Электронная библиотека » Михаил Черненок » » онлайн чтение - страница 11


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 14:02


Автор книги: Михаил Черненок


Жанр: Современные детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава XVIII

Операция «Игра», проведенная горуправлением милиции, завершилась успешно. Взятая с поличным компания картежников во главе с Прапором и хозяин музыкального подвальчика Владик Труфанов оказались в изоляторе временного содержания.

К утру Тимохина закончила экспертизу по исследованию протектора колес зубенинских «жигулей». Отпечаток на глине у сусличьей норы был оставлен правым задним колесом. Значит, если Зубенин на самом деле заменил колеса, то к дачному кооперативу «Синий лен» подъезжал Труфанов. Видимо, он и увез Зуева из дома. Оставалось неизвестным: кто соучастник Труфанова? По словам нештатного инспектора ГАИ, пытавшегося остановить красные «жигули» возле железнодорожного вокзала в райцентре, этот инкогнито был то ли в милицейской, то ли в военной форме. Видимо, он и выманил Левчика из квартиры.

– Не Прапор ли нарядился в свою бывшую форму?… – высказал предположение Антон Бирюков следователю Лимакину.

Лимакин задумался:

– Когда его уволили из армии?

– Лет семь назад.

– Неужели так долго хранит армейскую одежду?

– В армейской рубахе, во всяком случае, я видел его в кафе, – сказал Антон. – Что касается другого обмундирования, то обычно военные оставляют на память китель с регалиями и фуражку. Этого вполне достаточно, чтобы ночью сойти за сотрудника милиции.

– В принципе – да, – согласился следователь. – С чего, думаешь, лучше начать отработку этой версии?

– С раскрытия магнитофонной кражи.

– Давай! Пока я заканчиваю оформление показаний Зубенина, займись, Антон Игнатьич, Десантником. Потом за остальных сообща возьмемся.

…Допрос Юрия Полячихина Бирюков проводил в кабинете Веселкина, куда Десантника доставили прямо из медвытрезвителя. Мающийся похмельным синдромом алкоголик попытался по привычке отказаться от обнаруженной у него в кармане «снасти» с рыболовецкими крючками и даже от пятнадцати рублей денег. Но, уличенный собственной подписью в протоколе, предусмотрительно оформленном при выдворении из вытрезвителя, вынужден был признать, что и деньги, и «снасть» принадлежат ему. Съежившись, будто от сильного озноба, он подтвердил показания Зубенина о поездке в райцентр, а после недолгого запирательства признался и в краже японского «Националя». Рассказал Полячихин и о том, на каких условиях и за сколько продал украденный магнитофон продавщице винного магазина Веронике Натылько.

– Куда дели вырученные деньги? – спросил Антон.

Десантник облизнул посиневшие губы:

– Пропил, куда больше… Вон, пятнадцать рублей осталось.

– Всего за неделю почти сотню просадили?

– Чего удивительного? Теперь водочная цена – глаза на лоб лезут.

– А с Труфановым не поделились выручкой?

– С какой радости я должен с ним делиться. У него кооперативных денег хватает.

– Магнитофон украли по подсказке Труфанова?

– Чего мне подсказывать… Я не ребенок. Ученого учить – только портить.

– Выходит, вы знали, что хозяина нет дома, а магнитофон стоит на подоконнике…

– Ничего я не знал. – Десантник вновь провел языком по синим губам. – Жажда с похмелюги прижала, хоть помирай. Вылез из машины. Хотел с Ричардом зайти в квартиру, воды попросить. Ричард дозвониться в дверь не может… Я подлез под черемуху и заглянул в окно: есть ли кто в квартире?… Вижу, никого нет. На глаза маг попался… Ну чего было ходовую вещь оставлять?… Ловкость рук и никакого мошенства.

– Как Труфанов отнесся к вашей «ловкости»?

– Ричард, дешевка, заложил меня Владику. Тот раскомандовался, дескать, я свинью ему заделал… Дескать, немедленно тащи маг сюда! Обрадовался, сейчас разбегусь… Пришлось отмазываться, мол, лысый нагло врет.

– И Труфанов поверил?

– Владик на слово сам себе не верит. Пригрозил, что съездит в райцентр и разберется. Ну я, чтобы концы замести, моментом сплавил маг…

– Чем «разбирательство» закончилось?

– Тем, что я вот перед вами исповедуюсь в краже.

– Труфанов разве не ездил в райцентр?

– Не знаю, куда он ездил, но о магнитофоне больше толковище не заводил. Наверно, просто на пушку хотел меня взять.

– Какой вчера у вас с ним разговор был?

– Матюгнул Владик за то, что я последнюю неделю по-черному загулял. Пришлось каяться. Он всучил шесть червонцев и говорит: «Мигом тащи четыре коньяка!» Даже на такси разрешил потратиться. Я с ходу мотанулся в магазин. Вероники не оказалось на работе. Думал, завалю дело. Ладно, знакомая завмаг выручила, без звука из подсобки обслужила.

– Коньяк Труфанову отдали?

– Кому еще… Владик доволен остался. За оперативную услугу угостил, как всегда.

– Коньяком?

– Нет, у него поллитровка водки в заначке была.

– Труфанов спиртным приторговывает в кафе?

– Нее, это Владик Прапора уважает… – Полячихин мутными глазами уставился на графин с водой. – Можно хлебнуть?…

Бирюков налил полный стакан. Десантник, расплескивая воду на грудь, жадными глотками осушил содержимое стакана до дна и попросил налить еще. После утоления похмельной жажды он уставился взглядом в пол.

Из дальнейшего допроса Антон понял, что ни Владик Труфанов, ни прозванный Прапором Никита Чуносов не посвящали Полячихина в свои тайные дела. В военной форме Прапора Полячихин никогда не видел. Обычно тот приходит в кафе или в солдатской рубахе без погон, или в белой водолазке и черном вельветовом костюме. Конечно, о картежной игре в музыкальном подвальчике Десантник знал, однако упорно не хотел говорить об этом. Уловив в его голосе неприязнь к Прапору, Бирюков спросил:

– Что за человек Чуносов?

Полячихин зябко дернул плечами:

– В зависимости от настроения. Когда все гладко – нормальный, а как чуть чего – сразу кулаки в ход пускает.

– Где с ним познакомились?

– Предпоследний срок в одной зоне отбывали.

– Как он там, не верховодил?

– Кишка тонка для верховодства. Пробовал одного новичка в картишки нагреть, тот заметил подтасовку и такой разгон устроил, что если б не Вася Сипенятин, Прапора из зоны в деревянном бушлате вынесли бы ногами вперед.

– Сипенятин вместе с вами отбывал наказание?

– Ну. Потом Васю по этапу в Ташкент отправили. Знаете его?

– Знаю.

– Хороший мужик. На днях у Владьки в кафе встретились. Говорит, с прошлым делом завязал намертво. И мне советовал. Если б не водка, я тоже бы крест поставил…

– Значит, надо бросать водку.

– Сам знаю, что надо. А как, скажите, если не могу без нее, заразы?…

– В колонии ведь могли…

– Думаете, я там не пил? Реже, понятно, чем на воле, но все равно прикладывался до икоты.

– Жена «выручала»?

– Ну. Запущу в письме слезу, мол, жизнь на волоске повисла. Нинка разжалобится и нелегально подкинет деньжат. В зоне главное – были бы дензнаки. Можно чего хочешь достать.

– Чуносову тоже нелегально присылали в колонию деньги?

– Нее, он картишками себя обеспечивал.

– На деньги играл?

– На харчи, на шмотки – тоже.

– А на жизнь?…

– Никогда!

– И теперь на это не играет? – быстро закинул удочку Антон, однако Десантник не клюнул.

– Теперь Прапор если и кидает от скуки картишки, то на голый интерес.

Бирюков перехватил ускользающий взгляд Полячихинa:

– Так вот, для сведения, вчера Никиту Чуносова вместе с картежными соучастниками взяли в кафе с поличным. Труфанов тоже арестован за содержание игорного притона и организацию мошенничества.

На похмельном, землистого цвета лице Полячихина не отразилось совершенно никаких эмоций. Он только привычно облизнул губы и равнодушно буркнул:

– Ну и что…

– Не жалко друзей?

– Чего пустое жалеть? Мне теперь хоть так, хоть этак долго с ними не видаться.

В конце концов Бирюкову все-таки удалось выудить у Десантника сведения, заслуживающие внимания. В тот вечер, когда Труфанов брал у Зубенина «жигули», напуганный Владиком Полячихин хотя и маялся с похмелья, но проторчал в кафе трезвым до самого конца. Вначале все шло как обычно. И сам Владик, и сидевший с компанией в неприкасаемом углу подвальчика Прапор, одетый в водолазку и черный костюм, были вполне «нормальными». Однако перед концом музыкального представления оба почему-то занервничали. Труфанов даже на час раньше обычного прикрыл свою «лавочку» и выдворил посетителей. Ричард Зубенин, оставив возле кафе автомашину, еще засветло ушел с какой-то дешевой потаскушкой.

Когда Бирюков заканчивал писать протокол допроса, позвонил следователь Лимакин и спросил:

– Как дела, Антон Игнатьич?

Бирюков глянул на мрачно изучающего половицы Десантника:

– С магнитофоном все ясно. Признание полное.

– Значит, Полячихина придется задерживать?

– Да.

– Оформляй от моего имени протокол о направлении его в изолятор и сопроводи туда. Я скоро там появлюсь. Сейчас уезжаю с Зубениным к институту. Ричард обещает показать что-то интересное.

– Что именно?

– Говорит, осматривая салон «жигулей» после поездки Труфанова, обнаружил под передним сиденьем синий мужской носок и выбросил его в кусты возле институтской автостоянки. Предполагаю, не Зуева ли?…

– Что ж он сразу мне этого не сказал?

– Побоялся.

– Теперь, когда прижали экспертизой, осмелел?

– Теперь готов наговорить больше, чем надо.

– А белых кроссовок «Адидас» Ричард не видел?

– О кроссовках, клянется, ничего не знает. – Лимакин вздохнул. – Ладно, скоро встретимся.

В кабинет вошел Костя Веселкин. Посмотрев на трясущегося с похмелья Полячихина, спросил:

– Что, Юрик, опять допрыгался?

Полячихин натянуто изобразил улыбку:

– Надо в колонии поправить здоровье, пока совсем не спился на воле.

– Поправляй, поправляй. Здоровье – дело не личное, а государственное. Предупреждал ведь, что казенным домом пьянка закончится. Не слушаешь старших.

– Близок локоть, да не укусишь. Вообще-то я согласен полечиться в ЛТП, – робко намекнул Десантник.

– Поздновато хватился. – Веселкин глянул на Бирюкова. – Сколько Юрику колония светит, года три?

– Не меньше, – ответил Антон.

– Отсюда – прямо в изолятор?

– Конечно.

– Сопроводим с почетом. Я тоже туда направляюсь. Есть возможность пообщаться с Никитой Чуносовым. Труфанов пока у следователя занят. Освободится, и с ним побеседуем.

…В следственной комнате изолятора, дожидаясь, когда конвоир доставит Чуносова, Веселкин прочитал показания Полячихина. Возвращая протокол допроса Бирюкову, сказал:

– Близко к правде Десантник говорит, но о том, что в конце вечера Прапор ему нос расквасил, утаил. И Труфанова чистеньким оставил.

– Из-за чего Чуносов кулаки в ход пустил? – спросил Бирюков.

– Опростоволосился Полячихин в тот раз. Поздно отправился в винный магазин и не успел купить коньячок. Потому-то на следующий день и продал магнитофон почти за бесценок Веронике, чтобы завести с ней корыстную дружбу.

– Выходит, Десантник сорвал игру?

– Еще хуже. Прапор решил сыграть на сухую и провалил выгоднейшую партию. Полтысячи труфановских денег словно псу под хвост выкинул.

– Видимо, поэтому Труфанов с Чуносовым и занервничали к концу вечера?

– Другого повода пока не знаю.

– Не за счет ли Зуева они решили компенсировать проигрыш?… – высказал предположение Антон.

– Возможно. Жадность Владика не укладывается ни в какие разумные рамки. Чуносов к деньгам почти равнодушен. Его увлекает азарт игры, но поскольку Никита фукнул на кон денежки Труфанова, то мог пойти на поводу у кредитора.

– Предполагаю, что в райцентр с Труфановым ездил именно Чуносов, нарядившись в форму прапорщика.

– В военной форме никто из наших сотрудников никогда Чуносова не видел.

– Однако согласись, военный маскарад для преступника хорош тем, что притупляет бдительность окружающих. Когда человек в штатской одежде, трудно с первого взгляда определить, кто это: инженер, рабочий или прилично нарядившийся жулик. А по военному мундиру сразу видно, что человек служивый, стало быть, и опасаться его нечего.

– Конечно, форменная маскировка не новый способ одурачивания доверчивых людей… – Веселкин помолчал. – Только вот что в этой версии не понятно: если Труфанов с Чуносовым совершили убийство, почему они не изменили своего поведения? И даже об украденном у Зуева магнитофоне Владик не возобновил разговора ни с Юрой Полячихиным, ни с Ричардом Зубениным.

– Признаться, меня тоже это с толку сбивает, – сказал Антон.

На этом разговор прервался. Конвоир доставил в следственную комнату Никиту Чуносова. В отличие от разбитого похмельем Десантника, Прапор был совершенно здоров, спокоен, и, как приметил Бирюков, ничуть не опечален. В новеньких импортных туфлях, в белоснежной водолазке и дорогом костюме из черного вельвета, подчеркивающем стройную спортивную фигуру, он выглядел этаким молодцом, который, казалось, прекрасно выспался в отличной гостинице, а не скоротал ночь в изоляторе. С Веселкиным Чуносов поздоровался как со старым знакомым, с улыбочкой. Костя, ответив на приветствие, тоже улыбнулся:

– Вот, Никита Филиппович, где довелось встретиться. Что ж ты меня убеждал, будто только «на интерес» играешь?…

Прапор длинными, словно у пианиста-виртуоза, пальцами стряхнул с пиджака соринку, усмехнулся:

– Как нарочно, в последнее время везет и везет в игре. Решил хоть раз в жизни на деньги кинуть.

– Мы документально зафиксировали, сколько ты за два месяца выиграл, и на ЭВМ провели математическую экспертизу с использованием теории вероятности. Выводы – не в твою пользу. Такие выигрыши, как у тебя, могут повториться из ста тысяч случаев один раз. Между прочим, экспертиза доказала несостоятельность теории постоянного везения при игре в карты вообще.

– Ну если прижмете экспертизой, подниму руки.

– Прижмем, – Веселкин встретился с насмешливым взглядом Чуносова. – Честно говоря, сейчас мы пригласили тебя не по картежной игре. Хотя один вопросик есть и по картам. Скажи, Никита, ты никого из проигравших не понуждал идти на какие-нибудь услуги для того, чтобы рассчитаться за образовавшийся долг?

– Константин Георгиевич… – Прапор с упреком покачал головой. – Какой смысл дурью заниматься?

– Спросил для порядка. А куда с Труфановым в ночь с шестнадцатого на семнадцатое сентября катались в «жигулях» Ричарда Зубенина?

И опять Чуносов ответил с упреком:

– По ночам, Константин Георгиевич, я обычно сплю крепким сном. А Ричард может вам наплести таких анекдотов о «приличных дамах», что, когда разберетесь, будете хохотать до коликов.

– К сожалению, Никита, дело не смешное…

– Ричард на серьезное не способен. Зачем Владику брать у Зубенина старый драндулет, если у него собственная новая «Лада» имеется? Уж если прокатиться, то с ветерком.

– За вами и на «драндулете» ветер не поспевал. Даже при закрытом шлагбауме железнодорожный переезд проскочили…

Чуносов снисходительно улыбнулся:

– Вы так уверенно убеждаете, что мне остается только алкашом прикинуться: дескать, ничего не помню.

– Нет, в тот вечер ты был трезвым и все должен помнить. За что Полячихина тогда избил?

– Чтобы расплачивался за похмелье. – Прапор скрестил на груди руки. – В этом каюсь. Что было, то было… Кстати, устроили бы его лечиться. Позорит ведь, беспробудная пьянь, славный город…

– Полячихин уже устроился в соседней с тобой камере. Пойдет в «госпиталь» года на три за кражу японского магнитофона.

– Вот безмозглый крохобор! Зачем Десантнику музыкальная техника, если ему медведь на ухо наступил?

– Труфанов разве не рассказывал тебе об этом?

– Ни слова…

Разговаривая с Веселкиным, Прапор не обращал на Бирюкова ни малейшего внимания, словно того здесь и не было. Вел он себя настолько уверенно, что можно было подумать, будто на его совести нет ни малейшего пятна и водворили его в изолятор по недоразумению или по нелепой случайности.

Веселкин задал еще несколько вопросов. Получив в ответ, как и прежде, полное отрицание, Костя посмотрел на Антона. Бирюков понял, что пора подключаться к разговору, и спросил:

– Чуносов, у вас сохранилась от службы в армии военная форма?

Прапор глянул на Бирюкова так, вроде его удивил не сам вопрос, а присутствие в следственной комнате постороннего человека. Ответил с усмешкой:

– У меня было не генеральское звание, чтобы хвалиться перед потомками армейскими заслугами.

– Совершенно ничего не осталось? – уточнил Антон.

– Представьте – ничего.

Чуносов пристально вгляделся в Бирюкова.

– Собственно, вы кто, не хлопковый министр из Узбекистана?

– Запомнили по кафе?

– Запомнил.

– Нет, не министр. Я начальник уголовного розыска из райцентра, куда вы приезжали с Труфановым на зубенинских «жигулях».

Лицо Прапора стало серьезным. Он перевел взгляд с Бирюкова на Веселкина:

– Не впутывайте меня в дела районного масштаба. Карты – моя забава. Ну а районные будни зачем на меня вешать? Я не лопух, чтобы паровозом тянуть чужой состав. Константин Георгиевич, вы ведь знаете, что я не гангстер. Объясните этому детективу из деревни…

Веселкин поморщился:

– Зря, Никита, все отрицаешь. Владик Труфанов, как у попа на исповеди, расскажет…

– Да вы о чем, ребята?! – удивился Чуносов.

– Об убийстве Зуева, – сухо сказал Антон. – Хромого паренька, у которого Полячихин украл в райцентре магнитофон, помните?…

– Чего?… Хромой хромого обчистил, а я тут с какого угара?

– Вы с Труфановым ночью увезли Зуева из дома, и он после этого не вернулся…

– Нууу, братья-оперы!.. – возмущенно протянул Прапор. – Думал, какой-то пустяк хотите под шумок на меня списать, а вы мокруху лепите. Нельзя же так, ребята! Вся страна в борьбе за справедливость на дыбы поднялась, а вы по старинке продолжаете уголовные дела клеить.

Будто не заметив возмущения, Бирюков снова спросил:

– И самодельного пистолета под малокалиберные патроны у вас, разумеется, нет?

– Зачем мне самоделка? По секрету признаюсь, я утащил из армии ракету средней дальности, которые хотят ликвидировать, и спрятал ее в подполе дома, – игриво ответил Чуносов.

– В подполе ты прятал макаровский пистолет, – сказал Веселкин.

Прапор повернулся к нему:

– Константин Георгиевич, знаете, чем отличаются умные люди от глупых?…

– Знаю. Умные не повторяют своих ошибок.

– Правильно! К вашему сведению, я себя дураком не считаю. Отбыв два года за макаровскую игрушку, заметно поумнел. Зачем второй раз оружейником становиться?

Продолжать дальнейший разговор не было смысла. Бирюков даже не стал заполнять протокол, так как Чуносов отрицал все.

Когда вызванный конвоир увел его, Веселкин глянул Антона:

– Каков, а?…

– Неглупый. Такого голыми руками не возьмешь.

– Не напрасно ли ты перед игроком карты раскрыл?

Антон задумался:

– Нет, Костя, не напрасно. Если Чуносов виноват в смерти Зуева, с сегодняшнего дня он уже крепким сном спать не будет.

– А если не виноват?

– Тогда пусть спит спокойно…

В следственную комнату внезапно вошел Петр Лимакин. Поставив возле стола портфель, он устало сел на привинченный к полу стул для подследственного и улыбнулся:

– Допрашивайте…

– Чувствую, Ричард Зубенин чем-то порадовал, – сказал Антон.

– Угадал. Синий, в красную крапинку, мужской носок нашелся. Правда, Ричард оттирал им госномера «жигулей» от засохшей грязи и основательно испачкал, но по внешнему виду сходство с носком Зуева полное. Назначил экспертизу. Думаю, вещественное доказательство будет серьезным. У тебя какие новости?

Бирюков подал Лимакину протокол допроса Полячихина. Следователь внимательно прочитал его, положил в портфель и спросил Бирюкова:

– Как Чуносов?…

– Или не виноват в смерти Зуева, или догадывается, что улик у нас нет, – ответил Антон. – Ричард ничего о нем не рассказал?

– Совершенно. Вот о Труфанове добавил, что Владик крепко-накрепко наказывал, чтобы молчал о «прокате» автомашины.

– Неужели все-таки Зубенин не спросил, куда Труфанов ездил?

– У Ричарда один мотив… Мол, у Владика где-то в Заельцовке есть приличная дама и у нее будто бы Владик ночь провел. Надо допрашивать самого Труфанова.

Костя Веселкин поднялся:

– Сейчас узнаю, когда он освободится.

Вернулся Костя быстро и с огорчением сообщил, что у Труфанова случился сердечный приступ. По словам врачей, до завтрашнего утра ни о каком допросе не может быть и речи.

Глава XIX

Расследование любого преступления – дело, по существу, творческое, и, как во всякой творческой работе, здесь заранее не разложишь все по полочкам, не угадаешь, когда тебя осенит светлая мысль, а когда, несмотря на мучительные старания, будешь сутками топтаться на месте. Многое, конечно, зависит от целеустремленной сосредоточенности, повышенной наблюдательности, от стечения обстоятельств, а порою даже от счастливого везения.

При расследовании убийства Зуева Лимакину с Бирюковым «повезло» в том смысле, что подозреваемые были очень кстати задержаны за другие преступления. Труфанов привлекался к ответственности за содержание игорного притона с корыстной целью, а Чуносов – за неоднократное мошенничество, совершаемое к тому же по предварительному сговору группой лиц. Пришлось создать две следственно-оперативные группы. К Труфанову поехал Лимакин, а Бирюков – к Чуносову.

Жил Прапор с родителями-пенсионерами в небольшом частном домике. Едва участники следственной группы открыли калитку, из конуры возле крыльца выскочила здоровенная овчарка. С басовитым лаем она заметалась на цепи. По просьбе прокурора Никита Чуносов поймал собаку за цепь и запер ее в конуре.

Старики-пенсионеры встретили неожиданных «гостей» растерянно. Сутулый, с седыми усами, отец мрачно глянул на щеголевато одетого сына и тяжело, с придыхом, сказал:

– Опять… Опять позор…

Худощавая, с морщинистыми руками мать сразу заплакала, уткнувшись лицом в снятый с головы ситцевый платок. Прапор, поигрывая ухмылочкой, отвернулся от родителей.

Мебель в домике Чуносовых была более чем скромной. Стало ясно, что живут пенсионеры отнюдь не на широкую ногу, а их великовозрастный сын участия в ведении хозяйства не принимает. Как выяснилось из разговора со стариками, личного имущества, подлежащего описи, у Никиты нет, кроме одежды, среди которой следователь насчитал пять почти новых армейских рубашек защитного цвета без погон.

В присутствии понятых долго и тщательно искали в доме деньги или драгоценности, запрятанные игроком, выигрыши которого порою превышали тысячу рублей. Поиск оказался безуспешным. Ничего не нашли и в просторном подполе, где когда-то Прапор хранил макаровский пистолет. Безрезультатно завершив обыск в доме, вышли во двор. В конуре, срываясь на захлебывающийся хрип, тотчас залаяла овчарка. Когда направились к сарайчику, пристально наблюдавший за Чуносовым Бирюков заметил, как ухмылка с лица Прапора исчезла. Антон взял его под руку и полушутливо спросил:

– Там спрятана «ракета средней дальности»?

– Нет, ракету я продал американцам, а в сараюшке доллары заначил, – насмешливо ответил Прапор.

– Что ж, будем искать валюту, – сказал Антон.

– Ищите назло врагам и на радость маме…

Большую половину сарайчика занимал наполненный доверху каменным углем ларь. Остальное пространство загромождали картонные упаковочные ящики, забитая старой обувью рассохшаяся кадушка да прочий житейский скарб, который уже вроде бы и в дело не годится и выбросить его жалко. На небольшом верстачке лежали слесарные и плотничные инструменты, необходимые в повседневном быту. На стенах висела отслужившая свое одежда, пригодная, пожалуй, только для укрывания овощных парников.

Дотошно осмотрели в сарайчике пол, стены, потолок; перебрали коробки, обувь в кадушке, но тайника так и не обнаружили. Напоследок следователь стал перетряхивать развешанную по стенам негодную одежду и вдруг из потайного внутреннего кармана плюшевой женской жакетки вытащил небольшой, перевязанный крест-накрест тонким шпагатом целлофановый пакет. Вместо «долларов» в пакете оказались самые настоящие советские деньги в крупных купюрах. Насчитали их ровно пять тысяч рублей. Когда следователь с понятыми стал писать протокол выемки, Чуносов усмехнулся:

– Можете шабашить, сыщики. Больше, хоть лбы разбейте, ничего не найдете.

В этой фразе Бирюкову показалось что-то расчетливое. Антон попытался сосредоточиться, но отвлекал надсадный собачий лай, доносившийся из конуры. Догадка мелькнула внезапно. Обращаясь к прокурору, Антон предложил:

– Давайте в собачьей конуре посмотрим…

Прокурор предложение поддержал. По его требованию Чуносов-старший, ухватив за ошейник, с трудом перетащил овчарку в сарайчик.

Бирюков со следователем легко переставили конуру в сторону и осмотрели место собачьей лежанки. На голом пятачке земли ничего примечательного не было. Попросив у старика Чуносова лопату, Антон попробовал копать землю и сразу почувствовал, что в середине пятачка земля мягче, чем по краям. Через минуту он вырыл круглую металлическую банку из-под селедки и, отогнув прижатую крышку, достал из банки красно-белый пакет, рекламирующий сигареты «Мальборо». В пакете были завернуты похожий на наган самодельный пистолет с пузатым набалдашником глушителя на конце ствола и ополовиненная коробочка патронов для малокалиберной винтовки.

Прокурор, взяв из рук Бирюкова пистолет, стал осматривать его. Антон, заметив краем глаза, как Прапор напружился, быстро шагнул к нему. В тот же миг Чуносов рванулся к калитке, но, запнувшись за мгновенно подставленную Антоном ногу, со всего маха вытянулся на земле.

– Ну вот!.. – с упреком сказал прокурор. – Дорогой костюм напрасно испачкал.

– Придется «браслеты» применить, чтобы не фокусничал, – хмуро добавил следователь.

После завершения всех юридических формальностей Никиту Чуносова увезли из дома в наручниках. Ни ссутулившийся еще сильнее отец, ни беспрестанно плачущая мать не вышли его проводить.

…В отличие от Прапора опись имущества Труфанова была впечатляющей. Она едва вместилась на пятнадцати страницах убористого машинописного текста. Общая сумма накоплений Владика, включая отделку кафе, составила двести тридцать девять тысяч рублей с копейками.

При обыске на даче в тайнике нашли три импортных кассеты с порнографическими видеозаписями, журнал «Секс» на французском языке и белые кроссовки «Адидас», снятые с убитого Левчика Зуева. Их безошибочно опознала Даша Каретникова по засохшей капле бесцветного лака для ногтей, которую, склеивая порванную магнитофонную ленту, Зуев нечаянно обронил с кисточки на левую кроссовку.

В дальнейшем расследовании Бирюков не принимал участия. Оперативно-розыскная работа была завершена, и расследование заканчивал следователь Петр Лимакин. Позднее из разговора с ним и по материалам уголовного дела Антон отчетливо представил полную картину очень жестокого и бессмысленного до нелепости убийства.

Ненависть подпольного бизнесмена Труфанова к Зуеву зрела давно. Добросовестно работая в студии звукозаписи, Лева Зуев мешал Владику как бельмо на глазу. Угрозами выжив его с работы, Труфанов вздохнул, только ненадолго. Перепуганный провалом более наглого махинатора Лузгачова, которым вплотную занялся ОБХСС, Владик сам был вынужден покинуть доходное место и, не теряя времени, начал энергично пробивать в городских инстанциях создание кооперативного кафе. Увлекшись многообещающей идеей, он прекратил музыкальный бизнес. Когда же кафе зафункционировало, знакомые любители «хэвиметала» стали одолевать просьбами – сделать по любой цене свежие записи популярных рок-ансамблей. Труфанов не устоял перед соблазном легкой наживы. Однажды Владик раздобыл полуторачасовой концерт Майкла Джексона, на котором рассчитывал заработать не меньше трех тысяч. Быстро запустил новую запись в тираж и удивился: «Джексон не расходится». Кто-то уже успел растиражировать этот концерт. Труфанов заподозрил Зуева. Встретив под горячую руку Дашу Каретникову, Владик через нее припугнул предполагаемого конкурента, да не на ту нарвался. Получив в ответ обещание «заложить видеогадюшник» и зная напористый характер Каретниковой, Труфанов решил опередить события. Срочно разузнав новый адрес Зуева, не надеясь на медлительную нынешнюю почту, он тут же направил с Зубениным «ультиматум». Когда вернувшийся из райцентра Ричард рассказал об украденном Десантником магнитофоне, Владик встревожился. Ведь Зуев, разыскивая магнитофон, наверняка передаст оставленную Ричардом записку в милицию и расскажет там, чьих рук это дело. Надо было срочно что-то делать. Труфанов мигом договорился с Зубениным насчет машины, рассчитывая отправиться в райцентр не теряя ни минуты, но помешала затеянная Прапором выгодная игра. Будто назло, в тот вечер Чуносов безнадежно проигрался. И тут разъяренному второй подряд неудачей Владику стукнула в голову шальная мысль.

– Вот что, Никита, – сказал он Чуносову, – ты бездарно фукнул мои деньги. Если хочешь, чтобы я простил долг, сделай мне одну услугу…

– Какую? – спросил обозленный проигрышем Прапор.

– Надо ликвидировать моего конкурента.

– Объясни в деталях.

Когда Владик объяснил сложившуюся ситуацию, Никита хмуро бросил:

– Уберем щенка!..

От кафе отъехали уже в плотных сумерках. Сидевший за рулем Труфанов посмотрел на светящийся циферблат автомобильных часов. В райцентр должны были приехать ночью. Владик задумался:

– Слушай, Никита, а как выманить Зуева из квартиры?

Прапор усмехнулся:

– Прикинемся милицейскими. Скажем, что нашли украденный магнитофон. Надо, мол, в милиции срочно опознать его. Щенок сядет в машину и… увезем его в темный лес, в тайгу густую.

Труфанов скривил губы:

– Какой я милицейский?… Зуев знает меня как облупленного.

– Твое дело – сидеть в машине и не мыркать. Один все проверну тики-так.

– Милиционер – в вельветовом костюме?… Левчик с ходу разгадает липу и захлопнет дверь квартиры.

Чуносов помолчал:

– Заверни на минуту к моему дому. Там есть старые погоны и милицейская фуражка. Переоденусь да кое-что нужное для убедительности прихвачу…

– Фуражка-то откуда? – удивился Владик.

– Давно уж с какого-то мальчишки мимоходом снял. Наверно, отцовскую, шкет, носил…

На переодевание Чуносова ушло минут пятнадцать. В солдатской рубахе с погонами и в фуражке он и впрямь походил на сотрудника милиции. Труфанов погнал машину на предельной скорости. Прапор покосился на него:

– Ты это… не торопись в могилу.

Пришлось уменьшить газ. Перед райцентром Чуносов предусмотрительно посоветовал:

– На всякий случай залепи грязью автомобильные номера. С такой скоростью промчишься мимо гаишника, а тот окажется математиком и запомнит номер машины. Ричарду придется выкручиваться…

Труфанов, увидев в свете фар блеснувшую в придорожном кювете лужу, остановился. Выбравшись из машины, он нарвал пучок бурьяна, обмакнул его в грязь и замазал номера так, будто их забрызгало от езды.

По рассказу Зубенина, Владик быстро отыскал в райцентре дом, где жил Зуев. Прапор вошел в темный подъезд. Примерно через две-три минуты вернулся. С усмешкой сказал:

– Порядок в нашей фирме. Сейчас как ручной теленочек выйдет. – И, наклонившись к настороженно сидящему за рулем Владику, подмигнул. – А ты боялась, дурочка…

Действительно, очень скоро из подъезда вышел Зуев. Сильно прихрамывая, подошел к машине. Не подозревая подвоха, он в темноте не узнал Труфанова. Прапор услужливо распахнул перед ним переднюю правую дверцу. Сам быстро сел сзади. Труфанов, не мешкая ни секунды, газанул по безлюдному, с редкими тусклыми фонарями, райцентру. На первом перекрестке, визгнув тормозами, резко повернул к железнодорожному вокзалу. Зуев, видимо, заподозрив неладное, удивленно обернулся к Прапору:


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3
  • 3.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации