Текст книги "Воскресное утро. Решающий выбор"

Три советских фронта резали две немецкие группы на три неравные части.

12 января 1942 года.

Рейхсканцелярия

Русские начали наступление. После жестоких поражений в Белоруссии оно было ожидаемо. К нему готовились. Вопрос лишь в том, где и когда они ударят. С конца июля Германия лихорадочно пыталась восстановить утраченный потенциал. Экономика была переведена на «военные рельсы»: был увеличен рабочий день на заводах и фабриках, проведена очередная мобилизация. Вместо убывших по мобилизации на фронт немцев было принято решение использовать труд военнопленных и граждан из подчиненных рейхстагу протекторатов и генерал-губернаторств.

Военная промышленность меняла приоритеты. С производства сняли Т-2. Т-3 срочно перевооружался на 5-см длинноствольную пушку, хотя уже было понятно, что и эта пушка устарела. На танки Т-4 устанавливали длинноствольное 7,5-см орудие, способное бороться с русскими танками Т-34 и КВ. Противотанковая оборона насыщалась самоходными орудиями калибра от 88 мм и более.

Хуже всего было дело с авиацией: прототипы реактивных самолетов, имеющиеся в немецких КБ, были еще далеки от возможности их практического применения. Поэтому модернизировали, как могли, поршневую авиацию, одновременно пытаясь восполнить потери в технике и людях и усиливая войсковую ПВО.

Неплохо сработала разведка. Она своевременно вскрыла прибытие в состав Западного фронта русских Ударной армии, состоящей из мехкорпусов, доставивших так много неприятностей вермахту полгода назад. И одновременно с этим против групп армий «Север», «Центр» и «Юг» в небе появились «быстрые дьяволы». Прогноз, что их будет только больше, оправдался. Но именно прибытие новой – как ее называли – «Ударной» армии указывало направление приложения основных усилий русских. Поэтому резервы направлялись и располагались в тылу Группы армий «Центр».

Докладывал Гальдер.

– После мощнейшей артподготовки – по нашим расчетам, не менее чем двести орудий на погонный километр фронта, длившейся семь часов – 1-я Ударная армия противника перешла в наступление на пятнадцатикилометровом участке фронта Группы армий «Центр» направлением Першаи – Юратишки. К сожалению, плотность артогня русских не оставила шансов немецким частям первой и второй линий обороны. Поэтому главным препятствием на пути продвижения русских корпусов была только болотистая местность. Таким образом, уже к вечеру первого дня наступления русские вышли на Гродненское шоссе на участке Першаи – Ивье и устремились вдоль него в тылы Группы. Введенные вслед за этой армией мехкорпуса фронта Жукова развернулись на юг и на север, атакуя порядки дивизий Группы во фланг и тыл. Все это сопровождалось атаками русских по всему фронту не только Группы армий «Центр», но и «Север». С утра 12 января дивизии Лидского укрепленного района ведут оборонительный бой с подходящими корпусами русской армии. Их разведподразделения отмечены южнее и севернее Лиды. В 12 часов по берлинскому времени с рубежа Трабы – Вишнево силами 4-й Танковой группы нанесен контрудар во фланг наступающей армии большевиков. К сожалению, прибытие на фронт «быстрых дьяволов» оставило наши войска без воздушной поддержки. Тем не менее нанесенный удар с севера на юг в данный момент развивается успешно, и есть серьезные предпосылки нанести поражение русским на этом участке фронта.

15 января 1942 года. 22 часа.

Пересечение шоссе Рига – Кенигсберг и Мемель – Каунас

Корпус остановился на четырехчасовой привал. Это был первый большой привал за двое суток. За двое суток 1-й Гвардейский Отдельный корпус, прорвав ночью с 14 на 15 января оборону под Ригой и обогнув западнее Шяуляй, сумел пройти безостановочно примерно 150 километров по тылам Группы армий «Север». Корпус готовился к таким маршам заранее. Перед началом операции заменили двигатели на всей технике, на которой это было возможно сделать. Во всех экипажах танков, САУ, тягачах и автомобилях были подготовлены запасные механики-водители и водители. Требования к ним были минимальные – они должны были уметь управлять техникой на марше, давая возможность отдохнуть основному механику или водителю. Именно запасные совершили марш от Чудского озера до Риги. Прорыв и обход Елгавы и Шяуляя выполняли основные экипажи. После выхода дивизий корпуса на шоссе Рига – Кенигсберг снова произошла смена.

Двигались безостановочно по самому шоссе и параллельным дорогам. Попытки мелких тыловых гарнизонов препятствовать движению пресекались передовыми отрядами и дозорами. Да и попыток таких были единицы. Едва завидев приближающуюся к деревне или городку длинную колонну советской техники, гарнизоны разбегались и лишь иногда осмеливались обстреливать советских солдат из стрелкового оружия из лесных массивов.

Такой марш был бы невозможен без мощной воздушной разведки и поддержки. Разведка ВВС и установила, что на перекрестке двух трасс в тылу Группы армий «Север» немцы лихорадочно оборудуют оборонительные позиции, собирая все, что можно, по тылам, начиная от строевых частей и заканчивая добровольцами из латышей и литовцев. Летчики нанесли бомбоштурмовой удар по позициям немцев с применением ОДАБов и напалма, но точку в этом деле пришлось ставить танкистам Особого корпуса.

Экипаж спал. Старший лейтенант Смирнов только что обошел машины своей роты, проверив бодрствующую смену, и устроился на своем месте в танке. Впереди было еще полчаса его дежурства, после чего его сменит командир второго взвода, и он сможет пару часов прикорнуть. Организм еще не отошел от двухсуточного марша на танке, голова гудела от грохота дизеля и гусениц. Но молодость и чувство ответственности пока поддерживали силы комроты. В первый день он еще успел перехватить пару часов сна во время марша – хотя сон внутри грохочущей коробки – это еще то удовольствие. Еще пару часов удалось поспать вчера. Правда, перед началом операции разрешили спать весь день. Но для комроты этот день ушел на проверку готовности к бою и маршу. Все старались дать поспать механикам и водителям. Танки стали напоминать сараи на гусеницах. Но командование не препятствовало этому. Уверенность в силах воздушного прикрытия и разведки давала возможность в случае встречи с врагом подготовиться к бою заблаговременно. Поэтому каждая «тридцатьчетверка» имела двойной боекомплект, плюс к броне были принайтованы еще с десяток ящиков со снарядами и десяток с патронами. Кроме этого, там же располагалось стрелковое отделение, бойцы которого были не менее запасливы.

Были опасения за ночной бой в таком виде, но командир корпуса генерал-майор Гольцев в первую линию поставил технику с приборами ночного видения, которые и взломали немецкую оборону. Немцы явно не ожидали такой «гадости» от русских – ведь еще вчера ничто не предвещало подобного развития событий на этом участке фронта – и не сумели организовать своевременный контрудар. Следовавшие за ними «тридцатьчетверки» обошлись в этой атаке почти без стрельбы. А вот корпусам Прибалтийского фронта, устремившимся вслед за дивизиями Особого корпуса РГК, днем пришлось биться с опоздавшими немецкими резервами. На десятиминутных привалах позади колонн слышались звуки ожесточенного сражения.

Четыре дивизии Особого корпуса, опережая отступающих немцев, рвались на юг по дорогам Латвии.

Поздним утром второго дня марша корпус выскочил на шоссе Рига – Кенигсберг южнее Шяуляя и, вытянувшись длинной ниткой, окруженный походными заставами и дозорами, устремился вперед. Иногда от колонны на помощь боковым заставам уходили мотострелковые, танковые роты и артиллерийские батареи. Задержав противника в стороне от колонны, они затем отрывались от него и устремлялись вдогонку за частями корпуса.

Корпус, не останавливаясь, проходил через деревни, села и маленькие городки Латвии, вызывая радость у одних, растерянность и ужас у других. Кое-где на окнах появлялись красные полотнища, на других – белые. В одном городке Сергей на обочине увидел примерно взвод немцев с белыми лицами и поднятыми руками. Они стояли, видно, уже давно; форма и лица были покрыты гарью от проезжавшей боевой техники. Перед ними на снегу лежал убитый немецкий офицер. Оружие у них отобрали, а самих расстреливать не стали. Брать же их было некуда. И они так и стояли на обочине, глядя на эти проносящиеся мимо них облепленные пехотой боевые машины, и боялись опустить руки.

И только на этом перекрестке немцы смогли что-то собрать и попытались – нет, не остановить, они прекрасно понимали, что сводная группа остановить эту лавину не сможет – хотя бы просто замедлить. Километров за тридцать до перекрестка дивизии корпуса разделились на четыре колонны. На шоссе осталась 1-я Гвардейская ОМСД РГК.

Километров за пять до немецких позиций колонна остановилась и в течение получаса освободилась от скарба. Там же на позиции встала артиллерия.

Еще через полтора часа после тридцатиминутной артподготовки немецкие позиции были атакованы с трех направлений, а в тыл им заходила «Пролетарка».

Это был первый бой экипажей Т-34-85. Смирнов старался не отвлекаться от управления ротой на ведение стрельбы, доверив ее своему башнеру сержанту Мерзлякову. Наводчик вошел в азарт, посылая снаряд за снарядом по видимым ему целям. Гулко била восьмидесятипятимиллиметровка, вентилятор не успевал отсасывать из внутренностей танка пороховой дым, и старший лейтенант вынужден был сделать замечание по поводу экономии боеприпасов. К тому же целями их орудий были в основном пулеметные гнезда и группы пехоты, с которыми вполне справлялись бронетранспортеры и Т-34-76, у которых боезапас был побольше, чем у них.

Пару раз попали и по ним из противотанковой пушки. После боя экипаж с интересом рассматривал следы от рикошетов на лобовой броне и на башне. Сошлись во мнении, что это была противотанковая пятидесятимиллиметровка. Каждый не скупясь поблагодарил машину за ее мощь и броню. Они все начинали войну на Т-26 и БТ и прекрасно осознавали, чем это грозило на тех танках.

Оставив прикрытие на захваченных позициях, танки и бронемашины вернулись за оставленным обозом, дозаправились, пополнили боекомплект и готовы были к продолжению марша.

15 января 1942 года. 23 часа.

Пересечение шоссе Рига – Кенигсберг и Мемель – Каунас

Когда дивизии корпуса завязали бой за узел дорог с окопавшимися резервами Группы армий «Север», разведбат корпуса, огибая с запада сражение по широкой дуге, рванул в сторону Тильзита, до которого по прямой оставалось менее семидесяти километров. Этот небольшой городок, уже отметившийся в истории девятнадцатого века, снова стал одним из ключевых пунктов советского наступления зимы 1942 года.

Город располагался на южном берегу Немана, и в его черте через реку было два моста – шоссейный и железнодорожный. Вот они и были основной целью разведбата. Было крайне важно захватить их в целости и сохранности. Поэтому к операции по захвату мостов привлекли 743-й воздушно-десантный батальон. Хотя от батальона осталось только название и костяк командного состава, а личный состав весь был новичками, отобранными в воздушно-десантных бригадах Красной Армии, тем не менее пять месяцев интенсивной боевой учебы позволили батальону снова встать в строй и получить столь ответственное задание.

Так вот, роты воздушно-десантного батальона, высаженные трое суток назад в пятидесяти километрах от Тильзита, должны были захватить мосты для дивизий Особого корпуса. И они это сделали, несмотря на усиление охраны мостов и всего гарнизона города.

И сейчас за мосты шел тяжелый и кровопролитный бой – немцы, зная о приближении советских войск, старались вернуть под свой контроль мосты или хотя бы разрушить их. Первое им не позволяли десантники, а второе немцы не могли сделать ввиду отсутствия в гарнизоне гаубичной артиллерии.

