Электронная библиотека » Мэтт Хейг » » онлайн чтение - страница 4

Текст книги "Эхобой"


  • Текст добавлен: 31 января 2016, 14:00


Автор книги: Мэтт Хейг


Жанр: Зарубежная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава 12

Вскоре в дверь постучал дядя Алекс, и я крикнула, что он может войти. Он появился на пороге, одетый во все черное. В руках у него был поднос с завтраком.

– Решил сам принести его, – сказал он. – Приготовил тоже сам. Завтрак без Эхо. Каша, кукурузный хлеб, морковно-капустный сок – поддерживает гены, а еще шоколад. Все, что только можно пожелать. Если тебе хочется чего-то горячего, могу заварить тебе красный чай. Я знаю, вчера ты на еду и смотреть не могла, но лучше бы тебе поесть. Если получится.

Я посмотрела на кашу и поняла, что со вчерашнего дня ничего не ела, кроме бананового шейка. Я жутко проголодалась, но все равно не могла проглотить ни кусочка.

– Твой папа любил кукурузный хлеб, – проговорил дядя Алекс, мрачно глядя на поднос. – Нам часто его давали, когда мы были маленькими. Он мазал его маслом. Пока масло еще не запретили, конечно.

Я взяла поднос и поняла, что даже с подключенными нейродетекторами руки у меня дрожат. Заметив это, дядя Алекс забрал поднос и поставил его на журнальный столик в центре комнаты. Я только тогда его заметила.

Вообще-то до этого момента я не обращала внимания на обстановку. Около стены стояла софа, еще я увидела антикварный телевизор примерно 2020 года выпуска, огромное зеркало, плюшевый ковер из наноткани, который переливался синими и фиолетовыми оттенками («Цвета для сна», – объяснил дядя Алекс), маленькая иммерсионная капсула в углу комнаты («На случай, если тебе захочется с кем-нибудь поговорить или просто ненадолго исчезнуть») и дверь, ведущая в туалет, совмещенный с ванной. Эта комната была больше похожа на маленькие апартаменты, чем на спальню. На стене висела картина. Красные фигуры на синем фоне. Одна играла на скрипке, другая – на флейте. Еще трое сидели, скрестив колени, слушая музыку.

– Я купил эту картину в Эрмитаже в России до того, как там началась гражданская война. Нравится? – спросил дядя.

– Это Матисс, – ответила я. Это был не тот ответ, которого он ожидал. По правде говоря, из-за нейродетекторов я не могла понять, хорошая это картина или плохая. Может быть, чтобы по достоинству оценить произведение искусства, нужно в полную силу чувствовать боль и грусть. Но дядю мои слова впечатлили.

– Для своих лет ты очень много знаешь.

– Мама любила живопись. Она водила меня в галереи. Иногда в настоящие, иногда виртуально – в иммерсионной капсуле.

– Твоя мама была очень образованной. И, наверное, была хорошим учителем. А папа тебя чему-нибудь учил?

Я покачала головой.

– Нет, он был слишком занят своими книгами и статьями.

Дядя Алекс горько усмехнулся.

– В основном об индустрии «Касл».

На это я ничего не ответила. Просто сказала:

– Знаете, он иногда рассказывал мне о том, как писать. Он утверждал, что слова – это оружие. Найди нужное слово, и оно будет сильнее всего на свете. Слова могут помогать людям, а могут их ранить. А в основном он учил меня просто быть собой. Учил иметь свои принципы. Поступать так, как считаешь правильным, даже если это тяжело. И еще он учил меня готовить.

Дядя Алекс кивнул и в замешательстве посмотрел на меня. Я только сейчас заметила, что губы у него были тонкие, тоньше, чем у папы. Тола однажды сказала: «Никогда не доверяй человеку с тонкими губами», но она часто говорила глупости.

– Основная проблема с правдой заключается в том, что она, как и моральные принципы, у каждого своя. Для одного это правда, для другого – ложь. То, что одному хорошо, другому – плохо. Вероятно, твой отец говорил обо мне ужасные вещи.

Я села за стол, взяла ложку и начала есть кашу. Несмотря на нейродетекторы, я смогла проглотить только одну ложку.

– Нет, не ужасные. Он любил вас и всегда говорил, что вы хороший человек. Он утверждал, что цивилизованные люди могут расходиться во взглядах, но при этом нормально общаться. – Это было правдой, но едва ли дядя Алекс в это верил.

