Электронная библиотека » Микки Спиллейн » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Ублюдок Баннермен"


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 19:21


Автор книги: Микки Спиллейн


Жанр: Крутой детектив, Детективы


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Микки Спиллейн
Ублюдок Баннермен

1

Я направил свой старый «форд» вверх по шоссе на холм, так, чтобы можно было увидеть владения Баннерменов, расположенные у самого залива и освещенные лунным светом. Особняк отбрасывал причудливые тени, и в ночи ясно виднелась колоннада, похожая на руки гигантского скелета. По сравнению с тем разом, когда я видел его последний раз, поместье было сильно запущено и все заросло травой. Чугунные ворота в кирпичной стене были, правда, еще на месте, но сам кирпич уже весь рассохся и растрескался, а петли на воротах едва держались. Но сейчас не было времени останавливаться на подобных мелочах.

Выбоины на шоссе 242 требовали большой осторожности от водителя, но тем не менее я все время кидал взгляды по сторонам, и это было так естественно, когда человек прожил здесь первые двенадцать лет жизни, прежде чем его выбросили на растерзание в этот жестокий мир. И ему, конечно, хочется взглянуть на отчий дом, на его шрамы и царапины, появившиеся за прошедшие годы.

Сквозь деревья виднелся свет в некоторых окнах и на лестнице. С некоторой долей сожаления я смотрел на все это, потом немного притормозил и свернул с шоссе, направившись вверх по дороге к дому.

«Какой же я, черт возьми, дурак, – подумал я. – Разве я что-нибудь сделал ради этого?»

Но домой возвращался не просто блудный сын, и поэтому, не зная, каким будет прием – удачным или неудачным – я всю дорогу дымил сигаретами.

Ну и что с того, черт побери, что прошло уже двадцать три года и канули в вечность две войны? Если же вам представится такая удивительная возможность, не упускайте ее! Мой старик частенько говаривал перед смертью: «Не забывайте, что произошло с кошкой…» И после этих слов обычно смеялся, потому что звали меня К.К., или, точнее, Кэт Кей Баннермен.

Теперь-то я знаю, почему меня так назвали. Кэт-Кей – это как раз то место, где меня угораздило родиться. Только вот зачат я был во грехе. Моя мать умерла через час после того, как я появился на свет, и старик принес меня домой вместе с этим именем на устах и с позором для всех остальных членов семьи, которые так и не смогли примириться с моим существованием.

– Гм… – вырвалось у меня.

Несмываемое пятно! Внебрачный ребенок! Ублюдок! Ублюдок Баннермен! Нет, Баннермены не могли такого вынести.

Я остановил машину позади двух уже стоявших и, поднявшись по широким ступеням к парадной двери, дернул за шнур звонка. Теперь он был электрическим, и я услышал, как зазвенело где-то в глубине дома. После этого голоса, доносившиеся из дома, казалось, внезапно смолкли, а когда дверь отворилась, я увидел старую леди, которая когда-то угощала меня кофе и сэндвичами, когда меня наказывали и запирали одного в моей комнате и которая всегда рассказывала, что происходит в мире и семье.

– Здравствуй, Анни!

Она как будто застыла на мгновение, поглядела на меня поверх очков и осторожно сказала:

– Здравствуйте…

Ее голос и сейчас, спустя столько лет, оставался немного тонким и квакающим.

Я нагнулся и поцеловал ее в щеку.

Проделал я это очень быстро, и она не успела увернуться, но губы ее скривились от негодования. Но прежде чем она успела раскрыть рот, я сказал:

– Много воды утекло с тех пор, как мы виделись последний раз, Анни, но все-таки не думаю, что ты забыла того, кого когда-то называла «своим котенком».

И как свидетельство того, что память не подвела ее, брови старушки внезапно поднялись. Она вытянула руки, дотронулась до моего лица и покачала головой, словно не веря глазам. И вдруг что-то растопилось в ее взгляде, и она воскликнула:

– Кэт… Мой маленький Кэт Кей!

Я обнял ее и, оторвав от пола, прижал к себе. Щетина, выросшая у меня на щеках за эти два дня, конечно, колола ей щеки и она невольно издала слабый стон, хотя и было ясно, что искренне рада встрече. Наконец я выпустил ее из объятий.

– Просто никак не могу поверить, – сказала она. – Ведь прошло столько лет! И ты… Ты уже совсем взрослый и такой большой… Заходи же, Кэт… Заходи, заходи!

– А ты совершенно не изменилась, Анни. И от тебя все так же пахнет яблочным пирогом и мастикой.

Она закрыла за мной дверь, взяла мою руку слабыми пальцами, отступила назад и внимательно осмотрела меня.

– Да, это ты… Несомненно, это ты… И нос, который тебе перебил Руди, и шрам после того, как ты упал с дерева… И глаза, отцовские глаза…

Говоря, она смотрела на мой черный костюм из дорогой ткани, на высокую шляпу и по ее лицу было видно, что она думает: я еще не дорос до того, чтобы она считала меня солидным человеком, я для нее все еще двенадцатилетний мальчик, которого все еще оскорбляют двоюродные братья – Руди и Теодор.

– Где же теперь мои милые родственнички? – спросил я.

Она взглянула на дубовую дверь библиотеки.

– Кэт… уж не думаешь ли ты?..

– А почему бы и нет, моя старушка? И не принимай все так близко к сердцу. Что было, то прошло. К тому же я не собираюсь тут долго оставаться. Постараюсь исчезнуть до того, как обо мне заговорят. И я совершенно ничего не хочу от этих Баннерменов. Не волнуйся, все будет хорошо, и никаких криков, я ведь здесь проездом.

Старушка хотела еще что-то сказать, но потом, вероятно, передумала и показала на дверь.

– Они все там…

В ее голосе прозвучал какой-то странный оттенок: она все еще была экономкой и ее не посвящали во все тайны этого дома. Я нежно похлопал ее по плечу, нажал на обе ручки двустворчатой двери и распахнул ее.

На какой-то миг меня охватило неприятное чувство, которое всегда возникает от предвидения, что сейчас произойдет.

Я представил, как дядюшка Майлс будет сидеть в своих вечных бриджах в кресле и выслушивать очередную ложь Руди. Частенько я представлял себе эту сцену, лежа в темноте на кровати, пока не позволил себе вернуться в «лоно семьи». Я живо помнил, что старик Макколи не любил выполнять подобную работу, но получал приказы от дяди Майлса и выполнял ее на моей спине, зная, что иначе ему будет нагоняй. Нисколько не сомневаюсь: будь жив мой старик, он бы здорово отдубасил своего осла-братца за подобные приказы. Но он умер. Ему крупно не повезло. Он пошел помогать Руди, угодившему в грязную историю, схватил воспаление легких и через неделю его не стало.

Но сейчас все выглядело совсем не так, как двадцать три года назад. Дядюшка Майлс превратился в худого безобразного старика. Он сидел за письменным столом с непроницаемым выражением на лице, и оно внушало страх и выражало угрозу. Вместе с ним в комнате были Руди и Тэд, на которых, вероятно, устрашающий взгляд старика не производил должного впечатления. Они тоже здорово облысели за это время, а лица их, как и раньше, были прыщавыми и угловатыми и вообще имели довольно глупый вид.

Тэд, всегда тише и незаметней брата, и на этот раз примостился в уголке, а Руди величественно стоял посреди комнаты, нервно водя языком по губам и подбоченясь.

Кроме них в комнате были еще трое мужчин. Одного я не знал. Он сидел в кресле, нога на ногу, немного грузный, с густыми черными волосами, как у женщины, но с лицом мужественным и красивым.

Двух других я знал. Одного звали Карл Матто, второго – Пони Гейдж. Они оба были из чикагского «синдиката», и у обоих на физиономиях было написано, что ситуация им явно не по нутру.

Когда я вошел, все головы повернулись ко мне, но, видимо, никто не узнал меня. Майлс и оба его сынка вопросительно посмотрели на гостей, молча спрашивая, не из их ли я компании. Но Карл Матто неопределенно пожал плечами, и они снова с недоумением посмотрели на меня.

В следующее мгновение старикашка Майлс вышел из-за стола и, явно рассерженный, пошел на меня.

– Что это значит? – сухо спросил он.

Я мило улыбнулся.

– Обыкновенный визит вежливости, дядюшка. Приехал выразить свое уважение семье и немного отдохнуть.

Первым узнал Руди, и у него сразу перехватило дыхание. Вот-вот задохнется.

– Кэт… – наконец выговорил он. – Кэт Кей!

– Привет, Пунк! – я подошел поближе и взглянул ему в глаза сверху вниз, хорошо понимая, что его должно парализовать от страха. Когда же он, наконец, нерешительно попытался протянуть мне руку, я поднял свою и шлепнул его по отвисшим губам.

Тэдди несколько секунд сидел, как завороженный, потом вскочил и забежал за письменный стол.

– Ты… ты что, с ума сошел? – выдавил он.

– Ты не ошибся, братец, – я засмеялся и показал Майлсу, чтобы он сел куда-нибудь. Сейчас дядюшка выглядел еще хуже, чем в момент моего появления.

– Не может быть!.. Не может быть!.. – других слов он не находил. И тем не менее прекрасно понимал, что к чему.

Один из сидевших сзади, довольно прилично выглядевший мужчина, поднялся со своего места, важно приблизился к столу и пристально уставился на меня. Мы обменялись жесткими холодными взглядами. Он был примерно одного роста со мной, но на этом сходство заканчивалось, так как его внешность совершенно не внушала уважения, но в то же время настораживала. Такие неуклюжие угловатые парни частенько действуют подобно ударам хлыста.

– Вы что же, считаете, что уже объяснили, кто вы такой? – возмутился он.

Я легонько толкнул его.

– Начать с объяснений придется вам, дружище!

Толчок, похоже, благотворно подействовал на него.

– Я Вэнс Колби и волею судеб я жених Аниты Баннермен…

Анита! Черт возьми! И как только я забыл про нее? Моя маленькая кузина! Мне было двенадцать, а ей тогда только исполнилось десять. Это была крошечная малютка, ходившая за мной по пятам, как преданная собачонка. Она тоже тайком совала мне сэндвичи и поила молоком, когда меня ставили в угол… Милый маленький цыпленок!

Когда я навсегда уходил из этого дома, она дожидалась меня в темноте у ворот. Поцеловав меня на прощание, Анита убежала обратно в дом, горько плача.

– Отлично! – буркнул я.

– А теперь ваш черед, мистер…

– Баннермен. Ублюдок Баннермен! Вы, должно быть, слышали обо мне. Макс, мой старик, и Майлс, этот вот, были родные братья. И какое-то время я жил в этом доме.

– Вот как?

Только это он и сказал. Потом кивнул с понимающим видом, будто действительно хорошо знал эту историю, и посмотрел на дядю Майлса. Но тот, казалось, превратился в соляной столб.

Положение принимало все более глупый и даже нелепый оттенок. Все размазалось, как бы не в фокусе, и в воздухе появилось что-то осязаемое, что все чувствовали кожей.

Наконец я прервал затянувшееся молчание.

– Я, конечно, не ждал, что в честь меня заколют барашка, но чтобы мои родственники опустились до того, чтобы принимать в доме таких, как эти двое…

Гейдж вздрогнул, а Матто поднял руку и предупредил:

– Полегче, парень!

Но мой молниеносный удар переломил его надвое, а второй – в тыльную часть шеи – кинул на ковер, и пока Гейдж вытащил револьвер, я ткнул ему в рожу своим сорок пятым. Дуло заскрежетало по зубам. Кровь тонкой струйкой потекла по подбородку, а глаза округлились от страха. Он отлетел к стене, вскочил и по нему было видно, что он собирается довести дело до конца. Но, получив не менее увесистый удар, чем первый, он с жалобным стоном свалился рядом с Матто.

Наступила зловещая тишина. Такая тишина, про которую говорят, что она даже звенит. Я вновь прервал молчание, заметив:

– Никто не смеет говорить мне «парень».

И по очереди оглядел всех троих Баннерменов, которые никогда не называли меня по-другому.

Но она никогда не называла меня ни «мальчишкой», ни «парнем». И с порога чуть ли не шепотом позвала:

– Кэт!

Моя девочка, моя маленькая, милая девочка! Только она могла превратиться в такую хрупкую изящную женщину. У нее были великолепные пышные каштановые волосы, глубокие синие глаза и милые теплые губы, подарившие мне первый в жизни поцелуй. Прекрасная грудь подчеркивала женственность фигуры. Талия у нее стала тонкой до дерзости и переходила в божественной формы бедра, которые были самым ярким штрихом ее чувственной красоты.

– Здравствуй, Анита! – выдохнул я.

Ни пара гостей на полу, ни кровь, ни револьвер в моей руке не остановили ее. Она бросилась мне на шею и со слезами на глазах очутилась в моих объятиях. Я с радостью прижал ее к себе, а затем немного отстранил, чтобы взглянуть ей в лицо.

– Черт меня подери, Анита, как ты изменилась!

Она смотрела на меня затуманенными от слез глазами.

– Откуда ты, Кэт? Мы все думали, ты умер… Ни разу не написал! И мы ничего… ничего не слышали о тебе. Почему ты не…

– У меня же тут никого не осталось, – я приподнял ее за подбородок, – кроме тебя. И все это время я хотел приехать за тобой и забрать отсюда, но до сих пор не мог.

– Анита! – Вэнс Колби раздавил в пепельнице сигарету. Он был единственный человек в комнате, отважившийся громко заговорить.

– Легче, приятель. Как-никак мы с ней родственники. К тому же мы были большими друзьями, и наша дружба даже скреплена поцелуем. Так что веди себя вежливо, если не хочешь, чтобы тебе показали на порог.

Казалось, Анита только сейчас заметила валяющихся мужчин. Она сразу стала какой-то скованной. Глаза, только что светившиеся счастьем, потускнели, а пальцы лихорадочно вцепились в мою руку.

– Может, мы поговорим в другом месте? – шепнула она. – Пожалуйста, прошу тебя!

Я взглянул на Колби и почувствовал, как рот совершенно непроизвольно скривила улыбка. Я сунул револьвер обратно за пояс и обратился к нему:

– Не возражаете?

– Нисколько.

Я показал на Гейджа и Матто.

– Когда они придут в себя, поздравьте их с приятным пробуждением.

2

В детстве мы находили друг друга в летнем домике. И сейчас мы отправились туда.

Анита села в большое плетеное кресло, а я расположился на перилах и сразу же спросил:

– Ну вот, дорогая… А теперь расскажи мне, что тут происходит?

– Ничего особенного, Кэт… Действительно ничего…

– С каких это пор Баннермены принимают всяких подонков? Дедушка или мой старик сразу бы выбросили их в окно, да и дядя никогда не распахивал двери перед теми, кто был по положению ниже его. Так в чем дело?

– Ты… ты знаешь этих двоих? Знаешь, да?

– Конечно, знаю. Это люди из «синдиката», их обычно называют контролерами. Они всегда объявляются, когда у «синдиката» возникают какие-нибудь… ну, недоразумения, что ли, в финансовых вопросах. Их всегда посылают, чтобы дать толчок и удостовериться, что «синдикат» свое получит.

– А ты откуда все это знаешь?

– А что?

– И у тебя есть револьвер?

– Видишь ли, штука в том, что именно я и занимаюсь такими делами. Но ты можешь не беспокоиться. Так в чем дело?

– Я не могу тебе этого сказать, – прошептала Анита.

– Ну зачем так, дорогая? Говори, ничего не бойся. Я все пойму.

Даже в темноте было видно, как судорожно она сжала руки.

– Пожалуйста, Кэт, прошу тебя, не надо об этом!

– Я ведь довольно странный человек, Анита. Кто знает, может, мне удастся наступить Руди на хвост. Он-то частенько проделывал это со мной.

– Но они… они же не всегда вели себя так…

– Не бойся, дорогая, рассказывай.

– Нет.

Я спрыгнул с перил и встал перед ней.

– Расскажи все, Анита, прошу тебя. И я с ними рассчитаюсь. Ничего другого я не хочу от этих гнусных пресмыкающихся.

Анита медленно отвернулась, прячась от моего взгляда.

– Я боюсь, Кэт… Они, конечно, сделали тебе много зла. И никто бы на твоем месте его не забыл. Но пожалуйста… пожалуйста, прошу тебя, не усугубляй положения.

– Странный ты человек, Анита, – я приподнял ее с кресла и крепко обнял. Только потому, что двоюродным братьям и сестрам разрешается обниматься, но тем не менее это оказалось ошибкой.

Пальцы вдруг ощутили ее нежное тело, руки непроизвольно сжали ее крепче, чем было допустимо, точно ток прошел по телу, в голове зашумело и мои чувства передались ей.

Она прошептала что-то, чего я не расслышал, потому что лицо мое зарылось в ее волосах, а губы жадно искали ее губы. Она ответила со всем неистовством страсти, на которую была способна, а ее горячий язычок вошел в мой рот, обдав его пламенем. Я невольно, хоть и против желания, отстранил ее.

– Кэт… я все время ждала тебя… и никогда не верила тому, что они говорили… Они говорили… будто ты умер… И я сказала тебе еще в ту ночь, когда ты уходил, что буду ждать…

– Мы были детьми, дорогая.

– Ты же сам сказал, что вернулся ради меня…

Да, наверное, она права. Именно поэтому я свернул с шоссе на дорогу к поместью.

– Как видно, я опоздал, Анита.

Ее глаза заволокло слезами и она прижалась лицом к моей груди.

– Я понимаю… ничего уже не изменишь, – она подняла голову. – Давай лучше вернемся в дом, Кэт… Пожалуйста, вернемся в дом, хорошо?

Я расстался с ней у входной двери, даже не попытавшись войти. Черного «кадиллака» уже не было, но «бьюик» все еще стоял на месте.

Я сел в свою машину и направился обратно по той же дороге, по которой ехал сюда. Калвер-Сити находился отсюда в шести милях на восток, и у меня было девять дней до того, как мне надо будет съездить в Нью-Йорк по делам, а потом снова вернуться на побережье.

Не доезжая до города, я остановился перед второразрядным отелем, выложил на стойку пять долларов и заполнил формуляр. У женоподобного дежурного не оказалось ко мне никаких вопросов. Отказавшись от расписки, я взял ключ. Даже не попрощавшись с ним, я поднялся в номер.

Я принял душ, лег на кровать и уставился в потолок, удивляясь своему желанию замуровать Руди и Тэдди в их собственном величественном особняке. Напоследок я засмеялся над этой нелепой мыслью. Я мог бы расправиться с ними обоими одной рукой, а уж о дяде Майлсе и говорить нечего. И тем не менее в сложившейся ситуации это приобретало какой-то совершенно другой оттенок. Там ведь были еще парни из Чикаго, и шутка могла кончиться холодным душем на мою горячую башку.

Я проснулся в семь утра, позавтракал в городе и, дождавшись половины девятого, щурясь от солнца, зашел в телефонную будку.

Трубку снял Марти Синклер.

– Алло! – услышал я.

– Это Кэт Баннермен.

– Ты в Нью-Йорке?

– Нет, в Калвер-сити. Я тут задержусь немного.

– Черт возьми, ты что, с ума сошел!? Если ты…

– Погоди, Марти. Я здесь раньше жил.

– Ну хорошо, а зачем ты мне звонишь?

– Сам толком не знаю. Но тут есть кое-что интересное. Дело само по себе довольно простое, но надо вникнуть в ситуацию.

– Чтоб тебя, Кэт! Калвер-сити у нас как на ладони. Гэмблинг там сейчас легально, а сезон на коней давно прошел.

– Может, ты все же наведешь справки?

– О чем речь, конечно! Пять минут.

Я назвал номер телефонной будки.

– Позвони через четверть часа.

Он оказался весьма пунктуальным. Через пятнадцать минут я знал очень многое о человеке, которого звали Сид Ла-Порт, получил его адрес и отправился к нему. Дом пятьдесят шесть на Ривер-стрит был невзрачным зданием в конце улицы, почти у самого залива. На окнах первого этажа было написано: «Контора маклера», а на втором окна выглядели довольно грустно и кое-где были даже побиты.

Окна Сидни Ла-Порта находились примерно в центре.

Человеку, открывшему дверь, было тридцать лет, но выглядел он на все пятьдесят. На голову ниже меня и с мелким крысиным личиком. Я отлично знаю такой тип людей, главное с ними – не церемониться и не терять времени.

Поэтому я сразу втолкнул его обратно в комнату. На лбу у него мгновенно выступили капельки пота. Тем не менее такие люди всегда пытаются все же что-то возразить. На этот раз – тоже.

– Слушайте, мистер… – проблеял он. – Вы врываетесь в чужой дом и даже не считаете нужным…

– Заткнись!

Больше я ничего не сказал, зато распахнул пиджак и достал носовой платок. Он увидел кобуру с револьвером, засопел и тяжело опустился в кресло.

– Мак… я совершенно чист. Спросите Форбеса, он подтвердит. Я уже заплатил за товар. Это просто подло! На прошлой неделе я отдал шестьдесят долларов, и теперь никому ничего не должен…

– Заткнись!

На этот раз он действительно заткнулся. Я прошелся по квартире, внимательно огляделся, пока не решил, что этого достаточно, потом придвинул к нему стул, сел и уставился на него. Он посерел от страха.

– Что ты можешь сказать о Баннерменах?

Вопрос удивил его.

– О Баннерменах? – переспросил он. – Что я могу сказать о…

– Ну!?

У него задрожали руки.

– Вы… вы из полиции?

Наверное, секунд пять я молча смотрел на него. Наконец он не выдержал и опустил глаза.

– Я вообще не из Калвер-сити, – ответил я.

Его глаза продолжали метаться между моим лицом и тем местом, где был револьвер. Наконец он сказал:

– Баннермены очень важные персоны. Живут на запад от города. Черт, я… – он вдруг замолчал, но я шевельнул рукой и он снова заговорил:

– Ладно! Баннермены вообще-то слишком много о себе думают. Я, правда, не так уж много про них знаю. Двое из них постоянно шляются с какими-нибудь девочками из клуба, жадными до секса, и швыряют деньги на ветер. Старший может и стрельбу учинить. Да, собственно, и младший не отстанет. Ну что вам еще от меня надо? У них есть деньги, так пусть веселятся, как в голову взбредет.

Я посидел молча еще с минуту, вынуждая и его не вставать со стула, потом поднялся и направился к двери. У самого порога я повернулся и спросил:

– Мы с вами встречались хоть раз в жизни?

Он моментально понял намек.

– О, боже ты мой! Конечно, нет! Ни разу!

– Советую это не забывать! – угрожающе сказал я и вышел.

В городке было пять больших клубов, все недалеко от залива. Ни один не был открыт ради просто бизнеса, но все-таки в каждом что-то такое делалось, и когда я сказал, что собираюсь брать в кредит, они отнюдь не обрадовались. Но я упомянул имя Баннермен, и все сразу стало на свои места.

Те двое были большими мотами, они платили по счетам и, когда хотели, всегда могли получить в кредит. И все-таки их никак нельзя было назвать победителями, как некоторых заядлых игроков; некоторое время они веселились напропалую, а затем вдруг находили удовольствие в покое. А перед моими глазами стояли старые покосившиеся ворота, едва висящие на ржавых петлях, протертый до дыр ковер в библиотеке, и я ничего не мог понять. Видимо, слишком сильны у Баннерменов традиции и спесь, так, что они проматывали деньги, а поместье разваливалось на глазах.

Но я никогда не знал, где источник их доходов. Правда, деду моему повезло, и он во время золотой лихорадки накопил много всякого добра. Он, как говорят, напал на золотую жилу, выжал из нее все, что мог, а потом продал компании. Половину состояния он поделил между Майлсом и Максом, моим отцом, а сам не стал класть деньги в банк. Он любил держать хвост пистолетом и болтался по миру, тратя их на вино, женщин и другие утехи.

У Макса появился я, а Майлс растратился. Дело было в игорных столах, за которыми человек быстрее теряет деньги, чем приобретает. И скоро Баннермены стали совсем не теми богачами, что были раньше.

Я побывал везде, где мог услышать хоть слово о том, что меня интересовало, но потерпел полнейшую неудачу. В четверть четвертого я, наконец, добрался до городской библиотеки на Стэйг-стрит, разыскал подшивки местной газеты и принялся просматривать их. За последние две недели имя Баннерменов упоминалось несколько раз в связи с гражданскими проектами или общественной деятельностью, но ни одного намека на них в отделе происшествий.

Газеты трехнедельной давности пестрели броскими заголовками, так как в те дни случились четыре изнасилования и драки, в результате которых погибли два весьма уважаемых горожанина, убийство возле уродливого «Чероки-клуба» и облава городских властей на торговцев наркотиками. Дела, связанные с изнасилованиями и наркотиками, были успешно доведены до конца. В связи с дракой были задержаны несколько парней, но зато убийство на стоянке так и повисло в воздухе. Убили человека, который часто бывал у жены своего друга. Муж следил за ними. В газете говорилось, что это был бывший моряк, его уже однажды судили за убийство второй степени, и в ночь убийства он был в городе.

А потом я снова наскочил на Баннерменов, и снова на страницах, посвященных общественной жизни. Почти половина страницы была посвящена предстоящей помолвке Аниты Баннермен и Вэнса Колби, который обосновался в городке около двух лет назад. Когда библиотека закрылась, я поехал вверх по холму на Лэйс-стрит, где издавалась «Калвер-Сантинел» – единственная местная газета. Там я зашел в бар, расположился за столиком и заказал пива.

В половине шестого бар начали заполнять люди, желающие расслабиться после рабочего дня, и среди этой шумной толпы было весьма трудно отыскать тех, кто мог бы меня заинтересовать. И все-таки я узнал двоих, одного из которых прекрасно помнил. Это был приземистый, видавший виды мужчина, который лишился уха, когда они с моим стариком плыли на «Турине-2» с грузом канадского виски, а береговая охрана открыла по ним огонь. Мой старик потерял свою посудину, а Хэнк Фитерс ухо. В детстве я часто слышал, как они смеялись, вспоминая эту историю.

Я подождал, пока Хэнк не протиснется к стойке и не закажет порцию, подошел к нему сзади и сказал:

– Если не ошибаюсь, Винсент Ван-Гог собственной персоной, не так ли?

Он не спеша допил рюмку, повернулся и угрюмо глянул на меня. Еще ни у кого я не встречал такого угрюмого взгляда. Несмотря на довольно солидный возраст, вид у него был достаточно бодрый, точно он был готов к любому путешествию в какой угодно компании.

Я улыбнулся ему, и его взгляд потерял какую-то часть угрюмости.

– Вы помните, почему вас так прозвали? За то, что вы засунули голову в амбразуру…

– Черт побери, мальчик… Так кто ж ты все-таки такой? Один человек знал об этом, один на свете…

– И он любил называть вас Ван-Гогом, верно?

– Да, да… А ты-то кто? – повторил Хэнк.

– Ублюдок Баннермен… Мой старик частенько говаривал, что с моей матерью вы были тогда не правы.

– Кэт Кей, чтоб меня повесили! – Хэнк расплылся в улыбке и протянул мне руку. – Да, теперь я и по глазам вижу, ты его сын. Все правильно… А насчет матери ты тоже прав. Я ее видел. Это была удивительная женщина, – он схватил меня за руку и потащил за собой. – Пойдем выпьем! Черт побери, у нас есть, что вспомнить. Что это тебе вдруг взбрело в голову вернуться? А мне говорили, ты умер.

– Я тут проездом, вот и все.

– Ты видел родственников?

– Мельком.

– Все слюнтяи. Ленивые, богатые, вонючие слюнтяи. Правда, девочка что надо, зато парни и сам старик… Мир мог бы обойтись без них совершенно спокойно. Никчемные людишки… но многих они держат в руках…

– Продолжайте, продолжайте, Хэнк. Их ведь тоже можно прижать.

Он отхлебнул из стакана и поставил его не место.

– Да не в этом дело! Просто они живут здесь достаточно долго, чтобы знать, что можно делать в этом городе, а чего нельзя. Вот и пользуются. Старику, например, очень нравится, когда его имя появляется в газете. Он и делает так, чтобы это было постоянно. Захочется ему, чтобы «Сивик-театр» давал ночные представления, и он сделает все, чтобы так и было. И наоборот, если он хочет, чтобы его имя не упоминали в газете – оно там не появится.

– Ну а в каких случаях это может ему не нравиться?

– М-м… Ну, например, когда Теодор лихачил по пьяному делу и опрокинул две машины, или когда изнасиловали одну девчонку, именно он заставил ее держать язык за зубами. А когда случилось это убийство у «Чероки-клуба», он вызвался расспросить и допросить каждого, кто там был в это время. Роскошные клубы, мой мальчик, как раз и создаются для того, чтобы показать всем, какой ты богатый и могущественный, особенно в тех случаях, когда жены пытаются подняться до уровня политических деятелей, чтобы их вписали в Голубую книгу, – он усмехнулся. – Ну а что ты расскажешь о себе? Где ты, черт побери, пропадал все эти годы?

Я пожал плечами.

– В двенадцать лет убежал из дома, попал в семью фермеров-иммигрантов и жил у них, пока они все не умерли в эпидемию гриппа. Потом работал на ранчо в Техасе. Там меня заставили ходить в школу. После школы побывал в армии. В общем, покатался по свету вполне, черт меня дери, достаточно.

– Да и вид у тебя, будто ты все на свете видел.

Он поднял голову и искоса посмотрел на меня. Искоса, но внимательно и изучающе. Наконец продолжил:

– Проклятье, да ты и лицом Баннермен. Для тебя это имеет какое-нибудь значение?

– Мне важно только, что я жив.

– Да, да… Ты очень похож на них…

– Я похож на своего старика, Хэнк.

Он кивнул и допил пиво.

– Да, может быть… Значит, все в порядке? Еще выпьем?

– Нет, спасибо. У меня тут кое-какие дела. Но вообще-то перед отъездом нам бы надо встретиться еще разок.

– Конечно! Я зайду к тебе. Ты где остановился?

Я сказал ему свой адрес, оставил на столе деньги, пожал Хэнку руку и вышел на улицу к своему «форду». Теперь уж Баннермены не казались мне такими чистенькими и невинными.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> 1
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации