Текст книги "Смуглые девки"

Майкл Суэнвик
Смуглые девки

Независимый портовый город и (по словам некоторых) обитель пиратов Новый Орлеан был домом для обитателей странного вида. Место, где морские змеи тащили суда мимо полей, на которых трудились зомби, к пристаням, где груз перекочевывал в деревянные фургоны, запряженные карликовыми мастодонтами размером с лошадь першеронской породы и ездящие по улицам, мощенным битыми ракушками устриц. Так что никто не счел бы особенно примечательным, когда в течение трех дней у дверей роскошного номера в «Масон Фема» стояла бесконечная очередь из молодых женщин просто ради возможности задрать юбку или распахнуть блузку, чтобы продемонстрировать татуированное бедро, грудь или ягодицу двоим судьям, которые сидели на сдвоенном кресле, сдержанно разглядывая посетительниц, задавая им по паре вопросов, а затем выпроваживая.

Женщины шли, увидев написанное от руки объявление, которое развесили в нескольких приходах. И написано там было следующее:

ИЩУ НАСЛЕДНИЦУ

ЕСЛИ ВЫ…

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА ВОЗРАСТА 18–21 ГОД

ВЫРОСШАЯ БЕЗ ОТЦА

ИМЕЮЩАЯ ТАТУИРОВКУ НА ИНТИМНОЙ ЧАСТИ ТЕЛА С РОЖДЕНИЯ

ВЫ МОЖЕТЕ ОКАЗАТЬСЯ НАСЛЕДНИЦЕЙ ИЗРЯДНОГО БОГАТСТВА

СОБЕСЕДОВАНИЕ С УТРА ДО ВЕЧЕРА В «МАСОН ФЕМА», НОМЕР 1.

– Думаешь, я уже устал, – сказал Даргер во время короткого перерыва. – А вот и нет.

– Бесконечное количество оттенков женской красоты действительно потрясает, – согласился Довесок. – Как и их горячее желание ее демонстрировать.

– Следующая, – добавил он, открывая дверь.

Женщина решительно вошла в комнату, неся за собой запах манильской сигары. Потрясающе высокая, под метр девяносто, в платье с серебристыми кружевами, такое же коричневое с золотом, как ее кожа. Сэр Плас показал на хрустальную пепельницу на полке серванта. Изящно кивнув, женщина затушила сигару.

– Ваше имя? – спросил Даргер, когда Давесон вернулся в кресло.

– Мое настоящее имя или сценическое?

– Ну, какое пожелаете.

– Тогда скажу настоящее.

Женщина скинула шляпу и стянула перчатки. Аккуратно положила все на полку серванта.

– Тонимур Петикотс. Смуглая Юбчонка. Можете звать меня Тони.

– Расскажите что-нибудь о себе, Тони, – сказал Довесок.

– Родилась куколкой и всю жизнь работала с циркачами, – начала Тони, расстегивая блузку. – В последнее время играла в дешевом шоу «Утопийские Технологии Сделали Спящую Красавицу Бессмертной, Но Она Обречена Не Проснуться». Лежала в стеклянном гробу в одежде из собственных волос с рукой в правильном месте. Зрители все пытались понять, жива я или нет. Я хорошо умею контролировать дыхание.

Сложив блузку, она положила ее рядом с перчатками и шляпой.

– Джейк, мой муж, был зазывалой. Следил за зрителями и, когда видел созревшего клиента, ловил его по дороге ко мне и шепотом объяснял, что за пару купюр тот может провести со мной время наедине. А сам он подглядывал через щель в занавеске.

Тони вынула ноги из юбки, одну за другой, и положила ее поверх блузки. Начала развязывать нижние юбки.

– Когда избранный снимал штаны и собирался забраться в гроб, Джейк выскакивал с воплями, крича, что разрешается только смотреть, но не пользоваться моим уязвимым состоянием.

Положив нижнее белье поверх юбки, она сняла подвязки и принялась скатывать с ног чулки.

– На его кошельке это обычно хорошо сказывалось.

– В смысле, вы дразнили клиентов? – осторожно спросил Давесон.

– По большей части просто лежала. Но была готова в любой момент вскочить и вырубить сукина сына, если он перестанет себя контролировать. Жульничали мы по-всякому. Динамо, кидалово, разводка – как хотите, так и называйте.

Совершенно нагая молодая женщина подняла длинные густые черные волосы, показывая шею сзади.

– Как-то раз клиент уже наполовину в гроб залез, а Джейка все не было. Я открыла глаза, совершенно неожиданно для него, и заорала прямо в лицо ублюдку. Он свалился на пол, ударился головой, и я не стала выяснять, потерял он сознание или сдох. Сдернула с него пиджак и кинулась искать мужа. Выяснилось, что Джейк сбежал с Женщиной-Змеей. Спустя пару недель она его прогнала, и он хотел, чтобы я позволила ему вернуться ко мне, но я такого делать не стала.

Она медленно повернулась, так, что Даргер и Давесон получили возможность оглядеть в подробностях все ее великолепное тело.

– Э-э… у вас, похоже, татуировок нет, – прокашлявшись, сказал Даргер.

– Ага, я об этом сразу подумала. Поговорила с некоторыми девочками, с которыми вы беседовали, они сказали, что вы задаете кучу вопросов, но не домогаетесь. Последнее далеко не всем понравилось. Особенно после того, как им пришлось по-быстрому нарисовать себе татуировки. Сложив два плюс два, я решила, что вы организуете какое-то жульничество, в котором вам требуется партнер-женщина, быстро соображающая и склонная к воровству.

Смуглая Юбчонка поставила руки на бедра и улыбнулась.

– Ну? Я получила работу?

Оскалившись, как собака – что не удивительно, учитывая, что исходные гены были исключительно собачьи, – Давесон встал и протянул лапу. Но Даргер мгновенно стал между ним и молодой женщиной.

– Простите, мисс Петикотс, я и мой друг должны немного переговорить в другой комнате. Вы тем временем сможете одеться, – сказал он.

Когда двое самцов уединились, Даргер обратился к Давесону.

– Хвала Богу, что я успел тебя остановить! – яростно зашептал он. – Ты уже был готов посвятить эту женщину в тайну нашего замысла!

– Ну, а почему бы и нет? – тихо сказал Давесон. – Мы ищем женщину потрясающей внешности, не слишком приверженную общепринятой морали, уверенную в себе, инициативную и изобретательную. То, что необходимо каждому хорошему жулику. У Тони все налицо.

– Одно дело работать с любителем, другое – с профессионалом. Она будет спать с нами обоими, настроит нас друг против друга, а потом смоется, прихватив всю добычу и оставив нас в глупом положении после всех наших стараний.

– Это сексизм и, осмелюсь сказать, неблагородная клевета на противоположный пол. Я ошеломлен тем, что слышу такое от тебя.

Даргер печально покачал головой.

– Я сторонюсь не всяких женщин, но сознательных обманщиц – определенно, – сказал он. – И говорю это на основании неоднократного печального опыта.

– Ну, если ты настаиваешь на том, что мы обойдемся без этого безупречного молодого создания, то я настаиваю, чтобы ты занимался этим без меня, – заявил Давесон, сложив лапы на груди.

– Ох ты, Боже мой!

– Я должен хранить верность своим принципам.

Даргер понял, что дальнейшие споры бесполезны. Сделав максимально доброжелательное лицо, он вышел в другую комнату.

– Ты с нами работаешь, дорогая.

Он достал из кармана инкрустированный серебром флакон и, открутив крышечку, вытащил единственную лежащую там таблетку.

– Проглоти это, и к завтрашнему утру у тебя будет татуировка, которая нам нужна. Можешь, конечно, сначала обратиться к фармакологу, чтобы проверить…

– О, я вам доверяю. Если бы вы хотели сделать что-то скверное, вы бы не дожидались, пока я приду. Некоторые из девочек, что к вам приходили, очень наблюдательные.

Тони проглотила таблетку.

– Так в чем фенька?

– Мы собираемся устроить бизнес с черным налом.

– О, я всегда хотела, чтобы у меня была такая возможность!

Радостно гикнув, Тони обняла их обоих.

У Даргера очень чесались руки проверить, на месте ли его кошелек, но он не стал этого делать.

На следующий день рабочие-зомби принесли десять ящиков черного нала – реально черных прямоугольников пергамента, выкрашенных в черный в далеком Виксбурге. По приказу Довеска их поставили у дверей комнаты Тони, центральной в номере. Войти в нее или выйти можно было только через комнату Даргера. Оставив леди заниматься платьем и макияжем, партнеры по бизнесу отправились на переговоры к потенциальным лохам.

Даргер начал обход с портового района.

Офис спекулянта Жана-Нажена Лафита был обставлен и украшен со вкусом. Главным украшением являлся череп мауизавра с изящной резьбой и серебряной инкрустацией. «Герцог» Лафит, как он себя именовал, или «Пират» Лафит, как именовали его все остальные, был худощавым симпатичным мужчиной с оливковой кожей, длинными волнистыми волосами и усами, такими тонкими, будто их нарисовали карандашом для подводки бровей. В отличие от других богатых людей, вместо трости он носил при себе витой хлыст на поясе.

– Слиток серебра напрокат! – воскликнул он. – В жизни подобного не слышал.

– Предложение достаточно простое, – ответил Даргер. – Серебро будет служить катализатором для определенного биотехнологического процесса, подробности которого я не вправе вам раскрывать. Распорядок таков. Серебро превратят в коллоидный порошок. Затем, когда биотехнологический процесс завершится, порошок расплавят и превратят обратно в слиток. Вы ничего не потеряете. Более того, мы обременим ваше богатство только, скажем так, дней на десять. Взамен мы готовы предложить вам сумму в десять процентов от вашего вложения. Очень неплохая прибыль, и ни малейшего риска.

На лице спекулянта появилась едва различимая жестокая улыбка.

– Но есть риск того, что вы просто возьмете серебро и смоетесь с ним.

– Это оскорбительное предположение, и услышь я его от человека, которого уважал бы не так, как вас, я бы ему этого не спустил. Однако…

Даргер махнул рукой в сторону окна, через которое была видна суета на складах и погрузочных площадях.

– …я знаю, что вам принадлежит половина того, что я вижу в окне. Предоставьте моему консорциуму в аренду помещение для технологического процесса, поставьте вокруг него охранников столько, сколько пожелаете. Мы привезем оборудование, вы привезете серебро. Договорились?

Пират Лафит на мгновение задумался.

– По рукам! – отрезал он, протягивая руку. – Пятнадцать процентов и аренда здания.

Они пожали друг другу руки.

– Не станете возражать, если слиток проверит оценщик с хорошей репутацией? – спросил Даргер.

Тем временем во Французском квартале Довесок вел почти идентичный разговор с худощавой желчной женщиной, одетой в строгое черное платье. Она являлась не только мэром Нового Орлеана, но и владелицей самого большого в городе борделя, пользовавшегося исключительно дурной славой. Позади нее молча стояли два обезьяночеловека из северо-западной Канады, в форме и наготове. Оба едва скрывали злобу, обычное дело для зверей, которых сделали разумными, подобно людям, но не окончательно.

– Оценщик? – возмущенно спросила женщина. – Разве моего слова не достаточно? А если нет, зачем нам тогда вообще бизнес начинать?

– Ответ «да» на все три ваших вопроса, мадам мэр Трежоли, – дружелюбно ответил Довесок. – Анализ – чтобы вам подстраховаться. Как вы, без сомнения, знаете, серебро легко смешать с другими металлами. Когда мы закончим работать с серебром, порошок будет расплавлен и заново отлит в слиток. Естественно, вам захочется быть уверенной в том, что вернувшийся вам слиток имеет ту же ценность, что и тот, который вы предоставляете нам в аренду.

– Гм.

Они сидели в вестибюле принадлежащего Мадам-мэру дома терпимости, она – в большом плетеном кресле, сходство которого с троном вряд ли было непреднамеренным, а Довесок – на складном деревянном стуле, лицом к ней. Время еще было раннее, так что рабочее время предприятия пока не наступило. Но посыльные и правительственные прислужники то и дело приходили и уходили. Вот и сейчас один из них что-то шептал на ухо Мадам-мэру Трежоли. Она махнула рукой, отсылая его.

– Семнадцать с половиной процентов, соглашайтесь, или идите.

– Я соглашаюсь.

– Хорошо, – сказала Трежоли. – А теперь у меня дела с владельцем зомби. Ставьте стул рядом и поглядите. Если нам предстоит вести дела, это будет вам полезно.

Округлый и радушный мужчина, вошедший в вестибюль, пришел в сопровождении полудюжины зомби. Довесок с интересом поглядел на них. С тусклыми глазами и одеревеневшими лицами, нездоровым блеском кожи, они совсем не были похожи на гниющие трупы легенд Утопии. Скорее, были похожи на поденных рабочих в состоянии полного изнеможения. Что и было основным моментом, без сомнения.

– Доброе утро! – сказал радушный мужчина, довольно потирая руки. – Я привел еженедельный караван должников, которые, отслужив свое, теперь достойны снисхождения и вольноотпущеничества.

– Меня всегда интересовал источник вашей подневольной рабочей силы, – сказал Довесок. – Значит, это бедолаги, которые не могли расплатиться с долгами?

– Именно так, – ответил хозяин зомби. – В Новом Орлеане отказались от варварской и дорогой практики содержать тюрьмы для должников. Вместо этого те, кто совершил преступления в этой области, химическим способом лишаются способности к самостоятельному мышлению и отправляются на работы до тех пор, пока не выплатят долг обществу. Что нынешние счастливцы успешно сделали.

Проказливо подмигнув, он продолжил:

– Думаю, вам следует помнить об этом, прежде чем слишком сильно пользоваться кредитной линией в комнатах наверху. Вы готовы начать, Мадам-мэр Трежоли?

– Можете приступать, Мастер Боунс.

Мастер Боунс повелительно махнул рукой, и первый зомби покорно вышел вперед.

– Через распутство попал ты в долги и через честный труд заслужил освобождение от них, – сказал он. – Открывай рот.

Бледное создание повиновалось. Мастер Боунс достал ложку и погрузил ее в стоящую на столике солонку. Всыпал соль в рот человеку.

– Теперь глотай.

С человеком начало происходить постепенное и значительное превращение. Он выпрямился и огляделся, нерешительно и пугливо.

– Я… – сказал он. – Я вспомнил. Это… это моя жена?

– Молчать, – сказал хозяин зомби. – Церемония еще не окончена.

Канадские охранники сместились, став по обе стороны хозяйки на случай, если недавний зомби потеряет соображение и нападет на нее.

– Настоящим ты снова объявляешься свободным гражданином Нового Орлеана, не имеющим долгов ни перед кем, – сдержанно сказала Трежоли. – Иди и более не транжирь.

Она выставила ногу и приподняла юбку над лодыжкой.

– Можешь поцеловать мне ногу.

– Так ты не просил Трежоли о кредитной линии в ее доме развлечений? – спросила Довеска Тони, когда тот рассказывал обо всем своим сотоварищам.

– Конечно, нет! – воскликнул Довесок. – Я сказал ей, что моим тайным желанием всегда было открыть небольшой элитный бордель для своего личного пользования. Гарем, если хотите, но такой, в котором служащие будут меняться и хорошо оплачиваться. Предложил ей вскорости, когда я смогу себе такое позволить, поспособствовать мне в подборе подходящего отеля и создании подобного учреждения.

– И что она сказала?

– Она мне сказала, что сомневается, что мне известно, насколько дорого обойдется подобное учреждение.

– И что ты ответил?

– Что не думаю, что деньги будут проблемой – с легкостью ответил Довесок. – Поскольку я собираюсь вскорости очень много их заработать.

– Как с вами весело, мальчики! – радостно завопила Тони.

– К другому делу, – сказал Даргер. – Доставили твое новое платье.

– Я его уже видела, – ответила Тони, скривившись. – Оно не рассчитано на то, чтобы демонстрировать главные преимущества моего тела – вообще какие-либо преимущества, если уж на то пошло.

– Действительно, оно скромное до жесткости, – согласился Даргер. – Однако твой персонаж скромен и неопытен. В ее невинных глазах Новый Орлеан – ужасающее гнездо порока, клоака похоти и связанных с ней грехов. Следовательно, она должна находиться под постоянной защитой стойких и непоколебимых мужчин самой высокой морали.

– Далее, – начал Давесон. – Она слабое место нашего плана: тот, кто увидит ее татуировки и узнает ее значение, может погубить нас, украв девчонку прямо на улице…

– Ой! – тихо сказала Тони, тоном, явно рассчитанным, чтобы пробудить в любом мужчине поблизости инстинкт защитника.

Довесок инстинктивно шагнул к ней, но тут же взял себя в руки. Плотоядно (кем он и являлся) улыбнулся.

– У тебя получится.

Третья встреча с потенциальным инвестором состоялась вечером в полутемном клубе в обедневшем приходе на границе Французского квартала. Развлечения, которым здесь предавались, были, с общественной точки зрения, слишком непотребными даже для исключительно свободных нравов местных жителей. Бледные официантки безжизненно ходили между небольшими столиками, принимая заказы и поднося напитки, а небольшой джаз-банд играл на духовых и ударных непотребную музыку, аккомпанируя идущему на сцене шоу.

– Вижу, вы не поклонник сценического секса, – сказал хозяин зомби Джереми Боунс. Свет от свеч в канделябре на столе делал капли пота на его лице сверкающими, будто дождинки.

– Артистический успех подобных представлений полностью зависит от степени, до которой он соотносится с сексуальными склонностями зрителя, – ответил Даргер. – Признаюсь, мои лежат в несколько иной области. Но не обращайте внимания. Вернемся к делу. Следовательно, условия для вас приемлемы?

– Верно. Однако мне не ясно, почему вы настаиваете на том, что анализ должен быть проведен в Банке Сан-Франциско, учитывая, что в Новом Орлеане имеются несколько своих учреждений такого рода.

– Которые без исключения принадлежат целиком и частями вам, Мадам-мэру Трежоли и Герцогу Лафиту.

– В смысле, Пирату Лафиту. Экспертиза – в любом случае экспертиза, а банк – в любом случае банк. Почему для вас имеет значение принадлежность?

– Сегодня днем вы привели к мэру шестерых зомби, чтобы их освободить. В предположении, что это обычная неделя в вашей практике, мы получаем около трехсот зомби в год. Однако всю черную работу в городе выполняют зомби, не говоря уже о десятках тысяч, работающих на плантациях вдоль реки.

– Многие из тех, кто задолжал, получили приговоры на несколько лет.

– Я тут поспрашивал и выяснил, что корабли Лафита ввозят около двух сотен заключенных в неделю из поселений и территорий по всей Миссисипи до самого Сент-Луиса.

На лице полного мужчины появилась легкая улыбка.

– Чистая правда, что многие правительства решают, что дешевле заплатить нам, чтобы мы разобрались с их нарушителями закона, чем самим строить тюрьмы.

– Мадам Трежоли отправляет этих бедолаг в городскую систему исполнения наказаний, вы платите ей за головы, а после того, как они превращены в зомби, вы сдаете их в аренду чернорабочими по цене, от которой работодатели не могут отказаться. Те, кто поступает к вам на службу, редко от вас уходят.

– Если представитель правительства или член семьи предоставляет мне бумаги, свидетельствующие, что долг перед обществом выплачен, я безмерно счастлив освободить такого. Уверяю вас, мало кто приходит ко мне с подобными документами. Но я всегда открыт для тех, кто это сделает. В чем именно вы возражаете против подобного распорядка?

– Возражаю? – удивленно переспросил Даргер. – Я не возражаю. Это ваша система, и, как человек пришлый, я в нее не вмешиваюсь. Я просто объясняю причину, в силу которой хотел бы использовать для экспертизы независимый банк.

– А именно?

– Если проще, то я доволен, что смог договориться с вами по отдельности. Всех вас, вместе взятых, я счел бы слишком искусными, чтобы вести с вами дело, – сказал Даргер, поворачиваясь к сцене и глянув туда. Сидящий в первом ряду зритель вытащил из бумажника несколько купюр и многозначительно постучал ими по столу. Одна из безжизненных официанток взяла деньги и повела его за занавес в дальней части зала. – Думаю, действуя вместе, вы бы заглотили меня и моих партнеров, не поперхнувшись.

– О, тут нечего опасаться, – сказал Мастер Боунс. – Мы действуем совместно лишь тогда, когда речь заходит о серьезной прибыли. Ваше скромное предприятие, каково бы оно ни было, не подходит под это определение.

– Очень рад это слышать.

На следующий день трое заговорщиков трижды посетили Экспертное бюро новоорлеанского филиала Банка Сан-Франциско. Во время первого визита один из зомби-телохранителей Мадам-мэра Трежоли, в зеленом костюме, открыл переносной сейф и извлек из него слиток серебра. Затем, к изумлению мэра и оценщика, Довесок приказал нанятым им зомби принести несколько тяжелых кожаных сумок, из которых достали дрели, весы, кислоты, реактивы и другие инструменты, которые тут же установили для работы.

Оскорбленный оценщик открыл было рот, чтобы возразить.

– Уверен, вы не станете возражать, если мы предоставим собственное оборудование, – учтиво сказал Даргер. – Мы здесь люди пришлые, и хотя никто не ставит под сомнение честность самого престижного финансового учреждения Сан-Франциско, в хорошем бизнесе всегда должно предпринимать соответствующие предосторожности.

Пока он говорил, Тони и Довесок одновременно потянулись к весам и столкнулись, едва не свалив их. Все повернулись и протянули руки, чтобы поймать весы. Но спас аппаратуру от крушения именно Довесок.

– Упс, – сказала Тони, очаровательно краснея.

Проверяющий быстро выполнил анализы. По окончании поднял взгляд.

– Результат – 925-я проба, – сказал он. – Стандарт стерлинга.

Небрежно кивнув, Мадам-мэр Трежоли согласилась.

– Девушка. Сколько вы за нее хотите? – спросила она.

Даргер и Сэр Плас повернулись одновременно. И слегка сдвинулись, становясь по обе стороны от Тони.

– Мисс Петикотс под нашей опекой, и разговора об этом быть не может, – сказал Даргер. – Кроме того, у вас не настолько благопристойный бизнес для такого невинного ребенка, как она.

– Невинность в большой цене в моем заведении. Я дам вам серебряный слиток. Навсегда. Делайте с ним все, что хотите.

– Поверьте, мадам, достаточно скоро для меня серебряные слитки станут разменной монетой.

Мастер Боунс смотрел на процедуру проверки, в том числе на хаотичную кучу оборудования, принадлежащего троице, с блаженной улыбкой. Но его взгляд постоянно возвращался к Тони. И наконец поджал губы.

– В моем клубе найдется место для вашей юной подруги. Если вы решите дать ее мне в аренду, ну, скажем, на год, я с радостью откажусь от моих двадцати процентов прибыли в вашем предприятии, – сказал он. Затем он повернулся к Тони. – Не беспокойся, лапочка. Под действием зомбирующих наркотиков ты не будешь чувствовать ничего, а потом ничего не вспомнишь. Так, будто вообще ничего не было. Более того, тебе будут причитаться комиссионные с каждой коммерческой встречи, и по окончании ты будешь иметь значительную сумму в трастовом фонде.

Не обращая внимания на возмущенный взгляд Тони, Даргер заговорил с Боунсом со всей учтивостью.

– Совсем по секрету, сэр, мы сегодня уже отклонили куда лучшее, чем ваше, предложение. Но мой партнер и я не станем участвовать в торговле нашей дорогой подругой ни за какие деньги. Она для нас – сокровище за пределами любой цены.

– Я готов, – сказал оценщик. – Где будем сверлить?

Даргер небрежно повел пальцем над слитком и будто случайно ткнул в самую середину.

– Вот тут.

– Как я понимаю, за глаза они зовут меня Пиратом, – тихо и гневно проговорил Жан-Нажен Лафит. – Но это оскорбление, которого я не потерплю, если мне скажут его в лицо. Да, случилось так, что мне достались имя и фамилия, одинаковые с легендарным флибустьером. Но вы никогда не найдете доказательств того, что я хоть раз в жизни совершил незаконное деяние.

– Как и сегодня, сэр! – воскликнул Даргер. – Мы проводим абсолютно законную процедуру в рамках бизнеса.

– Я тоже так считаю, иначе меня бы здесь не было. Тем не менее, вы должны понять, почему я счел оскорблением то, что вы и ваши неуклюжие сотоварищи подвергли сомнению качество моего серебра.

– Ни слова более, сэр! Мы здесь все джентльмены, за исключением, конечно же, мисс Петикотс, взращенной в нежности сироты и христианки. Если вам будет достаточно моего слова, то и вашего слова будет достаточно для меня. Мы можем отменить экспертизу.

Даргер вежливо кашлянул.

– Но, для моей собственной безопасности, с точки зрения закона, в отсутствие результата анализа мне потребуется нотариально заверенное обязательство от вас в том, что вы удовлетворитесь качеством серебра, возвращенного вам нами, каково бы оно ни было.

От взгляда Пирата Лафита расплавилось бы и железо, но он ничего не мог сделать против обезоруживающей улыбки Даргера.

– Что ж, ладно, проводите анализ, – согласился Лафит.

Даргер небрежно покрутил пальцем в воздухе и снова указал ровно в середину слитка.

– Тут.

– Интересно, возможно ли, чтобы ваша мисс Петикотс… – начал Пират Лафит, пока оценщик работал.

– Она не продается! – с горячностью возразил Даргер. – Не продается, не сдается в аренду, не обменивается, не может быть приобретена ни на каких условиях. Точка.

На лице Пирата Лафита появилось раздражение.

– Я просто хотел спросить, не хотела бы она завтра со мной поохотиться. В дельте реки встречается очень интересная дичь.

– Она не принимает участия в светских мероприятиях, – ответил Даргер и повернулся к оценщику. – Итак, сэр?

– Стандарт стерлинга, – ответил тот. – Как обычно.

– Другого я и не ожидал.

Трое заговорщиков для виду отослали в «Масон Фема» зомби с лабораторным оборудованием по окончании экспертиз, а сами отправились поужинать. Потом благочинно прогулялись по городу. Тони, засидевшаяся в своей комнате, пока шли переговоры, особенно обрадовалась прогулке. Но самое сильное облегчение Даргер, Довесок и Тони испытали, когда увидели тяжелые мешки в гостиной их номера.

– Кому предоставим честь? – спросил Даргер.

– Безусловно, леди, – ответил Довесок с легким поклоном.

Тони сделала реверанс, а затем, открыв тайный замок на дне одного из мешков, вытащила серебряный слиток. Вытащила второй и третий, из второго и третьего мешков. Заговорщики вздохнули с облегчением, глядя на серебро, поблескивающее в свете лампы.

– Ловко было сделано, когда ты подменял настоящие слитки поддельными, – сказала Тони.

– Нет, этот трюк был бы невозможен без отвлекающего маневра, – вежливо возразил Даргер. – Который вы исполнили идеально. Даже присутствовавший там оценщик, который три раза видел, как вы едва не свалили оборудование на пол, ничего не заподозрил.

– Скажи-ка мне вот что, – начала Тони. – Зачем ты сделал подмену до проверки, а не после? Иначе тебе бы не потребовалось вставлять этот маленький кусок серебра в середину для анализа. Сошел бы и просто посеребренный слиток свинца.

– Мы имеем дело с людьми подозрительными. Так получится, что они сначала получили подтверждение, что слитки настоящие, а потом – то, что мы и близко к ним не подошли. Слитки лежат в депозитном сейфе в уважаемом банке, так что они не думают, что хоть чем-то рискуют. Все вроде бы чище некуда.

– Но мы же на этом не остановимся, так? – с тревогой спросила Тони. – Я так хотела заняться черным налом.

– Не беспокойся, моя хорошая, – сказал Довесок. – Это только начало. Но оно послужит нам чем-то вроде страховки. Даже если дело пойдет плохо, мы уже сделали хорошую прибыль.

Он налил бренди в три небольших бокала и раздал их.

– За кого выпьем?

– За Мадам-мэра Трежоли! – сказал Даргер.

Они выпили.

– Что вы о ней думаете? – спросила Тони. – В профессиональном плане.

– Она намного хитрее, чем позволяет тебе увидеть, – ответил Довесок. – Но, как ты безусловно знаешь, самодовольного хитреца проще всего надурить.

Он налил по второму бокалу.

– За Мастера Боунса!

Они выпили.

– А что с ним? – спросила Тони.

– С ним проблем побольше, – сказал Даргер. – Мягко стелет, да жестко выспишься. В некотором смысле он вообще на человека не похож.

– Может, пробует собственный товар? – предположил Довесок.

– В смысле, экстракт рыбы фугу? Нет. Его ум вполне активен. Но я не заметил в нем ни единого проблеска сочувствия. Подозреваю, он так долго возился с зомби, что думает, что все мы такие же.

Последний тост был за Пирата Лафита, со всей очевидностью.

– Думаю, он очарователен, – сказала Тони. – Правда, вы, наверное, не согласитесь.

– Он фальшив и склонен к позерству, – сказал Даргер. – Мерзавец, делающий вид, что он джентльмен, манипулирующий законами, но выставляющий себя честнейшим из граждан. А следовательно, он мне нравится до определенной степени. Думаю, это человек, с которым мы можем иметь дело. Попомните мои слова, когда эти трое завтра с нами увидятся, это произойдет по его инициативе.

Некоторое время они говорили о деле. Затем Довесок достал колоду карт. Они играли в юкер, канасту и покер, а поскольку играли на интерес, никто не стал возражать, когда игра стала соревнованием на ловкую сдачу карт с низа колоды и подкидывание карт из рукава. Никто не возмущался, когда в одну из раздач на столе оказались одиннадцать тузов.

– Глядите, сколько времени! – наконец сказал Даргер. – Завтра предстоит тяжелый день.

И они отправились по комнатам.

В эту ночь, засыпая, Даргер услышал, как дверь, соединяющая его комнату и комнату Тони, открылась и закрылась, тихо. Раздалось шуршание простыней, и она залезла к нему в кровать. А затем теплое обнаженное тело Тони прижалось к нему, а ее рука сомкнулась на самой интимной его части. Он мгновенно проснулся.

– Что ты делаешь, ради всего святого? – яростно прошептал он.

Тони неожиданно отпустила его и сильно ударила в плечо.

– Ох, как же это легко для вас, – тихо ответила она. – Как все просто у мужчин! Эта мерзкая старуха пыталась меня купить. Этот ужасный коротышка хотел, чтобы вы позволили ему накачать меня наркотой. Один Господь знает, что на уме было у Пирата Лафита. Заметь, все они делали предложения вам. Никто мне слова не сказал.

На грудь Даргера упали горячие слезы.

– Всю жизнь у меня были защитники-мужчины. Я без них не могла. Мой папочка, пока я не сбежала. Мой первый муж, пока его не сожрали гигантские крабы. Потом всевозможные приятели, а под конец этот подонок Джейк.

– Тебе не о чем беспокоиться. Довесок и я никогда не бросали сотоварища и впредь не бросим. В этом плане наша репутация безупречна.

– Я сама себя в этом убеждаю и, пока светит солнце, верю. Но ночью… ну, последняя неделя была самым длинным сроком, когда я обходилась без мужского тела, чтобы утешиться.

– Да, но ты же понимаешь…

Тони поднялась. Даже в полумраке, озаряемая лишь проникавшим в окно лунным светом, она представляла собой величественное зрелище. А потом она наклонилась, целуя Даргера в щеку.

– Никогда мне еще не приходилось умолять мужчину, но… пожалуйста.

Даргер считал себя человеком чести, но это было единственным искушением, преодолев которое мужчина потерял бы уважение к себе.

Утром Даргер проснулся в одиночестве. Подумал о событиях минувшей ночи и улыбнулся. Подумал об их возможных последствиях и скривился. А затем спустился в столовую, чтобы позавтракать.

– Что дальше? – спросила Тони, когда они подкрепились кофе из цикория, пончиками-бенье и нарезанным беконфрутом.

– Мы заронили в головы всех трех игроков подозрение, что прибыль мероприятия может оказаться куда больше, чем мы предлагаем, – сказал Довесок. – Мельком показали им нашу загадочную юную подопечную, намекнув, что она – ключ к делу. Мы задали им головоломку, которой они не видят решения. Поразмыслив, они могут прийти лишь к одному решению. Что единственная причина, по которой мы получили превосходство, – та, что мы играли с ними поодиночке.