– Он правда так говорил, – добавила я.

– Одри, послушай. Ты моя плоть и кровь. Ты часть моей семьи. А семья – это важно. И я сделаю все, чтобы тебе здесь было настолько удобно и спокойно, насколько это вообще возможно… Я уже объявил в «Касл», что проведу всю следующую неделю дома, а если понадобится, то и больше. Я не буду выходить из дома, обещаю. Наши европейские штаб-квартиры находятся в Оксфорде, а это всего в паре минут пути по магнитному треку, но я могу работать и не выходя отсюда. И я знаю, что тебя расстраивает присутствие Эхо. Так что я буду рядом.

– Да, они меня и правда беспокоят, – сказала я, вспомнив светловолосого Эхо, который пытался попасть в мою комнату прошлой ночью. – Один из них пытался пробраться сюда прошлой ночью. С улицы. Он карабкался вверх и пытался проникнуть в комнату. Тот самый, которого я видела вчера вечером. Дэниел.

На секунду дядино лицо омрачила тень беспокойства, но он тут же взял себя в руки, по крайней мере попытался:

– Об этом не беспокойся. Эхо требуется всего два часа для подзарядки, ты сама это знаешь. И они работают по ночам. Занимаются снаружи кое-каким ремонтом. Дождевые сливы часто забиваются. Он лез вверх, чтобы их прочистить.

– Но там была еще одна Эхо – с оружием, и она угрожала этому парню. Ну, так мне показалось.

– Какая именно?

Я рассказала.

– О, это Мадара. Прототип военных Эхо. Я собираюсь запустить серийное производство. Думаю, образец получился стоящий. Надеюсь, вскоре нам удастся пройти комиссию. Мадара очень хороша. Она охраняет меня ночью и патрулирует окрестности. Запрограммирована командовать другими Эхо. Поверь мне, ничего опасного не произошло. Она не вышла из строя.

– Хорошо, – согласилась я. К тому же нейродетекторы на висках приглушали волнение.

Дядя Алекс сел ко мне на кровать, скрестил руки, будто в молитве, и глубоко вздохнул, раздумывая над подходящими словами:

– Учитывая все произошедшее, я прекрасно понимаю твое беспокойство, но хочу кое-что тебе сказать. Здешние Эхо отличаются от той, что убила твоих родителей. Я общался с полицией. Они посмотрели запись системы безопасности и подтвердили, что ваша Эхо определенно была произведена «Семпурой», а не «Касл». Это легко определить, ведь у нее были карие глаза, а у всех наших Эхо – зеленые. Ты это знала?

Я кивнула. Более того, мне это и раньше было известно. Алисса была сделана «Семпурой». Мне вспомнилось папино лицо в тот день, когда она прибыла. На нем было написано презрение.

– Это Эхо, а не конец света, – сказала ему мама.

– Для меня – никакой разницы, – возразил он, подходя ближе к Алиссе, чтобы ее рассмотреть.

Мне удалось проглотить еще ложку каши.

– С нашей продукцией подобного не могло произойти. Видишь ли, мы всегда отслеживаем, чтобы наши дизайнеры устанавливали локальные блоки. Они ограничивают возможности Эхо, но зато гарантируют владельцам полную безопасность. А после завтрака мы поедем на прием к миссис Мацумото. Это тот самый специалист, о котором я тебе говорил.

– Она – программа? – спросила я.

– Нет, бывают случаи, когда даже я считаю, что нет ничего лучше настоящего человека и разговора лицом к лицу. И нет профессионала лучше, чем миссис Мацумото. Она непревзойденная. Ее услуги стоят огромных денег, и на них всегда есть спрос. Иногда весьма полезно иметь богатого и влиятельного дядю, – и он мне подмигнул. Я, как могла, улыбнулась в ответ. И он тоже мне улыбнулся. Наверное, подумал, что мне стало лучше.

Дядя Алекс внимательно смотрел на меня. Похоже, он немного нервничал и не знал, как продолжить разговор. Он посмотрел в сторону, как будто боясь моей реакции:

– Она психиатр. Помогла мне после развода. Я знаю, психиатры – это что-то из девяностых, но повторяю: она лучшая в мире. Думаю, она сможет тебе помочь.

– А где она живет?

– Здесь. В Лондоне. Я тебя отвезу.

