Текст книги "В каменном мешке"

Глава 9

Когда Ольга ушла в машину за своим медицинским чемоданчиком, Чистяков схватил друга за рукав и заговорил с неожиданной торопливостью, которая никак не вязалась с его состоянием похмелья:

– С беспроводным модемом, Боря, облом. Интернет здесь тоже не берет. Я это выяснил. И еще. Помнишь ту девушку, Алю, которую я с «канатки» снимал? Так вот за ней ухлестывает один грузин, Валико, у которого есть черный «Рено». Считай, что одна машина в минус. У этого Валико настоящие усы, я проверял.

Боря слушал молча, не перебивая. Он открыл холодильник и достал из него банку холодного пива. Когда Чистяков дошел до последней фразы, лицо Мостового расплылось в улыбке.

– Так, значит, это результат проверки? – спросил он и сделал рукой круг около лица. – Или вы эту Алю не поделили?

– Пожалуй, результат проверки, – согласился Чистяков и приложился к банке с пивом. Сделав несколько добрых глотков, он вытер рот и добавил, покосившись на входную дверь: – Представляешь, ведь ночевал-то я у нее.

– Ну? – удивился Боря. – Даешь! Неужели покорил?

– Нет, Боря, не покорил, – отрицательно покачал головой Игорь и снова приложился к банке. – Я был никакой, мы подрались с этим Валико… Девчонки отправили его к себе, а меня не знали, куда девать.

– До такой степени «никакой», что двух слов связать не мог?

– Думаю, что не мог. Они меня притащили к себе и оставили на ночь. Вот и все любовное приключение, Боря.

– Ясно с тобой.

– А ты тут как? – спросил Игорь, которому заметно полегчало после трехсот граммов пива.

– Не очень, – махнул рукой Мостовой, – попытался еще раз серьезно поговорить с директором.

– И как?

– Никак! Суетится, волнуется, обещает что-то придумать, что-то сделать, а результата – ноль. Правда, говорит, что ездил к завалу. Якобы там работы идут полным ходом.

– А какие прогнозы по срокам окончания работ?

– Сказал, что за сутки не управятся, хотя я бы к его мнению прислушиваться не стал.

Разговор прекратился с возвращением Ольги. Она со знанием дела взялась обрабатывать лицо Чистякова, не упуская возможности высказать все, что она думает о его ночных похождениях. Игорь терпеливо сидел, стараясь не реагировать. Он внушал себе, что каждый человек имеет право на собственное мнение, а также на тот образ жизни, который ему интересен. Он свято верил в то, что «здоровый образ жизни» и «жизнь» – это мало того, что разные, это еще и несовместимые понятия.

Очередной день прошел в бесплодных шатаниях по базе. Все лыжники были до такой степени одинаковые в своих лыжных куртках и шапках, что, как спасатели и предполагали с самого начала, подозревать в преступлении можно было каждого второго мужчину. Наблюдение за черными «Рено» тоже ничего не дало. Как назло, практически никто к своим машинам на парковку в этот день не ходил.

К вечеру Чистякову пришли в голову две свежие мысли. Первая была о том, что убийцы – вряд ли такие уж богатые люди, что могли себе позволить «Рено-Симбол». «Логан» все же существенно дешевле. Правда, машина могла им и не принадлежать на правах собственности, но внимание он предложил сосредоточить все же на «Логанах». Вторая мысль показалась Мостовому, с которым Чистяков ею поделился, более дельной. Игорь считал, что преступники могли знать, даже видеть, как спасатели извлекали из-под обрыва тело убитого ими водителя. Это серьезная улика. Настолько серьезная, что он бы на месте преступников обязательно попытался выкрасть из машины МЧС тело и избавиться от него.

– Мысль хорошая, – одобрил Мостовой, подпирая стенку в бильярдной и глядя с умилением, как Оля лихо вгоняет шары в лузу, – но только они ведь тоже не дураки. Если до сих пор тело не выкрали, что это значит?