Володя Шупейкин по окончании пяти месяцев учебы на полигоне попал во вторую роту разведбата. Первая рота «воевала» на БМП-1, третья – на БТР-70 и была резервной, а их роте достались десять БМД-1 десантников. И сейчас он, расположившись на броне, внимательно всматривался в придорожные кусты и бурьян. Нравилась ему эта машина! В принципе, вся техника батальона была просто высший класс: и плавающие танки, и угловатые БМП, и здоровенные бронетранспортеры, но БМД нравились больше, хотя объяснить он это не мог. Может, просто потому, что больше ни в одном подразделении Красной Армии таких не было.

Сейчас батальон, подсвечивая путь узкими лучами фар со светомаскировкой, двигался проселками в темноте зимней ночи в сторону Тильзита. Как до них довел командир роты, десантники 743-го ВДБ захватили в этом – первом немецком городе!!! – переправы и держали их в ожидании подхода корпуса. Поэтому командир корпуса и отправил их батальон им на помощь.

Три часа бешеной езды по проселочным дорогам – и роты разошлись веером по направлениям задач каждой из них. Вторая рота ушла влево – ее задачей было переправиться через Неман выше по течению города и атаковать его с востока. Первая делала то же самое, но с запада. Третья рота – как самая резвая – должна была обогнуть город и ударить с юга. С севера прорваться к переправам и помочь десантникам должна была рота ПТ.

Всем было ясно: атаковать и взять город силами батальона – самоубийство. Но вся надежда была на неожиданность и приборы ночного видения. К тому же через несколько часов корпус будет тут.

Когда обходили город по дуге с севера на восток, было видно, что в районе мостов через реку идет бой.

16 января 1942 года.

Штаб Западного фронта

Жуков бросил карандаш на карту, расстеленную на столе, и нервно заходил по комнате. Так хорошо начавшаяся операция не получила продолжения. Первая Ударная армия таранным ударом пробила коридор до Лиды и уперлась в заранее подготовленный немцами Лидский укрепленный район. Город армия возьмет, но вот дальше… И дело ведь не в ней, не в 1-й Ударной. Дело в его армиях, его фронте. Прорыв 1-й Ударной его армии смогли расширить до высот на севере по линии Крево – Гольшаны и на юге до района Новогрудка. А дальше немцы уперлись, закрепившись на командных высотах, и сдвинуть их с места не получалось. Командиры дивизий армий, прибывших из внутренних округов, в большинстве своем оказались запасниками, имевшими в лучшем случае опыт Гражданской войны, а чаще не имевшими его и вовсе. Дивизии 3-й, 4-й и 10-й Армий еще переформировывались и находились во втором эшелоне.

Предположение о слабости немцев после первых поражений их танковых групп и одновременно о равнозначности замены дивизий Западного фронта, уже имевших боевой опыт, дивизиями из внутренних округов оказалось ошибочным.

Всю эту неделю Жуков вынужден был заниматься подбором командных кадров новых дивизий и корпусов. В одном случае дошло до того, что ему пришлось своим приказом на дивизию, действующую на главном направлении, перебрав весь командный состав, поставить командира батальона – майора. И что характерно – дивизия стала выполнять задачи дня.

Кроме того, оказалось, что большинство кадров пополнения не умеет организовывать общевойсковой бой совместно с танковыми частями. Из-за этого танкисты несут большие и неоправданные потери.

Немцы же, в свою очередь, нанесли контрудар с севера на юг, направленный на коммуникации продвинувшейся вглубь их обороны 1-й Ударной армии. И здесь тоже все пошло не по плану. Удар этот предполагался, но считалось возможным локализовать его силами фронта, не отвлекая от основной задачи корпуса 1-й Ударной армии. И в этом случае произошла недооценка ударной мощи немцев и переоценка устойчивости обороны фронта. Немцы заметно продвинулись вперед в первый же день, и фронтовые резервы, переброшенные на это направление, смогли лишь замедлить их движение, но не остановить. Помощь авиации была существенна, но немцы уже приспособились к господству советской авиации – передвигались только ночью, тщательно маскировались и насытили свои наземные части средствами ПВО. Поэтому авиация уже не наносила критических потерь немцам.

Расчет на прорыв немецкой обороны силами Прибалтийского фронта также оправдался лишь частично. Согласно последним данным, 1-й Особый Гвардейский корпус прорвал оборону противника и в ходе стремительного марша вышел на границу с Пруссией, взяв штурмом первый немецкий город в этой войне – Тильзит. Однако немцы нашли силы и средства, отрезав корпус от менее подвижных фронтовых мехкорпусов, остановить их под Шяуляем и восстановить линию обороны. И нашли они эти силы, помимо 4-й Танковой группы, не ослабляя оборону в Белоруссии. А именно на этом строился расчет наступления – «раздергать» этот мобильный немецкий резерв. Это было очередной ошибкой, но уже стратегического характера.

Таким образом, Западный и Прибалтийский фронты сумели вбить клинья в оборону немцев, заставили отступить их на ряде направлений, но это не привело к распаду обороны в целом.

Жуков сел писать приказ по фронту, сделав пометку в своем блокноте о необходимости сегодня же поговорить с Оганяном. В этот же день в войска поступил приказ командующего фронтом генерала армии Жукова.

Приказ

командующего войсками Западного фронта № 055 о недостатках в использовании танков и мерах по их устранению

16 января 1942 г.

СЕКРЕТНО

ПРИКАЗ

ВОЙСКАМ ЗАПАДНОГО ФРОНТА

№ 055

16 января 1942 г.

На опыте боев в районе западнее Минска мною установлена недопустимая безграмотность использования в бою танков и танковых частей, которые в результате неправильного применения несли большие потери в живой силе и материальной части.

Командиры соединений не давали времени на проведение танковой разведки и на организацию взаимодействия танков, пехоты, артиллерии и авиации.

Взаимодействие организовывалось не на местности, а вдали от поля боя, на картах.

Танки бросались в атаку, не имея никаких данных о расположении системы огня противника и характере местности.

Командиры частей и общевойсковых соединений ставили танкам неясные и сомнительные задачи, не организовывалась авиационная, пехотная и артиллерийская поддержка танков. Не организовывалось взаимное опознавание, вызов огня и целеуказание. Были случаи поражения танков своей же артиллерией из-за неувязки артиллерийского огня.

При движении танков вперед пехота, как правило, не продвигалась за танками и не закрепляла захваченные танками рубежи. Танки, действуя в одиночестве, несли напрасные потери и возвращались в исходное положение.

Танковые командиры не проявляли нужной твердости перед общевойсковыми командирами в деле правильного применения танков; беспечно выпускали из своих рук руководство танковыми группами поддержки пехоты; не организовывали эвакуацию подбитых, застрявших танков с поля боя; не принимали мер к немедленной отправке танков на сборные пункты аварийных машин для их ремонта и быстрого ввода в строй.

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Запретить вводить танки в бой без тщательной разведки системы огня противника, местности и без увязки на поле боя взаимодействия командира танкового взвода или роты с командирами стрелкового батальона и артиллерийского дивизиона или батареи.

2. Запретить вводить танки в бой без тщательной отработки взаимного опознавания, без установления сигналов вызова и прекращения огня.

3. Строжайше предупреждать перед каждой атакой всех бойцов, младших и средних командиров о недопустимости отставания от танков во время атаки, следствием чего обычно является срыв наступления и большие потери.

4. Не допускать подчинения танков командирам стрелковых рот, и, как правило, танки подчинять командирам стрелковых батальонов и полков, действующих на главных направлениях.

5. Командующим армиями заранее ставить задачи начальникам автобронетанковых войск армии по материальному обеспечению танков эвакуационными и ремонтными средствами.

6. Командирам танковых соединений и частей резко повысить ответственность командиров танковых частей и подразделений за каждый потерянный танк, тем более не допускать оставления их в руках противника; не вводить в бой танки КВ и Т-34 с плохо подготовленными экипажами, организуя доподготовку последних при каждой возможности.

7. Моему помощнику по танковым войскам генерал-майору Шурову следить за выполнением настоящего приказа; о всех фактах неправильного применения танков докладывать мне немедленно.

8. Настоящий приказ проработать со всем командным составом.

Командующий Западным фронтом

генерал армии Жуков

Член Военного совета фронта Круглов

Начальник штаба фронта

генерал-лейтенант Соколовский

16 января 1942 года.

Тильзит

Пулеметчик второго отделения второго взвода первой роты 743-го ВДБ гвардии рядовой Михаила Бояринов только что отбил очередную атаку и, пользуясь затишьем, сменил ствол. После чего, сев на дно траншеи вместе со вторым номером, занялся набиванием пулеметных лент. Они занимали оборону на северном берегу Немана. Только час назад эти траншеи, доты и блиндажи занимала немецкая рота, мертвые солдаты которой теперь лежали на позициях, и убрать их не было времени, а теперь уже и сил. Атаки следовали одна за другой. Правда, сожженные гранатометчиками роты два танка и несколько бронетранспортеров заставили немцев зауважать противника и при атаках вести себя осторожно. Тем не менее потери были и в роте. Особенно досаждала десантникам минометная батарея. Спасали добротно сделанные немцами предмостные укрепления – для себя же старались.

Михаил стал десантником еще до войны – призыв осенью 1940 года. Сразу попал в 202-ю воздушно-десантную бригаду на Дальний Восток. Бригада была лучшей в составе воздушно-десантных войск, принимала участие в боях на Халхин-Голе, где отличилась. Миша Бояринов был крепким парнем, поэтому в красноармейской книжке в графе «воинская специальность» появилась запись «пулеметчик» с вручением ему ручного пулемета ДП-27. Когда началась война, весь личный состав бригады подал рапорта с просьбой отправить в действующую армию, потому как бригада продолжала нести службу в Хабаровске. Писал рапорт и Миша. Но отказано было всем. По этому поводу на построении командир бригады полковник Денисенко сказал, что нужно готовиться к встрече с врагом, нужно усилить качество боевой подготовки и не мешать своими рапортами командованию работать.

Однако в начале июля в бригаду приехали командиры НКВД из самой Москвы и стали вызывать на собеседование красноармейцев и младших командиров бригады. Вызывали не всех, но те, кто ходил к ним, наотрез отказывались рассказывать, о чем с ними разговаривали. Неожиданно для него самого вызвали и красноармейца Бояринова.

Сидящий напротив него за столом командир НКВД много курил и задавал разные и вроде бы не связанные между собой вопросы. То спрашивал, как служится, освоил ли Миша пулемет, то кто его родители, давно ли получал письма от них. Спрашивал о товарищах по роте и взводу, о командирах. Михаил отвечал честно, не стараясь что-то скрывать, но и не говорил ничего лишнего.

Потом командир НКВД его предупредил о сохранении в тайне этого разговора и дал ему подписать бумагу, в которой были записаны его ответы. Вот тут Миша, честно говоря, немного труханул. Но потом, подумав, понял, что и все остальные тоже подписывали, наверное, такие же бумаги, и ничего с ними не случилось.

И он, в свою очередь, молчал, о чем с ним разговаривали, не отвечая на вопросы товарищей. А через несколько дней энкавэдэшники уехали, и снова жизнь пошла по распорядку, определенному Уставами.

Тем неожиданней был вызов Бояринова и еще десятка красноармейцев и младших командиров других рот к начальнику штаба бригады, а затем и его приказ заместителю начальника штаба бригады обеспечить выдачу им положенного имущества, продовольственных и вещевых аттестатов, сухого пайка на трое суток и доставить эту группу к 14 часам в Хабаровское управление НКВД.

По прибытии в УНКВД их встретил старший лейтенант ГБ, проверил по списку и вместе с ними на полуторке отправился на Хабаровский аэродром, где их ожидал специально присланный ПС-84. Через пять суток изматывающего полета и десятка посадок, с ночевками в палатках, самолет приземлился на незнакомом аэродроме «Двоевка». Выйдя на летное поле аэродрома, Михаил уверился в том, что в его жизни начинается самое интересное. Того, что он успел увидеть за несколько минут, пока их не посадили в огромный тентованный грузовик, он не видел никогда. Жизнь на аэродроме кипела: на рулежных дорожках вереницей двигались странные самолеты без винтов и чуть позже с грохотом поднимались в небо, разгоняясь по длинной бетонной полосе. Везде сновали грузовики незнакомых марок, строем передвигались подразделения, на стоянках копались у самолетов техники. И все это было столь незнакомо и удивительно, что Михаил даже замешкался и не услышал команду «По местам!». В чувство его привел тоже странного вида командир – в голубом берете, тельняшке и форме с голубыми погонами и желтыми лычками, подтолкнув к машине. Миша ужаснулся в душе и посмотрел на командира НКВД. Тот ответил на его удивленно-испуганный взгляд усмешкой и кивком показал на кузов грузовика. Около заднего борта сели двое незнакомцев в такой же странной форме, старший лейтенант НКВД сел в кабину. Тент сзади был опущен, и в щель между ним и бортом было мало что видно. Миша только понял, что вначале ехали по хорошей бетонированной дороге, потом пошел проселок, замелькали деревенские избы, потом машину затрясло на булыжной мостовой города. Потом снова ехали по пыльной полевой дороге. Автомобиль притормозил, послышались голоса, снова дернулся, включив передачу. Сзади промелькнул шлагбаум с оборудованной огневой точкой и часовым в каске.

Наконец автомашина остановилась, и послышалась команда «К машине!». Незнакомцы выскочили, откинув тент и опустив задний борт. Они выгрузились на опушке леса. Под кронами сосен и елей располагался палаточный лагерь. В лагере было малолюдно, виднелась только дежурная служба и караулы. Зато где-то неподалеку гремело выстрелами стрельбище.

Сразу же у машины их построили, и старший лейтенант НКВД доложил подошедшему майору ГБ о прибытии группы из Хабаровска и передал тому в опломбированном вещмешке их личные дела. Майор внимательно осмотрел пломбы и, окинув взглядом строй, бросил старшему из незнакомцев: «Далее – по распорядку». После чего со старшим лейтенантом ГБ удалился.

Их перестроили в две шеренги и, скомандовав «Напра-во! Шагом! Марш!», куда-то повели. Через несколько минут подошли к одной из палаток, где им было приказано оставить все вещи. После этого снова строем отправились куда-то еще. Следующим пунктом оказалась полевая баня, состоящая из трех соединенных тамбурами больших армейских палаток. В первой они разделись, во второй стояли две буржуйки и баки с холодной и горячей водой. Пол был поднят на лагах над землей. Их сразу предупредили, что после помывки следует перейти в третью палатку, а за своей формой они вернутся позже.

В третьей палатке им выдали новую форму. Такую же, как была на незнакомцах: сапоги из непонятного материала черного цвета, хлопчатобумажный комбинезон с голубыми погонами и странными желтыми буквами «СА» на них и такой же голубой берет с кокардой и красной звездой в центре, кожаный ремень с желтой массивной бляхой со звездой. Вместо нижнего белья выдали трусы и тельняшки с голубыми полосками. При одевании помощь им оказывал старшина, выдававший обмундирование.

По выходе из этой палатки они с интересом рассматривали друг друга, пока их опекуны курили и в свою очередь смотрели на них. Потом их снова построили, и старший из незнакомцев предупредил их, что здороваться нужно будет с товарищем лейтенантом, и, скомандовав «Смирно!», доложил подошедшему командиру.

Тот принял доклад и, повернувшись к строю, поздоровался с ними. Ответ был недружным и вялым.

Усмехнувшись, он подал команду «Вольно!» и тут же произнес, обращаясь к тем, кто привез их с аэродрома:

– Товарищи сержанты! Поправьте на новобранцах форму.

Михаила покоробило слово «новобранцы», тем более что он точно знал, что в строю с ним стоят бойцы и сержанты, отслужившие уже по два года.

Сержанты поправили на них береты, подтянули ремни и снова встали в строй.

Лейтенант оглядел строй и, подав команду «Смирно!», продолжил:

– Товарищи бойцы! Солдаты и сержанты! Поздравляю вас с зачислением в состав 743-го Отдельного Гвардейского воздушно-десантного батальона. Я – лейтенант Черных, курсовой офицер вашего взвода. Командир взвода – старший лейтенант Михайлов. В настоящий момент он вместе с личным составом взвода находится на занятиях. Командиру и личному составу вы будете представлены вечером. А теперь коротко о том, что нам предстоит. Предстоит нам в кратчайшие сроки освоить науку воевать в целом и свои воинские специальности в частности. Как говорил товарищ Ленин, будем «учиться военному делу настоящим образом».

Далее, мне известно, что среди вас есть сержанты; вам нужно привести свои погоны в соответствие со званием, но! Вы пока будете сержантами без должности. По окончании учебного периода будет принято решение о предоставлении вам соответствующих должностей. А сейчас вам придется осваивать учебный материал наравне со всеми. Помогать вам в этом будут сержанты – командиры учебных отделений. Двоих вы здесь видите. На этом всё. С остальными офицерами батальона познакомитесь в процессе боевой учебы. Сегодня у вас день на обживание – завтра начало занятий. Вольно! Товарищи сержанты! Личный состав в вашем распоряжении.

Мишу покоробили слова «солдаты и офицеры»: он как-то привык, что это относится к белогвардейцам, а тут придется быть «солдатом» и подчиняться «офицерам». Да и погоны те же. И куда, спрашивается, ГБ смотрит?

После построения они сходили за своей старой формой и сдали ее тому же старшине, забрав личные вещи. Потом была столовая – хоть и полевая, но со вкусным обедом. Кроме них во взводе были еще бойцы из 204-й ВДБр, уже повоевавшие на фронте. После обеда подгоняли форму, получали оружие – Мишке достался «старый знакомый» ДП-27. Остальным повезло больше – им выдали автомат ППД. Еще были снайперские винтовки СВТ и АВС. И незнакомый РПГ. И всем выдали бронежилеты, которые разрешили снимать только на время сна. Чтоб привыкали. Вечером они познакомились с командиром взвода. Им оказался молодой старший лейтенант с новеньким орденом Красной Звезды на груди. И что очень сильно удивило Бояринова – и командир взвода и часть бойцов их взвода оказались пограничниками. И все как один были награждены медалями и орденами.

А утром началось… Огневая, физподготовка – бег и рукопашный бой, тактика – индивидуальная, в составе отделения, взвода. И так целый день с перерывами на прием пищи. И строительство учебной базы Центра в свободное время. Все, в общем-то, были не салагами, однако нагрузки были таковы, что теоретические занятия и огневая с чисткой оружия воспринимались как отдых. Через два месяца гвардии рядовому Бояринову и всем остальным заменили оружие – ему вручили немецкий МГ-34, а всех вооружили немецкими автоматами МП-38 и МП-40, объяснив, что десантник обязан уметь пользоваться любым, в том числе и трофейным оружием. А еще через два месяца перевооружили на вообще незнакомое оружие. Михаил стал обладателем новенького пулемета РП-46, а остальные бойцы получили автоматы ППС. Легкие, компактные, удобные. Магазины к ним носили в разгрузках на груди, называемых солдатами «лифчиками». Вот это оружие понравилось всем. Мише оно понравилось вдвойне – пулемет был лучше его старого знакомого.