Мне не хотелось ехать. Мир снаружи вдруг показался мне пугающим:

– Со мной все в порядке. Просто хочется остаться здесь.

– Ну, мы никуда не спешим, – ответил он, – торопиться некуда.

Он сказал это таким голосом, что я сразу расслабилась. И стоило мне немного отпустить напряжение, как я сразу выпалила:

– Нет, я, пожалуй, лучше встречусь с ней сейчас.

– Она не ездит к клиентам на дом. Даже если предложить ей миллион союзных долларов, она все равно откажется.

– Это неважно.

Дядя Алекс заправил мне за ухо выбившуюся прядь, как раньше это делал папа, и я заметила, что в его глазах стоят слезы.

В дверь постучали. Этот звук заставил меня вздрогнуть, несмотря на нейродетекторы. Дядя Алекс встал, чтобы посмотреть, кто там. На пороге показалась женщина-Эхо, та самая, с веснушками. Мадара, созданная, чтобы быть солдатом. Она держала в руках полотенце. Я снова сняла детекторы. Хотелось самой понять, что она собой представляет а может, и разобраться, что же все-таки произошло прошлой ночью.

– Мы пропололи клумбы, господин, – проговорила она пустым, как у всех Эхо, голосом. – Купить одежду для девочки, как вы велели раньше?

– Да, Мадара. Она ей понадобится.

На долю секунды перед моими глазами появилась Алисса, держащая кухонный нож. Должно быть, я схватилась руками за лицо, потому что детекторы оказались на полу, а меня затопила волна паники.

Я стремглав бросилась от них и, пробежав через всю комнату, едва не вылетела в окно. Посмотрев наружу, я увидела светловолосого юношу Эхо, который смотрел на меня, и в этот раз я не смогла сдержать крик. Я кричала, как и прошлой ночью. Дядя Алекс захлопнул дверь и подбежал ко мне. Он крепко обхватил меня, пытаясь надеть детекторы, но они соскальзывали.

В моей голове эхом отдавались мамины слова:

– Все в порядке, Алисса, мне нравится проводить время со своей дочерью.

А дядя Алекс пытался успокоить меня, повторяя:

– Все будет хорошо.

Но уже ничто и никогда не могло быть хорошо.

Глава 13

По эстакадам разрешается двигаться только самым дорогим автомобилям – «Серебряным пулям» и «Просперо» (как раз на такой мы и ехали). Прошлой ночью я не заметила, что эстакада проходит прямо над дядиным домом. Она была проложена на высоте сто метров, поэтому ее трудно было заметить, даже стоя на подъездной дороге. Тонкая белая линия, пересекающая небо, – словно между облаками натянули веревку.

Перед отъездом дядя Алекс показал мне другую часть дома. Левиборд доставил нас на лужайку – разработанную по последнему слову техники, как объяснил дядя Алекс. Зрелище было потрясающим, но мои чувства настолько притупились, что я с трудом могла по достоинству оценить идеальные генетически моделированные платаны и кусты в отдалении. Разноцветная трава переливалась сиреневым, желтым и бирюзовым.

– Это не просто сад, – заметил дядя, – а целая система защиты.

Он показал мне бирюзовую лужайку за первым рядом кустов:

– Никогда здесь не бегай.

– Почему?

– Под этой лужайкой – псарня.

– Вы держите собак под землей?

– Не обычных, а собак-Эхо. В почве есть встроенные сенсоры. При угрозе вторжения они активируются. Это значит, что угроза, скажем так, подлежит устранению.

Стоя напротив дяди в ожидании левиборда, я чувствовала себя абсолютно выпотрошенной. Если бы кто-нибудь в тот момент спросил, как меня зовут, я бы в лучшем случае через десять секунд сообразила, что надо ответить: «Одри Касл». Я была так выжата, что даже не обратила внимания на то, что дядя Алекс ненадолго отлучился.

Когда же я наконец заметила его отсутствие, то, обернувшись, увидела его в теплице с юношей Эхо. Дядя что-то говорил ему, пока тот поливал цветы, и указывал в сторону дома. Эхо посмотрел на меня. Все-таки он был чудным. Раз машины могут убивать, почему бы им не быть странными?


Я никогда не видела магнитомобиля роскошнее, чем «Просперо» дяди Алекса. К тому же он считался самым безопасным из всех существующих. Такой просторный и элегантный, с сенсорными сиденьями. По команде дяди Алекса в салоне заиграла классическая музыка – Вивальди.

