Текст книги "Шальная музыка (сборник)"

– Не давал. Он сам разбогател. Пошли за наш стол.

– Не пойду, – Вася скосил глаза на Бирюкова. – Я не один, с шефом.

Прапор, пристально оглядев Антона, бесцеремонно сказал:

– Первый раз вижу.

Сипенятин показал в улыбке золотые зубы:

– Его портрет в розыске не печатали. С наличными взяли.

– Не темни. Что за шеф?

– Бывший хлопкообрабатывающий министр.

– Перестань. Тому министру стенку припаяли.

– За взятку отпаялся. И меня в придачу выкупил. Теперь вот охраняю спасителя от народных мстителей, – не моргнув глазом, съерничал Вася.

– Заливаешь? Ну, вставай, пошли к нам.

– Не пойду. Из угла телек не видно. Скоро безразмерно обнаженных кубинок станут показывать.

– Баб не видал?

– По цветному телеку – нет. Хочу поглядеть.

– Ну как знаешь… – Прапор прощально помахал пальцами. – Бывай, Васек, не унывай!..

Сипенятин молча приподнял тюбетейку.

– Кто это? – спросил Антон, когда парень отошел от столика.

– Бывший прапорщик. За границей служил, христопродавец. На иконах погорел.

– Значит, твой коллега по прежнему ремеслу?

– Я соотечественникам подделки толкал, а Прапор настоящего Христа хотел за доллары сплавить.

– Чем теперь занимается?

– На каком-то заводе слесарит или токарит, не знаю.

– А какого Десантника он упоминал?

– Есть тут хромой алкаш. На бутылку баба не дала. В знак протеста придурок с четвертого этажа из окна прыгнул. Врачи с горем пополам кости собрали.

– Где работает?

– Из него работник, как из попугая соловей.

– На какие же доходы пьет?

– На жинкины. Она в «Вино-водке» торгует, – нехотя ответил Вася.

На экране телевизора внезапно вспыхнули яркие юпитеры и под ударившую во всю мощь темпераментную музыку закружились в калейдоскопическом хороводе танцовщицы кубинского варьете. Посетители кафе задвигав стульями, как по команде, ринулись из дальних углов к телевизору. Устраивались, кто как может. Лысый волокита с легкомысленными девочками протиснулся к столику, где сидели Бирюков с Сипенятиным. Вася, приподнявшись со стула, ткнул его в спину:

– Блондин, отвали в сторону! Из-за твоих шансонеток кабаре не видно.

Мужчина возмущенно оглянулся и, встретившись с красноречивым Васиным взглядом, безропотно отодвинулся. Удовлетворенный Сипенятин уставился на экран словно ребенок, которому показали яркую игрушку.

Темпераментные танцы чередовались песенными и музыкальными номерами. От некоторых номеров публика приходила в восторг. Только Прапор и парни в пиджаках из кожзаменителя, как приметил Антон, не обращали на телевизионное представление ни малейшего внимания. Дымя сигаретами, они или азартно во что-то играли, или сообща обсуждали какой-то план.

Выступление варьете продолжалось больше часа. Как только оно закончилось, посетители бурно заволновались. Кто-то отчаянно захлопал в ладоши. Его сразу поддержали. Аплодисменты перешли, как говорится, в овацию. Знакомые Бирюкову «металлисты» всем «трио» отрепетированно крикнули:

– Владик, Мадонну!..

Выкрик тут же поддержал сидевший справа от Сипенятина паренек с родинкой на щеке. А через минуту уже весь подвальчик дружно скандировал:

– Владик!.. Мадонну!.. Владик!.. Мадонну!..

Находившийся за стойкой Труфанов с показным равнодушием протирал белой салфеткой и без того чистые фужеры. Потухший было экран телевизора вновь засветился. На нем порезвились беззвучные мультипликационные медвежата, и вдруг грянула музыка. Яркий видеоклип, стремительно кувыркаясь, разросся во всю величину экрана и замер. На красочной картинке, прижав к губам микрофон, появилась белокурая молодка, чем-то смахивающая на некогда популярную Мэрилин Монро. Через две-три секунды певица взорвалась таким отчаянным криком, что вздрогнувший от неожиданности Сипенятин громко сказал:

– Во, мля, дает Сусанна!..

Сидевший рядом паренек с родинкой поправил:

– Ее зовут Мадонной…

– Заткнись, знаток! – огрызнулся Вася и опять уставился на экран.

Шабаш продолжался минут пятнадцать. Бирюков не столько смотрел, сколько пытался уловить смысл коротких песенок, которые исполняла на английском языке Мадонна Луиза Вероника Чикконе. Когда-то Антон неплохо знал английский, однако теперь ему с трудом удалось перевести лишь некоторые фразы. В одной из песенок певица, кокетничая, часто повторяла: «Не пили меня, папа». В другой она вроде бы заигрывала со зрительницами: «Мне нечего сказать, кроме того, что думают тысячи девушек. Именно поэтому я имею столь большой успех».

После взрывного выступления Мадонны начались видеозаписи отечественных рокеров.

Бирюков с Сипенятиным добросовестно отсмотрели всю программу. Когда представление закончилось и в кафе ярко вспыхнул свет, Вася торопливым взглядом стал искать «чернявку», но ее среди посетителей уже не было. Исчез из кафе и лысый блондин. Подосадовав на то, что «гангстер из-под носа увел кадр», Сипенятин добыл у Труфанова для матери большую коробку шоколадных конфет. Эти конфеты выпускались новосибирской фабрикой, но в магазинах города их почему-то никогда не продавали. Выцыганил Вася такую же коробку и Бирюкову.

Глава XI

Расставшись с Сипенятиным, Антон направился было к железнодорожному вокзалу, рассчитывая с последней электричкой уехать домой. Однако после напряженного дня навалилась такая усталость, что предстоящая двухчасовая езда до райцентра в пустом вагоне показалась мучительной пыткой. К тому же завтра рано утром надо было вновь ехать в Новосибирск, чтобы узнать в НИИ, когда вернется из отпуска Даша Каретникова. Предстояло также заняться и хозяином кафе Труфановым, выявить его сомнительные связи. В том, что музыкальный подвальчик с притемненным освещением является притоном для игроков, Антон не сомневался.

Недолго поколебавшись, Бирюков остановил такси и через несколько минут подкатил к гостинице «Обь». У стойки администратора его встретила знакомая табличка «Свободных мест нет». Обычно в таких случаях Антон быстро находил общий язык с молодыми администраторшами, а те так же быстро находили для него свободное местечко. В этот раз на административном стуле сидела дама столь зрелого возраста, что заигрывать с нею было неловко. Оставалось два варианта: сделать попытку прорваться в гостиницу официально или проскользнуть в нее плутовским зигзагом. Из горького опыта Антон знал, что официальный путь не самый короткий и далеко не всегда надежный. Поэтому не стал козырять перед суровой администраторшей служебным удостоверением, отстаивая свое право на ночлег, а скрепя сердце решил использовать более мирный и широко распространенный способ обходного маневра, стимулирующего материальную заинтересованность служебного лица. Купленная с помощью Сипенятина коробка конфет оказалась кстати…

Через несколько минут, поднимаясь в скоростном лифте с разрешением на получение одноместного номера, Бирюков грустно подумал, что новые веяния до «Оби» еще не докатились.

Гостиничный номер оказался – лучше не придумаешь. Время приближалось к полуночи. Антон хотел сразу принять душ, но вместо этого сел к телефону и стал терпеливо набирать по коду длинный ряд цифр. Ответ послышался едва только телефоны соединились.

– Марина, это я. Не разбудил?

– Нет. Как всегда, тебя жду.

– Ложись. Сегодня не приеду.

– Заработался?

– Очень.

– Успехи?…

– Пока моральное падение по всем статьям.

– Что случилось? – В голосе жены прозвучала тревога.

– Многое… Гостил у бывшего уголовника. С ним же смотрел обнаженных танцовщиц в видеопритоне. В гостиницу вселился за взятку. Сейчас пойду соблазнять горничную, чтобы напоила чаем.

– Какой ужас!.. – Жена повеселела. – Приезжай скорей. Скучно нам с Дениской без тебя. Хорошо, что позвонил. Всю ночь бы не заснула.

– Теперь заснешь?

– Теперь засну.

– Спокойной ночи.

– Тебе – тоже.

Антон положил телефонную трубку и задумчиво уставился в окно. Спать совсем не хотелось. Одолевали мрачные мысли. Было такое состояние, как в неприятном сне, когда надо бежать, а ноги не подчиняются, кричишь, но голоса не слышно. Не хватало какой-то пустяковой зацепочки, чтобы выяснить истинную причину убийства Зуева. Были только предположения: сведение счетов за нарушение музыкальной «конвенции», устранение соперника на почве ревности к Каретниковой, попытка выманить Зуева из квартиры. Наряду с этим мог возникнуть непредсказуемый мотив, на который сейчас нет даже намека. Дело осложнялись еще и тем, что из попавших на сегодняшний день в круг общения Зуева вроде бы и подозревать некого. Вася Сипенятин, кажется, действительно покончил с прежними увлечениями. К тому же убийства никогда не были Васиным амплуа. Хозяин кафе Труфанов, похоже, полностью поглощен кооперативным бизнесом. Зачем ему связываться с нарушителем «конвенции», если он мирным путем собрал с фанатичных меломанов сегодня за один вечер не меньше трех сотен?… И это, по-видимому, не самый доходный у Труфанова день. Даша Каретникова?… По мнению старика Ярославцева, она не лишена чувства сострадания. Немедленно примчалась утешать Леву, когда тот хотел покончить с собой. Но в моральном отношении Дашенька… оставляет желать лучшего. Где та грань, через которую не переступит морально нечистоплотный человек?… Чем мог насолить ей Зуев? Кто ее поклонники?… Почему Каретникова уехала в отпуск именно в тот день, когда Зуев намеревался лететь в Москву, но не дожил до этого дня?… Есть ли здесь какая-то связь или это просто совпадение?… Бывший алкоголик Дремезов озабочен своим «горем от ума». Кто он на самом деле: душевнобольной или притворщик?… Почему злится на Каретникову? Действительно ли Даша его обобрала?… В музыкальном притончике Труфанова вольготно себя чувствуют игроки. Труфанов наверняка знает каждого из них, но связан ли толстый Владик с мошенниками?… Что за человек Прапор? Бывший «христопродавец», как сказал Сипенятин. Теперь, похоже, игрок-мошенник. Такие обычно не идут на «мокрые» дела, но при крупном проигрыше от них можно ожидать всего. А его дружки?… Прапору зачем-то понадобился хромой Десантник, жена которого работает в магазине «Вино-водка». Что еще связано с этим магазином?… Сноха дачного сторожа Изота Михеича Натылько тоже торгует водкой. Какая в этой цепочке связь?… Изот Михеич обнаружил прикрытый хворостом труп Зуева. Еще что?… Ровным счетом – ничего…

Стараясь отвлечься от бесплодных размышлений, Бирюков принял теплый душ, погасил в номере свет и лег в постель. Мысли упорно не хотели настраиваться на сонный лад. Лишь далеко за полночь незаметно окутала вязкая дремота. Неожиданно показалось, будто скрипнула входная дверь. Бирюков чуть-чуть приоткрыл глаза и сквозь ресницы исподтишка покосился в сторону двери. От увиденного пришлось затаить дыхание… Неизвестно как проникший в номер Изот Михеич Натылько присматривался к темноте. Присмотревшись, дачный сторож поправил сползающую с плеча тельняшку, приподнял руками штанины, чтобы не запутаться в широченных клешах, и на цыпочках, словно привидение, стал медленно подкрадываться к кровати. Антон, резко вскочив, щелкнул кнопкой стоящего рядом с кроватью торшера – в осветившемся номере никого не было. Сновидение казалось настолько реальным, что Антон не сразу пришел в себя. Усмехнувшись над своим прыжком, он облегченно вздохнул, потер ладонями гулко стучащие виски и вновь укрылся одеялом. Больше в эту ночь кошмары его не одолевали.

…К девяти часам утра, побрившись в гостиничной парикмахерской и перекусив в буфете, Бирюков был уже в управлении милиции. Встретившийся в коридоре жизнерадостный Костя Веселкин, блеснув очками, огорошил:

– Понравились обнаженные девочки?

– Тебе откуда это известно? – удивился Антон.

– Что касается злачных мест, мне все известно.

– Нет, серьезно…

Веселкин взял Бирюкова под руку и повел в свой кабинет. Там, примостившись у торца стола, сосредоточенно писал молодой паренек с родинкой на левой щеке. Увидев вошедшего с Веселкиным Бирюкова, он вроде бы растерялся. Костя с наигранной серьезностью посмотрел на Антона, потом на паренька и спросил:

– Этот гражданин развращался с узбеком в видеокафе?

Паренек утвердительно кивнул. По родинке Антон узнал его. Именно он сидел вчера рядом с Сипенятиным и увлеченно смотрел на Мадонну, которую Вася окрестил Сусанной. Довольный произведенным впечатлением, Веселкин сначала представил Бирюкова, затем – паренька:

– Леня Долженков – нынешний выпускник милицейской школы. Изучает работу кооперативных скороспелок, в том числе и подвальчиком Труфанова интересуется.

Долженков смущенно покраснел и, обращаясь к Бирюкову, сказал:

– Вчера я посчитал вас настоящим «шефом» того здоровяка в тюбетейке.

Разговорились. Молодой оперуполномоченный ОБХСС уже больше месяца «специализировался» на видеокафе и за это время достаточно хорошо изучил клиентуру Труфанова. В основном подвальчик посещают любители рок-музыки: школьники старших классов, пэтэушники, студенты, молодые рабочие. Некоторые приносят туда магнитофонные записи, обмениваются ими или за приличную плату просят Владика переписать приглянувшиеся мелодии.

Прапор к музыке никакого отношения не имеет. Он картежный игрок и за каждый игровой вечер платит Труфанову по пятьдесят рублей. Сколько выигрывает – неизвестно. Вчера игры не было. Сидевшие с Прапором парни – его сообщники. Видимо, они отрабатывали новый прием одурачивания. В ловушку игроков попадают чаще всего подвыпившие отпускники-северяне. Хромой Десантник тоже частый гость в кафе, но не играет и музыкальным бизнесом не занимается. Его задача – обеспечивать игроков спиртным. За эту услугу Десантника тут же «накачивают», и он, если не наткнется на медвытрезвительскую машину, отбывает восвояси.

Знал Долженков наперечет и околомузыкальных куртизанок, которые больше пребывают в нищете, чем в блеске. На цветной фотографии, показанной Бирюковым, Леня узнал Дашу Каретникову. Однако к числу «девочек» она не относится. Раза три за прошедший месяц Каретникова встречалась возле кафе с парнями-рокерами и никогда не заглядывала в подвальчик. Лысый волокита работает то ли снабженцем, то ли завхозом в том самом НИИ, где и Даша. Фамилия его – Зубенин, имя оригинальное – Ричард. Сорокапятилетний мужик имеет четверых детей, а продажные девочки – его безрассудное хобби. С Владиком Труфановым Зубенин на дружеской ноге. Владик даже финансирует любовные похождения стареющего повесы, взимая при возврате долга проценты.

– Где же этот Ричард добывает средства? – спросил Антон.

– По-моему, спекуляцией занимается, – ответил Леня. – Иногда даже девочек сговаривает за импортные тряпки.

Долженков оказался не только наблюдательным по своей специализации, но и отличным знатоком по части «металлической» музыки. Когда разговор зашел о том, какие звукозаписи тиражирует Владик Труфанов, Леня так свободно начал перечислять «металлические» группы, что Бирюков решил узнать его личное мнение о «хэви метал». Леня застенчиво помялся:

– Лично мое мнение – это просто шум в сопровождении ритма. Взрослые обвиняют рокеров в пропаганде насилия, сатанизма и тому подобных грехах. Но, мне кажется, сейчас трудно делать какие-либо прогнозы. Ведь в свое время Паганини обвиняли, что он продал душу дьяволу, и за это его предали анафеме. Однако все чудачество ушло, а осталась прекрасная музыка.

Бирюков не стал дискутировать по тем вопросам, где от столкновения мнений положение дел не менялось. Не стал он углубляться и в музыкальный вопрос. Антона сейчас интересовало, на каких «мелодиях» и с кем могли пересечься интересы Зуева. Но Долженков решил просветить его в «хэви метале». Достав из кармана сложенный тетрадный листок, Леня сказал Бирюкову.

– На всякий случай посмотрите, какие записи сегодня наиболее популярны. Это рекламный список того, что Труфанов предлагает клиентам для продажи.

На машинке были отпечатаны два столбца наименований зарубежных и отечественных рок-групп. Едва увидев машинописный текст, Бирюков протянул листок Косте Веселкину:

– На какой машинке отпечатано?…

– По-моему, «Ортех», – высказал предположение Веселкин.

Антон достал угрожающую Зуеву записку:

– А это?…

Костя положил тексты рядом:

– То же самое. И бумага одинаковая, тетрадная. Надо отдать на экспертизу.

– Будь другом, отдай, – попросил Бирюков. – Мне надо срочно искать Дашу Каретникову. Чувствую, без нее не распутать клубок.

– Только с Труфановым пока не связывайся, не путай наши планы, – ответил Веселкин. – Мы вот-вот прикроем карточный видеопритончик, и после этого можешь брать Владика в оборот.

– Опасаюсь, как бы он не ускользнул от меня, – сказал Антон.

– Каждый шаг Труфанова контролируется. Осталось только накрыть с поличным.

Бирюков посмотрел на часы:

– Ну ладно, мне пора…

Научно-исследовательский институт, где работала Каретникова, занимал пятиэтажное, выкрашенное в салатный цвет здание. С обеих сторон стеклянных входных дверей сияли золотом дублирующие друг друга многословные вывески, извещающие о том, что это филиал столичной фирмы. В просторном светлом вестибюле подслеповатый вахтер, посмотрев развернутые Бирюковым корочки служебного удостоверения, показал, где находится отдел кадров. Начальником этого отдела был статный, гвардейского роста мужчина, назвавшийся при знакомстве коротко – Стародубец. По его выправке, манере держаться и по наградным планкам на левой половине светлого пиджака можно было предположить, что это военный пенсионер, ушедший в отставку не менее как полковником.

О Даше Каретниковой начальник отдела кадров отозвался с военной лаконичностью: «Одинокая. Беспартийная. Нарушений дисциплины не имеет. Исполнительна. В общественной жизни активности не проявляет. От поручений не отказывается. С 18 сентября находится в очередном трудовом отпуске. К работе должна приступить через две недели». О том, где Каретникова проводит отпуск, Стародубец не знал. Он по просьбе Бирюкова стал названивать по внутреннему телефону в разные отделы. Но никто из сослуживцев ничего определенного о Каретниковой сказать не смог, так как Даша вроде бы на отпускное время уезжать из Новосибирска не собиралась, а хотела заняться ремонтом квартиры. Это, похоже, даже заинтриговало Стародубца. Не выпуская из руки телефонную трубку, начальник отдела кадров прижал ее к аппарату и задумался.

– Сейчас побеседуем с человеком, который может что угодно достать и абсолютно все знает, – внезапно проговорил Стародубец. Он быстро накрутил номер и приказным тоном сказал: – Ричард, срочно зайди ко мне.

Буквально через полминуты дверь кабинета широко распахнулась и на пороге вытянулся во фрунт лысый Зубенин. Изображая военную выправку, он щелкнул каблуками:

– По вашему приказанию прибыл, Яков Витальевич!

– Не выкаблучивайся, не на плацу, – Стародубец указал на стул. – Садись.

Зубенин четким шагом подошел к стулу. Стараясь не измять тщательно отутюженные стрелки на брюках, приподнял штанины. Усевшись, машинально поправил на затылке пушистый венчик волос и угодливо замер.

– Где отдыхает Даша Каретникова? – спросил начальник отдела кадров.

– Улетала в Москву, возвращается из Риги, – быстро ответил Зубенин.

– Что она там делала?

– Не могу знать. Пикантных вопросов дамам не задаю, потому что они лгут самым бескорыстным образом.

– Когда возвращается?

– Завтра утром.

– Это точно?…

На лице Зубенина появилось обиженное выражение.

– Ложных сведений я руководству не докладываю. Даша прислала мне срочную телеграмму. Просит встретить в аэропорту Толмачево.

Стародубец нахмурился:

– Послушай, Ричард… Ты, кажется, все-таки окрутил Дарью?

– Помилуйте, Яков Витальевич! – искренне обиделся Зубенин. – Я джентльмен и никогда не отказываю дамам, если они просят…

– Дамы тебя просят?… Ты сам, братец, всегда перед ними на коленях с протянутой рукой. Сегодня жена опять принесла жалобу. Что будем делать?…

Зубенин испуганно подался вперед:

– Не давайте кляузе хода! Люсенька заберет пасквиль.

– Ты в этом уверен?

– Слово джентльмена!

– Ну, братец… – Стародубец вроде бы удивился. – Не могу понять, как тебе удается мгновенно уговаривать супругу? Поделись опытом.

– Пустяки… – Зубенин пожал плечами. – Просто я никогда не обделяю Люсеньку вниманием и аргументированно убеждаю, что ее ревность – пустое фантазерство.

– Фантазерство?… Да ведь на тебе, как говорится, пробу негде поставить.

– Яков Витальевич, не слушайте сплетни!

– Какие сплетни?

– Женские, Яков Витальевич.

– Кому ты рассказываешь?… Я до поры до времени терплю твои любовные похождения на стороне, но в институте не разводи кабак. Оставь Каретникову в покое. Не надо блудить там, где работаешь. Учти это, Ричард…

– Спасибо за подсказку, Яков Витальевич. Непременно учту. Самым серьезным образом учту!

Стародубец махнул рукой:

– Ладно, иди занимайся делом…

– Слушаюсь, Яков Витальевич, – угодливо проговорил Зубенин и неслышно вышмыгнул из кабинета.

– Вот еще Казанова! – повернувшись к Бирюкову, усмехнулся Стародубец. – Если приглянется женщина, не мытьем, так катаньем своего добьется. Больше года обхаживает Каретникову и, видимо, близок к цели, прохвост.

– Кем он работает? – спросил Антон.

– Младшим научным сотрудником числится.

– По-моему, такой человек может только грязью наследить в науке.

– К научным делам Ричард отношения не имеет. Он добытчик незаменимый. Связи – невероятные! Поэтому и держим на ставке научного сотрудника. Трижды собирались уволить за аморальные похождения, но на малую зарплату трудно найти порядочного человека.

– А Даша Каретникова как в моральном плане?

– В институте – безупречна. На стороне – разные слухи ходят. Оно и понятно: женщина одинокая, внешне привлекательная и пококетничать умеет. А злые языки, как известно, меры не знают.

– Может, и на Зубенина лишнее наговаривают? – на всякий случай закинул удочку Бирюков.

– Какое лишнее! Его Люсенька чуть не каждый месяц приносит мне рапорты о любовных похождениях. Такое о муже пишет, что развратника впору к уголовной ответственности привлекать. – Стародубец постучал по кромке стола указательным пальцем. – Ох доберусь я до него! Терпение мое кончается…

После разговора со Стародубцем Бирюков понял, что для него наступил один из неприятных в розыскной работе периодов – период вынужденного ожидания. Если верить Зубенину, Даша Каретникова прилетит в Новосибирск только завтра утром. Заключение экспертов тоже раньше завтрашнего дня не будет готово. С Труфановым пока встречаться нельзя, да и, располагая одними смутными предположениями, вести разговор с подпольным бизнесменом было бы равносильно переливанию из пустого в порожнее. Чтобы не расслабиться от вынужденного безделья, Антон решил съездить в дачный кооператив «Синий лен» и обстоятельно поговорить со сторожем Натылько, так удивительно приснившимся ему в прошлую ночь.