– Как раз это и может значить, что они дураки, – возразил Чистяков. – Могли и не догадаться о таком решении проблемы. Хотя скорее всего либо они боятся нос высунуть на улицу, опасаясь, что мы их узнаем в лицо, либо готовят похищение тела напоследок, когда дорога в город откроется.

– Может, и так, – согласился Мостовой. – Но тогда похищение может состояться в любую минуту. Дорогой-то уже занимаются.

– То-то и оно, Боря. Надо устанавливать наблюдение за нашей машиной. Дежурить нам с тобой надо по очереди.

– Ольга засечет, – убежденно сказал Борис.

– Не засечет. Станем наблюдать ночью из окна. А если кто сунется, тогда будем брать. Но только, когда машину точно вскроют, не раньше. А еще лучше дождаться, когда они тело поволокут. Между прочим, сейчас, когда все развлекаются, в машину уже могут лезть преступники.

– Тогда ты иди, – предложил Борис. – Твое исчезновение отсюда не вызовет особых подозрений. Скажу, что пошел опять свою пассию обрабатывать, реабилитироваться перед ней после вчерашнего.

– Вот что значит испорченная репутация! – с притворным сожалением проговорил Чистяков и отлепился от стены. – Тогда я тихо исчез, Боря, прикрывай.

Энтузиазм у Чистякова сразу улетучился, как только он подумал о своих последующих действиях. «Если преступники за нами наблюдают, то мой уход из бильярдной заметят. Оденусь и пойду на улицу – вызову подозрение, спугну. Если я на улице, то в любой момент могу оказаться около машины. Если вернусь в номер, то тоже их вспугну. Они же понимают, что я могу наблюдать за машиной из окна. Если зайду в номер и выйду с курткой? Шататься по зданию со своей здоровенной курткой в охапку тоже подозрительно. Значит, выходить на улицу нельзя, идти в номер тоже. Что можно? Можно найти другой наблюдательный пункт в здании. А откуда хорошо видна машина? Из левого крыла, где служебные номера и административные помещения. Хуже из правого крыла, но даже здесь торчать у окна и пялиться в него постоянно на глазах у всех рискованно».

На глаза Чистякову попался эркер в дальнем конце коридора. В остекленной нише, которой заканчивался коридор, стояли вазоны с искусственными пальмами. Низкая слабая подсветка не давала возможности там спрятаться. Но такой же эркер должен быть, естественно, и на втором этаже этого крыла. Если здание симметрично, то эркеры есть и в противоположной части здания. А если спрятаться там, в эркере второго этажа, предварительно выключив подсветку? Здесь слишком людно, а в противоположном крыле, да еще в административной части, куда отдыхающие не ходят, самое место. В такое время суток там и из администрации никого не будет. Можно вообще выключить свет в коридоре, если он горит.

Чистяков, делая вид, что не спешит, а так – бродит по зданию в поисках развлечения, двинулся к центральной лестнице. Ему встречались отдыхающие, которые приветливо посматривали на спасателя. В холле толпилась очередная компания, администратор мельком глянула на Чистякова и уткнулась в бумаги на своем столе. Парень с девушкой спускались со второго этажа, где располагались игровые помещения. Игорь не спеша поднялся по лестнице. Убедившись, что на него никто не обращает внимания, он чуть прибавил шаг, чтобы воспользоваться моментом, когда лестница пуста. Вот и второй этаж. В правом крыле коридор был пуст, отдыхающие сидели за карточными столами, торчали в комнатах с игровыми автоматами. Противоположное крыло было освещено лишь дежурными светильниками на стенах.

Ура, в административной части коридор тоже оканчивался эркером. Быстрый осмотр стен, вот и выключатели. Чистяков потушил в коридоре все освещение. Отлично, подсветка погасла и в эркере. Идя вдоль стены, чтобы его очертания не бросались в глаза на фоне стеклянного эркера, Чистяков быстро пошел в конец коридора. Проклятье, под ногами хрустнул керамзит, которым был усыпан пол между горшками с пальмами. Игорь сел на пол, прижался плечом к оконной раме и посмотрел на свою «Газель». Машина была хорошо видна со стороны капота. Задняя ее часть скрывалась за стеной. Игорь прикинул, что злоумышленники, если они подойдут к машине с задней части, все равно будут ему видны. Ведь им предстоит ковыряться с замком откатной двери заднего отсека.

В эркере было холодновато, и через полчаса Чистяков начал замерзать. Уходить греться нельзя. Причину он сам недавно очень доходчиво объяснил Боре – преступники могут посягнуть на машину в любой момент. Спасатель попробовал размяться, чтобы хоть как-то согреться, но громкий хруст керамзита под ним раздался по всему коридору. Более того, Игорь чуть не свалил пальму слишком энергичным взмахом руки. «Надо было все-таки сходить за курткой, что-то я перемудрил», – подумал он, борясь с дрожью. Ноги в теплых ботинках и под теплыми специальными штанами-полукомбинезонами не мерзли, а вот спина и плечи, прикрытые только одним свитером, застыли окончательно.

«В конце концов, – с ожесточением подумал Чистяков, – если моя задача – не дать похитить тело, то надо одеться и сесть в машину. Самая лучшая гарантия не проворонить преступников. Спокойно, парень, – напомнил он себе, – твоя задача – еще и изобличить и задержать убийц. Не распускай нюни, как девочка, ты же мужчина!» Игорь сидел, работал над собой психологически и пытался хоть как-то согреться, напрягая и расслабляя мышцы. Было от этого теплее или нет, он еще не понял, но дрожь, кажется, пропала. За всеми этими занятиями он чуть было не проворонил тех, кого ждал.

Энергично шевеля мышцами спины, плеч и рук, Чистяков не сразу сообразил, что «Газель» чуть качнулась. Так она могла качнуться, если кто-то рывком попытался откатить боковую дверь, а она не поддалась. Игорь сразу же замер, и его глаза стали лихорадочно бегать вокруг машины в поисках тени людей, которые могли находиться сейчас за ней. Или ему все показалось, или преступники стояли, прижавшись к борту «Газели».

Чуть привстав, придерживаясь за ручку оконной рамы, Игорь продолжал всматриваться. И тут до него дошло, что окна эркера не были глухими. Если есть оконная ручка, значит, оно открывается. Ручка была тугая. Игорь приложил чуть больше силы, ручка повернулась, но он, как назло, поскользнулся на твердых шариках керамзита, которые были в декоративных целях рассыпаны на полу в эркере тонким слоем. Интуитивно Чистяков оперся на единственное, что было в его руке – на оконную ручку. Рама распахнулась, ноги спасателя поехали назад, а корпус повалился вперед, в оконный проем.

В тишине улицы стук оконной рамы, шорох керамзита и легкий вскрик Чистякова раздались не особенно громко, но все же привлекли внимание тех, кто сейчас копошился около машины МЧС. Обретя наконец равновесие, Чистяков успел заметить, что из-за кузова «Газели» на короткий миг появилась чья-то голова в вязаной шапочке. Две тени метнулись за здание. Вспугнул, урод! Я их вспугнул! Ослепленный злостью на себя, на дурацкую ситуацию, которую можно было предвидеть заранее, на свою тупость и идиотизм, Чистяков быстро оценил расстояние до земли и поверхность. Прыгнул он, не особо раздумывая. Сейчас главным было одно – задержать, увидеть в лицо тех, кто пытался вскрыть их машину. Деваться им после этого из «Джаловчата» было некуда.

Ноги Чистякова по колено провалились в рыхлый сугроб. Матерясь вполголоса и разбрасывая вокруг себя снег, он быстро выбрался на дорожку и рванул что было сил за угол. В голове лихорадочно метались мысли. Заорать, позвать на помощь? Борька не услышит, другие вряд ли бросятся, не разобравшись, в чем дело. Криками я только напугаю преступников и дам понять, что преследую их. Может быть, они все же подумают, что я просто открыл окно, может быть, они не поняли, что я прыгнул вниз со второго этажа?

Решив, что преследовать надо молча, Чистяков, спотыкаясь и поскальзываясь, бросился за угол административного здания. Его от преступников отделяли всего метров десять, если они не спринтеры, конечно. Если поднажать, то он успеет заметить, в какую сторону они бросились бежать. Главное, быстрее заскочить за угол. Игорь споткнулся и растянулся на утоптанном снегу во весь рост. Но падал он, не опуская головы, не глядя под ноги. В последний момент спасатель успел уловить движение справа от себя около подсобного хозяйственного здания.

Вскочив опять на ноги, Чистяков бросился туда, где мелькнула человеческая фигура. Он специально на бегу взял чуть правее, чтобы не прижиматься к стене. Если его за углом захотят огреть чем-нибудь тяжелым по голове, то неплохо бы иметь дистанцию метра в два. Пробегая мимо здания, Игорь обратил внимание на ступеньки под низким козырьком. Подвал? Он чуть замедлил бег, потому что дверь, ведущая в этот подвал, едва заметно шевельнулась.

Озираясь по сторонам, Игорь присмотрелся. Дверь была не только не заперта, но и немного приоткрыта. Следов на утоптанном снегу найти не удастся, но и звуков шагов убегавших людей он тоже не слышал. «Значит, они забежали в подвал», – подумал Игорь. Посмотрев еще раз на дверь, он сообразил, что запиралась она на навесной замок, но замка на месте нет. Через небольшую щель было видно, что внутри темно. «Забежишь внутрь, и по башке двинут, – подумал Игорь. – А вдруг они меня боятся больше, чем я их? Они ведь не знают, сколько человек их преследуют, если вообще видели, что их кто-то преследует».

Игорь сбежал по ступеням и, как в хорошем боевике, ударил ступней в дверь. «А ведь оттуда может и выстрел раздаться, – успел подумать Чистяков. – Прямо мне в лицо». Додумать эту здравую мысль до конца он не успел. Пространство перед ним вспыхнуло фейерверком искр, голову расколола острая боль в затылке. Что произошло, как он падал, понять Игорь не успел. Он лишь ощутил, что земля под его ногами исчезла. Он проваливался в липкую горячую темноту. Проваливался долго, сквозь гул и грохот. Только грохот был каким-то странным, как будто тысячи солдатских сапог одновременно топали по расшатанному и скрипящему мосту – грум, грум, грум. Чей-то голос, раздававшийся в гулком пространстве и разносимый в этом пространстве дрожащим эхом, спросил: «Добить?» – «Бугор нас убьет за еще один труп», – возразил другой голос. Они пробубнили еще что-то, но Игорь ощутил какое-то внутреннее облегчение. Потом черное пространство вокруг захлопнулось со страшным грохотом и металлическим лязгом, и Чистяков отключился.

Положив со вздохом кий поперек бильярдного стола, Ольга развела руками. Мастерство не пропьешь, где уж нам с вами тягаться. Она проиграла очередную партию, хотя ей казалось, что вот-вот она догонит своего соперника.

– А куда Игорь делся? – удивленно спросила Синицкая, подойдя к Мостовому.

– Пошел на машину глянуть, – пробубнил Боря, глядя на Ольгу тепло и мягко.

Синицкая любила, когда Боря смотрел на нее вот так. В эти минуты ей казалось, что вот эта гора мощной громоздкой плоти способна защитить ее от любой опасности, от любого несчастья. Это была каменная стена, скала, первобытная сила, призванная оберегать и защищать ее. Но Боря Мостовой глядел на нее так только в те минуты, когда они оставались наедине, когда рядом не было никого из знакомых, даже Игорька. Это даже хорошо, что Чистякова рядом сейчас не было. Потому что в такие минуты Оля готова была сама сделать шаг навстречу в отношениях с Борей. Только в эти минуты, когда он вот так глядел на нее, окружая ее невидимой теплой аурой своих чувств, Оля готова была признаться себе, что хочет выйти за Борю замуж, что ее отношение к нему – больше чем дружеская привязанность, больше чем симпатия.

– По бабам побежал, – глядя в глаза Бори, тихо сказала Оля, имея в виду Чистякова.

– Он не бабник, он…

– Знаю. Жизнелюб, – улыбнулась Ольга, и голова у Мостового от этой улыбки закружилась.

– Ну, да, – почему-то прошептал Боря, – можно и так сказать. Он просто натура увлекающаяся и неопределившаяся. – Он попытался откашляться и сказать более уверенным голосом. Оля любила людей уверенных и сильных. – Пойдем, перекусим чего-нибудь.

– Пойдем, – ответила Синицкая и взялась за рукав Бори. – Посидим, музыку послушаем. А давай выпьем шампанского, а?

Мостовой кивнул, и Ольга потащила его за рукав к выходу из бильярдной комнаты. Боря шел за ней и таял от счастья. Ему казалось, что вот-вот все сдвинется наконец с места, и их отношения с девушкой понесутся галопом. Он был готов подхватить ее на руки и закружить по залу, он готов был осыпать ее поцелуями и говорить нежные признания. Для этого понадобилась всего лишь одна улыбка, такая вот, как сейчас. Правда, Боря знал, что пока они доберутся до бара, его смелые желания пройдут. Он не сможет даже протянуть руку и прикоснуться к девушке. А уж признаться ей в любви его смелости не хватит тем более.

Чистяков пришел в себя оттого, что сильно и остро воняло прелым деревом. А еще от холода. Тело его застыло и закоченело от холодного пола и неудобной позы. Даже шею свело судорогой. Голова пульсировала острой гулкой болью. По щеке стекала студенистая липкая масса.

Игорь попытался открыть глаза, но движение век отдалось такой болью в затылке, что он застонал. От звука собственного голоса вернулось и ощущение реальности. Пальцы почувствовали камень пола, обильно посыпанного прелыми мягкими опилками. Он лежал в абсолютной темноте, и по его щеке стекала кровь. Что же было? Я толкнул ногой дверь, ведущую в подвал, а потом почувствовал удар по голове и улетел в темноту. Игорь прислушался, продолжая вспоминать случившееся. Недалеко на полу что-то шуршало, чьи-то маленькие коготочки стучали по камням. Мыши или крысы. Если они бегают, значит, тут, кроме меня, никого нет. Это может означать только одно, что после удара по голове я упал в подвал, а преступники скрылись.

Черт, я ведь живой! Я же слышал, как они говорили, что меня надо убить, вспомнил Чистяков. Точнее, один предлагал убить, а второй сказал, что больше убивать нельзя. Как он сказал? Как-то так, что кто-то не одобрит второго убийства. Значит, это те самые. Значит, они все еще здесь, на базе. Повезло мне, что у них главарь такой суровый, усмехнулся Игорь, а то могли бы и не прислушаться к его мнению. Лежал бы я сейчас здесь тихий и холодный.

Последняя мысль напомнила Чистякову, что он замерз до последней степени. Пытаясь заставить скованные холодом конечности шевелиться, Игорь стал подтягивать их под себя. Все движения тут же отдались новой волной пульсирующей боли в голове. Глаза открывать не хотелось. Даже вставать не хотелось, но Игорь понимал, что замерзнет насмерть, если сейчас не встанет. Главное, что тошноты нет, повторял себе спасатель, со стоном все же поднимаясь на четвереньки. Это рана на голове болит, а сотрясения мозга нет.

Встав на четвереньки, Чистяков устало и обессиленно опустил голову. Как только голова оказалась ниже плеч, в нее тут же опять хлынула горячая боль. Игорь снова упал на каменный пол. Нельзя опускать голову, понял он, а чтобы ее не опускать, необходимо сесть вертикально. Пошарив рукой вокруг себя, Чистяков наткнулся на шероховатую поверхность стены. Приподнявшись на локтях и упираясь коленями в пол, он подполз к стене. Подтянув под себя ноги, Игорь наконец уселся вертикально. Голова не держалась на шее, но Игорь упорно пытался ее удержать. Коснись он сейчас стены разбитым затылком, и опять нахлынет боль.

Черт, как холодно! Чистяков почти физически ощущал, как ледяная кирпичная кладка стены высасывает из его тела живое тепло. Железно заработал воспаление легких! Еще пять минут такого сидения, и пневмония обеспечена. Крупозная. Игорь поморщился, собрался с духом и стал подниматься на ноги, придерживаясь за шершавую стену. Надо вставать, надо выбираться отсюда, надо идти к людям. Там тепло, там помощь. Но, поднявшись на ноги и держась за стену, Чистяков сообразил, что представления не имеет, в какую сторону ему двигаться. В кромешной темноте не виднелось ни единого проблеска света.

Как я лежал? Надо вспомнить все свои движения. Если я упал лицом вперед то дверь была за моей спиной. Значит, мне нужно повернуть сейчас направо и двигаться вдоль стены. А если эти гады оттащили меня от входа? Куда-нибудь за угол. Озноб уже тряс все тело так, что было страшно. Чистяков еще никогда не испытывал такой трясучки. Его рука непроизвольно потянулась к штанам, и он нащупал сквозь ткань сигареты и зажигалку.

Болван, обругал себя спасатель, у меня же зажигалка в кармане! Все тело ходило ходуном, поэтому Игорь не сразу попал рукой в карман. Вытащив зажигалку и сжав ее обеими руками, чтобы не уронить, Игорь нащупал колесико. Крутануть колесико тоже удалось не сразу. После третьей попытки огонек загорелся, осветив кладку стены из красного кирпича и каменный пол, усыпанный серыми опилками. Руки не слушались, и зажигалка погасла. «Спокойно, сыщик, спокойно», – приказывал себе Чистяков, уже не в силах бороться с диким ознобом.

Наконец вновь зажегся огонек. В пляшущем свете маленького огонька Чистяков рассмотрел справа от себя несколько ступеней, ведущих куда-то вверх. Их было не очень много, штук пять или шесть. Там, где они заканчивались, виднелось что-то, похожее на дверь. Игорь оторвал свое тело от стены и двинулся к выходу. Вот и дверь, вот и ручка. Он ухватился за нее, дернул. Заперто! Чистяков от отчаяния с размаху врезал по двери кулаком и выронил зажигалку. Она тут же погасла и тихо стукнулась о ступеньки у его ног. Помещение снова погрузилось в кромешную тьму.

Матерясь на чем свет стоит, Игорь опустился на корточки и стал шарить руками по ступеням. Зажигалки не было. Она могла отскочить в сторону и упасть мимо ступеней! «Да что же это такое! Что же я так паникую! Это все от холода, – решил Чистяков. – Меня трясет так, что стоять не могу и думать не могу. Осталась одна паника. Здесь ведь должен быть свет, должен быть выключатель. А должен он быть именно у двери, у входа в подвал. Заходишь – и выключатель. Открываешь дверь влево от себя, а рука идет вправо и вверх к выключателю. Такой привычный жест. Если сейчас я держался за ручку и дергал дверь на себя и вправо, значит, выключатель должен быть от меня слева». Чистяков повернулся и шагнул к двери. Прикосновение к холодному дереву вызвало новый приступ бешеного озноба. Трясущаяся рука пошарила слева от двери. Вот он!

Под низким сводом потолка вспыхнули продолговатые светильники с защитной металлической сеткой. Ну, вот! Из чего проблему-то сделал? Всего-то делов. Игорь машинально провел по щеке рукой и посмотрел на ладонь. Она была в подсыхающей крови. Фигня, значит, кровь останавливается. Повернувшись к двери, Чистяков попытался несколько раз ударить в нее кулаком, но сил у него не осталось совсем. Удары получились слабенькие, даже еле слышные в самом подвале. Он повернулся к двери спиной и стал стучать в дверь пяткой и кричать: «Эй, там, на улице, есть кто живой?» Голос у него был хриплый и слабый. Да и кричать было трудно. Крик сразу отдавался болью в затылке.

Чистяков посмотрел на наручные часы – половина второго ночи. Выходит, что он провалялся без сознания всего несколько минут. Где-то снаружи едва слышна музыка. Найти зажигалку, развести костер, а то сдохну скоро, мелькнула в голове мысль. Но, посмотрев на ровные ряды винных бочек, стеллажи с бутылками спиртного и полное отсутствие каких-либо отдушин, Чистяков понял, что скорее всего он не успеет согреться, а просто задохнется от дыма в замкнутом помещении.