Он установил в «Просперо» особую скорость, достаточно низкую, чтобы можно было видеть окружающий мир, даже рассмотреть лица людей, которые шли по улицам внизу. Мы проехали прямо над Зоной Возрождения. Дядя Алекс специально выбрал этот маршрут, чтобы я увидела давно вымерших животных – тигров, например. Но деревья там были слишком густыми, чтобы как следует что-то рассмотреть, но я заметила толпы туристов.

– Твой папа никогда не мог понять, что от Зоны Возрождения люди получают огромное удовольствие. Об этом не любят говорить все эти журналисты из «Дозора Касла» и протестующие, которые вечно крутятся поблизости.

Он вздохнул и продолжил:

– Если я и на самом деле такой монстр, как они утверждают, почему я до сих пор не вынудил полицию подавить все эти акции протеста? Они бы легко с этим справились. Премьер-министр сама предлагала мне… «Если демонстрации мешают вашему бизнесу, вы имеете право их остановить», – так она и сказала. Но я этого не делаю. Я не людоед. – Он помолчал. – К тому же они именно этого и добиваются. Так и ждут, что я стану вести себя как чудовище. Тогда им будет проще меня ненавидеть.

Мы проехали мимо нового здания Парламента. Оно парило в воздухе, похожее на блестящую титановую кость. Папа рассказывал мне, что дядя Алекс был на короткой ноге с премьер-министром Бернадиной Джонсон, и спросила, правда ли это.

– Ну, пару раз мы обедали вместе.

Внезапно я почувствовала резкую головную боль, но она прошла так же быстро, как возникла.

– Вот что я тебе скажу, – продолжал дядя Алекс с неподдельной искренностью. – У «Семпуры» все плохо. Ты сама это знаешь, из-за Али… Не хочу произносить ее имя. Но в любом случае я верю и верил всегда, что технологии должны служить благим целям. Если люди занимаются ими исключительно ради денег, тогда все пойдет наперекосяк, неприятности, которых можно было бы избежать, произойдут; и вырождение начнется прежде, чем мы сами это осознаем.

Вырождение.

Я прекрасно понимала, к чему приведет вырождение. Машины возьмут верх над людьми. Это произойдет, как только они станут настолько продвинутыми, чтобы понять, что самое лучшее для них – перестать служить людям. Тогда они или уничтожат нас, или превратят в своих слуг. Мой папа постоянно говорил о вырождении. Помню, как родители об этом спорили. Папа считал, что уже сам факт наличия Эхо у нас дома означал, что мы способствуем вырождению.

Может быть, Алисса не была единственной. Может быть, вырождение уже началось.

Вдалеке на юге мы увидели воду. Она казалась голубой, прозрачной, замерзшей и безобидной. Конечно, на большом расстоянии все выглядит неподвижным и безобидным. Я подумала о том, что и в затопленных городах можно восстановить жизнь. Интересно, может, и со мной будет так же? Горе похоже на наводнение. Некоторые погружаются на дно и никогда больше не выплывают. Но большинству удается спастись – по крайней мере, я так думала.

Как только я об этом подумала, боль снова вспыхнула в моей голове, уничтожая все мысли. Казалось, будто через мой череп насквозь прошло тонкое металлическое копье.

– А-а-а-а, – закричала я, упала со своего аэрокресла на колени, судорожно сжимая голову.

Дядя Алекс положил руку мне на спину, его лицо исказилось.

– Одри?

Но через секунду все прошло. Боль миновала. Осталось только ее эхо в моем опустошенном сознании.

– Наверное, все дело в нейродетекторах, – сказал дядя Алекс. – Я говорил, что это прототипы. Возможно, остались какие-то недоработки…

Он обеспокоенно посмотрел на меня.

– Думаю, тебе лучше их снять.

– Нет, со мной все в порядке. – Я была готова терпеть любую физическую боль, если это могло унять боль душевную.

– Одри, я все-таки волнуюсь. Нейродетекторы не предназначены для того, чтобы ходить с ними постоянно. Чем дольше ты их носишь, тем выше вероятность побочных эффектов. Будем надеяться, что миссис Мацумото сможет тебе помочь. Она мастер своего дела. Смотри, мы уже почти на месте…

Прямо над нами находились знаменитые летающие обсерватории, созданные около восьмидесяти лет назад, чтобы наблюдать за погодными изменениями. Сейчас они казались серыми и облезлыми из-за бесчисленных ураганов и нескончаемого дождя. Хотя в тот день дождь не шел. В ту самую минуту – нет. Но облака сгущались, и довольно быстро.

– 4449, Скайлодж Вилла, Клаудвилль.

Клаудвилль.

– Она живет на небе? Кажется, вы говорили, что у нее куча денег.

– Так и есть. Но ей нравится жить здесь, в самой бедной части города, на высоте шестьсот метров над вершиной Шарда.

Шардом назывался старый небоскреб в виде вытянутой пирамиды. Когда-то он был самым высоким зданием в Европе, но сейчас представлял собой довольно жалкое зрелище: торчал из грязной воды, как плавник какой-то диковинной рыбины.

Что касается Клаудвилля, вблизи он выглядел еще хуже, чем издали. Огромный серый диск, на котором теснились дома. Их построили тридцать лет назад, но они казались еще старше из-за постоянных погодных катаклизмов. Помнится, я слышала в новостях, что здесь заправляют гангстеры.

– А тут не опасно?

– Все в порядке, не волнуйся. – Дядя Алекс достал что-то из-под пиджака. Ружье. – Это позитрон. Ты когда-нибудь раньше слышала о позитронах?

– Я знаю, что это ненадежное оружие, использовать его запрещено.

– Такое ощущение, что это чужие слова. Может быть, твоего отца?

– Из-за позитронов каждый год происходят тысячи случайных смертей.

– И это всего один процент от случайных смертей из-за лазерных ножей. Эти случаи вообще никто не считает. Я уже не говорю об электродубинках. Ну да ладно. Тебе будет спокойней, если я оставлю его в машине?

– Да, – ответила я не раздумывая.

Мы вышли из машины на узкую скользкую платформу и сразу попали под дождь. Да еще и сырой ветер поднялся – такой сильный, что нас чуть не сдуло. На краю платформы было что-то вроде незаконченного барьера или забора, ряд металлических столбов, между которыми ничего не было. Мы пошли в сторону аллеи высоко в небе, к десятиэтажному жилому дому, который возвышался по другую сторону от нас, как вертикальные крылья космического корабля.

Миссис Мацумото была очень старой. Она жила посмертно. Это означало, что фактически она уже умерла – пятнадцать лет и два часа тому назад. Смерть была естественной, но богатые клиенты (и дядя Алекс среди них) оплатили восстановление миссис Мацумото с помощью противосмертных и регенерирующих клетки технологий.

Это была бледная женщина с землистым цветом лица – учитывая, что к моменту смерти ей уже было сто восемьдесят пять лет, это было вполне объяснимо. Она носила длинную черную одежду, а на подбородке и щеках торчали пучки седых волос. Комната была отделана каким-то металлом, скорее всего железом. Посередине стояла странная кушетка, к которой крепился шлем. Как только мы вошли, миссис Мацумото слегка улыбнулась, сидя на стуле рядом с кушеткой. В ладонь ее левой руки был вживлен круглый металлический диск. Такие же диски, только поменьше, были вживлены в подушечки ее пальцев. На лбу у нее был вытатуирован огромный широко распахнутый глаз – наверное, этому рисунку было лет сто. Подойдя ближе, я заметила, что глаза самой миссис Мацумото затянуты белесой пленкой. Она была слепой.

– Они смогли вернуть мне пять из шести чувств, – пояснила она тягучим голосом после того, как попросила меня лечь на кушетку.

Миссис Мацумото повернулась к дяде Алексу. Казалось, она точно знала, в какой части комнаты он находится.

– Как ваши ночные кошмары? – спросила она.

Дядя покосился на меня. Очевидно, он не хотел, чтобы я знала о его кошмарах.

– Нормально. Мне гораздо лучше.

Затем миссис Мацумото отодвинула шлем в сторону:

– Я предпочитаю работать руками. – Она ощупала мою голову и притронулась к детекторам. Металлические пластинки на ее пальцах холодили кожу.

– Это нейродетекторы, – заметил дядя Алекс. – Наше новое изобретение. Что-то вроде успокоительного. Правда, я не совсем уверен в их надежности. Лучше бы Одри справлялась без них.

