– Вот все и вышло, как ты хотела. Я ведь знаю, что тебе не нравилось Низкое Племя Бизона. Теперь ты вернешься к Красной Руке.

В медлительном голосе Зрящего Видения Волка слышалась затаенная насмешка.

– Люди Красной Руки подпитывали мою Силу. А у этих тупоголовых охотников за бизонами соображения не больше, чем у их предков, которые истребили мамонтов. Наверное, они так же и с бизонами поступят? Перебьют их всех до последнего, а потом и сами умрут с голоду.

– Так и будет, если только мне не удастся изменить Спираль.

Волчья Котомка на мгновение задумалась, а потом сказала:

– Хочется надеяться, что тебе повезет. Я соскучилась по мамонтам. С той поры, как погиб последний, мне не хватает того величия, что их души придавали Кругам.

– Тогда побереги себя, сестра. Когда придет пора, мальчику, если он выживет, понадобится твоя Сила. Мы не должны ошибиться. Нельзя легкомысленно относиться к такому важному делу, как изменение Спирали Вышнего Мудреца. Мир меняется. Мальчик может многое совершить… если только мы не погубим его ненароком.