Текст книги "Спиритический сеанс"

Михаил Афанасьевич Булгаков
Спиритический сеанс
Рассказ

Не стоит вызывать его!

Не стоит вызывать его!

Речитатив Мефистофеля

Дура Ксюшка доложила:

– Там к тебе мужик пришел...

Madame Лузина вспыхнула:

– Во-первых, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты мне «ты» не говорила! Какой такой мужик?

И выплыла в переднюю.

В передней вешал фуражку на олений рог Ксаверий Антонович Лисиневич и кисло улыбался. Он слышал Ксюшкин доклад.

Madame Лузина вспыхнула вторично.

– Ах, Боже! Извините, Ксаверий Антонович! Эта деревенская дура!.. Она всех так... Здравствуйте!

– О, помилуйте!.. – светски растопырил руки Лисиневич. – Добрый вечер, Зинаида Ивановна! – Он свел ноги в третью позицию, склонил голову и поднес руку madame Лузиной к губам.

Но только что он собрался бросить на madame долгий и липкий взгляд, как из двери выполз муж Павел Петрович. И взгляд угас.

– Да-а... – немедленно начал волынку Павел Петрович, – «мужик»... хе-хе! Ди-ка-ри! Форменные дикари. Я вот думаю: свобода там... Коммунизм. Помилуйте! Как можно мечтать о коммунизме, когда кругом такие Ксюшки! Мужик... Хе-хе! Вы уж извините, ради Бога! Муж...

«А, дурак!» – подумала madame Лузина и перебила:

– Да что ж мы в передней?.. Пожалуйте в столовую...

– Да, милости просим в столовую, – скрепил Павел Петрович, – прошу!

Вся компания, согнувшись, пролезла под черной трубой и вышла в столовую.

– Я и говорю, – продолжал Павел Петрович, обнимая за талию гостя, – коммунизм... Спору нет: Ленин человек гениальный, но... да, вот не угодно ли пайковую... хе-хе! Сегодня получил... Но коммунизм – это такая вещь, что она, так сказать, по своему существу... Ах, разорванная? Возьмите другую, вот с краю... По своей сути требует известного развития... Ах, подмоченная? Ну и папиросы! Вот, пожалуйста, эту... По своему содержанию... Погодите, разгорится... Ну и спички! Тоже пайковые... Известного сознания...

– Погоди, Поль! Ксаверий Антонович, чай до или после?

– Я думаю... э-э, до, – ответил Ксаверий Антонович.

– Ксюшка! Примус! Сейчас все придут! Все страшно заинтересованы! Страшно! Я пригласила и Софью Ильиничну...

– А столик?

– Достали! Достали! Но только... Он с гвоздями. Но ведь, я думаю, ничего?

– Гм... Конечно, это нехорошо... Но как-нибудь обойдемся...

Ксаверий Антонович окинул взглядом трехногий столик с инкрустацией, и пальцы у него сами собою шевельнулись.

Павел Петрович заговорил:

– Я, признаться, не верю. Не верю, как хотите. Хотя, правда, в природе...

– Ах, что ты говоришь! Это безумно интересно! Но предупреждаю: я буду бояться!

Madame Лузина оживленно блестела глазами, затем выбежала в переднюю, поправила наскоро прическу у зеркала и впорхнула в кухню. Оттуда донесся рев примуса и хлопанье Ксюшкиных пяток.

– Я думаю, – начал Павел Петрович, но не кончил.

В передней постучали. Первая явилась Леночка, затем квартирант. Не заставила себя ждать и Софья Ильинична, учительница 2-й ступени. А тотчас же за ней явился и Боборицкий с невестой Ниночкой.

Столовая наполнилась хохотом и табачным дымом.

– Давно, давно нужно было устроить!

– Я, признаться...

– Ксаверий Антонович! Вы будете медиум! Ведь да? Да?

– Господа, – кокетничал Ксаверий Антонович, – я ведь, в сущности, такой же непосвященный... Хотя...

– Э-э, нет! У вас столик на воздух поднимался!

– Я, признаться...

– Уверяю тебя, Маня собственными глазами видела зеленоватый свет!..

– Какой ужас! Я не хочу!

– При свете! При свете! Иначе я не согласна! – кричала крепко сколоченная, материальная Софья Ильинична. – Иначе я не поверю!

– Позвольте... Дадим честное слово...

– Нет! Нет! В темноте! Когда Юлий Цезор выстучал нам смерть...

– Ах, я не могу! О смерти не спрашивать! – кричала невеста Боборицкого, а Боборицкий томно шептал:

– В темноте! В темноте!

Ксюшка, с открытым от изумления ртом, внесла чайник. Madame Лузина загремела чашками.

– Скорее, господа, не будем терять времени!..

И сели за чай...

...Шалью, по указанию Ксаверия Антоновича, наглухо закрыли окно. В передней потушили свет, и Ксюшке приказали сидеть на кухне и не топать пятками. Сели, и стала темь...

II

Ксюшка заскучала и встревожилась сразу. Какая-то чертовщина... Всюду темень. Заперлись. Сперва тишина, потом тихое, мерное постукивание. Услыхав его, Ксюшка застыла. Страшно стало. Опять тишина. Потом неясный голос...

– Господи?..

Ксюшка шевельнулась на замасленном табурете и стала прислушиваться...

Тук... Тук... Тук... Будто голос гостьи (чистая тумба, прости, Господи!) забубнил:

– А, га, га, га...

Тук... Тук...

Ксюшка на табурете, как маятник, качалась от страха к любопытству... То черт с рогами мерещился за черным окном, то тянуло в переднюю...

Наконец не выдержала. Прикрыла дверь в освещенную кухню и шмыгнула в переднюю. Тыча руками, наткнулась на сундуки. Протиснулась дальше, пошарила, разглядела дверь и приникла к скважине... Но в скважине была адова тьма, из которой доносились голоса...

III

– Ду-ух, кто ты?

– А, бе, ве, ге, де, е, же, зе, и...

Тук!

– И! – вздохнули голоса.

...

конец ознакомительного фрагмента