Он рассказал о том, что произошло в машине. А потом попросил миссис Мацумото выйти с ним в маленькую соседнюю комнату, чтобы поговорить с глазу на глаз.

Вернувшись, миссис Мацумото сообщила мне, что терапия будет действенной, только если я сниму детекторы. Я так и сделала.

Сердце бешено забилось. До меня вдруг дошло, на что я согласилась. Мне захотелось спрыгнуть с кушетки.

– Горе и страх – близнецы, – сказала она. – Они приходят вместе. Сейчас… Я хочу, чтобы ты слышала только мой голос.

– Мне кажется, я не готова. Лучше я пойду.

– Тебе станет намного легче, – уговаривал меня дядя Алекс, пока я напряженно думала, о чем же он говорил с миссис Мацумото в соседней комнате. – Она лучшая в мире.

Тем временем миссис Мацумото шептала что-то на японском. Дядя Алекс протянул мне информационные линзы.

– Они тебе понадобятся.

Я установила их и вскоре начала понимать, что говорит миссис Мацумото.

– Теперь послушай меня. Я собираю все напряжение, которое скопилось в твоем сознании. Ты не должна жить с ним дальше. Тебе нужно примириться с тем, что случилось. Единственный способ справиться с ужасом – это встретиться с ним лицом к лицу. И это можно сделать, только вспомнив все, что произошло. Представить все как наяву. Твое тело будто парализовано, неподвижно – это поможет усилить мозговую деятельность. Я направлю все эти мысленные волны, все негативные нейронные процессы в один канал, и ты переживешь все эмоции, все горе за один раз. Но потом ты сможешь идти по жизни дальше. Теперь вспомни, что произошло с твоими родителями… Вспомни, что ты видела… Представь свой дом. Представь ее. Представь Алиссу…

Откуда она знала, что ее звали Алисса? Наверное, дядя Алекс сказал. Но это выбило меня из колеи. Не знаю, что было встроено в металлические диски на ее пальцах, но мое тело стало неподвижным, и воспоминания вперемешку с эмоциями хлынули, как лава из вулкана. Я вдруг увидела, как наяву, папин кабинет, Алиссу, родителей. И почувствовала все. Все сразу. Меня затопили ужас и горе. Я вся горела огнем. Воспоминания будто жгли меня изнутри. Они отрывали от меня родителей, и мне казалось, будто у меня с мясом выдирают руки или ноги. Это было слишком тяжело. Я начала кричать. Или пыталась, но челюсть оставалась неподвижной. Я вся была парализована.

– Перестаньте, – сказал дядя Алекс. – Вы должны это прекратить. Ничего не помогает. Ей слишком тяжело это вынести.

Миссис Мацумото убрала пальцы с моей головы. Я снова могла двигаться. И наконец-то я могла кричать. Я кричала слишком громко, потому что через минуту в дверь постучали. Мне удалось немного успокоиться и сделать глубокий вдох.

– Извините, миссис Мацумото, – сказал дядя Алекс. – Мы, пожалуй, пойдем.

И мы ушли. Я брела за дядей Алексом, дрожа как жалкий лист на ветру. Он толкнул дверь, за которой стояли двое мужчин в длинных плащах. Клаудвилльские гангстеры. Издерганные, худые, с обветренной кожей.

– Мы слышали крики, – сказал тот, что повыше. Они уставились на нас. Внезапно один из них узнал дядю Алекса.

– Да это же сам Дьявол! Владыка вселенной. Ну, как идет работа, Ваше Сатанинское Величество?

– Одри, – проговорил дядя Алекс. – В машину. Быстро. Бегом.

Но я не послушалась. Чувствовала себя виноватой – ведь это мои крики привлекли их.

– Пожалуйста, оставьте нас в покое, – сказала я.

В тот же миг мою шею стиснули чужие руки.

– Так, богатенькая девочка, не делай глупостей. Мы не хотим тебя убивать. Просто хотим получить за тебя хороший выкуп. Тебе все ясно? Простой капитализм двадцать второго века. Что такого? Ведь мы всего-навсего товар.

К моей шее приставили электрошокер. Стоило оказать сопротивление, и я получила бы разряд. Но дядя Алекс действовал быстро.

Он соврал.

Позитрон не остался в машине. Дядя выставил его перед собой, и в долю секунду один из гангстеров отправился в небытие. Материя, из которой состояло его тело, стала антиматерией. Я тоже действовала быстро. Изо всех сил пнула держащего меня гангстера в живот и отскочила в сторону, чтобы дядя Алекс мог выстрелить в него. Что он и сделал.

Итак, две смерти за две секунды.

– Быстро! – проговорил дядя Алекс, осматривая аллею на случай, если за нами кто-то наблюдал. – В машину!

И кое-кто за нами действительно наблюдал. Только это был не человек и даже не Эхо. Груда старого ржавого металла, выше трех метров, с одним работающим левым глазом, который отливал в темноте грязно-красным. В его свете был заметен идентификационный номер на груди: CAL-300. Скорее всего, старый робот-охранник. Может, раньше его использовала полиция или частная охранная фирма. А теперь его запрограммировали для защиты двух мужчин, чья жизнь только что закончилась. Но для меня это был огромный злющий робот.

– Ни с места! Вы совершили преступление.

– Нет, – возразил дядя Алекс. – Это была самозащита.

– Застрелите его! – крикнула я дяде.

Он выстрелил, но промахнулся, а огромный скрипучий робот выпустил лазерный луч, который буквально расплавил позитрон в руках дяди Алекса. За первым лучом последовал второй – правда, более медленный.

– Остановитесь… Вы… Нарушили…

– Скорей, он выходит из строя, – прокричал дядя Алекс, переходя на бег. CAL-300 преследовал нас, за спиной сквозь шум дождя и завывание ветра слышался скрежет металлических конечностей и суставов.

Я бежала так быстро, как только могла. Но вдруг CAL-300 рухнул на платформу всем своим нечеловеческим весом, и та закачалась. Я на секунду отвлеклась, поскользнулась на трясущейся платформе и покатилась. Мои ноги свесились с ее края. Потом еще дальше. Перед смертью мне предстояло упасть с тысячеметровой высоты. Я ухватилась за один из металлических столбов недоделанного забора. Залитый дождем город блестел подо мной, как личинка жука-светлячка. Небоскребы и лодки, освещенные магнитные треки и парящие офисные здания. Голографические рекламы мерцали, как привидения, одним из которых я в скором времени могла стать.

Проще всего было разжать руки. Просто отпустить столб. Падение на любую поверхность с такой высоты убило бы меня быстрее, чем за секунду. Элементарно. И больше никакой боли. Никакого горя. Никаких воспоминаний о маме и папе. (Люди переоценивают воспоминания. Воспоминания – это просто печаль, которую будет вечно хранить будущее.)

Но жизнь – упрямая штука.

– Помогите! – закричала я. – Помогите!

Столб был мокрым, и я едва держалась. Ладони скользили, но я сжимала пальцы изо всех сил. Запястья болели так сильно, что, казалось, руки вот-вот оторвутся.

«Было бы так легко, легко, легко…»

Ветер дул все сильнее.

Сколько все это продолжалось? Секунду? Две? Три? По-моему, прошли часы.

Вдруг в моей голове зазвучала песня. Песня! Я вот-вот погибну – и тут песня. «Нео Максис», конечно. Та, которую они пели вместе с «Харло-57»: «Жизнь, говорила она, – это не бриз. Она – семьдесят семь штормов на морях. Но если сможешь, удержи свою лодку на плаву. Жизнь стоит всей этой душевной боли… Если сможешь удержать лодку на плаву».

– Помогите! Дядя Алекс! Помогите!

Ветер превратился в ураган. Меня качало из стороны в сторону. Ветер явно хотел моей смерти. Но я не собиралась умирать.

И он оказался там. Дядя Алекс. Он был там. Черный силуэт в частых штрихах дождя. Он подбежал и вытащил мня.

– Все в порядке, Одри. Я тебя держу. Держу. Держу.

Его слова помогали мне выкарабкаться не меньше, чем руки. Ему пришлось нелегко, он не был таким сильным и большим, как папа, но все-таки у него получилось. И мы добрались до машины и уехали как можно быстрее, пока другие клаудвилльские гангстеры или подержанные роботы-охранники опять не встали у нас на пути.

Теперь я точно знала три вещи. Первое: я все так же далека от того, чтобы смириться со смертью родителей. Второе: самоубийство не поможет мне с этим справиться. А третье? Пора уже перестать сомневаться в дяде Алексе.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 3.7 Оценок: 6

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации