Книга: Современная идиллия - Михаил Салтыков-Щедрин

Всю жизнь слово "семья" не сходило у нее с языка: во имя семьи она одних казнила, других награждала; во имя семьи она подвергала себя лишениям, истязала себя, изуродовала всю свою жизнь - в друг выходит, что семьи-то именно у нее и нет!

Благодаря своим решительным действиям в начале книги, она казалась женщиной властной, волевой и способной навести порядок, но после вся ее решительность сошла на нет, госпожа Головлева стухла и угасла. Еще одним ярким персонажем стал для меня Порфирий "Иудушка" Головлев. Еще никогда я не встречала настолько отвратительного человека. Читая диалоги с его участием, я поражалась тому, насколько четко прописан его характер, вся суть его пустословия. Начиная с одного и заканчивая совершенно другим, Порфирий Владимирович колдовал словами, как мог только он. Это талант. Ты слышишь и понимаешь каждое его слово в отдельности, но вместе они превращаются в информационный шум.

Словами-то он сгноить человека может.

Это какая-то особая частота. Головлевская. Как бы далеко не бежали из отчего дома младшие Головлевы, она настигла их и там. Одна только Евпраксея смогла устоять. Удивляюсь я стойкости этой женщины. А вообще, падение дома Головлевых - это то, что стоит читать. Но не в рамках школьной программы, а когда ты сам будешь к этому готов. Чтобы проанализировать это произведение для себя и извлечь из него что-то полезное для себя. А не прожевать и выплюнуть пустословную дрянь на двойной листок и принести в жертву среднему образованию.

В первую очередь, меня увлекла тема пошлости, всестронне раскрытая в сотнях тысяч вступитиленых сочинений на филфак.

Пошлость имеет громадную силу; она всегда застает свежего человека врасплох, и, в то время как он удивляется и осматривается, она быстро опутывает его и забирает в свои тиски. Всякому, вероятно, случалось, проходя мимо клоаки, не только зажимать нос, но и стараться не дышать; точно такое же насилие должен делать над собой человек, когда вступает в область, насыщенную празднословием и пошлостью. Он должен притупить в себе зрение, слух, обоняние, вкус; должен победить всякую восприимчивость, одеревенеть. Только тогда миазмы пошлости не задушат его.

Пошлость Салтыкова-Щедрина асексуальная, страшная и всепоглощающая. Для того, чтобы с ней бороться, нужно быть не более не менее "лучом света в темном царстве". А о том, как её победить, читайте в добрых и светлых сказках для детейот 0 до 5 лет :)

И напоследок позвольте пару слов о моем любимом почвоведении. Меня всегда не на шутку увлекали сельскохозяйственные вопросы в произведениях российской и мировой классики. М.Е. Салтыков Щедрин безукоризненно точно обозначил самую суть проблемы Минсельхоза всем времен.

Представьте себе столоначальника, которому директор, под веселую руку, сказал бы: «Любезный друг! для моих соображений необходимо знать, сколько Россия может ежегодно производить картофеля,— так потрудитесь сделать подробное вычисление!» Встал ли бы в тупик столоначальник перед подобным вопросом? Задумался ли" бы он, по крайней мере, над приемами, которые предстоит употребить для выполнения заказанной ему работы? Нет, он поступил бы гораздо проще: начертил бы карту России, разлиновал бы ее на совершенно равные квадратики, доискался бы, какое количество десятин представляет собой каждый квадратик, потом зашел бы в мелочную лавочку, узнал, сколько сеется на каждую десятину картофеля и сколько средним числом получается, и в заключение, при помощи божией и первых четырех правил арифметики, пришел бы к результату, что Россия при благоприятных условиях может производить картофелю столько-то, а при неблагоприятных условиях — столько-то. И работа эта не только удовлетворила бы его начальника, но, наверное, была бы помещена в сто втором томе каких-нибудь «Трудов».

Мой первый научный труд под названием "Баланс биофильных элементов в агроэкосистемах России" (читать и плакать здесь (2,5 Mb)) тоже был посвящен этой проблеме. Вы знаете, друзья мои, ни черта не изменилось в аграрном вопросе за прошедшие пару веков. А постоянство признак мастерства. Не так ли ты нам завещал, Иудушка?